Своя сторона

Стук в дверь прозвучал тихо и деликатно, но Сьюзан всё равно невольно вздрогнула. И вынырнула из своих безрадостных мыслей. - Да, заходите! - Милая моя, ну разве так можно? – заглянувшая в комнату мадам Трейси укоризненно покачала головой и, окинув неодобрительным взглядом творческий беспорядок, поставила на тумбочку рядом с мольбертом поднос с горячим кофе и печеньем. – Нельзя же круглые сутки сидеть в комнате! Вам надо немного прогуляться, развеяться. Вы только посмотрите на себя, вы же бледная, как привидение! Сьюзан, тяжело вздохнув, отвела взгляд. С досадой покосилась на почти пустой холст. И, кисло улыбнувшись, потянулась за чашкой. - Я всегда бледная, у меня кожа такая, - уныло огрызнулась она. И лишь теперь заметила, что её квартирная хозяйка одета не в привычный домашний наряд, а в длинное платье цвета шампанского и лёгкий кардиган. – Спасибо за кофе. А вы с мистером Шедвеллом куда-то идёте? - Да, мне нужно пройтись по магазинам, ну и мистер Шедвелл, конечно, вызвался меня проводить! Мадам Трейси прищурилась, разом заставляя вспомнить, что она не только гостеприимная хозяйка, пекущая чудесные булочки, но ещё и самый настоящий медиум, и осторожно предложила: - Не хотите ли с нами, Сьюзан? Кто знает, вдруг вскоре снова введут локаут, а мы и прогуляться по такой чудесной погоде не успеем! Неужели вам не хочется немного развеяться? Сьюзан заколебалась. Нет, развеяться ей, разумеется, хотелось. И это ещё мягко говоря! Сидеть в четырёх стенах для неё всегда было пыткой. А за последние месяцы она вышла на улицу буквально пару раз. И то – в ближайший торговый центр, да ещё и не решаясь ни на шаг отойти от мистера Шедвелла и мадам Трейси, рядом с которыми чувствовала себя хоть в какой-то безопасности. Июль был отчаянно, бесстыдно тёплым и солнечным. Он буквально звал схватить этюдник и бежать прочь из дома, на природу, к цветам и буйной зелени опустевших парков. Именно об этом она мечтала все прошлые годы: тихие аллеи, ленивые утки Сент-Джеймского парка – и никаких раздражающих прохожих вокруг! Когда ещё и рисовать пейзажи, если не во время карантина, когда все нормальные люди (в смысле, законопослушные и не ушибленные страстью к мольберту и краскам) сидят по своим домам? А если и выходят изредка подышать свежим воздухом, то прячут свои унылые рожи за медицинскими масками и не портят прекрасных видов своим дурным настроением. …Как назло, именно сейчас, когда была отличная возможность сделать несколько хороших набросков, у неё не было никакого желания рисовать природу. Последнее время получались только портреты. И те, по большей части, она поспешно смывала, едва успев закончить. Много чести – увековечивать эту наглую противную рожу. Тем более что он-то, предатель чёртов, о ней не вспоминает – почему тогда она не может выбросить этого придурка из памяти? - Сьюзан? – мягко окликнула её мадам Трейси, и Сьюзан запоздало поняла, что вновь погрузилась в свои мысли, забыв о том, что кто-то ждёт её ответа. - А… Нет, знаете, я, наверное… - начала было она и потянулась за отложенной палитрой. И замолчала. А собственно, почему нет? Разве она должна сидеть и трястись от страха всю свою оставшуюся жизнь, словно узница в башне? Почему она, в самом деле, прячется в отведённой ей комнате, вместо того чтобы воспользоваться редким шансом и на самом деле начать нормально жить, а не ждать нового нападения? Сколько уже можно жалеть себя? …Да и нападения, возможно, больше не будет. Три месяца – достаточный срок, чтобы найти способ достать кого угодно даже из защищённого самим Антихристом дома. Раз никто за всё это время ни разу не попытался больше навредить ей, значит, она просто больше не интересует Ад. Если подумать – скорее всего, так оно и есть. Она вздохнула. Именно так и есть. Её покровители, оказавшиеся ангелом и демоном, сбежали из города и нашли себе где-то убежище. Мистер Фелл звонил лишь раз, но с его слов Сьюзан поняла, что они в том же положении, что и она сама: сидят тише воды под «зонтиком» Адама, боясь привлечь к себе внимание. И, хоть немного обидно, что втянуть её в неприятности они втянули, а помощи от них можно не ждать, всё-таки ясно одно: на Сьюзан напали лишь затем, чтобы выдать всё за самоубийство и повесить его на Кроули. А теперь, когда это не получилось, больше нет смысла хипешить. По крайней мере, Сьюзан надеялась, что мистер Фелл не ошибается в этих своих выводах. Только вот справиться со страхом всё равно до конца не удавалось... Но кто, собственно, сказал, что на улице она обязательно попадётся на глаза какому-нибудь демону и тот на неё набросится? - Мадам Трейси, подождите, я с вами! – вдруг решившись, подорвалась с места Сьюзан и, бросившись к шкафу, принялась поспешно искать что-нибудь, что подошло бы сегодняшней тёплой погоды. Медиум, которая никуда и не уходила, лукаво улыбнулась. - Очень рада, моя милая! Не забудьте взять с собой что-нибудь на плечи. Мы с мистером Шедвеллом питаем надежду затащить вас в кафе или на аттракционы, и я очень рассчитываю прогуляться по вечернему Лондону! - Эээ… - Сьюзан на миг прервала свои поиски и неуверенно оглянулась через плечо. – А это точно не романтик? Я не помешаю? - Ай, девочка моя, что вы такое говорите! – с деланым возмущением воскликнула та. Лицо её, впрочем, едва заметно зарумянилось, и скрыть этого не могла даже щедро нанесённая косметика. А пожилая дама, махнув рукой, пояснила, - Неужели вы думаете, что мы не найдём более подходящего места для романтического вечера, чем эти шумные торговые центры? Так что не задумывайтесь над всякой ерундой и собирайтесь, мы будем ждать вас в гостиной! И, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Несколько секунд спустя её каблучки уже застучали по лестнице. Послышался негромкий голос старичка-ведьмолова и такой же негромкий ответ мадам Трейси. А Сьюзан, тяжело вздохнув, кинула обратно на полку любимые джинсы и, после нескольких секунд борьбы с собой, вытащила из спрятанной на самое дно шкафа коробки длинное тёмно-синее платье. Практически единственное, которое у неё было. В груди на миг кольнуло тоскливым, почти ощутимо горчащим на языке разочарованием. А ведь тогда, когда она впервые выбралась в магазин после нападения демонов и бегства Нахума, она ни на миг не задумалась, покупая это платье. Хотя никогда не жаловала ни юбки, ни тем более такие вот, строгие и стильные до мурашек, вечерние «футляры». И за три месяца ни разу не достала его. Потому что повода не было. Потому что тогда, в магазине на втором этаже «Харродса», мысленно пообещала себе, что обязательно наденет его, когда… Впрочем, какой смысл в глупых детских зароках, если они всё равно никогда не сбываются? И не могут сбыться, если уж на то пошло. Если бы этот придурок хотел вернуться, вернулся бы уже давно. Кое кто просто воспользовался удачным поводом, чтобы сбежать и не выполнять своих обещаний. …Да и какой смысл наряжаться для того, кто пытался тебя убить? Тем более, если этот кто-то – даже не человек. - Скотина! - тихо, с досадой бросила Сьюзан в пустоту, с трудом сдерживаясь, чтобы швырнуть дорогую, но бесполезную покупку обратно. Спящая на постели Грэйс лениво приоткрыла один глаз. И, приподняв голову, мурлыкнула с явно вопросительной интонацией. - Не ты, ты у меня умница... - вздохнула Сьюзан, почти машинально почёсывая любимицу за ухом. Сиамка, впрочем, приняла ласку с равнодушной благосклонностью: иначе говоря, ещё раз муркнув, смежила веки и уютно скрутилась ещё плотнее. Сьюзан задумчиво положила платье на кровать. А потом, поколебавшись, решительно схватила его, и, встряхнув, принялась поспешно переодеваться. Хватит пустых надежд и глупых ожиданий! Она будет жить здесь и сейчас. И, быть может, однажды даже поверит, что её устраивает её жизнь. *** - Мистер Фелл! Мистер Фелл, ау! Звонкий весёлый голос и дребезжание велосипедного звонка звучали настолько в унисон, что Азирафаэль, прежде чем откликнуться, на несколько секунд заслушался, испытывая невыразимое удовольствие и от самого голоса, и от хрустально-искренней радости, звучавшей в нём. Насколько же отличалась обладательница этого голоса от въедливого настырного мистера Адамса! После нескольких месяцев войны со вредным стариком Азирафаэль был рад общению с любым человеком, не пытавшимся с достойным лучшего применения упорством научить его, ангела, гневаться и строить коварные планы мести. Однако из всех соседей именно тот человек, который звал его сейчас из-за забора, вызывал у него особую симпатию. - Я здесь, миссис Форест, - с улыбкой откликнулся он, вставая из кресла. И, аккуратно положив на как раз для этой цели стоящий рядом перевёрнутый ящик «Рождественскую песню» Диккенса, выглянул из-за куста жасмина, который давно облюбовал в качестве импровизированной беседки. Почему-то именно этот участок забора, затянутый высокой частой сеткой, а не монолитными стальными листами, полюбился Азирафаэлю больше всего. Возможно, именно ради такой вот возможности: обращаться с соседями, не пуская их в то же время на собственную территорию. – Уже открываю! Он поспешно отомкнул замок и распахнул калитку. - Опять читаете? – проницательно прищурилась звавшая его пожилая леди, убирая руку от звонка. И звонко расхохоталась, когда Азирафаэль со смущением развёл руки. - Вас не проведёшь, миссис Форрест. - Ещё бы, я же вас насквозь вижу! – вновь расхохоталась неунывающая старушка. Впрочем, старушкой её назвать можно было разве что по паспорту (Азирафаэлю до сих пор трудно было поверить, что этой весёлой толстушке, по-молодецки бойкой и всегда готовой посмеяться, недавно исполнилось шестьдесят два года – сам бы он ни за что не дал ей больше пятидесяти). Миссис Элис Форрест была дамой жизнерадостной, любопытной и склонной к авантюрам. Чем, к слову, неизменно раздражала своего респектабельного, любящего покой супруга. Азирафаэля же она покорила с первой встречи: не столько даже своим лёгким, совсем не навязчивым характером, сколько удивительной чистотой души и всегда позитивным взглядом на жизнь. Между тем миссис Форест не по-стариковски ловко соскочила со своего ярко-розового велосипеда и, вытащив из приваренной к бамперу корзины увесистый пакет, с улыбкой протянула его Азирафаэлю. - Кремовых пирожных не было, поэтому я взяла вам безе, они сегодня восхитительны. Надеюсь, вы не разочаруетесь! - Ну что вы, - невольно улыбнулся Азирафаэль. – Я полностью доверяю вашему выбору! Сколько я вам должен? - Сегодня абсолютно нисколько! – вновь расхохоталась жизнерадостная леди. – Всё за счёт моего бездельника сына. Дождались, наконец-то! Обещал ведь ещё в прошлом месяце приехать, оболтус! Ну, ничего, мы с Фредом с него сполна стрясли за наши потрёпанные нервы… Несмотря на едкие слова, в голосе миссис Форрест звучала неприкрытая нежность. Азирафаэль, не выдержав, прикрыл на миг глаза и глубоко вздохнул, наслаждаясь чистой, не замутнённой ни единой тёмной мыслью волной любви, струящейся от соседки. - Рад за вас, - искренне произнёс он. Заглянул в пакет – и невольно воскликнул: - О, вы привезли мне ещё книгу? - Да, мне показалось, вам должно понравиться. Чудесная история. И, думаю, она вам сейчас очень нужна... – с ласковой серьёзностью подтвердила миссис Форест. И Азирафаэль вдруг померещилось в её глазах сочувствие. - Я сегодня же начну читать, чтобы поскорее вернуть вам! – с благодарностью пообещал он, неловко вешая пакет на запястье и вытаскивая завёрнутый в бумагу тонкий томик. - Не торопитесь, читайте, сколько захотите! – со смехом отмахнулась та. – Это подарок, от меня. Мне почему-то кажется, эта история вам сейчас нужна больше, чем мне – я то её уже наизусть знаю. - О… Азирафаэль даже растерялся. Ему и прежде дарили книги, но почему-то именно сейчас от ничем не скрываемой заботы, которой так и веяло от неожиданного подарка, защемило сердце. Кроули, принося книги, всегда говорил какую-нибудь гадость… Но от этих гадостей точно так же теплело на душе. И он почти всегда угадывал, что именно он, Азирафаэль, будет рад получить. Вряд ли добрейшая миссис Форрест так же проницательна, но она поступила так от чистого сердца, и это – самое важное. - «Вторая жизнь Уве», - аккуратно развернув бумагу, вслух прочитал он. И невольно вздрогнул. Нет, похоже, сочувствие всё-таки не померещилось. Неужели даже эта беспечная хохотушка замечает, как порой тяжело ему на сердце? Особенно в такие вот солнечные дни? Дни, когда ещё совсем недавно заброшенная усадьба благоухает ароматом жасмина и ранних астр, а Кроули, ради которого он так спешил превратить неухоженный двор в подобие Эдемского сада, по-прежнему спит непробудным сном… - О, да, эта прекрасный роман… - тихо проговорил Азирафаэль, с трудом вынырнув из собственных мыслей. – Спасибо, моя дорогая, вы так помогаете мне… - Не стоит, мистер Фелл! - ласково улыбнулась та. – Мне совсем нетрудно купить и для вас продуктов, всё равно я каждый день езжу в город. В моём возрасте нужен, знаете ли, моцион! А потом вдруг посерьёзнела. Помолчала несколько секунд. И, когда Азирафаэль поднял голову, очень серьёзно проговорила: - Не унывайте, мистер Фелл. Вы обязательно дождётесь. Ангел невольно вздрогнул. И чуть было не выронил из рук книгу в мягком переплёте о старике, нашедшем для себя новый смысл жизни. - К… кого?! – с внезапно пробравшим ознобом прошептал он, почти с испугом отмечая печаль в обычно весёлых, но слишком мудрых глазах пожилой соседки. - Того, для кого всю весну разбирали мусор и высаживали цветы, - проницательно пояснила та. – Просто надо ещё немного подождать. Не теряйте надежды… Азирафаэль невольно сглотнул. - Я… - без голоса выдохнул он. И с вдруг накатившей острой благодарностью крепко прижал к груди неожиданный подарок. – Я так и сделаю, моя дорогая миссис Форрест…