Своя сторона

Несмотря на все дурные предчувствия, опасения Кроули не оправдались. Документы, сработанные его должником (мелким мошенником с большим талантом и такими же большими амбициями), оказались выше всяких похвал. Работодатель Азирафаэля ничего не заподозрил. Кроме, разве что, того, что его новый сотрудник слегка не от мира сего. На удивление, не возражал против полученных путём обмана бумаг и сам Азирафаэль. Он, как показалось Кроули, больше тревожился из-за возможных проблем с законом и связанного с этим внимания, чем из-за не слишком легального источника получения документов. К радости Кроули, обман властей ангел не считал серьёзным грехом. Похоже, он искренне полагал бюрократическую машину порождением адских козней. Кроули мог бы сказать, что всё наоборот – это люди придумали бесконечные отчёты и служебную иерархию, а в Аду просто взяли на вооружение удачную идею. Но спорить ему было лень. После того, как он собственными руками (или, точнее, языком) обеспечил себе одиночество почти на половину дня, настроение у него было отвратительным и раздражительным. Некоторые проблемы возникли лишь с получением документов на руки. Кроули не хотел светить их убежище, и тем более не желал отпускать Азирафаэля одного на встречу с посыльным Кливси. Пришлось ехать вдвоём, и дело чуть не закончилось катастрофой, когда чересчур ретивый официант в кафе попросил открыть сумку. В антитеррористических целях, видимо. К счастью, официанта окликнули от одного из столиков, и тот поспешил туда, забыв о подозрительном клиенте. (И это можно было назвать настоящим чудом – особенно в свете того, что ни Кроули, ни Азирафаэль чудесами не пользовались.) В целом же трудоустройство, вызывавшее у Кроули такую тревогу, прошло на удивление удачно. Если Азирафаэль и показался новым коллегам и посетителям библиотеки несколько чудаковатым, то своё мнение они держали при себе, ни слова не сказав ангелу. А может, и вовсе списали все его странности и незнание некоторых общеизвестных фактов на обычную эксцентричность, вполне простительные книжному червю. Тем более букинисту, пусть и бывшему. Хотя, если бы они узнали, что в первый свой рабочий день новый библиотекарь притащил с собой в сумке змею… «- Кроули, ты только послушай себя! Как ты себе это представляешь? - Заткнисссь, ангел, не то я тебя укушшшу…» Если бы они об этом знали, возможно, первый рабочий день одновременно стал бы и последним. Однако коллеги Азирафаэля не страдали нездоровым любопытством, а страх «засветиться» у демона был сильнее и недовольства новой работой ангела, и соблазна немного развлечься. Кроули в тот день был самой воспитанной змеёй в мире, так что всё закончилось благополучно. На пятый день ежевечерняя война на тему «я не буду таскать тебя на работу, дорогой мой, иначе кто-нибудь заинтересуется!» наконец закончилась победой Азирафаэля. Кроули сдался. Как выяснилось, вовремя. Всего через два дня у одного из коллег наконец закончилось терпение, и в обеденный перерыв он дал волю своему любопытству. Надо ли говорить, что после того случая слава странного, но милого чудака за Азирафаэлем закрепилась окончательно? «- И я, ну… словом, я решил сказать, что боюсь замёрзнуть, вот и… - А я тебе сссразу сссказал, что рано или поздно кто-нибудь не ссстерпит! - Да, да, ты оказался прав, ты это хотел услышать, Кроули? - Можно было ещё «сссспасибо»… - Ты же не любишь этого слова, дорогой мой, ты забыл? Но я действительно очень тебе благодарен. Идея носить в сумке одеяло была великолепной. - А ты ещё ссспорил. Теперь никто не задумаетсссся, зачем тебе вообщщщще нужна была сссумка». - Ах, да… И верно! Но вообще-то, я имел в виду другое. Вчера был такой страшный дождь, посетителей совсем не было, а холод был совсем не осенний, и… Словом, мы с коллегами чудесно посидели, завернувшись в плед. Ты знаешь, что Нортон… это тот, который немного похож на молодого Бальмонта – что он печёт чудесное печенье? Я хотел принести тебе немного, но увлёкся и… Ты же не обижаешься на меня, дорогой мой?.. - Сссс чего ты взял, что я собираюсссь есссть всссякую гадосссть, которую готовят твои коллеги? - Но это совсем не гадость!..» Словом, угроза разоблачения Азирафаэлю, как выяснилось, не грозила. Зато Кроули грозила угроза лопнуть от раздражения и… пожалуй, да – обиды. Он пытался не вспоминать о словах Азирафаэля и наслаждаться выпавшей им передышкой. Но с каждым днём убеждать себя в том, что он вполне счастлив, было всё труднее. У Азирафаэля теперь была своя жизнь. Вполне его устраивающая. Кроули в этих душевных посиделках провинциальных книжных червей места не было. Не то чтобы он хотел. Но… Раньше вечера у камина принадлежали только ему. Теперь приходилось делить их с незнакомыми и ненавистными Нортоном, Джоем, Кейнси… «- Знаешь, Джой рассказывал, что в соседнем городе есть букинистическая лавка, он однажды видел там первое издание «Декамерона», с автографом автора, представляешь? Как ты смотришь на то, чтобы в субботу съездить и посмотреть? - Ангел, ты сссмеёшься? - Ээ… Нет, я абсолютно серьёзен! - Тогда ты сссошёл с ума. Ну подумай сам, как ты вообще сссебе это предсссставляешь?! - Ну да, наверное, моей первой зарплаты не хватит, но вдруг мне удастся договориться о скидке? - Да ты издеваешшшься, ангел? Я сссовсссем не о том! - Ах… Прости, дорогой мой, я совсем не подумал об этом. Я могу съездить сам, чтобы ты не мёрз по такой погоде, и… - Ангел, нас ищут! - Но ведь не в букинистических лавках… - А-а-а-ангел…» Хуже всего было то, что Кроули сам понимал: Азирафаэль не обязан каждую минуту свободного времени проводить рядом с ним. У них и не было никогда такого обыкновения. Чаще всего именно он, Кроули, был инициатором их встреч, ночных посиделок, походов в ресторан и прочих человеческих развлечений. Сейчас же требовать от Азирафаэля отказаться от собственных планов и увлечений только потому, что ему скучно, было не просто плохой идеей: это было чудовищной, убийственной и не сулящей ничего хорошего блажью. В том числе потому, что Азирафаэль, возможно, мог согласиться с его претензиями. И это было бы концом всем надеждам. Если Азирафаэль вынужден будет ограничить свою свободу из-за чувства вины перед ним, если ощутит себя пленником… Кроули чувствовал, что сходит с ума. Он старался не вспоминать слов Азирафаэля. Старался не прокручивать мысленно раз за разом подобранный листок с пророчеством. Но всё равно чувствовал, как каждое его слово, каждый спор с Азирафаэлем, независимо от того, чьей победой он закончился, неумолимо тащит его к тому дню, когда пророчество исполнится. А ведь ещё была невыносимая, поистине смертельная скука – особенно в те бесконечные часы, когда в доме не оставалось никого живого, кроме него самого и ленивых пауков под потолком. И неутихающий, поистине адский страх, что их найдут. Он не спорил и пытался не показывать своей паники. Молчал, когда Азирафаэль надевал куртку и осенние туфли. Язвил, когда тот брал свою неизменную дорожную сумку (с недавних пор к одеялу в ней добавились домашние кексы и пирожные – результат обнаруженной в каком-то из шкафов поваренной книги). И отвечал какой-то легкомысленной ерундой, когда ангел наконец уходил, бросив на прощание «До свидания, дорогой мой, не волнуйся, всё будет хорошо». Отвечал – а в горле стоял комом плотный болезненный комок. Он не верил, что хоть что-то может быть хорошо. В глобальной перспективе. Впрочем, в рамках отдельного дня «хорошо» тоже выглядело непрезентабельно. Одиночество, скука и не утихающий страх и за ангела, и за себя – просто отлично, ничего не скажешь! Больше всего в такие моменты Кроули хотелось разнести ко всем чертям эту проклятую библиотеку. Желательно – вместе со всеми безмозглыми Джоями, Нортонами и Кейнси, которые, можно даже не гадать, даже не заметят, если Азирафаэля похитят или попытаются убить прямо на рабочем месте. Он молчал. Не спорил и не пытался заставить Азирафаэля отказаться от работы – слишком остро помнилось «я чувствовал себя почти счастливым…» Впрочем, и повода настоять на круглосуточной осаде в доме не было. Наивно было бы считать, что если нападение случится в его присутствии, он сможет что-нибудь противопоставить нападающим. Поодиночке или вдвоём, в публичном месте или в этом уединённом особняке – с того момента, как их обнаружат, они будут обречены. И никакие «зонтики» Адама им не помогут. Поэтому Кроули делал единственное, что действительно был в силах: скрывал свои силы, не рискуя даже возвращением в человеческую форму. А ещё – к собственному стыду – молча взывал к Ней, умоляя, чтобы пророчество исполнилось без ошибок. Чтобы, хотя бы, всё закончилось не для них обоих. Не то чтобы он верил, что Она может снизойти к чьим-то мольбам, тем более к мольбам демона. И не то чтобы сомневался в безошибочности предсказаний Агнессы Псих. Просто так было легче терпеть ни на минуту не утихающий страх. Немного. В один из одиноких дней Кроули нашёл на дне одного из шкафов папку с до озноба внятным названием. И потратил четыре часа до прихода Азирафаэля на то, чтобы решить жизненно важный вопрос: что делать дальше. Спросить ангела, читал ли он эти отчёты (далеко не все из которых были написаны вдогонку событиям, случившимся без его вмешательства)? Сделать ли вид, что ничего не находил? Бросить проклятые бумажки в камин и надеяться, что ангел никогда о них не вспомнит? Когда Азирафаэль вернулся домой, Кроули молча лежал в утеплённом, стараниями ангела, гнезде, и делал вид, что дремлет. Заговорить об адском компромате он так и не решился. Через несколько дней после выхода Азирафаэля на работу к ним пришла соседка, миссис Форрест, и принесла обещанный ноутбук вместе с роутером. Уроки французского возобновились, только уже по вечерам, и Кроули стало совсем тоскливо. Теперь надоедливые дети отняли ещё часть времени, прежде принадлежащего лишь им двоим. Азирафаэль, похоже, чувствовал, насколько угнетает его всё происходящее. И пытался поддержать, как мог. Другое дело, что получалось не слишком хорошо. Впрочем, некоторое развлечение себе Кроули всё-таки нашёл. Ноутбук был старым и чудовищно медленным, однако для сёрфинга в интернете он вполне годился. Разумеется, без рук (и освоенного Кроули слепого десятипальцевого метода печати, которым он очень гордился), было непросто. Но можно подумать, что его способны остановить такие мелочи! Открывать ссылки можно и с помощью хвоста. А для того, чтобы установить голосовой ввод, и вовсе достаточно десятка кликов. Первые несколько дней возможность следить за происходящим в мире, отвлечься просмотром роликов на Ютубе или поучаствовать в скандале под каким-нибудь твитом действительно приносила облегчение. Даже неутихающие когти страха в груди, казалось, притихли. Накапливающееся раздражение и тоскливое предчувствие приближающего конца он без зазрения совести сливал на собеседников в интернете, очень быстро завоевав на форумах славу первостатейного тролля и редкостной язвы. Потом нехитрое развлечение приелось, и одиночество стало ощущаться с двойной силой. Вечерние посиделки с Азирафаэлем больше от него не спасали. Скорее, наоборот. Кроули казалось, что он почти слышит, как тикают в умиротворённой вечерней тишине невидимые часы. Поскрипывают пружинами, гулко отбивают полночь, словно ухмыляясь улыбкой чеширского кота: скоро, скоро… Вот и ещё один день минул – сколько тебе ещё осталось, глупый Змей Эдема? Сколько ещё пройдёт времени, когда за вами придут? Придут, и… И будет то, что предсказала Агнесса. *** То, что предсказала Агнесса, начало сбываться просто и буднично. Совсем не так, как ожидал Кроули. Не было адского огня, прорывающегося в человеческий мир, не явились облачённые в сияние и божий гнев архангелы… Просто зазвонил телефон. Новый (насколько может быть новым подержанный телефон, купленный по объявлению в интернете), с крупными мягкими кнопками, которые удобно нажимать языком. Просто на экране высветился номер Азирафаэля. Просто случилось это вскоре после полудня. Ничего подозрительного или необычного. Азирафаэль старался не задерживаться на работе, однако возможность такую они предусмотрели. И Кроули успел даже мысленно пройтись по родословной коллег и работодателя Азирафаэля, решивших, с какой-то стати, задержать ангела в библиотеке. Больше он не успел ничего. Разве что только нажать «приём» и бросить встревоженное: - Я слушаю, ангел. А потом раздавшийся в трубке знакомый холодный голос буквально приморозил его к паркету: - Предатель Кроули, - сухо проговорила Вельзевул, и Кроули понял, что ему становится нечем дышать. – Пришла пора платить за твои преступления. Не пытайся бежать, Аду известно твоё убежище. Сердце превратилось в ледяной ком и камнем рухнуло куда-то в желудок. Где и заколотилось, судорожно и беспорядочно – так, что у Кроули на миг потемнело в глазах от боли. В следующий миг он уже стискивал телефон обеими руками (непослушными и трясущимися). - Что ты сссделала ссс Азирафаэлем?! – не слыша собственного голоса, сдавленно прохрипел он. В голове, помимо воли, мелькали жуткие залитого кровью кадры каземата, где он нашёл ангела в прошлый раз. В трубке раздался короткий недобрый смешок. - Ничего, - Лорд Ада сделала паузу, и, словно нарочно дождавшись, когда Кроули сможет справиться с оцепеневшими лёгкими и сделать вздох, с нажимом добавила, - пока ничего. Как долго это положение продлится, зависит от твоей покорности. Кроули сглотнул. Ноги вдруг подкосились от тошнотворной слабости, и он без сил опустился на чайный столик. Жалобно охнуло под его весом старое дерево. Кроули даже не заметил, когда успел принять человеческую форму (но она, эта форма, явно плохо подходила для разговора с Вельзевул в гневе. А она была именно в гневе – Кроули не обманывался спокойным, ровным тоном бывшей начальницы.) - Что тебе нужно? – сам чувствуя, насколько беспомощно и позорно звучит его дрожащий голос, пробормотал он. - А ты не догадываешься, Кроули? - едко усмехнулась невидимая Вельзевул. – Разумеется, наказать предателя. - Как жаль, а я думал – вручить грамоту… - попытался съязвить он в ответ. Придавивший страх сжимал горло, думать было чудовищно трудно. В голове билось лишь одно: Агнесса была права. Пришли за ним, он и ответит. Значит, ангела не тронут… Если он не попытается снова сбежать. - Придержи язык, мне надоело слушать твои глупые шуточки, - отрезала Вельзевул. И Кроули, презирая самого себя за это, послушно умолк. А Лорд Ада продолжила, жёстко и уверенно – и от безжалостного спокойствия её голоса Кроули показалось, что он весь покрывается тонкой корочкой изморози: - Слушай меня внимательно, Кроули, и не говори, что не понял. Стоило бы казнить тебя, как ты того заслуживаешь. Но я даю тебе последний шанс пожить ещё немного. Если сейчас ты явишься в Преисподнюю и принесёшь мне извинения перед всеми обитателями Ада, я закрою глаза на твою выходку с Апокалипсисом. - Шшшто?.. – Кроули не поверил своим ушам. - Не притворяйся глухим, - отрезала Вельзевул. – Ты принесёшь мне извинения и примешься за работу. Мне некем заменить резидента в Англии, а у тебя, напоминаю, накопилось почти четыре сотни прогулов. Так что тебе стоит забыть об отдыхе и работе от случая к случаю! - Меня приговорили к сссмерти, - не сдержавшись, прошипел демон. – Какие ещё прогулы? - Обычные. Ты больше года не соблазняешь смертных и не обеспечиваешь приток душ Вниз. Ты же не думал, что бегство будет засчитано тебе в качестве оправдания? Ты примешься за работу немедленно, и теперь за твоими успехами будет следить лично Хастур. Она сделала паузу – видимо, давая Кроули оценить весь ужас переспективы. Или, быть может, ожидая от него удивления и возмущений. Кроули молчал. Он лихорадочно пытался придумать, что делать дальше. С точки зрения разума, ему стоило бы немедленно спешить Вниз, сгибаться перед троном Вельзевул в поклоне и благодарить за милость. Но знание Лорда Ада недвусмысленно подсказывало: ни о какой милости и речи не идёт. И он не ошибся. Не дождавшись реакции, Вельзевул негромко хмыкнула и сухо закончила своё предложение: - Гарантом твоего послушания будет жизнь твоего жалкого пернатого приятеля. Одна душа – один день жизни ангела Азирафаэля. Советую хорошо подумать, прежде чем отказываться. Пока что твой приятель жив и почти здоров, - она с нажимом выделила это «почти», – И будет таковым до тех пор, пока ты работаешь на благо Преисподней. Кроули внутренне заледелел, боясь даже думать, что сделали с ангелом. В голове шумело так, что он с трудом слышал собеседницу. Казалось, в черепной коробке катаются и сталкиваются друг с другом не мысли, а гранитные камни. Раскатывая при этом всё содержимое головы в жидкую кашу. По крайней мере, судя по тому, как хреново было Кроули и с каким трудом получалось думать. Потом сквозь отупение страха пробилась одна разумная мысль. Неожиданно чёткая и ужасающая в своей безжалостной простоте: если Азирафаэль узнает, что ради его спасения он отправил в Ад хоть одну душу, он не простит… …Себя. Азирафаэль будет винить себя – не его. Очередное понимание обрушилось на плечи с такой силой, что Кроули задохнулся, пошатнувшись от невидимой тяжести. Даже удивился, что хрупкий столик выдержал такой груз. - Что… - он прокашлялся, чувствуя, что голос хрипит, словно невидимая удавка, захлестнувшая горла, была самой что ни на есть настоящей. – Что будет, если я откажусь? Вельзевул в телефоне недобро усмехнулась. - Хороший вопрос, Кроули. Ничего хорошего для Азирафаэля. У нас с Верхней Конторой соглашение по поводу вашей судьбы: одного в расход, другому – реабилитация. «И один ответит за прегрешения двоих…» - всплыли перед глазами Кроули выцветшие от времени буквы. Он невольно вздрогнул, уже догадываясь, что услышит дальше. - Расход может быть разным, Кроули. Не забывай об этом. Я готова заменить смертную казнь на… скажем, на тысячу лет ударной работы на благо Преисподней, без выходных и отпусков. Впрочем, ты можешь попытаться куда-нибудь исчезнуть. Понадёжнее, чем в нежилом доме этого зарвавшегося священника. Например, на Альфу Центавра или Сигму Лебедя… Она сделала паузу, и Кроули отчётливо услышал то, что не было произнесено: «Тогда за преступления обоих ответит Азирафаэль». И Кроули не сомневался, что Вельзевул постарается отыграться на ангеле за его бегство. - Я… - он прокашлялся, сглотнул, безуспешно пытаясь заставить голос не дрожать. – Я ссс... Он сглотнул. Мысленно придавил тихо истерящий в сознании голос, рисующий ужасающие картины его ближайшего (на тысячу лет как минимум) будущего. - Сссмиренно благодарю лорда Преисподней за милосссть, - мысленно представляя, как берёт Вельзевул за глотку и макает головой в ванну со святой водой, прошипел он. – Когда мне приссступить к работе? - Сегодня, разумеется, - в холодном голосе Вельзевул отчётливо прозвучала брезгливость, и Кроули невольно скривился, молча передразнивая её. Сегодня, разумеется! Век бы не видеть ни драгоценного начальства, ни этой конторы! - И не надейся, что я забуду о наблюдении за тобой, Кроули, - предупредила Вельзевул. – У тебя час, чтобы спуститься Вниз. Если за это время ты не явишься принести мне извинения и получить список душ, которых тебе нужно соблазнить, я считаю наше соглашение расторгнутым и отдаю Хастуру приказ притащить твоего ангелочка Вниз. Я уже сообщила обитателям Ада, что сегодня будет запоминающееся зрелище. Твои униженные мольбы о прощении или казнь Азирафаэля – решать тебе. И лорд Ада, не дожидаясь ответа, отключилась. А Кроули, сдавленно всхлипнув, прижал ладони к лицу и без сил сполз на пол. Сколько он так просидел – минуту? Две? Десять? Вряд ли он сам смог бы сейчас ответить. Из ступора и лихорадочных поисков пути к спасению его вырвал новый звонок. Кроули торопливо схватился за телефон. Звонили с незнакомого номера. Но вспыхнувшая вдруг надежда (На испуг берут! Ангел сумел сбежать!) испустила дух, стоило ему услышать голос в трубке. - Кроули, - не дожидаясь приветствия, торопливо заговорил отец Уильям. Голос старика заметно задыхался, словно он только что бежал. – Вам нужно немедленно уезжать. Мне только что звонил Колин, вокруг него сегодня крутился странный тип, бравировал корочками частного детектива и расспрашивал, где он был в день вашего отъезда. Он послал его по ложному следу, но это, боюсь, ненадолго. Постарайтесь не звонить пока что на мой телефон, его могут установить на прослушку. И ещё – не пользуйтесь муниципальным транспортом, лучше поймайте попут… Кроули? Кроули, что случилось? Кроули хохотал. Отчаянно, истерически, срываясь на всхлипы и задыхаясь, словно ему не хватало воздуха. Прослушка! Детектив! Ко всем ангелам детектива, их уже нашли! Куда уезжать, если Азирафаэль уже у Вельзевул?! Отец Уильям ещё что-то спрашивал. Кроули слышал тревогу в его голосе, слышал, что старик пытается привести его в чувство, прекратить истерику… И не мог даже разобрать смысла слов, которые он говорил. Не отвечая, он сбросил звонок и, уткнувшись лбом в чайный столик, замер, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Надо было уезжать раньше. Надо было не позволять ангелу устраиваться в библиотеку. Надо было тряхнуть Кливси сразу после пробуждения, забрать документы и рвануть на другой конец света. Тогда, быть может, у них был бы шанс. Кончено. Для них обоих всё кончено. Вельзевул даже не предложила сделку – просто озвучила свои условия, и это значит самое худшее: она может передумать в любой момент. И наверняка передумает, как только он не справится с делами, которые наверняка на него навалят. Она слишком умна, ей мало будет просто убить его. Она дождётся, когда он совершит ошибку. Убьёт Азирафаэля – на его глазах, так, чтобы он знал, что сам виноват в его гибели. И оставшуюся вечность будет наслаждаться его отчаянием. Вельз – не идиот-Хастур. Она прекрасно понимает, что есть наказание куда страшнее смерти. И его болевую точку она определила безошибочно. Азирафаэль обречён. И он тоже. Теперь вопрос лишь в том, как скоро закончится их общий обратный отсчёт. Спустя несколько минут Кроули наконец пришёл в себя достаточно, чтобы вспомнить: обратный отсчёт идёт уже, и осталось всего полчаса с небольшим, чтобы найти способ спуститься Вниз и попытаться выторговать у Вельзевул хоть немного времени для ангела. Невероятным усилием воли успокоив дыхание, Кроули выпрямился, пошарил глазами по кухне и, не найдя искомого, двинулся в спальню Азирафаэля. Минуту спустя он уже снова был в кухне и чертил сигил портала. Через пять минут – стоял в готовом к активации портале, тяжело дыша и пытаясь хоть немного успокоиться, чтобы выглядеть не так жалко в глазах бывшего (а теперь и будущего) начальства. Через шесть минут портал вспыхнул, открывая путь в Преисподнюю, и кухня опустела. Лишь на полированной столешнице деревянного столика осталось несколько крошечных лужиц солёной воды. *** Вельзевул брезгливо махнула рукой, приказывая замершему в раболепной позе демону забрать телефон. Кроули наверняка узнал бы эту модную дорогую модель: её буквально полгода назад подарил ангелу он сам, устав подгадывать звонки под то время, когда Азирафаэль был в своём магазинчике. Демон, не дожидаясь дополнительных приказов, предусмотрительно исчез вместе с телефоном за дверью. А Вельзевул с хищной улыбкой откинулась на спинку кресла, махнула рукой, успокаивая раздражённо жужжащих мух, и перевела взгляд на застывшую у стола Дагон. - Проследи, чтобы на этот раз всё прошло без осложнений, - приказала она. Дагон довольно осклабилась, обнажая острые рыбьи зубы. - Казнь или принесение присяги? - Готовь и то, и другое. Если Кроули проявит благоразумие или передумает в последний момент, можно будет совместить. - Вы действительно думаете, что он решится явиться сюда? Покрытые язвами губы Вельзевул дрогнули в недоброй улыбке. - Ооо, я думаю, он решится на что угодно, если стимулом будет жизнь его ангелочка. Кроули опозорил саму суть демона, но мне это только на руку. Он будет послушен, как неофит на чёрной мессе. Дагон явно была чем-то недовольна. - И всё-таки его лучше казнить. Он слишком много себе позволяет. Вельзевул вдруг недобро засмеялась. В и унисон с ней на тон выше зажужжали мухи над её головой. - Одно другому не мешает, Дагон. Ты слишком торопишься ликвидировать ценные кадры. Кроули будет отрабатывать свои долги, пока другие сотрудники будут работать с Азирафаэлем. Когда ангел падёт, нужда в Кроули исчезнет, и я с радостью выполню свою часть соглашения с Гавриилом. Казню предателя Кроули и сохраню жизнь Азирафаэлю, - улыбка её из просто недоброй стала откровенно жестокой. – Демону Азирафаэлю. На лице Дагон появилось выражение злорадного удовольствия. - Жду с нетерпением, мой Лорд! – сладострастно хихикая, поклонилась она. Робкий стук в дверь прервал разговор двух самых высокопоставленных особ Преисподней. - Л-лорд В-вельзевул, здесь д-демон Кроули… - запинаясь то ли от страха, то ли от удивления, проблеял появившийся на пороге демон. – Говорит, что ему н-назначено. - Вот и все, - усмехнулась Вельзевул, вставая из кресла. И повелительно крикнула посыльному, - Отведи его в зал суда. Пусть ждёт! И, повелительно махнув рукой, двинулась к двери. Улыбка, играющая на её изуродованных язвами губах, не предвещала Кроули ничего хорошего.