Своя сторона

Кроули не знал, сколько прошло времени. Он лежал, сжавшись в переполненный болью комок, возле кровати, и окружающий мир казался ему зыбким и нереальным. Слабое, беспомощное непонимание пополам с горечью: вот и всё, что осталось от него. Азирафаэль ушёл. Навсегда? Кроули не хотел думать о том, что ответ на этот вопрос уже знает. Видел его в потемневших, полных разочарования глазах ангела. Слышал в его голосе, в его холодном «отдай мне это, демон». Никаких шансов. Даже если чувство благодарности не позволит Азирафаэлю отдать его на расправу Аду, доверять ему он не будет больше никогда. А он сам? Что ему делать теперь? Он заперт в доме посреди святой земли, и даже единственный путь к побегу теперь перекрыт. Впрочем, какой толк бежать… Куда? И – зачем? Кроули подавился собственным сдавленным рыданием, и поспешно подавил его, чувствуя, как тот переходит в истерический хохот. Бежать? Его найдут хоть на другом конце Земли, хоть на Альфе Центавра. Пора уже посмотреть правде в глаза: ему крышка. Раз уж Вельзевул не поленилась собрать все его последние дела в отдельную папку, значит, дело и впрямь дрянь. Так стоит ли трепыхаться? Пока что им предлагают прощение хотя бы для одного из них. И теперь Азирафаэль не будет долго скорбеть, когда его искупают в святой воде. …Хотелось лишь верить, что не испытает и радости. Кроули казалось, что он засыпает. Хотя, конечно, это был не сон. Скорее, полуобморок, бредовое нездоровое забытье, сродни летаргической коме змей. Он и впрямь был сейчас такой змеёй. Он остывал, вымерзал изнутри, и не было больше рядом никого, кто мог бы отогреть. Кто _захотел_ бы отогревать. Азирафаэль ушёл. Возможно – навсегда. Некому больше вырвать из становящегося всё более глубоким болезненного анабиоза. В голове медленно воцарилась мёртвая, стылая тишина. Какое-то время в сознании каталась одинокая, беспомощная мысль: «Кончено, всё кончено», но и она вскоре исчезла, затерявшись в гулкой безжизненной пустоте. Поэтому, когда в затылок ему упёрлось что-то холодное и твёрдое, а чья-то нога с силой пнула его под рёбра, он даже не удивился. Просто не смог. Какая разница? Скоро вернётся Азирафаэль. Возможно, со святой водой. Или с разочарованием и бессильной горечью в глазах, которую никакие светлые воспоминания не смогут вытравить. Это к лучшему, наверное. Ангелу не будет больно, когда его убьют. Больше не будет. Гавриил всё рассчитал верно. - Эй, ты, не слышал? Я сказал, вставай! – чужой ботинок вновь врезался ему в бок. Миг спустя в волосы вцепилась грубая пятерня, и Кроули без охоты поднял голову. …Их было трое. Одного, стоящего у двери, он видел отчётливо, второго – лишь краем глаза. Оружие было у обоих. И, судя по их грязной, гнилостно-мутной ауре, в Аду им будут невероятно рады. Третьего из визитёров он разглядеть не мог, но чувствовал. Точнее, чувствовал его руку, задирающую ему голову к верху, и давящее в основание черепа дуло. На миг в нём всколыхнулся гнев. Слабый, словно золой присыпанный, но всё же. - Да вы сссовсем охренели… - сквозь зубы прошипел он, медленно поворачивая голову к своему пленителю и не обращая внимания на то, что шевельнувшийся вслед за его движением пистолет с силой вдавливается в затылок. Человек невольно вздрогнул, на секунду отшатываясь. Рука, держащая его за волосы, разжалась сама собой. Но тут же неуверенность на лице смертного сменилась злостью, и он, выругавшись, от души ткнул Кроули кулаком под рёбра. Кроули охнул, сгибаясь пополам. Боль – исключительно телесная, в отличие от грызущей сердце тоски – оказалась неожиданно острой. Тело мгновенно ослабело, дыхание пресеклось. Он попытался было извернуться, чтобы дать отпор, но ещё один удар, теперь в спину, заставил его беспомощно растянуться на полу. Он невольно застонал, оглушённый интенсивностью ощущений. И запоздало вспомнил, что сейчас, с ангельским ошейником, его без труда запинает насмерть даже обычный смертный. За вторым ударом последовал третий. И ещё, и ещё. У Кроули зашумело в голове. Перед глазами замелькали багровые круги. Раздавшийся сзади гневный вскрик и звуки борьбы вырвали его из почти сомкнувшихся волн забытья. Град ударов прекратился. С трудом разлепив веки, Кроули чуть повернул голову и сквозь колыхающуюся перед глазами кровавую муть увидел, как еще один человек грубо толкает на пол бледного отца Уильяма. Старик упал неловко – мешала висящая вдоль тела, как плеть, правая рука. Сквозь шум в ушах Кроули услышал его сдавленный стон. Но решительности это ему не убавило. С трудом оттолкнувшись от пола здоровой рукой, Уильям сел и с гневом приказал, глядя куда-то поверх головы Кроули: - Перестань, сын мой, ты убьёшь его. Не думаю, что тебе это нужно. Кроули запоздало понял, что смотрел старик на избивавшего его человека. В голове мелькнула мысль, что вот так указывать людям, у которых явно все тормоза отключены, не самая хорошая идея. Но сказать пастору заткнуться и подумать о себе не успел. Упирающейся в затылок метал вдруг исчез, а миг спустя раздался глухой хлопок, и Уильям с криком повалился на пол. Скорчился, прижимая руки к правому бедру. Сквозь пальцы тонкими струйками забила кровь. Неожиданно сильно, словно внутри у пастора включился небольшой фонтан. Кроули рванулся к старику, забыв в этот момент, что с ангельскими браслетами даже облегчить ему страдания не сможет. И тут же дуло вновь упёрлось в его шею. - Замри, - посоветовал ему раздражённый голос. И прозвучало в нём что-то такое, что Кроули непроизвольно застыл, повинуясь не столько приказу, сколько недвусмысленному осознанию: стоит ему шевельнуться, и этот смертный нажмёт на курок. Кроули не нужно было приглядываться, чтобы видеть ауру его души. Настолько непрогляно-чёрную, , что даже ему, демону, пропитанному грехом насквозь, при взгляде в эту смоляную яму становилось не посебе. - Фак, Джой, ты что творишь… - с досадой протянул один из бандитов, растерянно опуская руку с пистолетом. Для него пушка, в отличие от приятеля, по всему видно, была скорее средством устрашения, а не орудием убийства. - Всё равно свидетелей надо убирать, - равнодушно хмыкнул тот, и Кроули передёрнуло от омерзения. Кусающий губы, смертельно бледный Уильям что-то почти неслышно простонал, но даже Кроули, с его острым демоническим слухом, не сумел разобрать его срывающегося шёпота. Да и не особо он старался. Он в этот момент панически прислушивался к тишине за окном, пытаясь найти ответ на единственный вопрос: где Азирафаэль? Если он где-то в церкви, то мог услышать выстрел. Даже с учётом глушителя мог. Ночью все звуки разносятся далеко. …Если только он не ушёл куда-нибудь на кладбище в поисках покоя и одиночества. Если так, то им, похоже, крышка. Демон видел, как стремительно расползается по светлым домашним брюкам священника багровое пятно, как вскипают между зажимающими рану пальцами алые бурунчики – и с противным холодком осознавал, что тот умирает. Что там у смертных бьёт фонтаном, если порвать? Артерия? Вена? Что бы ни было, всё равно с дыркой старик просто истечёт кровью. И очень скоро. Где же Азирафаэль?! - Ты, придурок… - прошипел Кроули, стараясь не шевелиться, чтобы не спровоцировать смертного. Если он развоплотится, купанием в святой воде больше не отделается. Вельзевул не поленится придумать ему такое наказание, что все мучения грешников покажутся курортом. – Скажи своим дебилам помочь старику, пока он не истёк кровью! Вы что, думаете, вам спустят убийство священника?! - Спустят, спустят, - равнодушно отозвался убийца, и грубо ткнул Кроули пистолетом в шею, заставляя наклонить голову ещё ниже. – У нас крутая крыша, за нас не беспокойся. Лучше помолись, пока можешь, святоша. Даю минуту. Уильям шевельнулся, сдавленно застонал. - Побойтесь Бога, - тихо, но неожиданно чётко проговорил он, не размыкая зажмуренных век. – Вы же в церкви… Не губите свои души… Кроули мысленно выругался. И на это старый идиот решил потратить быстро утекающие силы? Да на этих душах пробу ставить негде! Словно отвечая на его мысли, Джой хохотнул. - Так это же здорово, - развязно усмехнулся он, и Кроули ощутил, как дуло с силой ткнуло его в затылок. – Всю жизнь мечтал убить кого-нибудь в церкви. Уильям не ответил. Кроули показалось, что старик потерял сознание. И, похоже, скоро отдаст Ей душу. Грудь его поднималась слабо, неровно; руки, прижатые к бедру, ослабели, и кровь забила пульсирующей струёй, орошая ковёр и стоящее рядом кресло. Если в ближайшие десять минут не случится чудо, пастору конец. И им с Азирафаэлем тоже. Да где же носит этого идиота?! - Эй, Джой, – нервно бросил кто-то из людей, прерывая мысли Кроули. – Может, и впрямь перевязать старика? Белобрысый ангел говорил, чтобы священника не трогали! - Спишем на случайные потери, - презрительно откликнулся стоящий над Кроули преступник. – Мало ли, кто что говорил! Не ссы, Ричи! Что ответил Ричи, Кроули уже не слышал. Ему показалось, что он оглох. В голове резко зашумело, слова слились в сплошной бессвязный гул, качнулись, зыбко поплыли стены перед глазами. «Белобрысый ангел говорил, чтобы...» Ангел. Нет. Он просто что-то не так понял. Это кто-то Сверху, кто-то, кто не захотел ждать решения Азирафаэля… Тот же Гавриил… Или нет, кто там есть из блондинов? - Какой ещё к чертям ангел, вы совсем охренели?.. – прохрипел он, сам с трудом слыша свой срывающийся голос. В голове билась лишь одна мысль: он просто что-то не так понял. Это позывной, простая бандитская кличка – да смертные свихнулись бы, если бы и впрямь увидели настоящего ангела! Рядом мучительно застонал, приходя в себя, Ульям. Приподнял было голову, бросил мутный взгляд на Кроули – и снова неподвижно растянулся на полу. Где же Азирафаэль?! …Где-то в глубине сжимающегося от боли сердца стучало беспомощное, безнадёжное понимание: Азирафаэль не придёт. Азирафаэль не мог. Просто не мог! - Какой ангел? – вскинув голову, в бешенстве заорал он, забыв на миг об упирающемся в затылок пистолете и пытаясь найти глазами лицо собственного будущего убийцы. Тот посмотрел на него с брезгливым удивлением. Скривился. - А тебе есть разница? - Отвечай, сссука! – с ненавистью прошипел Кроули. – Отвечай, ну, или я тебя даже из Ада доссстану, клянусссь! И тот невольно попятился на полшага; пистолет от затылка, впрочем, не убрал, лишая Кроули малейшего шанса воспользоваться своей секундной слабостью. - Джой, мне это не нравится, - пробормотал тот, кто привёл Уильяма. – Мало ли, что у него какой-то там ошейник. Вдруг и впрямь проклянёт? Пристрели ты его поскорее, хватит играться! Ангел же просил его не мучить! Кроули не слушал. Старался не слушать. Но каждое слово, произнесённое чёртовыми «охотниками на демонов», казалось, вбивало раскалённый добела гвоздь прямо в сердце. Джой, должно быть, задумался – по крайней мере, он не отвечал, и давление на затылок стало чуть меньше. Кроули было уже всё равно. - Что за ангел заказал меня? – прошипел он, чувствуя, как плавящая внутренности боль превращается в ядовитую лаву всепоглощающей ненависти. Держащий его человек вздрогнул. В глазах на миг мелькнуло что-то, близкое к страху. Он попытался было отвести взгляд, но Кроули не собирался сдаваться так легко. Не отпуская расширенных глаз смертного, он с ненавистью прошипел, стараясь хотя бы через голос, если уж силы больше недоступны, передать сковывающий волю приказ. - Я спросил, кто заказал меня! Отвечай, ссссмертный! Человека перекосило. Пистолет упёрся ему в затылок так, что на миг показалось – сейчас металл проломит кость. Кроули почти ощутил, как дрожит палец на курке. И чуть не взвыл от бессилия. Ошейник полностью гасил все его демонические силы, даже простое внушение не работало. Он понимал: сейчас он играет на неожиданности и упрямстве. Ещё секунда-две – и смертный опомнится. И тогда… - Ну?! Что это был за ангел? Как звали, как выглядел? Отвечай! Человек поморщился. Страх из глаз уходил, на его место приходило злое раздражение пополам с чем-то, что при других обстоятельствах могло бы быть уважением. - А ты ершистый, я смотрю, петушок… - с непонятной интонацией процедил он сквозь зубы. – Ну, твоя взяла. Как педик он выглядел. Белобрысый, упитанный, прямо хоббит. Он хохотнул, довольный своей шуткой. Кроули судорожно пытался вздохнуть. Нет. Нет, этого не может быть. Совпадение, просто совпадение… Азирафаэль не стал бы… По крайней мере, не стал бы – так… А убийца довольно усмехнулся, отвечая на его взгляд, и с интересом добавил: - В дебильном жилете, как из музея. Твой приятель? - На А что-то, - неуверенно пробормотал почти одновременно с ним его подельник – тот, что до этого всё время молчал. – В средней Азии страна похожая есть. Азер… Асира… Человек продолжал бубнить что-то ещё, пытаясь вспомнить непривычное имя. Кроули уже не слышал его. Внутри у него что-то мучительно сжалось, стянулось в тугой узел, мешая дышать… И оборвалось, увлекая его за собой, вниз, в бездонную непроглядную пропасть. Перед глазами потемнело. Как сквозь туман, он ощутил, как освободившийся от его взгляда человек со злобой пинает его в спину, но даже не ощутил боли. Разворачивающаяся в груди чёрная дыра неторопливо раскручивалась, жадно пожирая его изнутри. Ему показалось, что он кричит. Но не слышал собственного голоса. Уже не помня ни себя, ни того, что в шею ему упирается смертоносный кусок железа, он дёрнулся, рванулся прочь, подальше от этой оглушающей боли, от этого слепого, всепоглощающего отчаяния. Потом по затылку с силой ударило что-то твёрдое, ребристое. В голове взорвалась ослепительная вспышка. И мир погас в милосердной тишине. *** - Они слишком долго не выходят. Расслабленно опирающийся на ограду церкви человек в длинном мятом пальто пожал плечами и с удовольствием затянулся сигаретой. Бросил пренебрежительный взгляд на нервно переминающегося рядом джентльмена в старомодном бежевом жилете и громко хмыкнул. - Боишься, союзничек? Тот прожёг его гневным взглядом. - Я ничего не боюсь, демон. Но мне не нравится, что твои протеже затягивают дело. Если ты собираешься меня обмануть, Хастур… Его собеседник презрительно ухмыльнулся. - Успокойся, ангелочек, сегодня никаких подстав. У меня свои счёты к этому ублюдку. Если я сказал, что Джой со своими подпевалами сделает всё как надо, значит, так и будет. - Мерзкие душонки. Хастур хохотнул. - Зато без вариантов наши. А тебя это нервирует, а, пернатый? Джентльмен, внешний вид которого резко контрастировал с эпитетами, которыми награждал его собеседник, хмуро промолчал. - Отвратительное тело… - пробормотал он спустя минуту, брезгливо отряхиваясь, словно избавляясь от налипшей на одежду грязи. – Он совсем очеловечился. Хастур окинул взглядом полноватую рыхлую фигуру и согласно кивнул. Хмыкнул. - Можешь не бояться, через пару минут змеёныш будет у нас. - Я не боюсь, демон. Я опасаюсь за результат операции, - назидательным тоном отозвался джентльмен. – Главный в твоей банде совершенно невменяемый. Я ему не доверяю. - И что с того? Он не упустит Кроули, можешь не бояться. Мой приказ он выполнит даже без человеческих денег. Я обещал ему, что он станет после смерти демоном. Сандальфон с брезгливостью повернулся к нему. - Что? Не хочешь ли ты сказать, что… Хастур коротко хохотнул – словно булькнул в бутылку, до половины наполненную водой. - Означает, означает. Но я же не гворил, что он станет _могущественным_ демоном, - уточнил тот. И нехорошо усмехнулся. Щелчком выбросил докуренную сигарету на газон и выпрямился. – А Кроули от нашей мести не уйдёт. Но обещаю, он напоследок ещё пожалеет, что пошёл против Ада. Сандальфон высокомерно скривил губы. - Бессмысленное мучительство, как это омерзительно! Только демоны вроде тебя… Хастур противно ухмыльнулся. - А мне показалось, тебе нравится. Не думал, что кто-то больше меня желает этому ублюдку сдохнуть в мучениях. Чем он тебе так насолил, а, пернатый? - Он дважды предатель и должен заплатить за свою измену, - сухо отрезал тот. Хастур мерзко хохотнул. - Заплатит, заплатит, - и он масляно улыбнулся, прижмуриваясь от удовольствия. - Представляю, какие глаза станут у паскудного змеёныша, когда он узнает, кто нанял моих ребят. Он помедлил, ожидая реакции, но архангел только с брезгливостью скривил губы. И даже отступить чуть в сторону, явно испытывая отвращение от необходимости стоять рядом с демоном. Хастур неприятно ухмыльнулся. - Эй, пернатый, тебе что, не весело? В ответ ему досталось лишь высокомерное молчание. Демон пожал плечами и, достав портсигар, прикурил от пальца следующую сигарету. - Не собираешься к нам, а, Сандальфон? Идея изобразить этого жалкого труса даже мне понравилась. У тебя отличные задатки, пернатый! Сандальфон резко повернулся к нему. Голубые глаза сверкнули гневом, и сквозь небесную синеву стала отчётливо проступать серо-зелёная радужка истинного облика. - Придержи язык, демон! Мы должны карать зло, а Кроули – именно зло. Вдвойне зло, потому что посмел смущать душу ангела господня и притворяться, будто ему ведомы любовь и самопожертвование! Демоны непрощаемы, и этот подлый змей должен заплатить за то, что посмел хоть на миг заронить сомнение в ангела Восточных Врат! Если он и обрёл жалкое подобие чувств, то, уверен, Всемогущая лишь затем позволила это, чтобы сделать его кару более суровой. Я лишь выполняю Её волю. По покрытым язвами губам Хастура расползлась недобрая улыбка – жутковато-холодная, предвкушающая. - Обрёл, обрёл. Кстати, я надеюсь, ты не испортишь игру, пернатый – так что верни себе нужный вид, у тебя собственная рожа через шкуру предателя просвечивает. И держись от меня подальше, а то Азирафаэль из тебя – как из меня архангел Михаил, - и он булькающе расхохотался, довольный своим остроумием. Панибратски ухмыльнулся Сандальфону: - Да ты не стесняйся, я же знаю, что тебе это тоже нравится. Архангела передёрнулся. Искривив губы, он высокомерно отодвинулся чуть в сторону от демона. - Я всего лишь соблюдаю конспирацию, - сухо отрезал он, и в глазах его сверкнула опасная искра. - И если ты проболтаешься… Демон ухмыльнулся ещё шире. Гнев ангела его совершенно не испугал; казалось, он испытывает истинное наслаждение, дразня своего союзника. - А по-моему, это смешно. Да ладно, ладно, не бесись, пернатый. Мне нет никакого резона с тобой бодаться, хочешь скрыть, с помощью чего удалось избежать сопротивления Кроули – ну и скрывай. Мне всё равно. - Надеюсь, ты запомнишь свои слова, демон, - с холодной угрозой процедил архангел. Он нахмурился. - Они уже слишком долго не выходят. Неужели так много времени нужно, чтобы скрутить лишённого всех сил демона и выволочь его на улицу?! Если ты решил помочь этому предателю сбежать… Хастур щелчком выбросил окурок и, повернувшись к Сандальфону, громко хмыкнул. - У тебя мозги прокисли, ангелочек. Я? Помочь Кроули? Я готов разве что помочь сдохнуть ему как можно более мучительно, - он масляно улыбнулся и прикрыл в предвкушении глаза. - Прекрати паниковать, ты мешаешь мне наслаждаться ожиданием. Вельзевул настроена на сотрудничество с твоим шефом. Мне не с руки идти против её воли, так что можешь не паниковать. Потом он вдруг задумался, прислушался к тишине, нарушаемой лишь шелестом листвы и шумом редких машин, проезжающих по соседней улице. И посерьёзнел. - И впрямь, долго не выходят. Ты уверен, что он не мог снять ошейник? - Разумеется, он не мог это сделать! – высокомерно отрезал архангел. – Уверен, твои смертные подручные что-то напортачили! - Не напортачили. Я их давно подкармливаю, им можно доверять, - хмуро отозвался Хастур. - Тогда где они? - Может, решили для начала развлечься, - пожал плечами Хастур. – Почему бы и нет. На лице его мелькнуло сожаление пополам с жестоким, довольным предвкушением. - Я бы не прочь посмотреть, как эта мерзкая рептилия будет поджариваться на церковном полу. - Надо было приказать им снимать на камеру, - без сочувствия отрезал его собеседник. На лице его, вопреки словам, на миг отразилось что-то, отдалённо напоминающее сомнение. Лишь на миг. Потом всё вновь стёрло выражение непримиримой ненависти. Ангелы, как принято считать, ненавидеть не умеют. Может, и так. Но те, кто говорит подобное, просто не видел карающих ангелов. Праведный гнев и святая ненависть – они изобретены были именно в Верхней конторе, и охотно использовались эмиссарами Рая в случае необходимости. На лице Хастура мелькнуло недовольство. - На что снимать? – раздражённо переспросил он. Сандальфон в ответ возвёл очи горе и, вытащив из кармана смартфон (новейшей модели, из самой дорогой линейки), с раздражением щёлкнул по экрану пальцем. - Видеокамера, - показав экран демону, бросил он. – Вы у себя внизу совсем отстали от времени! Хастур скривил изуродованные разложением губы. - Не понимаю, почему я должен следить за изобретениями этих жалких смертных! Он хотел было добавить что-то ещё, но Сандальфон, неотрывно глядящий на дверь церкви, прислушался к чему-то и нахмурился. - Азраил. Он здесь, я его чувствую. - И что с того? Наверное, пришили священника, чтобы не мешал. Сандальфон с гневом повернулся к нему. - Я приказал твоим подонкам не трогать служителя веры! - Ну, а я приказал не сдерживаться, если кто-то будет мешать, - с насмешкой отбрил Хастур. И, прищурившись, с интересом посмотрел на собеседника. – Ты против, пернатый, а? Боишься, что святоша после своих выходок попадёт не к вам? Лицо Сандальфона исказилось от гнева. В глазах его мелькнула уже не искра – настоящая молния. Несколько секунд он молчал, испепеляя взглядом ухмыляющегося демона. Потом, неохотно отвернувшись, резким движением оправил непривычную одежду и пошёл к воротам. Бросив напоследок через плечо. - Я проверю, почему они задерживаются. Тебе будет лучше, если они не сделали никаких глупостей, демон. И, больше не оглядываясь, направился к дверям церкви. Хастур только пожал плечами. Подумал. И, бросив под ноги очередной окурок, неторопливо вынул из портсигара следующую сигарету. - Иди, иди, пернатый, - с насмешкой протянул он, дождавшись, когда архангел отойдёт от него подальше. – А за наглость я с тобой ещё расплачусь… Когда будешь нашим. Словно отвечая на его слова, негромко скрипнула дверь, ведущая в молельный зал. И вновь стало тихо.