Своя сторона

- Ничего! - Анафема со стуком положила на стол заговоренный маятник и откинулась на спинку стула. - Эээ… - Ньютон бочком придвинулся поближе и осторожно, явно не желая быть причиной очередного взрыва своей девушки, пододвинул к ней чашку с успевшим остыть чаем. – А как насчёт эти магических штучек – ну, вроде гадания на картах? Ведьма повернулась к нему и, окинув мрачным взглядом, возвела очи горе. - Ньют, когда ты корчишь из себя специалиста в эзотерике, ты не выглядишь умнее, извини – ты выглядишь глупо! Последнее слово она рявкнула так, что бедный Ньют, вздрогнув, шарахнулся от неё в сторону. Чай в чашке заколыхалось, на ковёр плеснуло несколько крупных капель. - Тише-тише, не нужно ссор! – поспешила вклиниться между ними мадам Трейси. – Давайте успокоимся и будем пить кофе! Не дожидаясь ответа, она поставила на край стола поднос и, аккуратно свернув бесполезную карту, принялась выставлять посуду на стол. - Мы не ссоримся, - мрачно возразила Анафема, неохотно принимая из рук Исабель горячую чашку. Ньют в ответ только тяжело вздохнул. Он так и остался стоять со своей чашкой, и видно было, что чувствует он себя несколько не в своей тарелке. - Хватит стоять столбом, рядовой, - мрачно буркнул с дивана сержант Шедвелл. – Дама сказала тебе пить кофе – садись и пей! И первым, подавая пример, поднялся, чтобы пересесть к столу. Ньютон сначала дёрнулся было к столу. Потом, вспомнив об остывшем чае, поспешно поставил его на стол и лишь затем, стукнув ножками стула по полу, уселся за стол рядом с Анафемой. Вид у него был подавленный. Его вполне можно было понять: взвинченное состояние Анафемы делало её характер, последние месяцы и так не слишком спокойный, совершенно невыносимым. - И что мы будем делать да… - Пить кофе! – рявкнул сержант Шедвелл, даже не дав Ньюту договорить. – Есть печенье! И молчать, пока едим! - Оу, мой милый Шедвелл, как это грубо! – укоризненно одёрнула его мадам Трейси, и тут же сама невесело улыбнулась, смягчая сказанное. – Давайте мы просто спокойно выпьем кофе, а потом будем думать, что делать дальше. Уверена, наша Сьюзан пока что в безопасности. Она кивнула на смартфон, сиротливо лежащий на краю стола. - Не был бы так уверен, - хмуро возразил Шедвелл, нарушая собственный же приказ. – Руки оторву этому похитителю, когда найду. Медиум с довольно флегматичным видом пожала плечами. - Не думаю, что его стоит так называть. Исходя из сообщения девочки и записки, которую она оставила, это больше похоже на неудачное проявления рыцарства. Я подозревала, что рано или поздно этому нервному мальчику надоест обижаться, и он вернётся сюда. - Если этот идиот решил спасать Сьюзан, - едко отозвалась Анафема. Пригубила чашку, помолчала и, проглотив, продолжила, - то это можно было сделать не настолько придурковато. От вашего Нахума проблем больше, чем помощи! Надо было подсказать Адаму, чтобы навесил на него маячок. - GPS-навигатор, как на собаку, - уныло согласился Ньютон. Речь его звучала несколько невнятно из-за печенья, которое он старательно пережёвывал – с таким видом, что было непонятно, чувствует ли он вообще вкус. Анафема бросила на него быстрый, странно сердитый взгляд. - Если бы я тебя не послушала… Она резко замолчала, словно лишь сейчас поняла, что чуть не проболталась о чём-то важном. Ньют перестал жевать – и дышать, кажется, тоже. - Слушай, мы ведь уже говорили об этом, ты ведь сама… - несчастным голосом начал он, но Анафема не дала ему договорить. - Я помню, Ньют, - резко дёрнув головой, раздражённо оборвала она его. – Не начинай снова, пожалуйста. Я тебя ни в чём не виню. - Но… - И замолчи, будь добр! Давай закроем эту тему. - А… - Ньют был похож на побитую собаку. – Хорошо. Старшее поколение молча следило за этой перепалкой, явно ничего не понимая. - Анафема, милая, это ваши дела, - осторожно начала было мадам Трейси, - Но, может, ты объяснишь мне, что ты имела в виду? Анафема упрямо поджала губы (которые, к слову, заметно дрожали, словно она едва сдерживала слёзы). - Неважно, - глухо откликнулась она. – Я… сделала глупость, но теперь уже всё равно ничего не вернёшь. Повисло тяжелое молчание. Ведьмолов и медиум переглянулись, словно слова Анафемы объяснили им больше, чем было сказано вслух. Спустя несколько секунд мадам Трейси решительно поднялась изо стола, первой показывая, что тема закрыта: - Давайте освободим стол и попробуем всё-таки расспросить карты. Нет-нет, милая моя, сиди, я справлюсь с посудой сама! И, не дожидаясь ни ответа, ни возражений, поспешно направилась на кухню с заставленным пустыми чашками подносом. Анафема проводила старшую коллегу унылым взглядом. А потом, решительно надев бесполезный амулет на шею, принялась складывать карту. - Ньют, у меня в сумке контейнер для сбора образцов, - ровно приказала она, не глядя на парня. – Собери с ковра внизу немного той гадости и неси сюда. Если это действительно то, что осталось от Кроули, попытаюсь хотя бы выяснить, жив он или ему не повезло с концами. - Ты думаешь?.. – неуверенно начал тот, послушно поднимаясь со стула. - Ничего я не думаю, - огрызнулась та. – Ньют, ты можешь просто сделать, что тебя просят? Когда я буду хоть что-то знать, тебе скажу об этом третьим, обещаю! Ньют, уже склонившийся над сумкой, замер в глупой позе. - А… почему третьим? - Потому что до тебя скажу это первому и второму, - мрачно отрезала ведьма. - А… кто будет первыми двумя? – растеряно пробормотал он. - Те, кто могут хоть чем-то помочь, - неожиданно громко рявкнула Анафема, с резким хлопком опустив ладонь на стол. – Ньют, от тебя пользы меньше, чем от дворняги Адама, может, ты хоть сейчас сделаешь что-нибудь путное? - Эй-эй, следите за словами, - нахмурился мистер Шедвелл, до этого молча наблюдавший за происходящим. – Не забывайте – вы разговариваете с солдатом армии ведьмоловов, хоть и… Громкий стук заставил его умолкнуть на полуслове. Анафема резко встала, с грохотом отодвинув стул. - Как скажете, сержант, - сухо отозвалась она. И, не глядя ни на кого, пошла к двери. - Анафема! – испуганно вскинулся Ньютон. – Э-эй, ты куда? Подожди! - Проветрюсь, - ровно откликнулась та. И, резким движением сдёрнув с вешалки свою куртку, вышла из дома. Хлопнула входная дверь. Сержант Шедвелл с недоумением перевёл взгляд на так и стоящего с беспомощным видом, с контейнером для биологических образцов в одной руке и пинцетом в другой. Брови старого ведьмолова напряжённо сошлись на переносице. - Парень, что между вами вообще происходит? – прямо спросил у Ньютона, и тот в ответ душераздирающе вздохнул. - Ей принесли рукопись её прабабки. Этой, как её… Агнессы. Второй том. И я уговорил Анафему её сжечь… Брови Шедвелла неконтролируемо поползи вверх. - Ты – что? – с искренним изумлением переспросил он. - Я… уговорил Анафему… сжечь второй том пророчеств… - почти беззвучно откликнулся Ньютон. Раздавшийся от кухни грохот заставил их обоих резко обернуться. Мадам Трейси стояла на пороге, потрясённо глядя на молодого Пультцифера, и смотрела на него взглядом, полным ужаса и укоризны. У её ног, в растекающейся мыльной лужице, лежала расколотая на мелкие куски фарфоровая чашка. Шедвелл медленно перевёл взгляд обратно на совершенно убитого Ньютона. И спросил голосом, в котором не было даже возмущения – одно искреннее удивление: - Парень, ты идиот? *** - Господи, пожалуйста… Уильям застонал, пытаясь заставить себя ещё раз подняться, и без сил уткнулся лицом в пол. Боль оглушала. Лишала сил. Казалось, ногу рвут невидимые, раскалённые добела зубы. Слабость была такая, что темнело в глазах, а тело просто отказывалось подчиняться. Он несколько раз терял сознание, прежде чем сумел просто перевернуться на бок. И понимал, что каждый следующий обморок может быть последним. Прямо перед глазами топорщился нитками край ковра. Жёсткие ворсинки царапали лицо. Уильям смотрел на эти ворсинки, на вытертые нити основы – и с отупляющим безразличием понимал, что умирает. Надо было заставить себя встать. Перетянуть чем-то ногу (выше места прострела, как учили когда-то, в бесконечно далёком Вьетнаме). Чем угодно перетянуть, хоть носовым платком. Добраться до телефона. Сначала – скорая, потом – полиция… Ковёр ерошился обтрёпанным от времени краем. Пропитывался медленно кровью из прокушенной губы. Платка у Уильяма не было. Конкретно сегодня, как назло – так же, как и шнурков. А скорая не успеет. …Как и полиция. Много ли времени нужно, чтобы вытащить за ворота бесчувственного демона? Бессмысленно звать на помощь людей. Он должен дать знать Азирафаэлю. Уильям сморгнул. Через силу, не позволяя себе закрыть глаза окончательно. Продираясь, как сквозь трясину, сквозь гибельное оцепенение, всё прочнее стискивающее оглушённое болью сознание. И с трудом, буквально заставляя себя шевелиться, поднял голову. Дверь уже рядом. Надо просто собраться с силами и переползти через порог. Телефон прямо возле двери… До крови вцепившись зубами в нижнюю губу, он опёрся дрожащими руками о пол. И рывком, преодолевая чудовищную слабость, встал на ноги. Целый шаг ему казалось, что он сможет идти. Голова кружилась так сильно, а мука была настолько острой, что он ощущал себя словно пьяным. Потом расходящаяся волнами от бедра пульсирующая агония вновь взвинтилась до максимума, и он со сдавленным криком растянулся на полу. В глазах потемнело. Уильям до хруста стиснул зубы, пытаясь справиться с болью и чудовищной, отупляющей слабостью. Не было времени дожидаться помощи. Он теряет кровь, и очень быстро. Он вспоминал солдат, которых провожал в последний путь во Вьетнаме. И сейчас отчётливо понимал, что умирает. Ему остались считанные минуты. Надо успеть хоть что-то… Надо успеть спасти Кроули. Но сил не было даже на то, чтобы просто поднять голову. О том, чтобы снова встать, не шло и речи. Где-то на периферии сознания крутилась глупая мысль, что теперь он точно не умрёт от инфаркта. Зря Джесс боялась… От мысли сквозило горькой иронией и совсем не приличествующей священнику злостью. Но Уильям даже не пытался от неё избавиться. Наоборот, вцепился в неё, как в канат, чувствуя, что гнев помогает удерживаться в сознании. Боль рвала ногу, прошивая насквозь от макушки до пяток. Окутывала липким душным одеялом; поддаваться ей было нельзя. Кроули утащили куда-то. Уильям не помнил, чтобы хлопала уличная дверь, и сейчас с каким-то противным холодком предчувствия осознавал, что демона увели в церковь. В голове мутилось, Уильяму никак не удавалось собраться с силами, чтобы заставить себя сделать ещё один рывок. Надо было двигаться, иначе – смерть. Не ему. Ему, похоже, конец так и так. Кроули. Джой безумен. Уильям видел это в его глазах, и сейчас горько сожалел, что не разглядел этой жестокой жажды убийства раньше, прежде, чем додумался выводить его из себя. Этот человек знал о существовании Рая и Ада, но даже не думал позаботиться о собственной душе. Он убьёт Кроули, никаких сомнений. Сейчас Уильям только надеялся, что, как и всякий психопат, дорвавшийся до любимого развлечения, Джой слишком ценит красивый момент и не станет спешить. Он знает о том, что Кроули демон. Возможно, он не удержится от соблазна посмотреть, что случится с ним в освящённом помещении. …так что у него всего несколько минут. Иначе пуля в затылок и возвращение в Ад покажутся Кроули божьей милостью. Он должен добраться до телефона. Если только Азирафаэль не отключил свой мобильник… Уильям закусил губу. Приподнялся на локте, пытаясь встать. И вновь рухнул на пол. Слабость была чудовищной. Несколько секунд он лежал, прижавшись лбом к полу и пытаясь не соскользнуть вновь в беспамятство. Это, подозревал он, будет концом. Потом всё-таки собрался с силами – с жалкими их остатками. И, застонав, с трудом вытянул руку, нащупывая непослушными пальцами выступающий край порожка. Ему не нужно вставать. Достаточно только переползти порог и дотянуться до телефона. Всего несколько шагов, смешное расстояние… Закусил губу, Уильям задержал дыхание и, стараясь отвлечься хоть немного от чудовищной боли, рванулся, пытаясь подтянуть колодой висящее тело к порогу. Расскалённый штырь вонзился глубже, прошивая уже даже не ногу – всё тело, до самых висков. Уильям со стуком уткнулся лбом в пол, слыша, как задушенный крик превращается в почти животный вой. А потом, с полузабытым за годы мирной жизни упрямством вцепившись в ускользающее сознание, рывком подтянул неподъёмное тело к двери. Выстрелов пока что не было. Кроули ещё жив. Если только его не застрелили, пока он был без сознания. Уильям беспомощно застонал. И, из последних сил приподняв голову, нашёл взглядом тумбочку с заветным телефоном. Ещё немного. Как же невовремя Азирафаэль решил погулять! Правая, вывихнутая в борьбе рука уже ничего не чувствовала, и сплошной очаг боли давно уже перестал хоть как-то выделяться на общем фоне оглушающей агонии. Он медленно, рывками вытянул здоровую ладонь вперёд. С трудом приподнял голову, отыскивая взглядом тумбочку с телефоном. Дальше не было ничего, за что можно было бы ухватиться, чтобы переползти через порог. Но переползти придётся. Осталось немного… Он перевёл дыхание. Ещё пара рывков, и он у цели. Главное, чтобы телефон вообще заработал без ангельского чуда… Изо всех сил пытаясь отрешиться от рвущей боли, раскалёнными волнами расходящимися от бедра, пастор приподнялся на здоровой руке. Напрягся, пытаясь справиться со своим почти переставшим подчиняться телом. Сдавленно взвыл, вцепившись пальцами в гладкий паркет, и… Боль ударила с такой силой, словно в него попала ещё одна пуля. В мозг ввинтился невидимый бур, слабость, и без того чудовищная, рухнула сверху, как бетонная плита, разом лишая всех сил. И перед глазами сомкнулась багровая темнота.