Своя сторона

Скажи кто-нибудь Азирафаэлю, что его неосторожность и крайнее душевное опустошение, не позволившее ему немедленно вернуть разлитую в прихожей воду обратно в ведро, спасёт Кроули – он бы, наверное, не поверил. И, пожалуй, был бы ужасно разочарован в себе самом. И впрямь, как можно было бросить десять литров смертельно опасной для Кроули жидкости так близко от него? Да ещё и тогда, когда демон и так находится в столь явном отчаянии? …Кто знает, поступи он иначе – и не была бы судьба Кроули ещё страшнее? Двое отморозков по небрежному кивку главаря подхватили бесчувственного Кроули под руки и грубо потащили его из комнаты. Ноги демона безвольно волочились по полу, едва не задевая ковёр коленями. Никому из налётчиков, понятно, не было до этого никакого дела. Перед тем, как уйти, один из них задержался было рядом с потерявшим сознание пастором. Нахмурился, явно колеблясь. Однако злой оклик Джоя заставил его поморщиться и, бросив на неподвижное тело, вокруг которого растекалась лужа крови, сожалеющий взгляд, поспешил вслед за приятелями. В крошечной прихожей Джой притормозил, с нехорошим интересом разглядывая локальное наводнение. Часть воды уже успела впитаться в лежащий у порога коврик, а часть – просочиться в щели под плинтусом, но ноги до сих пор неприятно чавкали, скользя по мокрому полу. - Целая лужа воды в доме, где прячется демон… - задумчиво протянул он. И бросил оценивающий взгляд на неподвижно весящего в руках недовольно остановившихся подручных Кроули. – Какая занимательная головоломка… Один из тех, кому пришлось задержаться с тяжёлым демоном ради праздного любопытства шефа, зло фыркнул: - Ага, специально разлили, чтобы тварь не вылезла! Он с раздражением пнул ногой валяющееся у стены ведро, и то, загрохотав, покатилось по широкой дуге в угол. Второй из «носильщиков», сообразив с опозданием, о чём говорили подельники, заржал. - Вы чё, думаете, что это святая вода? В ведре? Гы-гы-гы-ы… Глаза Джоя нехорошо сузились. Он обернулся к подчинённому, собираясь, видимо, заткнуть его, но вмешался тот из бандитов, что останавливался рядом с умирающим Уильямом и как раз только что подоспел к выходу. - Джой, он прав. Ты бы видел, как моя маман хранит святую воду. В маленькой бутылочке, как какую-то фигову драгоценность. И трясётся над каждой каплей. Я как-то по приколу решил цветы ею полить – думал, она меня прибьёт. Кто бы, по твоему, позволил наливать её в мятое ведро? Тот дед, которого ты пристрелил, что ли? - Он скорее сам кого-нибудь пристрелил бы за такое… - виновато пробормотал себе под нос амбал, лишь сейчас, похоже, сообразивший, что за дурацкий смех ему может прилететь не по-детски. И с досадой перехватил Кроули поудобнее, не давая тому сползать вниз. – Джой, пойдём, а? Нам же сказали – всё в темпе! Тот, всё ещё не желая расставаться с заманчивой идеей макнуть демона в святую воду и посмотреть, что будет, наклонился и провёл пальцами по полу. Задумался на миг. А потом резко приказал: - Эй, ну-ка, отпустите придурка! – и, видя, что подручные непонимающе смотрят на него, зло прикрикнул: - Я сказал, киньте его на пол! Бандиты переглянулись. И, пожав плечами, разжали руки. Кроули, как куль, повалился лицом вперёд. - Ну и долго нам теперь тут торчать? – недовольно осведомился один из них. И осёкся. Кроули крупно вздрогнул всем телом. А потом, не приходя в сознание, тихо, мучительно застонал. Джой расплылся в довольной улыбке. - Не будут наливать в вёдра, значит? – язвительно протянул он. …На счастье Кроули, воды на полу уже считай что и не было. А пропитанное святой водой дерево всё-таки оказывало не такой сокрушительный эффект, как пара литров жидкой благодати, вылитой на голову. Не дождавшись ничего интересного, Джой выругался и грубым пинком перевернул Кроули на спину. На щеке демона, там, где кожа прикасалась к полу, алел глубокий ожог. Лицо было искривлено страданием – даже глубокий обморок (а вполне возможно, и что посерьёзней, учитывая, с какой силой ударили его по голове) не смог полностью заглушить боль от прикосновения святой воды. Однако, за исключением этого, не похоже было, чтобы адское создание собиралась умирать в муках или превращаться в дым. Главарь поморщился и, потыкав демона мыском ботинка, брезгливо приказал завороженно наблюдающим за «экспериментом» подручным: - Берите эту падаль и тащите на улицу, - потом задумался и поправил сам себя: - Хотя не-е-ет… Давайте его в церковь, развлечёмся немного. Отдать заказчику по любому успеем. - Джой, ангел приказывал не мучить его… - снова с опаской напомнил ему амбал, которого недавно так развеселила возможность хранить воду в вёдрах. (К слову, при захвате Уильяма он перестарался в своём усердии, чему бедный старик и был обязан вывихнутой рукой. Но в целом он не был особо жестоким – скорее, просто равнодушным к чужим страданиям.) - Заткнись, Пробка, - равнодушно оборвал его Джой. Прозвучало это привычно и без особого раздражения, из чего можно было сделать вывод, что глуповатому громиле, метко поименованному «Пробкой», не была свойственна особая решительность. «Носильщики», больше не споря, подхватили Кроули и потащили его в молельный зал. Кроули так и не очнулся. …К огромной досаде Джоя, не очнулся он даже тогда, когда его безо всякого пиетета швырнули на пол между рядами скамей. Только едва слышно застонал, да лицо искривилось в страдальческой гримасе. Однако глаз не открыл и не сделал ни малейшей попытки хоть как-то прекратить пытку. Это отморозка, испытывавшего глубочайшее удовольствие от мучений своих жертв, совершенно не устраивало. Кто мог поручиться, что демон вообще очнётся прежде, чем превратится в угольки? Он хотел видеть агонию, хотел слышать крики, видеть ужас и осознание неизбежности смерти в глазах пленника. Хотел полностью насладиться собственной властью над существом, перед которым в другой ситуации гнул бы спину и заискивал, выпрашивая для себя преимуществ. Неизвестно, догадывался ли Хастур, что его подручный из числа смертных ненавидел его куда сильнее, чем кого-либо из собственных врагов. За могущество, за потусторонние способности, за то, что может одним движением пальца отправить его на тот свет… Однако Хастур Джою был нужен. Пока – нужен. До тех пор, пока он сам не стал демоном, не заслужил внимание владык Ада и не отвоевал себе место повыше в Преисподней. Вот тогда… Тогда, мечтал он, он рассчитается с посмевшим приказывать ему демоном сполна. За каждое униженное «для меня счастье послужить Аду», за каждый раз, когда приходилось прибегать, точно собачка, по первому зову наглого демона. А пока что платить за оскорблённую гордость Джоя предстояло Кроули. И Джой не собирался упускать такой возможности. Всё равно пленника собирались убивать. Так какая хозяевам разница, прибудет он к месту казни целеньким и свеженьким, или поджаренным и с недокомплектом конечностей? - Положите его на сиденье и приведите, уже, в чувство! - грязно выругавшись, приказал он, расставшись с мечтой пинками прогнать вопящего демона к самому амвону, и уже там, на месте, где стоит во время службы священник, развлечься от души. И, отступив в сторону, принялся со всё возрастающим раздражением наблюдать, как его подручные с силой хлопают демона по щекам, неумело стараясь вернуть его в сознание. Тот же, словно издеваясь, даже не пытался помочь им, трупом валяясь на скамье и игнорируя все попытки вытащить его из того состояния, в которое сами же его и вогнали. - А он точно ничего не сможет, если очухается?.. – неуверенно спросил Пробка, опасливо косясь на главаря. - Раз не смог, когда его брали, то с чего бы сейчас? – хмыкнул Джой. Потом в голову ему, видимо, пришла новая идея, и губы его искривила жестокая усмешка. – Но перестраховка не повредит. Эй, Мик, доставай наручники. Сейчас будет весело. Как насчёт тематического косплея, а, парни? Он развязно кивнул на витраж, изображающий распятого Христа, и негромко засмеялся, ужасно довольный своей шуткой. - Ээээ… - ты о чём, Джой? – напряжённо вмешался тот, кто советовал перевязать священника, пока его приятель без возражений доставал из кармана пару полицейских «браслетов». - Ты тупой, что ли, Тимми? – грубо огрызнулся Джой, задумчиво разглядывая бесчувственного демона. Тот неодобрительно покачал головой. На лице у него, единственного из присутствующих, можно было прочитать опасение и смущение. - Джой, это богохульство… - тихо ответил он, пятясь от демона. – Я не буду в этом участвовать. Он, видимо, был просто немного умнее остальных. А быть может, не настолько отмороженный, как приятели. - Раньше ты был не против. - Если бы ты мне сказал, что мы собираемся грохнуть святого отца и устроить пародию на распятье Христа, - взвился тот, с неожиданной злостью вперивая взгляд в ухмыляющегося главаря, - то хрен бы я с тобой пошёл! Ты отмороженный ублюдок, Джой, но я не собираюсь… Договорить он не успел. Никто даже не заметил, когда в руках Джоя появился пистолет. Раздался глухой хлопок выстрела, и Тим, глядя на бывшего приятеля остановившимся взглядом, в котором навечно застыло изумление и обида, медленно завалился на спину. Двое «шестёрок» замерли, с ужасом глядя на распластанное в проходе между скамьями тело, вокруг которого медленно растекалась алая лужица. - Зря взял с собой труса, - с полным безразличием подытожил Джой, убирая пистолет в карман. Перевёл взгляд на оставшихся подручных. – Чего застыли? Приковывайте демона, вам понравится, обещаю. После короткой потрясённой паузы Мик, так и стоявший с наручниками в руке, шевельнулся и, по широкой дуге обойдя мёртвого товарища, неуверенно двинулся к бесчувственному демону. Пробка, лишь сейчас, похоже, вышедший из ступора, встрепенулся и послушно кинулся поднимать Кроули. Джою, видимо, уже не терпелось начать экзекуцию. Видя, что подельники до сих пор двигаются, словно заторможенные, он сам ухватил Кроули за грудки, грубо стаскивая его на пол. Встряхнул, не давая упасть и заставляя стоять, кренясь в бок, на коленях. Бедром отпихнул больше не нужную мебель подальше, после чего прислонил бесчувственное тело к передней скамье. - Шевелись давай! – прикрикнул он на парня с наручниками, и тот, не решаясь спорить, неохотно закинул безвольную руку Кроули поверх спинки, застегнув одно кольцо наручников на его запястье, а другое для начала перекинув через ту же спинку. Вторую руку, нетерпеливо выдернув у него запасные наручники, приковал сам Джой. Сдвинул наручники подальше друг от друга, так, чтобы пленник выглядел распятым. После чего, отступив на шаг назад, окинул получившуюся инсталляцию придирчивым взглядом, явно донельзя довольный результатом. Скамья оказалась довольно высокой, и Кроули теперь не сидел, а скорее висел, широко раскинув руки вдоль спинки и почти не касаясь пола согнутыми коленями. - Сдвиньте подальше, - не глядя, приказал главарь своим подручным, ткнув пальцем в косо стоящую за его спиной скамью. – И соседние тоже. Мне нужно свободное место. Возражений вновь не последовало. Лишь Мик, прежде чем перенести в сторону мешающее перестановке тело Тима, сглотнул и помедлил пару секунд, не решаясь прикоснуться к нему. Однако злой окрик Джоя заставил его забыть о сомнениях и жалости к приятелю, и он, оттащив мертвеца подальше, присоединился к Пробке, который уже сноровисто двигал тяжёлую мебель, освобождая пятачок чистого пространства для готовящейся к постановке трагедии. Шагов снаружи ни один из них не услышал (да и были ли они вообще, эти шаги?). И лишь скрип открывшейся двери заставил всех троих отвлечься и, хватаясь за оружие, повернуться ко входу. Потом Джой, с досадой выругавшись, вернул предохранитель на место и сунул пистолет обратно в карман. Появившийся на пороге полноватый человек с короткими светлыми волосами окинул взглядом открывшуюся ему картину. Скривился в брезгливой гримасе. - Чем вы здесь заняты? – с холодным гневом произнёс он, глядя на Джоя, который при виде заказчика поджал губы и с вызовом скрестил руки на груди. - Чем надо, тем и заняты, - огрызнулся он. В голосе его, впрочем, можно было расслышать некоторую неуверенность. Ангелов он не любил почти так же, как Хастура (этих – просто как будущих «идеологических противников», без какой-либо причины). Однако и побаивался тоже. Не то чтобы он опасался, что до него смогут дотянуться после смерти: уж он-то постарался, чтобы попасть туда, где ему будет полное раздолье. Но всё-таки бодаться с существом, размахивающим трёхметровыми крыльями и подавляющим одним взглядом, было несколько неуютно. - Я приказал доставить демона Кроули к выходу из церкви, а не мучить его, - ещё холоднее произнёс визитёр. Двое подручных Джоя неуютно попятились, видимо, не на шутку испуганные пока ещё даже не гневом ангела – лишь лёгкими свидетельствами его недовольства. Джой же, наоборот, неожиданно обрёл уверенность в себе. Может быть, потому, что искреннего гнева в голосе заказчика так и не прозвучало. Скорее, просто раздражение. …И чутьё законченного отморозка и садиста подсказало Джою, что раздражение ангелочка с непроизносимым именем на «А» вызвано не только и не столько нарушением его приказа. А, в немалой степени, тем, что его к развлечению не пригласили. - Одно другому не мешает, - развязно ухмыльнувшись, возразил он. И, прищурившись, предложил: - Как насчёт того, чтобы привести ублюдка в чувство и немного поразвлечься с ним? Никто не заметит, сам же знаешь. Вы же всё равно собрались его кончать. Кто-то из его подчинённых – кажется, это был Пробка - испуганно пробормотал что-то, пытаясь предостеречь главаря. Но тот только ухмыльнулся. Он куда лучше своих подельников видел: на миг в глазах заказчика мелькнуло самое настоящее злорадство, и лишь потом – досада пополам с сожалением. Не положено, видимо, ангелам кого-то ненавидеть. - Демон Кроули совершил преступление и понесёт за него наказание, которое заслужил, - с гневом процедил заказчик сквозь зубы. И неумело, с раздражением поправил старомодную жилетку (которая, к слову, выглядела на нём ужасающе неуместно – при том, что сидела идеально, точно по размеру). – Но делать это будете не вы, презренные грешники, а хозяева этого мерзкого отступника. Глаза Джоя недобро сузились. - Да ну-у-у? – почти с угрозой протянул он. – Ну тогда забирай его сам и тащи! И, видя, как на лице ангела мелькнуло сомнение, глумливо засмеялся: - А, ну да, если бы ты мог вытащить его сам, нас бы не нанимал! Ну вот и не возникай тогда, ясно тебе, ангелок? Посиди и подожди, если участвовать не хочешь. Не дрейф, отдадим живым и даже почти целым! В глазах ангела полыхнуло пламя. Внешность дёрнулась, как плохая видеозапись. Поплыла миражом в жаркий день. Сквозь черты пухловатого, какого-то мягкого мужчины средних лет начал просвечивать совсем другой, куда более представительный облик. Небесная синева глаз стремительно таяла в холодной прозелени, стремительно процветавшей сквозь радужку. - Ты, жалкий смертный… - ледяным, едва не дрожащим от гнева голосом (совсем другим, вовсе не похожим на тот, каким отдавал приказы раньше) процедил архангел Сандальфон, медленно обретая свой истинный облик. Вернее, конечно, не совсем истинный (пожалуй, света настоящей сущности небесного существа ни подонок Джой, ни его трусливые подчинённые могли просто не пережить). Но уж точно – не внешность Азирафаэля, натянутую, как не подогнанный по размеру костюм, и теперь с облегчением сброшенную. - Ты смеешь мне угрожать? – процедил он, глядя прямо в глаза попятившемуся Джою. Тот на миг по-настоящему испугался. По крайней мере, во взгляде его мелькнуло искреннее опасение и запоздалое понимание своей ошибки. Остальные же двое преступников просто бездумно шарахнулись прочь, глядя на архангела с выражением неконтролируемого ужаса на лице. Кто-то, не выдержав, вовсе упал на пол, в панике прикрывая голову руками, словно получив неслышную другим команду «вспышка сверху». Джой же, наоборот, на удивление быстро взял себя в руки. Возможно, помогло этому то, что Сандальфон, вспомнив наконец о своём ингонтито, с усилием вернул себе образ Азирафаэля. А его лицо почему-то на отморозков разного рода всегда действовало как красная тряпка, даря ложную уверенность в возможности безнаказанно стричь этого тихого библиотекаря, сколько будет душе угодно. Поспешно подняв руки, Джой примирительно зачастил: - Э-э-э, не надо эмоций! Никаких угроз, сплошное почтение и уважуха! Слушай, давай будем честны друг с другом: тебе нужен этот тип за пределами церкви. Мне нужно, чтобы он чуть-чуть помучился, прежде чем отсюда выйти. Какой мне смысл выполнять твоё поручение, если даже развлечься нельзя? В глазах Сандальфона, оскорблённого наглостью человека, отразился уже неприкрытый гнев, и Джой поспешно продолжил: - Предлагаю компромисс: ты приводишь его в чувство и даёшь мне десять минут, а я обеспечиваю тебе полную его покорность, когда он выйдет за ворота. Он умолк, внимательно следя за реакцией заказчика. И, увидев мелькнувшую на лице заинтересованность, каверзно добавил: - Неужели тебе самому не интересно посмотреть, как эта тварь будет корчиться, когда её будут поджаривать? Он же и вам нервы потрепал, а? Не будешь же спорить? Неизвестно, что собирался ответить Сандальфон, и собирался ли вообще. Узнать этого Джою было не суждено. Потому что именно этот момент Кроули выбрал, чтобы слабо застонать и, с трудом приподняв голову, невидящим, полным страдания взглядом окинул собравшихся. Повисла напряжённая тишина. Все присутствующие настороженно глядели на демона. Несколько секунд спустя голова Кроули вновь обессиленно упала на грудь, и он обвис на наручниках, судя по всему, утратив то ли сознание, то ли остатки воли к сопротивлению. Искривлённые в гримасе боли губы слабо вздрогнули. - Асссраф'ль… - услышали присутствующие тихий стон, полный такой мольбы и обречённости, что любое сердце дрогнуло бы, переполнившись состраданием. Любое – но, увы, не сердца тех, кто стоял сейчас в молельном зале церкви Сент-Олаф. На лице Сандальфона расцвел неприкрытый гнев. Холодный, полный брезгливости – чужой и неправильно-безжалостный гнев на мягком, не принадлежащем ему лице. И Джой, поглядев на собеседника, расплылся в улыбке, без слов угадав, каким будет ответ. И не ошибся. - У тебя десять минут, не больше, - равнодушно бросил Сандальфон с таким всепоглощающим презрением, что казалось – отдаёт приказ об истреблении тараканов, а не обрекает на пытки живое и разумное (пусть и принадлежащее к другому «лагерю») существо. – И он должен быть в состоянии понимать, что с ним происходит, после твоих… - он с отвращением поджал губы, - развлечений. Джой неприятно усмехнулся. - Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он не испортил вам удовольствия, - с жестоким предвкушением пообещал он. И, отвернувшись от Сандальфона, впился взглядом в крупно дрожащего, то ли в ознобе, то ли в судорогах боли, в Кроули. - Очнулся, петушок?