Своя сторона

Когда говорят, что за душу человека постоянно борются ангел и демон, всё-таки не имеют этого в виду буквально. Действительно, сколько на земле людей, и сколько эфирно-оккульных созданий? На все восемь с лишних миллиардов каких-то десять миллионов ангелов, и столько же – их идейных противников. Даже простейшие подсчёты показывают, что для того, чтобы всерьёз вступить в бой за души смертных, каждому потустороннему существу нужно одновременно вести около четырёхсот сражений одновременно! Это, мягко выражаясь, несколько неудобно. Не говоря уж о том, что у большинства ангелов и демонов полно дел и без этих утомительных споров. Так что обычно борьбу за душу смертного обычно понимают в чисто метафорическом плане. Однако, окажись у «Райских Врат» кто-нибудь в эту минуту, однозначно убедился бы, что расхожая сентенция имеет самое что ни на есть прямое значение. Потому что именно это в Зале Праведников сейчас и происходило. Возможно, именно по этой причине начало разворачивающейся трагедии не заметил никто, кроме непосредственных участников. …Впрочем, продолжение её тоже не то чтобы привлекло внимание схлестнувшихся противников. Перепалка Азирафаэля с Хастуром и Михаил была проигнорирована и высоким (а также, понятное дело, нижним) начальством, и вцепившимися друг другу в волосы Уриил и Дагон. И лишь когда зазвенел, вываливаясь из пальцев смертельно раненого Азирафаэля, огненный меч, спорящие стороны вспомнили о том, кто и был причиной конфликта. - Прекратить! – яростно гаркнул Гавриил, оборачиваясь на едва слышний стон и в гневе вскидывая руку – то ли для удара, то ли вообразив себя неким всемогущим рефери. И в Зале Праведников повисла абсолютная, испуганная тишина. Тишина, в которой едва заметный шёпот упавшего на пол Азирафаэля показался громче выстрела. Всего одно-единственное слово: «Спасибо…» Хастур, уже занёсший меч для очередного удара, замер. И, непонимающе глядя на ставшее очень спокойным лицо своей жертвы, неуверенно опустил клинок. Впрочем, в добивающем выпаде уже не было нужды: ангелы – достаточно живучие существа по своей природе, но четырёх ран, две из которых прошли сквозь энергетические центры эфирного тела, не выдержать даже им. Тем более если нанесены эти раны адским мечом, разрушающим саму суть ангелов. Вопрос лишь в том, сколько времени займёт окончательный распад. Четверо ангелов и трое демонов подавлено следили, как растекается вокруг Азирафаэля золотистый ихор, здесь, на Небесах, заменяющий ангелам кровь, как облизывающее края ран адское пламя неторопливо расползается всё дальше, разъедая и эфирное тело, и саму сущность. И, странным образом, испытывали на удивление схожие чувства: недоумение, неловкость и досаду. …Вряд ли кто-нибудь из них готов был признать, что чувствует вину перед обречённым принципалитом. Собственную, поистине неискупимую вину перед подвергнутым каре ангелом, который выдержал испытание, получил прощение – но избрал вместо него гибель. Окончательную и бесповоротную. - Это… чревато проблемами, - мрачно проговорил Гавриил, разрывая гнетущее молчание. - Это мягко сказззано, - недобро щурясь, подтвердила Вельзевул неприятно ласковым тоном. Её глаза холодно упёрлись в Хастура. – Не помню, чтобы я приказззывала убивать Азирафаэля. Ты решил показззать мне свою незззависимость, герцог Хастур, или это мятежжжж? Кружащиеся вокруг её головы мухи поддержали свою хозяйку дружным, неодобрительным «жжжж», и Хастур, невольно поёжившись, испуганно попятился. - Это не моя вина, - нервно проскрипел Хастур. – Этот безмозглый ангел сам накинулся на меня! Мне пришлось за-а... - Ззззащищаться? – ещё ласковее подсказала Вельзевул. – Хозззяин Третьего Круга Ада не в состоянии справиться с каким-то жжжжалким принципалитом? Я зззапомню это, пока ещё герцог Хастур… - Он прав. Холодный, сухой голос заставил всех умолкнуть и изумлённо повернуться к Михаил. - Азирафаэль напал первым, - бесстрастно сообщила та, не обращая внимания на то, какой обжигающий взгляд подарил ей Гавриил. – А также угрожал убить нас с Сандальфоном. Он получил по заслугам, Гавриил. Все взгляды непроизвольно повернулись к последнему действующему лицу, и архангел, скривившись, развёл руками, подтверждая, что да, так всё и было. - Этот изменник не заслуживал белых крыльев, - раздражённо добавил он, покосившись на неподвижного Азирафаэля. – Ему самое место Внизу, не понимаю, как он смог попасть в Рай… - Это не тебе решать, - торопливо оборвал собрата Гавриил. – Всемогущая решила, что он достоин Небес, и не нам с этим спорить… Он нервно стрельнул глазами наверх, в прорисованные чисто для видимости облака, а потом, тяжело вздохнув, перевёл взгляд на умирающего ангела. - Мы могли бы ещё… - неуверенно начал он, косясь на Вельзевул. Та, прищурившись, разглядывала поверженного ангела, о чём-то напряжённо думая. - Пожжжжалуй, можжжно, - наконец задумчиво согласилась она. Предвкушающая интонация в её голосе заставила Гавриила передёрнуться, а остальных ангелов скривиться, словно от кислого. И интуиция их не обманула: – Но, разззумеется, не бесплатно. Ад не получил Азззирафаэля – иззз-ззза твоего коварства, Гавриил, не так ли? Я жжжелаю получить компенсацию. Разззз ужжж тебе нужжжна помощь, чтобы отозззвать из сущности Азззирафаэля адское пламя. Пожжжалуй… Да, я соглашусь на тот договор, который ты не зззахотел зззаключать при нашей прошлой встрече. - Это неприем… - вскинулся было Гавриил. Но тут же, досадливо скривившись, умолк. Взгляд его, словно прикованный, следил за расширяющимися огненными язвами на спине Азирафаэля, верхняя из которых уже подбиралась к основанию левого крыла. Поколебавшись, архангел тяжело вздохнул и нехотя кивнул: – Согласен, я подтверждаю сделку. Убери пламя и дай нам исцелить его. - Брат, изменник не стоит наших усилий, - сухо бросила Михаил, но острый взгляд в её сторону заставил её недовольно поджать губы. – Хорошо, как скажешь. - Сотня спорных душ, Гавриил. Не ззззабыл? Гавриил страдальчески поморщился. На миг показалось, что он передумает; но в этот момент один из язычков багрового пламени наконец неуверенно лизнул белый пух на неподвижном крыле. Отпрянул было, словно испуганный концентрацией благодати. Но уже в следующий миг, осмелев, перепрыгнул на ближайшее пуховое перо - и тонкие белые ворсинки начали стремительно закручиваться, чернея и опадая пеплом. Вряд ли кому-нибудь из собравшихся было бы интересно узнать, что именно в этот момент в небольшом книжном магазине в Сохо безо всякой на то причины загорелась стоящая на столе почтовая коробка, лишь чудом не приведя к пожару, а некий пожилой священник едва не получил инфаркт от внезапного вопля своего нетрезвого гостя. Впрочем, всё это происходило на Земле, бесконечно далеко от интересов собравшихся здесь лиц. И, разумеется, не могло иметь никакого значения для дальнейших событий. Ну… Почти никакого значения. Гавриил сдавленно выругался (совсем неподобающе архангелу - но зато очень подходяще к ситуации). - Хорошо, я согласен! - яростно выкрикнул он. - Мы не вмешиваемся в судьбы сотни смертных, на которых укажет Ад. Договор заключён, теперь убери свой огонь, пока не поздно! Вельзевул удовлетворённо усмехнулась изуродованными губами. - Не зззабудь своих слов, Гавриил. Кивнув, она решительно делая шаг к умирающему ангелу. И в этот миг раздался долгий, мелодичный звон. Демоны, как один, вздрогнули и настороженно вскинули головы. В руках каждого мгновенно материализовалось оружие. - Изззмена?! - Ай, да прекрати ты! – не выдержав, сорвался Гавриил. – Займись, наконец, Азирафаэлем, Вельз! Это всего лишь уведомление о смерти очередного праведника! Где-то на Земле рассталась с бренным телом душа, достойная Рая. Можно подумать, у тебя не стоит такое же оповещение! - Давно ужжже отключили, - с насмешкой бросила Вельзевул, - Раззздражает. Это у вас праведники прибывают разззз в два часа, а мы Ззззал Грешников освобожжждать для новых душ не успеваем. Гавриил скривился, словно в его рту материализовался целый лимон. Неспелый, но заботливо порезанный на дольки. - Ты не могла бы поторопиться?! Через несколько секунд здесь… Договорить он не успел. Пламя, жадно облизывающее основание крыльев Азирафаэля, вдруг перепрыгнуло на более длинные, маховые перья, вспыхнуло ярче, мгновенно перекидываясь на волосы... И загудело, взметаясь вверх сплошной стеной пламени. Архангелы, как один, отшатнулись, со страхом глядя на наполненный скверной огонь. Лорд Ада, напротив, торопливо сделала шаг вперёд… Но, присмотревшись, с разочарованием скривила губы. - Поззздно. Огонь ужжже внутри его сущности. Жжжжаль, у меня были на этого принципалита серьёзззные планы… Гавриил мрачно покосился на неё. У него, пожалуй, было что сказать своему извечному противнику… Но стоило ли? Тем более что приближаться к обречённому собрату теперь было бы настоящим самоубийством. Огонь разгорался все ярче, словно благодать, до этого момента не позволявшая ему разгуляться вовсю, теперь вдруг стала служить лишь дополнительной подпиткой. Так ветер, способный убить слабый огонёк свечи, степной пожар раздувает ещё сильнее. - Символично, - неприятно усмехнулся Хастур, с жадным удовлетворением наблюдая, как стремительно чернеют, прогорая и осыпаясь золой, белоснежные перья. Гавриил бросил на него испепеляющий взгляд. К его огромному сожалению, исключительно метафорический. - Надо очистить Зал Праведников, - недовольно пробурчал Сандальфон, - Сейчас здесь появится смертная душа, не хватало ещё, чтобы она наблюдала это… отвратительное зрелище. Он указал глазами на центр зала, где начинало разливаться золотистое сияние: второй раз за последние несколько минут. Уриил, до этого молча пытавшаяся унять сочащийся из разбитого носа ихор, брезгливо стряхнула с себя голубоватую кровь Дагон и, шагнув в сторону, повела рукой. Миг – и поперёк зала выросла непроницаемая стена света, отделяя место прибытия праведника от горящего Азирафаэля и собравшихся демонов. - Полагаю, вам хватит ума сохранять тишину, пока мы оформляем новоприбывшего? – с холодком процедила Михаил, неодобрительно взирая сквозь световую преграду на Вельзевул и двоих её подручных. Вельзевул проигнорировала её, продолжая с чем-то, отдалённо похожим на сожаление, разглядывать догорающее эфирное тело Азирафаэля. Зато не смолчал Хастур. - Не считай нас идиотами, пернатая! Дагон лишь молча смерила её недобрым взглядом и ухмыльнулась, показав заострённые акульи зубы. - В ваших интересах, чтобы так и было, - сухо отрезала архистратиг. И, отвернувшись, застыла, сложив руки на груди и нетерпеливо вглядываясь в медленно проявляющийся из облака света силуэт. *** Принято считать, что после смерти душа попадает на Небеса или в Ад мгновенно. В каком-то смысле это, действительно, так и есть. Только вот теоретики забывают, что понятия «сразу после» и «сразу после», идентичные по семантике, с точки зрения временной линии имеют несколько расходящиеся значения. В том смысле, что, конечно, душа отправляется туда, куда ей и положено, сразу же. Без всяких промежуточных остановок вроде суда Озириса, плавания с Хароном или визита к престола к самому Богу (на самом деле, вернее будет сказать, что всё описанное вполне может иметь место, но уже в рамках пребывания на Небесах или в Преисподней). Однако, если бы кто-нибудь из ангелов или демонов имел столь же обострённое любопытство, какое присуще смертным, и решил бы постоять рядом со свеженьким покойником с секундомером, он с уверенностью мог бы сказать: между моментом, когда бренная плоть получает несовместимое с продолжением биологических процессов повреждение, и отделением от оной плоти души, проходит некоторое количество времени. Как правило – совсем небольшое. Взять, к примеру, выстрел в голову из стрелкового оружия… ну, допустим, из полицейского «глока». Даже при условии, что пуля пройдёт через оба мозговых полушария, душе потребуется пара секунд, чтобы покинуть ставшее непригодным для жизни тело. И это только в том случае, если счастливчику повезёт получить повреждение одного небольшого, но очень полезного отростка в голове, бессодержательно называемого «продолговатым мозгом» (учёные вообще страдают склонностью к скучным и непонятным терминам). В этом случае долго ждать своей очереди на тот свет не придётся: мгновенная остановка сердца, гипоксия, и как результат - общение с дружелюбными ангелами или не такими дружелюбными, зато куда более изобретательными демонами. При остальных сценариях качающей кровь мышце придётся поработать ещё пару десятков секунд, пока нарушения мозгового кровообращения не приведут к закономерному финалу. Так вот, если взять, к примеру, полицейский «глок»… Да-да, тот самый глок, который был отнят у отправленного общаться с Морфеем бандита по прозвищу Пробка и после на автомате сунут в карман куртки – если взять его, можно с уверенностью утверждать лишь одно: недостаточно знание человеческой анатомии чревато самыми серьёзными последствиями. Например, ошибочной уверенностью в том, что выстрел снизу вверх через челюсть более эффективен, нежели банальный, доведённый современным кинематографом до абсурда «контрольный» в висок. …Софисты некогда выдирали друг другу бороды, споря до хрипоты, может ли Бог создать камень, который не в силах будет поднять, и что появилось раньше – курица или яйцо. Но все эти неразрешимые загадки и рядом не стоят с другим, куда более важным вопросом: случайны ли случайности, нарушающие Неизъяснимый план? Предусмотрены ли Богом такие мелкие камешки в механизме неизбежного, как слабые медицинские познания одних демонов и мнительность других? Из пятидесяти шести секунд, подаренных Всемогущей для спасения Азирафаэля, двадцать шесть были потрачены на попытки понять, каким образом можно попасть на «тот свет», минуя порталы и бюрократическую волокиту, неизбежную для тех, кто хочет попасть на престижный «приёмный пункт» не в свою смену. Целых двадцать шесть секунд. Которых Азирафаэлю на Небесах с лихвой хватило на то, чтобы затеять драку с Хастуром, получить полтора фута проклятой стали под левую лопатку и вспыхнуть, как рождественская ель, а более ранней версии самого Кроули на Земле – справиться с пледом и откупорить плотно закрытую бутылку церковного кагора. …Последующий выстрел надёжно был заглушён воплем демона, получившего неопровержимое свидетельство о том, что для Азирафаэля начался последний в его жизни обратный отсчёт: ровно тридцать секунд, которых недостаточно даже для того, чтобы выпить чашку кофе… Но с лихвой хватает на какую-нибудь самоубийственную глупость. - Добро пожаловать в Рай, праведник, ты удостоен… Гавриил умолк, подавившись приветственной речью. Четверо архангелов и трое демонов, оцепенев, в потрясении смотрели на то, как появившийся у «Райских врат» силуэт обретает неприятно знакомые всем присутствующим рыжие волосы, лихорадочно блестящие глаза цвета расплавленной смолы… И могучие, свободно расправленные за спиной крылья, вобравшие черноту космических пространств, ждущих рождения первой звезды. - Как ты сюда… - сдавленно просипел Сандальфон, прежде чем окончательно онеметь, не в силах снести этого вопиющего святотатства: демон – падший, непрощаемый, проклятый самой Всемогущей! – какой-то ничтожный демон, появляющийся в лучах света и громе райских фанфар, подобно удостоенному вечного блаженства праведнику! Михаил овладела собой быстрее: - Как ты посмел появиться здесь, демон?! Как ты сумел проникнуть в Зал Праведников?! Отвечай, падший! Кроули, не слушая их, торопливо закрутил головой, моргая, словно попав из темноты на свет и временно ослепнув. Впрочем… В некотором смысле, так оно и было. - Азирафаэль! – сипло выкрикнул он, беспомощно оглядываясь вокруг, и даже не склонных к излишним сантиментов архангелов передёрнуло от отчаяния пополам с неконтролируемым ужасом, звучащих в его голосе. – Что с ним? Оссставьте его в покое, сссволочи! А в следующий миг его глаза остановились на переливающейся всеми оттенками белого завесе – и он замер, окаменев, словно мог видеть то, что происходило за её пределами. Что, разумеется, было совершенно невозможно... Теоретически. - Какого ангела этот ублюдок здесь делает? – едва слышно пробормотал Хастур, с недоумением глядя на Змея, на подгибающихся ногах шагнувшего в сторону замерших демонов и догорающего рядом с ними «погребального костра». - Хороший вопрос, - недобро улыбнулась Вельзевул. Глаза её, и без того узкие, опасно сощурились, а кружащие вокруг мухи собрались в плотный шар, готовясь защищать свою хозяйку. – Похожжже, речь идёт об изззмене… Ззззря. С другой стороны стены Гавриил нервно попятился в сторону, пропуская слепо идущего прямо в слепящую белизну Кроули. - Куда ты… - нервно начал было он, и миг спустя осёкся, молча вытаращившись на демона. Тот шагнул сквозь преграду, словно не видя её – только дёрнулся, обожжённый пронизывающей невидимую стену благодатью. И, не обращая внимания на напрягшихся коллег, без сил рухнул на колени возле того, что ещё минуту назад было стражем Восточных Врат Эдема. - Нет… - без голоса выдохнул он, дрожащими руками поднимая бесформенный комок пламени и распадающегося пепла, чтобы бережно устроить его у себя на груди. – Азирафаэль… Губы его сильно задрожали, выдавая охватившее его отчаяние. - Нет... Что-то ярко блеснуло на ресницах демона. Скатилось искрой хрусталя по щеке. Вспыхнуло радугой, отражая багровое адское пламя – и беззвучно кануло в огонь, мгновенно испарившись в яркой вспышке. …А в следующий миг огонь вдруг вздрогнул и метнулся в стороны, словно живое существо, испуганное прикосновения чего-то, абсолютно ему чуждого. Опал, не решаясь вновь лизнуть место, где впиталась в обугленное эфирное тело одинокая слеза. Невозможная, не способная существовать слеза. Голос рыдающей от горя души существа, по самой своей природе не имеющего души. Тихий, потрясённый вздох прокатился по огромному залу. Ангелы и демоны, вместе, забыв о различиях и спорах, потрясённо следили за тем, как по искажённому лицу Кроули бегут блестящие дорожки, срываясь вниз – и там, где они встречались с адским пламенем, расцветали ослепительные радуги. - Не-е-ет… - словно в бреду, простонал Кроули. – Не отпущщщу… Держисссь, Азирафаэль… Его трясущиеся пальцы, не обращая внимания на завивающиеся вокруг них языки пламени, скользили по обугленным останкам, будто пытаясь поймать ускользающие искры погибающей сущности ангела. Он что-то шептал – лихорадочно, сбивчиво, с трудом шевеля непослушными губами, и в залитых янтарём глазах билось исступлённое упрямство, а мокрые ресницы слиплись в острые стрелочки и уже не способны были удерживать неудержимо текущих слёз. Оцепеневшие зрители молча стояли вокруг, оглушённые необъяснимой, непередаваемой жутью разворачивающейся трагедии. Происходило невозможное. То, чего не должно было произойти. Чего не могло произойти – как не могли существовать холодное солнце и чёрный снег. Плачущий демон – это было всё равно, что адская Благодать или райская Скверна: безумие, попрание всех законов, воплощённая неизъяснимость. …Впавшие в ступор архангелы и архидемоны не сразу заметили то, что простой смертный священник Уильям, пожалуй, разглядел бы в первый же момент: с рук демона струилось тёплое солнечное сияние, мгновенно впитываясь в то, что осталось от эфирного тела Азирафаэля. И такое же сияние текло из его глаз, смешиваясь со слезами, рассеивалось вокруг спутанных рыжих волос, окутывало, словно призрачный плащ, дрожащую от чудовищного напряжения фигуру… Адское пламя исчезло окончательно. Впиталось в руки Кроули, смешалось с волнами бушующей вокруг него энергии, меняя оттенок на солнечно-белый. И этой энергии становилось всё больше. Дагон гулко сглотнула и опасливо попятилась прочь. Свет становился всё ярче, теперь не увидеть его не смог бы даже слепой. Он охватывал всё тело Азирафаэля, и под его живыми потоками обугленные останки светлели, вновь принимая прежнюю форму. Таяла багровая чернота, заживали, затягиваясь на глазах, сквозные оплавленные раны, превращаясь сперва в неглубокие ожоги, а потом и вовсе исчезая без следа. Сквозь сгущающуюся всё сильнее жемчужную дымку уже почти невозможно было разглядеть ни самого Кроули, ни лежащего головой у него на коленях ангела. Лишь видно было, что безумствующие волны света становятся всё более упорядоченными, а в самой их сердцевине, там, где едва угадывалась неподвижная фигура ангела, бьётся, постепенно становясь более ровным, горячая пульсация ангельской сути. Той самой сути, что должна была уже быть безвозвратно уничтожена. Невольные свидетели пришибленно переглядывались, не в силах поверить в то, что видят их глаза. - Ты сказала, что уже ничего нельзя сделать? – покосившись на Вельзевул, сквозь зубы процедил Гавриил. - Ты бы лучше ззззаткнулся, - нервно отозвалась та, неуютно обхватывая себя за плечи. – То, что он вытворяет, невозззможно. - Ты хочешь сказать?.. Гавриил испуганно прикусил язык, едва не сказав то, что пришло в голову им обоим: никто из них не смог бы подчинить себе адский огонь, когда тот уже настолько глубоко впился в сущность ангела. Никто… Кроме того, кто некогда сам был – воплощением Пламени Творения, сердцем и истоком рождающихся звёзд… Прежде чем Пал, утратив все свои силы и превратившись в средней руки демона, удерживающего свои позиции исключительно за счёт редкостной изворотливости и несвойственной Падшим фантазии. Воздух над Кроули колебался, словно над асфальтом в жаркий день на Земле. И в текучем солнечном сиянии казалось, что под раскинутыми в нечеловеческом усилии крыльями трепещут ещё две пары таких же, только сотканных из чистого света. - Это… это невозможно… - сдавленно прошептала Уириил, против воли пятясь подальше от слепящего кокона золотого огня. Ответом был злой, нервный смешок Сандальфона и нервное пожимание плечами от Гавриила. - Он может пользоваться своими силами… - пробормотал он, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь сияющие потоки. – Почему ошейник не остался на нём после развоплощения? Стоящая рядом в напряжённой, настороженной позе Михаил скосила на него глаза. Черты аристократического лица едва заметно дёрнулись, словно она с трудом сдерживалась от того, чтобы не закатить позорнейшую плебейскую истерику. - Если только он именно развоплотился… Вы разве не видите – он по-прежнему демон, его крылья не посветлели! Если он потерял своё материальное тело – почему он попал к нам, а не в Преисподнюю?! Ответа на этот вопрос ни у кого не было. И почему-то никому не показалось в этот момент странной эта неловкая оговорка: «по-прежнему демон»… Словно могло быть – иначе, словно они всё ещё, как две тысячи лет назад, верили в возможность искупления для своих падших собратьев… На Небесах понятие времени не имеет своего обычного смысла. Но даже здесь, в месте, где властвует вечность, невероятное исцеление – или воскрешение? - длилось бесконечно долго. И на протяжении всей этой бесконечности ни у кого не хватило решимости сделать хотя бы шаг к демону и к его медленно обретающей человеческую форму ноши. Не хватило дерзости пересечь невидимую границу, за которой невозможное становилось возможным, и даже само небытие отступало, не смея противостоять силе демона, вступившего в бой за своего друга. Наверное, именно поэтому, когда золотое сияние вдруг начало меркнуть, рассеиваясь в прохладной белизне Зала Праведников, никто не понял, что всё, наконец, закончилось. …Или, наоборот, начинается? Кроули, покачнувшись, опёрся трясущейся от изнеможения рукой о пол. Длинно, прерывисто вздохнул – с таким болезненным подвсхлипом, словно каждый вздох доставался ему ценой невероятных усилий. Контуры золотых – не существующих шесть тысяч лет – крыльев потихоньку гасли, то ли рассеиваясь в пустоте, то ли втягиваясь в дрожащее от усталости тело. Чёрные, материальные, наоборот – бессильно обвисли, тряпками распластавшись по белому полу; вниз, кружась, сорвалось несколько подпалённых перьев. Демон едва слышно застонал. Молчаливые зрители отчётливо видели, как он зажмурился, пытаясь перевести дыхание, прежде чем опустить взгляд на друга. - Азирафаэль? – хрипло окликнул он, судорожно сглатывая. Лежащий наполовину на полу, наполовину на коленях Кроули ангел глубоко вздохнул, вырванный из беспамятства знакомым голосом. Слабо дёрнулись распластанные по полу белые крылья, задрожали светлые ресницы. Медленно открылись небесного цвета глаза – пока ещё расфокусированные, бессмысленные, как у младенца… Или у того, кто был вырван из небытия, в которое уже успел ступить обеими ногами. Кроули тихо всхлипнул. А потом вдруг как-то весь осел, словно снежный сугроб, прогретый изнутри весенним теплом. Губы его жалко затряслись. Он пытался что-то сказать – и не мог, судорожно хватая воздух ртом и шатаясь, как пьяный. По лицу его расползалась кривая, донельзя глупая, счастливая улыбка. Азирафаэль сонно моргнул – раз, другой. Затуманенный взгляд скользнул по лицу демона, задержался на запутавшихся в рыжих волосах искрах золота. Секунда, другая… Потом на лице мелькнуло узнавание, и бледные губы дрогнули в слабой, полной тихого счастья улыбке. - Рафаэль…