***КСТАТИ, ПРО РОДИТЕЛЕЙ*** Когда я сказала им, что мы собираемся в клуб на вечеринку, ждала от них много вопросов и настороженности. Я была готова даже к запрету. Но этого всего не было. Скажу больше, они даже развеселились. Я что, такая скучная, и они рады, когда я наконец выхожу на улицу? Мне обидно, между прочим.
Я предполагала, что мой приход на вечеринку Артёма будет историческим событием. Я понимала, что наношу вред своей репутации, вред себе. Но я была словно под гипнозом. Я заходила всё дальше и дальше, пытаясь найти ответ на вопрос «а что будет дальше? а что будет, если я продолжу?». Теперь я боюсь осознать, что вся годами накопленная энергия во мне постепенно пытается выйти наружу. Когда мы вошли в клуб, я заметила, как на нас направились все взгляды присутствующих. Я узнала моих одноклассников и много других ребят из нашей школы. Но почувствовала лёгкий шок, когда по всему клубу раздался гул, все начали гудеть, пищать и свистеть, перекрикивая моё имя. Звуки удивления продолжались. Я чувствовала прикосновения к коже моей спины. Среди множества одобрительных и восторженных восклицаний, меня постепенно толкали в глубь клуба, и я не успела и сообразить, как потеряла Диану из виду. Я поздно поняла, куда меня толкают. Туда, где стоял Глеб. В руках у него был стакан виски, и под светодиодами блестели кубики льда в нём. Он был занят разговорами с окружившими его дамами, но теперь он молчал, пытаясь понять, что же происходит здесь. Когда я встала перед ним, меня перестали трогать. Он не сразу поверил своим глазам, смотрел на меня с удивлением, но не забывая про свою ухмылку. Я прочитала на его лбу «Ну вот, видишь, ты всё-таки пришла в клуб». Какая-то странная победная улыбочка, за которую я была бы не против ударить. Стакан в его руке вальяжно поднялся вверх над него головой, и он торжественно объявил. — Королева с нами! Эти слова были дразнящие, сдирающие горло, как запах его сигарет. И сквозь гул толпы, крики и шум я услышала голос.***ЭТО БЫЛ МОЙ ГОЛОС*** «Зря ты пришла»
И музыка заиграла на всю громкость. Все начали пить, танцевать, целоваться и обниматься. Как же всё дёшево и не эстетично. Чувствую отвращение, моё лицо сделалось, что есть сил, потерянным. Будто я первоклассник в первое сентября. И тут над ухом прозвучал прокуренный голос. — Возьми, поможет. Это был Глеб. Я не повернулась к нему, оставаясь спиной. И через моё плечо он протянул мне стакан. Из-за света я не могла понять, что там внутри, и тут же отказалась. — Нет. Благодарю, — а затем мои глаза вернулись на тусующуюся на полную катушку толпу, будто это меня и вправду интересует. — Послушай, дорогуша, — в его тоне был яд. Слова были такими ясными и твёрдыми. Они пробегали по моим плечам, стекая вниз до самых колен, оставляя после себя мурашки, — в школе ты делаешь всё, что хочешь. Мешаешь и дерзишь, чувствуя себя безнаказанной, — мои плечи поднялись вверх от дрожи, что вдруг прошлась по всему телу, хотя здесь жарко, как в аду, — меня боятся, а тебя уважают. Как ни крути, там твоё место, твои правила — я закрыла глаза, впитывая каждую букву, — а теперь ты на моём месте. Так что, будь добра, соблюдай мои правила. Я приняла вызов. Хотела взять напиток, но он сам приблизил его к моим губам. И я услышала каменное и твёрдое: — До дна. Алкоголь обжёг моё горло. Я в первый раз в жизни выпила и даже не знала что. Надеюсь, никто не увидел, как только что я выпила из рук Голубина. Стыд и срам. Парень опустился на чёрный диванчик, печатая что-то в телефоне. Я медленно села тоже. — Ты как? — зачем я об этом его спрашиваю? Может мне интересно как он? Нет, я просто эгоистка, которая хочет знать, разоблачили ли её. — Как ты вообще здесь оказалась? — он не поднял голову. — Извини, я без приглашений, — искренне сказала я. Левый уголок губ Глеба поднялся вверх. — Не приглашают, потому что знают, что посылаешь нахуй. Что ж, по крайней мере, он со мной говорит прямо. Он искренний, настоящий. Не такой, как я. Да, я всегда отказывалась приходить. Знал бы ты, Глеб, почему сегодня я здесь... тебе бы не было так весело. Почему я здесь? — Дашь номерок своего хахаля? — я свела брови и повернулась лицом к блондину, — видишь ли, милочка, мне не понравилось то, как он вчера повёл себя в классе. Я могу узнать всё о нём: от адреса до размера ноги, — Глеб выпрямился и локтями упёрся в свои колени, оказавшись крайне близко, — но я не хочу, чтобы люди узнали, что я интересуюсь таким отбросом. Этого мне ещё не хватало. Ну, конечно... у меня же и так жизнь — сахар. Такой сахар, что, по-моему, я сдохну от диабета. — Не начинай, — может алкоголь уже начал действовать, а может и нет, но я не отстранялась от него и не избегала зрительного контакта, — это ты виноват, ты и твои друзья. Он ничего такого не сделал. Да он даже вас не заметил, а ты, как всегда, захотел показаться крутым хулиганом, но на самом деле ты повёл себя, как истеричка.***ВЕЩИ, КОТОРЫЕ Я ДЕЛАТЬ НЕ УМЕЮ*** • Разговаривать по-португальски. • Водить самолёт. • Вовремя закрывать свой рот.
Глебовское лицо знатно потемнело, и он врезался пальцами в кожу моего запястья. Больно сначала не было, но мои плечи вздрогнули от неожиданности. — Я что-то не припомню, чтобы я спрашивал твоё никчёмное мнение, — Глеб, словно змея, приполз ближе и зашипел так угрожающе, что у меня волосы чуть не побелели, к этому ещё добавлялся запах алкоголя, — твои советы, маленькая, мне нахуй не сдались. Ну раз не хочешь дать мне номер Кирюшеньки, обойдусь. Глеб грубо избавился от моей руки, которая уже начинала болеть, и быстро зашагал прочь к лестнице, и я увидела, как он взял под локоть пару девиц. К ним присоединились Олег и Гоша, и у каждого из них в руках были бутылки. Они поднялись наверх. Наверное, там есть комнаты. А это значит, что там может произойти то, что мне нужно отправить родителям Глеба.***КТО Я?*** То ли агент, то ли дешёвая крыса
Но бежать за ними со всех ног я не собиралась. Не мой стиль. Да и опасно. Во-первых, все ещё недостаточно пьяны. Во-вторых, я нахожусь в центре внимания. И в-третьих, с ними нет Макса и Артёма, а значит до того, как подняться туда, надо понять где они, чтобы меня вдруг не застукали. — Эй, красотка, пошли дэнсить! — Ди подошла ко мне, пританцовывая и подпевая. Да, видимо Диане здесь нравится. — Диана, ты пьяная? — спросила я со строгостью. — Конечно! Тут же ахуенно! — Ди, чёрт! Ты серьёзно? Мы же не для этого пришли сюда, — я закатила глаза. Она безнадёжная. После очередного крика, её руки поднялись вверх, и она вновь пошла к толпе, которая танцевала, не переставая. Я вновь закатила глаза, а потом почувствовала, как начинает болеть голова. Я упёрлась локтями в свои колени и взяла голову в ладони. Господи, в голове все мысли запутались. Дрянь, которую Глеб мне дал, не помогла никак. Мне до сих пор неприятно здесь находиться. Я опустила руки и подняла взгляд, только когда почувствовала, как рядом на диван кто-то сел. — Признаюсь, для меня честь, что ты пришла на мою вечеринку, — а вот и Артём. Глаза его без фокуса, даже частично закатываются, когда он говорит. Меня его вид пугает, впрочем, как и всегда. Он не только пьян. Пьяные — не такие, — но есть одно правило. — С меня хватит правил, — фыркнула я и попыталась подняться. Моей целью был второй этаж, но Шатохин схватил меня за плечо, возвращая на место. — Я ненавижу, когда на моей тусе сидят трупы и овощи, — не дав мне даже возмутиться, осведомил он, — если тебе трудно расслабиться, то это поможет. И я только заметила стакан в его руке. — Что это? — уж сейчас я поинтересуюсь тем, что пропускаю в свой организм. — Просто коктейль, не волнуйся, — Шатохин выдавил из себя улыбку, которая была в силах пугать. Она была вялая, а в компании его холодных и залитых кровью глаз, это смотрелось жутко, — да не волнуйся ты, там алкоголя почти нет. Детская хуйня. Я с недоверием посмотрела на Артёма и нерешительно потянулась за напитком. В следующую секунду небольшой стаканчик был пуст. — Класс, встретимся позже, — донёсся до уха его усталый голос, и он ушёл, забрав у меня стопку. Я повернулась, открыла чёрный клатч, схватила свой телефон и быстро пошла к лестнице. Когда шла, пыталась смотреть только под ноги. Когда наступила на первую ступеньку, мне показалось, что идеально-чистый кафель на ней медленно начала плыть. Я зажмурилась. Открыла вновь глаза и решила, что это из-за прожекторов над танцполом сзади. Я быстро поднялась, и перед моими глазами оказался пустой коридор. В его конце две двери туалетов, а вначале одна комната. Было до жути бесшумно. Шум толпы и музыка остались на первом этаже. Сейчас я слышу ритм собственного сердца. Я медленно пошла к этой двери на цыпочках, чтобы мои шпильки не цокали по полу. Дверь оказалась, как по заказу, не прикрыта. Мой глаз успешно поместился в мелком проёме. И этот глаз, как и в общем-то второй, выпучился, потому что то, что я увидела, потрясло меня, а к горлу подкатил ком от отвращения. Мне показалось, что я начну блевать прямо здесь. Три парня сидели на красном, кожаном диване. Над их головами повисло облако дыма, которое освещалось тусклым светом бра на стене, над парнями сидели девушки, которые целовали их шеи. Я вовремя, потому что они, слава Богу, ещё не начали своё «дело». На стеклянном столе лежал лист бумаги с травой на нём. Именно её сейчас курят эти парни, и именно она находится сейчас между пальцев и губ Глеба. Я достала телефон, пытаясь не обращать внимание на нарастающее головокружение. Проверив выключенную вспышку, я начала фотографировать компанию. Как только в руках светловолосой девушки оказался ремень Глеба, я поняла, что мне пора уйти. И я ушла. Вот только уже держась за стены. В середине лестницы я села на ступеньки и отправила фотографии дяде Гене. Мне не хотелось отправить такое его маме. Мне бы было больно увидеть своего сына на таких фотографиях. После того, как телефон был заблокирован, я попыталась прийти в себя. Меня окутало какое-то чувство спокойствия, мне начала нравиться попсовая музыка, которая играла внизу. Захотелось не позвонить Диме, а спуститься, выпить и танцевать. Я поднялась. Лестница была позади. Я посмотрела в зеркало, которое заметила на стене. Чёрт. Почему я улыбаюсь? Да ещё и так. До мурашек расслабленно. Но страх не успел дойти до сознания. Я чуть ли не начала прыгать от счастья, когда поняла, что все вокруг танцуют. Да, они танцуют. И я сейчас танцую. Танцую и кричу, как на рок концерте. Мы танцуем, ведём себя нелепо, и всё хорошо. Но я не хочу. Или хочу? Хочу. Хочу больше, чем найти Диану и уйти. Хочу танцевать, общаться и пить. Как же мне хорошо. Как же приятно. Столько энергии, которая взялась из ниоткуда. И последнее, что я помню из этого дня — то, как я пошла к толпе, которая с криками приняла меня и продолжала весело кричать. — Королева с нами!***
Та же тревога, тот же страх под кожей, как во сне вчера. Тот же сон. На этот раз дольше. Теперь я увидела, как я падаю на землю, на холодную, сырую и уже знакомую. Меня толкнули. И снова чёрные ботинки и кроссы окружили меня. Понимаю, как постепенно возвращаю своё сознание в реальность, хотя хочу увидеть этот сон целиком. Но нет. Я уже чувствую вытекающую из моего полуоткрытого рта слюну. Я в бреду убираю её большим пальцем. И только после открываю глаза. Чтобы понять, как я себя чувствую, нам сперва надо посчитать сколько всего грузовиков в мире? Так вот, я попала под все. Чувствовала себя, как пластилин, который слишком надолго остался под солнцем. Чувствовала себя мизинцем ноги. Единственное, что я не чувствовала — это тело. Я была очень слаба. Мне на минуту показалось, что моя голова — надутый шар, но я ощупала её, и она была такой, как всегда.***ПЛЮС И МИНУС ДАННОЙ СИТУАЦИИ*** Плюс — я жива Минус — я жива
Я оглянулась по сторонам. Сердце сбилось с ритма, ведь я поняла, что нахожусь не в своей спальне. И это не спальня Дианы и даже не Глеба. Я совершенно в другом месте. На мне всё так же была душащая ткань платья, которое хотелось порвать, чтобы надышаться воздухом. Но я, естественно, воздержалась. Я с большим трудом подняла своё тело и села на месте. Спальня маленькая, аккуратная. Бежевые жалюзи упрямо не пропускают свет в комнату. Под окном стоит деревянный стол, но стул от него находится чуть дальше. На нём аккуратно разложены предметы одежды. И с большой болью я приняла тот факт, что они мужские. Потом в глаза бросился деревянный гардероб с большим зеркалом на нём. Где я? И осознание того, что у меня нет даже сил паниковать и плакать, выводило из себя больше. Дверь осторожно открылась и вошёл самый высокий парень моего класса. Максим Лазин. Мои брови жалостно поднялись вверх, и я прикусила засохшие губы. — Очнулась? — его грубый голос был холодным и серьёзным. Я не нашла в себе сил ни на что, кроме как кивнуть, — хорошо. Я вызову тебе такси. Почему-то его слова оставили неприятный осадок на душе. Я убрала в сторону одеяло и опустила ступни на пол. Рядом с ними теперь валялись шпильки. И я, глядя на них и не моргая, произнесла: — Почему я здесь? Макс что-то искал в своём рюкзаке. — Диану мы так и не нашли, да и не искали. У Глеба какие-то проблемы были в доме, так что забрать тебя пришлось мне. Было до жути неприятно. Ему пришлось меня забрать. Словно я какой-то алкаш. Но, как по щелчку, ко мне вернулись воспоминания.***У ГЛЕБА НЕПРИЯТНОСТИ ДОМА*** Фотографии дошли
— Можно воспользоваться ванной? — спросила я, слыша свой мёртвый голос и понимая, что слишком долго пялилась в пустоту. — По коридору, дверь слева, — холодно ответил Макс. Следуя его инструкции, я вскоре закрыла за собой дверь. Повернулась и увидела в зеркале то, от чего захотелось плакать. Под глазами были чёрные дыры. Вся тушь и подводка теперь была там. Волосы на голове теперь похожи на одно большое гнездо. Я выгляжу, как проститутка. Мне стало так стыдно, что в один момент моё лицо скривилось, и я разревелась. Тихо, чтобы Лазин не услышал. Но потом я опустила голову и начала промывать лицо холодной водой. Пять минут спустя я уже у порога натягивала на себя неудобную обувь. Открыв дверь, я собиралась выйти, но вдруг остановилась и посмотрела на Макса, что стоял, прислонившись к стене. — Максим... — мой голос был крайне нерешительным и рассеянным, рука из-за нервов сильнее сжала ручку двери, — вчера... просто... я, понимаешь... ничего не помню. Почему? — жалко, Морозова, жалко. — Тебе следует спросить об этом Артёма, а сейчас лучше поезжай домой и отдохни, — и после этой дозы холода Лазин строгой походкой пошёл вглубь квартиры, и мне ничего не оставалось, кроме как спуститься к ожидающему меня такси. Всю дорогу я смотрела в окно, еле сдерживая слёзы. Хотя хотелось рыдать. Сильно и громко. Я чувствовала себя, что есть сил, жалкой и дешёвой, и самое ужасное было то, что я не понимала почему так произошло. А слова Макса сделали мне ещё больнее. Когда я приехала домой, ничего объяснять родителям не пришлось, потому что Диана, как оказалось, соврала, что я у неё ночую. Меня ждало кое-что похуже. Я долго объясняла всё подруге, закрывшись в своей гардеробной и рыдая в трубку. Наверное, сотни дорогих тряпок подавляли мой голос, и его не услышал никто. Диана успокаивала меня и сама была очень напугана. Я рада, что моё платье было на месте, но когда я снимала его, увидела, что оно немного порвано в районе поясницы. Что же ты натворила, Маша, ну что же ты натворила?