Я смотрю в окно. Мы едем куда-то уже десять минут, но за всё это время не проронили ни слова. Устав мучить свою нижнюю губу, я наконец-то решилась сказать то, что держала в себе все эти минуты.
— Тебе это так нравится, да? — грустно улыбнулась я, не отрываясь от окна, — так нравится видеть, как другим больно, — я наконец-то посмотрела на Глеба, который молча продолжал давить на педаль газа, — ты заставил меня перед моим парнем сесть к тебе в машину и оставить его там, — я ожидала, что он не сможет скрыть ухмылку, но Голубин оставался как никогда серьёзным и строгим, — почему? — он закатил глаза.
— Ой, блять, опять из себя невинную жертву строишь? — фыркнул он, — не еби мне мозг своими душераздирающими разговорами. Будешь говорить, когда разрешу.
Ну конечно. Перечить ему мне позволено только в школе. По неизвестным мне причинам, перед всеми он никогда не говорит мне столь унизительные слова и дальше «носатой» не заходит. Но стоит нам остаться наедине, он превращается в монстра. А при сегодняшнем раскладе я податливо молчу, чувствуя себя кроликом перед удавом.
До меня долго доходит, что мы в том же месте, где я проснулась после того, как потеряла сознание в школе. Здесь он снимает какую-то квартиру. По правде говоря, я долго думала о ней после того, как уехала отсюда. Сейчас мне очень не хочется туда, потому что в итоге я остановилась на том, что здесь он точно организовал миллион своих вечеринок, и тут наверняка было много наркотиков, алкоголя и проституток.
Глеб паркуется на подземной стоянке, и мы выходим. Смотрю вокруг, и здесь никого. Осматриваюсь ещё, но потом спешу за Голубиным, который быстро начал шагать прочь. Я спешу, потому что не хочу остаться здесь одной. Мои каблуки громко цокают, я точно знаю — его это бесит. Как только мы выходим из небольшого лабиринта дорогих машин, я вижу серый лифт, который аж блестит от того, какой он чистый. Глеб нажимает на кнопку и засовывает руки в карманы, оставляя снаружи только большие пальцы. Я тихо улыбаюсь — «всегда в детстве так делал». И тут я поняла, что он исподлобья смотрит на меня, пока я изучаю его с глупой улыбочкой. Я тут же опомнилась и решила сделать вид, что просто хотела кое-что спросить.
— М, а-а мы долго здесь будем? — я понимала, что это прозвучало достаточно тупо, но другого вопроса за секунду не смогла придумать.
— Я что тебе в машине сказал? — злостно и холодно сказал он, и лифт открылся.
Меня мучали страшные мысли, пока мы ехали вверх. Что будет? Я примерно знаю, почему он меня сюда притащил. Чтобы любыми способами вытянуть из меня правду о том, откуда я вообще могу знать Кизару, и что за общение может быть у нас. Я терзала губы зубами и ломала пальцы от мысли, как же я нелепо попалась. От правды, которую мне Олег рассказал, меня бросало в дрожь, только от одного присутствия Голубина рядом. Наверное, если бы я не знала, что его друзья и вправду остались в торговом центре, может и уже сошла бы с ума от мысли, что они ждут меня наверху. Да, это определённо начало паранойи.
Лифт открылся, и мы начали идти к двери, ключи от которой Глеб уже вовсю вертел на указательном пальце. Его это опасное выражение лица, когда ты чётко понимаешь, что это — затишье перед бурей: эта его походка, этот звук от касающихся друг друга ключей... В этот момент я окаменела на месте и просто поняла, что я туда не войду. Нет, нет, нет, только не это! Я туда не войду! А что, если он со мной что-то сделает?! Нет! Пойти с ним — самоубийство! Да, после того, как я узнала, на что он способен, я уже не та смелая героиня всей школы, но мне всё равно!
Я сорвалась с места и начала бежать как можно быстрее. Повернула я в коридор, который попался на глаза. Когда я преодолела его, уже была в слезах. Повернув за стену и пытаясь отдышаться, я схватилась за дверь, которая, по всей видимости, вела к лестнице. Она закрыта. Надо было сразу это понять. Слёзы потекли с новой силой, и я, удерживая всхлипы, словно в самом страшном ужастике, прислушалась к голосам вокруг. Естественно, Глеб не бежал за мной, это же слишком дёшево для него, он-то уже знает, что моя конечная остановка — тупик. Вместо его криков, бега и злости, я услышала медленно приближающиеся шаги, и в этот момент я в истерике начала барабанить в дверь, бить её ногами и громко всхлипывать.
— Кто-нибудь! Помо... А-а!
Слова прервались, мой рот был крепко зажат ладонью сзади, и меня оттащили от двери.
— Ч-шш, ну что ты себя, как душевнобольная ведёшь, а? — прошептал Глеб над ухом, от чего сердце моё упало, и я от страха обмякла, — я же тебя не трогаю, да? — продолжал шептать он, и пока отвлекал меня своими словами, начал медленно давить на меня своим телом сзади, чтобы я начала идти обратно к этим проклятым дверям, — давай без фокусов.
Всё также не отпуская мой рот, он вставил ключ в скважину и повернул один раз. Как же я чувствовала, что мне конец... Какой же страх тёк по венам. Страх от мозга костей и до пальцев ног. От смелой девочки из торгового центра, готовой на любые жертвы для любимого человека, и следа не осталось. Глеб надавил на ручку, и когда дверь открылась, он вручил мне долгожданную свободу и впихнул внутрь.
— Дай я уйду, — с опухшими от его руки губами произнесла я и вновь пошла к двери, путь к которой мне огородили, — ну что на этот раз, а?! — хмыкнула я.
Глеб впился пальцами в моё предплечье и начал тащить меня вглубь квартиры, пока я бесполезно царапала его покрытую татуировками руку и недовольно рычала. Оказавшись в гостиной, он толкнул меня так, что я плюхнулась на диван. Сам он быстро поставил стул передо мной и сел на него, но наоборот, так, что он локтями прислонился к спинке. При виде его раздвинутых ног и звериного лица, я как можно сильнее прижалась к кожаной спинке дивана. Моя непонятная истерика начала медленно отступать.
— Значит так, — твёрдо начал он, — расклад такой. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Поняла? — я замолчала, он что, думает, что я буду от страха его марионеткой? Ну уж нет, бояться — это ещё не значит играть по его правилам, — откуда ты знаешь Олега? — я уставилась на свои ноги, пальцем рисуя невидимые узоры на чёрных колготках, — лучше меня не зли... — предупреждающе прошипел он, но я даже не посмотрела на него, — откуда. ты. его. знаешь? — сквозь зубы повторил он, но вновь потерпел крах. Его реакцию долго ждать не пришлось, он грубо перехватил мою руку, заставив взглянуть на него, — а твой блядский рот всегда готов колко отвечать. Что? Язык проглотила? — нет, я ни в коем случае не собиралась поддаться его провокациям. Сохраню спокойствие, и он сойдёт с ума.
— А ты мне всё равно ничего не сделаешь, — улыбнулась ему я, — я сразу всё дяде Гене расскажу, — игриво пригрозилась я, изображая из себя семилетнюю.
— Ещё один шпион мне на голову, блять, — нет, зайка, это тот же, — расскажи, сука, откуда ты его знаешь, почему он к тебе приезжал?! — я уже смело смотрела на него, не боясь его демонического взгляда, наоборот, я наслаждалась тем, как он постепенно закипал от злости, — не откроешь рот, клянусь, твою жизнь в дерьмо превращу!
Пробежала дрожь сначала по ногам, а потом выше. Его эти зелёные глаза, которые проникали в самую душу, прожигая там остатки моей смелости. Но я решила спрятать это всё и засмеялась прямо в его лицо.
— Ахаха, Глеб, ты такой смешной, — я оставила лишь ехидную улыбку, убирая всё веселье, — я могу уничтожить тебя за секунду, — решила сказать я, чтобы ближайшее время он не засыпал в догадках о том, что именно я знаю про него, — подумай сто раз, прежде чем так разговаривать со мной, — я напрягла руку и ногтями начала царапать его крепкую руку, — я не Наташа, я не Таня, я не Лена и не твои друзья. Я. Не.Твоя. Ты никто. Так что, будь добр, — наконец освободив уже болящую руку, продолжила я, — не веди себя со мной так, будто я одна из тех, кто дрожит при виде тебя, — для полной атмосферы не хватало только плюнуть ему в лицо, но этого сделать я не смогла бы.
Как же было приятно наблюдать, как теряется Глеб, при виде девочки, которая пять минут назад царапала дверь, молясь убежать. Но я смогла. Я смогла саму себя убедить, заставить поверить в то, что я не боюсь. Вновь поверить в свою власть, поверить, что я не Лиза. Что я другой человек с совершенно другой историей.
— Ты издеваешься? — в замешательстве спросил он, — ты видела, что творила в подъезде? Ты, сука, забыла перед кем сидишь?! Что за игра?! — продолжал злиться он, — что он тебе рассказал?! Что он тебе рассказал, говори! — ах вот оно что, он так жаждет узнать, знаю ли я всё про Лизу. Телефон в кармане его куртки начал звонить, и он злобно фыркнул, — да! — грубо ответил он, но тут же смягчился, превратившись из дракона в хомячка. Я открыто усмехнулась, сразу поняв, кто говорит по той стороны, — да, пап? Прости, я верну машину в гараж, — я прыснула, — нет, ты что, я... я... я с Марией, мы учим английский, — тут я стала серьёзной, что он творит? — конечно, подожди, — по всей видимости, получив приказ доказать, он приставил айфон к моему уху, всеми мускулами лица жестикулируя и прося о том, чтобы я сказала что-то. Я скорчила недовольную гримасу, но сдалась.
— Мд-да, здравствуйте, дядя Гена, — но не успел тот мне ответить, как его сынок отнял трубку и, быстро проговорив что-то, отключился, — здорово этот шпион справился с тобой, — решила похвалить саму себя я, даже почувствовав азарт от того, что это благодаря мне он сейчас такой злой и грустный, — какой ты пушистый, когда боишься за свою шкуру, м? — продолжила унижать его я, хотя понимала, что однажды он всё это мне напомнит, — надеюсь, ты понял, что сейчас тебе лучше дать мне уйти? — помрачнев, поинтересовалась я, — я не буду час повторять о том, что я не собираюсь перед тобой отчитываться.
Глеб был в шоке. Он в тупике, я в выигрыше. Я встала и пошла к двери, когда взялась за ручку, услышала из гостиной змеиное шипение.
—
Просто запомни, что однажды ты будешь молить о том, чтобы я простил тебе твои смелые словечки и проступки. Запомни, что однажды меня уже не остановят наши родители, наше детство и твой парень. И запомни, Мария, однажды ты будешь молить о том, чтобы я простил, а я не прощу...
Я проглотила причиняющий боль ком в горле и наконец вышла, натянув фальшивую улыбку. «Это просто угрозы. Ничего он не сделает» — повторяла я, пока дрожащие пальцы вызывали такси.
До того, как протянуть таксисту деньги, я, кажется, в тысячный раз проверила, не звонил ли мне Кирилл. Нет, пропущенных нет. Я хлопаю дверью жёлтой машины. Она уезжает, холодный ветер гуляет по моему лицу, а я думаю о том, что же сейчас в голове у Незборецкого, что он чувствует. Он разочарован? Ну конечно. Может было бы правильнее поехать не домой, а к нему, поговорить с ним, за одно и взять все проклятые покупки. Но сегодня на это у меня вряд ли хватит сил и смелости. Только звоню ему. Он отключает вызов, и это разбивает мне сердце. Глотая обиду в горле, я захожу домой, и, к моему великому удивлению, первый человек, которого я вижу — мама.
— Я думала, вы с Кириллом подольше гулять будете, — улыбнулась она, держа в руках какую-то папку. Тёмные волосы мамы были красиво собраны в пучок, и она была в официальном, сером костюме, который мы купили вместе в августе, — Ты грустная. Что-то случилось? — спросила она, когда я аккуратно поставила свои сапожки.
— А что? Тебя это волнует? — с бесцветным голосом спросила я, ловя удовольствие от того, как отдыхают ноги после каблуков.
— Малышка, ну конечно волнует, — поразилась мама, оставив бумаги на комоде. Я же расстегнула пальто и сняла его.
— Что бы не случилось, это не отразится на твоём бизнесе, можешь не волноваться, — ухмыльнулась я и быстро поднялась по лестнице, мечтая о своей комнате.
Я плюхнулась на кровать и лицом зарылась в холодную, розовую подушку. Мама тут же ворвалась за мной.
— Маша, что с тобой? — обеспокоено спросила она, и я почувствовала, как она села на край кровати, — У тебя проблемы? Поделись со мной, я тебе помогу — промолвила она, но я первые две минуты даже не шарахнулась. Затем поднялась на локтях и посмотрела на неё через растрёпанные волосы
— Поможешь? — нахмурилась я.
— Ну конечно, детка, всё, что угодно, — доверительно улыбнулась она, и я с иронией бросила.
— Если я тебя попрошу больше никогда не общаться с семьёй Глеба, ты сделаешь это для меня?
Мама помрачнела и убрала от меня свою руку, которая успокаивающее гладила мою ногу. Она сразу скептически посмотрела на меня.
***ДУРАЦКИЕ СЛОВА***
О которых я пожалела сразу. Я же и так знаю, что этого никогда не случится. Кто я против их совместного бизнеса? Их крепкой дружбы. И против их мечты — видеть меня и Глеба в шоколадных отношениях, как в детстве. Кто я против всего этого?
— Что ты несёшь? — спросила она до жути низким голосом, — как ты можешь такое говорить? — в шоке произнесла мама, — ты совсем с дуба рухнула, — на глаза навернулись слёзы, которые были для мамы совсем не важными, — я, конечно, понимаю, что вы с Глебом выросли, что у вас сейчас довольно разные предпочтения и занятия, но просить нас с отцом о таком — неслыханная наглость с твоей стороны!
Меня задевали резкие слова матери, и я начала злиться, чувствуя, что долго весь ураган во мне держать не смогу.
— А если я тебя попрошу почаще со мной видеться, помнить, что у вас с папой есть дочь, вы это сделаете?! — голос не на шутку был высоким. Я вскочила и села в позе лотоса, убирая ладонью горькие слёзы, — на меня столько всего обрушилось, я устала! А вы... а я не помню, когда мы в последний раз ели за одним столом!
Мама в замешательстве вскочила и встала у двери.
— Какая ты неблагодарная! — закричала она, — мы работаем без отдыха, чтобы обеспечить тебя, чтобы у тебя было всё то, на что ты покажешь пальцем, чтобы у тебя был самый лучший телефон, самая дорогая одежда! А ты вот так отвечаешь?!
Наверное, время пришло излить ей душу, снимая маску богатенькой девочки, которая делает вид, что всё в порядке.
— Не нужна мне одежда эта! — зарыдала я, — не нужен телефон этот, и деньги не нужны! Мне вы нужны!
— Неблагодарная! — бросила мама и захлопнула дверь за собой так, что стены еле не обрушились.
Зато обрушился мой мир. Последний шанс потерян. Глеб всё, что было, уже так не оставит. Он по-любому узнает всё, что хочет узнать. Не важно, сделает он это через меня, или через Олега. Мама меня послала далеко и надолго, у меня проблемы в обычной школе, я пропускаю пятое по счёту занятие в музыкальной школе. Как же хочется к Кириллу, чтобы он снова меня смешил, снова пошло шутил, снова тянул за щёки. Но я не должна забывать, что он тоже не будет мне рад. Как же паршиво на душе. Как же хочется убежать от всего этого, отключить себя и весь мир, остановить время.
Беру полотенце и поспешно залезаю в душ. Тёплые струи воды меня успокаивают, я больше не плачу, только думаю про весь этот хаос. Про кашу, которую я сама заварила, в глубине души понимая, что, в конце концов, мне и придётся её расхлёбывать.
Стоя у зеркала, я наношу свои маски, сушу волосы. И как только возвращаюсь в комнату, беру телефон и звоню разве что единственному человеку, который будет рад со мной общаться — Диане. Она отвечает сразу, и я до самой ночи болтаю с ней, но всё также держа в секрете Лизу и Кизару. Мне жаль, что рядом нет ни одного человека, которому я могу рассказать абсолютно всё, но секрет Лизы и откровения Олега — не моя история, и рассказывать её кому-то кажется настоящей подлостью.
***САМЫЙ СМЕШНОЙ ФАКТ***
Единственный человек, с которым я могу поделиться, обсудить всё, что есть — Кизару. Я скатилась на самое дно? Возможно. Но это так, и против реальности я бессильна
Как только я отключаюсь, попрощавшись с Ди, внутренняя дрожь возвращается. Мне вновь становится одиноко и страшно. Захожу в Инстаграм. Пальцы набирают ник @coldsiemens. Я смотрю фотографии Глеба очень осторожно и аккуратно, чтобы вдруг не посмотреть его историю. До чего же он красивый. Вот бы и внутри был таким красивым. Стерев его ник из истории поиска, я пытаюсь найти здесь Кизару, но, как и ожидалось, этого «большого дядю» я здесь не нахожу, да я и не ожидала найти его фотографию с друзьями на фоне его мерина с надписью «Жизнь без брата, как на войне без автомата», ну или фотографию, где он несёт цветы, а внизу надпись: «Люби меня, как роза воду, а я тебя, как вор свободу». Улыбаясь своим же смешным мыслям, я невольно задумываюсь, а есть ли у него девушка. Вспоминая слова охранника, понимаю, что вряд ли.
Но вместо его аккаунта, я нахожу аккаунт его клуба. Смотрю фотографии «Black Mommy», здесь много видео с вечеринок. Я вижу, как красивые девочки и симпатичные парни танцуют, кричат свои любимые песни, волосы их развеваются, и они счастливы. Я всегда удивлялась, почему людям так нравятся такие места. А сейчас, будучи в худшем состоянии, я понимаю, что наверное, там просто нет места грусти и заботам, там ты забываешь всё, забываешь себя. Что может быть лучше?
Такие мысли заставляют меня очухаться перед своим шкафом. Я вытаскиваю джинсовую юбку, белую с синими полосками блузку и кожаную куртку. Собрав волосы на голове в тугой хвост, я начинаю подводкой обводить глаза, и завершаю это дело малиновой помадой. После того, как вызвать такси, я осторожно выхожу из комнаты и боязливо смотрю вниз через лестничную клетку. В доме тихо, и свет горит только на кухне, а это значит, что дома только Оксана — наша домработница. Поэтому я спокойно спускаюсь к двери, натягивая на себя чёрные берцы.
— Я к Диане! — бросаю я через плечо и быстро вылетаю из дома.
Снаружи опять снег. Фары такси освещают, и я вижу, как сильно он идёт. Снежинки крупные, красивые. «Новый год совсем скоро» — думаю я, присаживаясь на заднее сиденье. Автомобиль трогается.
В клуб я захожу довольно легко, у меня получается притвориться, что я вместе с богатым дядей в костюме, а так как в клубе Кизару творится полный беспредел, я захожу внутрь. Долго не думая и не задерживаясь у танцпола, я шагаю к барной стойке и прыгаю на высокий стул. Бармен на той стороне смеётся одной симпатичной блондинке, протягивая ей коктейль. Когда та уходит, он получает заказ повторить от уже довольно пьяного мужчины. Сделав это, он видит меня.
— А, — ухмыляется он, — это опять ты?
— Привет, — зачем-то улыбаюсь ему я, — да, я решила немного повеселиться. Ты же не против?
— Отлично. Что-то закажешь?
Я смотрю на нескончаемое количество бутылок за его спиной. Красивые, большие, маленькие, некоторые даже пугают... Но моя голова твёрдо решила, что мне сегодня это нужно.
— Мне виски, — вырывается от меня, и бармен сразу принимается за дело.
Я даже немного брыкаюсь на стуле в такт музыке, улыбаясь от криков и танцев молодых людей. Я презирала такие места всегда. Но здесь же весело... Бармен наливает мне, и я сразу выпиваю всё содержимое.
— Повторите, пожалуйста, — хитро говорю я. Наверное, я пью из-за того, что здесь одна, и если не займу себя чем-то, буду чувствовать себя дурочкой.
— Может разбавлять колой? — морщится бармен.
— Нет, — почему-то я злюсь. Он что, думает, я недостаточно взрослая?!
В ход пошёл третий шот, и я почувствовала головокружение, а потом боль в ногах. Тело начало расслабляться. Я резко схватилась за резинку на волосах и стянула её. Она куда-то упала, но я не смогла увидеть куда, да и всё равно было. Волосы упали мне на плечи и на лицо. Я через силу попросила ещё одну стопку. Бармена веселило моё состояние. Да и меня тоже. Я попыталась дотянуться до бокала, когда он вновь был налит, но кто-то резко перехватил его.
— Несовершеннолетним алкоголь не продаётся, вход запрещён.
***Я УЛЫБНУЛАСЬ СВОЕЙ САМОЙ ШИРОКОЙ УЛЫБКОЙ***
Услышав голос Кизару над ухом, мои демоны устроили пир. Они знали, что ведут меня сюда именно для этой встречи.
— С тебя, по-моему, хватит на сегодня, — решил он, сев на стул рядом.
Спорить не хотелось. Хотелось уснуть и больше не слышать этот шум. Меня начало тошнить. Я положила голову на барную стойку.
— А что тебе не нравится? — слова вырывались сами по себе, без моего ведома, — я же твоему бизнесу пользу приношу, — если бы мне хватило сил, я бы громко засмеялась.
— Ты, блять, уроки рано закончила? — фыркнул Олег, — не думал, что хорошие девочки себя так могут вести. Я, конечно, предполагал, что тебе будет хуёво после того, как я тебе всё рассказал, но это не выход.
Я слышала его через туман, не шевелилась, не поднимала голову, просто лежала. Теперь я понимаю, почему люди любят пить. Сразу легче становится. Наверное... Олег схватил мою руку, и я посмотрела на него.
— Пиздец, девочка, — цокнул он, изучая моё лицо, затем потянул за собой.
Мы пробирались сквозь толпу. Все здоровались с Олегом, пока тот меня, словно младшую сестру, тащил к дверям. «Не хочу уходить», — хотелось злиться, но и на это сил не было.
Зимний холод пробрался под кожу. Куртка оставалась внутри, так что теперь на улице мне было особенно холодно. Посмотрев вокруг, я поняла, что мы вышли через чёрный вход, что вёл в маленький двор. Я, оставив Кизару позади, спустилась пару ступеней, убрав ботинками снег, поспешно села на ступеньку, обняв себя руками и прижавшись к своим ногам. Потом на мои плечи упала куртка Олега.
— Я так понимаю, сейчас бесполезно объяснять, что не стоит в этой юбке здесь сидеть? — усмехнулся он и сел рядом, — Ну? Тебе лучше?
— Могу ли я тебя кое о чём попросить? — вдруг сказала я, и он внимательно посмотрел на меня, ожидая, что же такого может у него попросить семнадцатилетняя, пьяная девушка, — прошу, не говори Глебу, что именно я знаю по поводу всего.
— Хорошо, — ответил он спустя несколько секунд, — я хочу, чтобы ты знала, что я и не собирался, — я подняла на него глаза, — ты должна понимать, что зная всю правду, тебе не светит спокойная жизнь. Скажи, у тебя же были проблемы из-за того, что я к тебе приехал? — как открытую книгу читает, ей-богу, — Мария, я знаю Глеба достаточно хорошо. Я знаю, что для тебя я всегда был плохим, может так и есть. Но я не хочу, чтобы пострадала ещё одна девушка из-за меня, — и тут Кизару решил, — тебе лучше не появляться здесь больше. Ему многие могут передать, что ты тут была. Он сам может прийти в любой момент выяснять отношения.
— Он мне ничего не сделает, — хоть голова и кружилась, но я чувствовала, как протрезвела. И не понимала, это от свежего воздуха, или от разговора, — поверь, я не очередная его жертва, он знает, что его ждут огромные неприятности, если со мной что-то случится, — Олег улыбнулся мне, как к ребёнку, потом захотел встать, но я, крайне неожиданно для себя же, схватила его за локоть, но тут же отпустила, кажется, обжигаясь от этого касания. Олег остановился и посмотрел на меня. Я озвучила своё самое искреннее желание, — Олег, ты отведёшь меня к Лизе?
