«Дорогой дневник, сегодня был второй день в моей новой школе. Я только что закончила уроки, залезла в постель и решила тебе рассказать про неё. Она очень большая и красивая. В основном, ребята там очень хорошие. Первым делом я познакомилась с Марией и Дианой. Они лучшие подруги. Мария показала мне всю школу, а Диана рассказала про всех ребят. Всё было хорошо, пока я не увидела пятерых знаменитых парней, которые не славятся хорошей репутацией. Среднестатистические самодовольные индюки, не более. Они захотели зацепиться за мою одежду, начали хохотать, но Мария сразу же поставила их на место. Она очень добрая и смелая. Сразу же вдохновила меня.»
Утро в классе было не добрым. Математичка собрала тетради и увидела надпись в тетради Олега: «Нахуй Надежду Петровну». Она начала свой разговор с холодного тона, но всё закончилось порванными учебниками и её красным от слёз лицом. Мне было всё равно. С утра я долго плакала. Как только я выключила будильник, потянулась за дневником Лизы и прочитала ещё одну запись, где нашла первые слова о себе и про наше с ней знакомство. Она доверяла мне с самого начала. Она положилась на меня... — Детка, ты меня слышишь? — Кирилл сидел рядом, пока Диану вновь отправили за какими-то бумагами. — Да, — я посмотрела вверх, чтобы внезапные слёзы не вышли наружу, а потом улыбнулась. — Так какие планы на новый год? — судя по всему, Кирилл вопрос свой повторил не первый раз. Свой новый год я каждый год провожу с семьёй Глеба. Мы собираемся либо у нас, либо у них. Мне не хочется говорить это Кириллу, но ещё одну ложь я придумывать не хочу. Да и сейчас не до ревности Кирилла, особенно, когда он напомнил про новый год. Ведь если я не расскажу всё Глебу, этот новый год станет последним для меня. Я всё рассказываю ему. Он, по-моему, даже бледнеет, но пытается принять тот факт, что наши с Глебом встречи неизбежны. — Но мы же вместе проведём каникулы? — Кирилл берёт меня за руку и прижимает её. Я еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать его. — Конечно вместе, — я фальшиво улыбаюсь и прижимаюсь лбом к его плечу. Я чувствую его большую ладонь на моём затылке. Он играет с волосами, и я понимаю, что начинаю засыпать, впервые чувствуя спокойствие и тепло. Голубина как раз не было с самого утра. Максим вышел недавно. Я не смела даже поднять глаза на него: почему-то стыдно теперь. Остальных отправили к директору, так что в классе после этого скандала было тихо. Медленно звуки вокруг отошли на второй план, и я провалилась в сон. Меня вновь толкают на землю, что-то кричат над ухом, но разобрать слов не могу. Вновь всё будто под водой, а потом шелест бумаги возвращает слабый шум школьного двора в уши. Я чувствую твёрдую парту под щекой и морщусь, пытаясь ощутить спину и выпрямить её. Как только я поднимаю голову, вижу, как Невзоров мирно сидит с какой-то книгой в руках. Мой класс совершенно пустой и, судя по звукам, сейчас перемена. На моём лице выражается вся моя растерянность, но учитель даже не посмотрел на него. Он, не поднимая свой взор, обратился ко мне своим проникающим и до жути спокойным голосом: — Школьная парта — не самая лучшая кровать, верно? — я пытаюсь отыскать в его тоне иронию или желчь, но так и не нахожу. Александра Невзорова я хотела увидеть больше месяца — после того, как он остановил Глеба во дворе школы и этим сильно помог. Мне хотелось поблагодарить его, сказать хоть что-то, но видела я его лишь во время урока, а после от него будто и след пропадал. Даже не верю, что теперь он совершенно мирно и спокойно сидит передо мной. — Твои друзья решили, что будет лучше тебя не будить, — он поворачивает страницу, и вновь его голубые глаза скользят по строкам. Я всё ещё чувствую себя слишком усталой и помятой, чтобы сказать что-то и найти подходящие слова. Мне жарко от дурного сна, который я вижу в какой по счёту раз, а голова точно взорвётся с минуты на минуту. — Даже не поняла, как уснула, — неловко признаюсь я с насмешкой. Невзоров молчит. Ну да, стоило догадаться, что он не из любителей болтать, — я... знаете, я давно хотела сказать Вам «спасибо». — За что? — немедля интересуется он, мастерски делая вид, что ничего не понимает, хотя я убеждена в обратном. — Вы же знаете за что, — улыбаюсь я, стесняясь уточнить, ведь происшествие не из лучших. Но Господин Невзоров вновь поворачивает страницу, и я понимаю, что надо всё-таки что-то сказать, — тогда... во дворе... если бы не Вы, не знаю даже, что могло произойти... Профессор закрывает жёлтую книгу и кладёт её на стол, впервые направляя на меня свой глубокий, пугающий взгляд. Если бы я стояла, точно бы попятилась назад. — Дорогуша, Вас стоит похвалить за весьма хорошую память, учитывая тот факт, что я давно забыл про этот случай, — он улыбается. В чём дело? Почему его улыбка такая странная? Она такая мрачная, что даже очаровывает.***СТРАННАЯ МЫСЛЬ*** Возможно, есть такие люди, которые слишком много всего знают, чтобы их улыбка была, как у всех.
— Всё равно, — на автомате тихо произношу я, и сразу же звенит звонок.***
Кирилла забрали его друзья. Они поехали куда-то. Кирилл рассказывал куда, но я забыла... В наушниках играет грустная мелодия, небо серое, как моя душа. Как же мрачно внутри... Больше не шагаю на своих каблуках так уверенно, я больше не поправляю блестящие локоны плавным движением руки... Все стали замечать депрессию на моём лице, стали понимать, что мне нужна помощь. А что мне может помочь? Только возможность изменить прошлое... Изменить? А что именно? Помочь Лизе? Не поехать в интернат? Не сделать Глеба первой, чистой любовью? Не родиться? Телефон завибрировал, и я, невольно остановившись, залезла в свою маленькую сумку. «Прости, не смогла сегодня с тобой. Позже напишу, целую» — пишет мне Диана. Конечно не смогла. Я видела, как они обнимались с Наташей, договариваясь о чём-то. Она не знает, потому что молчу, но моя беда в том, что я мучительно быстро всё начинаю замечать. Замечаю, как все они в её глазах из мразей начинают превращаться в забавных ребят. Я начинаю видеть, как мы медленно отдаляемся... Вы можете сказать, что она предала меня в каком-то смысле. Нет. Увы, это я предала её. Я изменила её со своими мыслями и секретами. Со своим пустым «всё в порядке, отстань». Ничего не в порядке. Уже будет вряд ли. А Кирилл... как же неприятно видеть в его взгляде отчаяние... Когда он не знает, что сказать. Когда я стала такой серой и неинтересной, стала никому не нужна. Этого стоило ожидать. Только в фильмах серые мышки нравятся вдруг двум самым крутым парням школы. Один из них капитан футбольной или баскетбольной команды, да? В реальности же этого не бывает, никто не замечает этих девочек, которые с усталостью на лице просто мечтают попасть домой. Как я сейчас. Как же быстро мысли потянули меня на самое дно. Как же быстро я начала чувствовать себя на каблуках дурочкой, вместо звезды школы. Как же быстро меня вывернули наизнанку... В каком-то тумане я поднимаю телефон, на экране которого всё ещё висит сообщение от Ди. Я просто открываю журнал вызовов и начинаю искать... Искать... Искать... Макс, где же ты... У меня его номера нет, но он должен быть где-то здесь... Ди звонила ему пару месяцев назад. Вот, если не ошибаюсь, это он.***ЗАЧЕМ Я ЗВОНЮ?*** Я звоню с жалкой надеждой избавиться хотя бы от одной проблемы.
— Алё, — когда Макс не знает, кто ему звонит, его голос ещё более мрачный и серьёзный, — Алё, кто это? — М... — одна буква, один писк, но потом я останавливаюсь. Что я делаю со своей жизнью? — Макс, это Мария, — по ту сторону лишь мёртвая тишина, которая идеально манипулирует мной, чтобы я поскорее открыла рот, — мы... мы можем поговорить? — По-моему, мы с тобой уже говорили, — Максим не медлит с ответом, ему вообще всё равно на мой звонок, ему всё равно на меня, и это ещё сильнее выводит из себя. Да так, что, кажется, от безысходности я разревусь прямо сейчас. — Прошу, — очень тихо. Так, будто я сама боюсь услышать это слово. — В «Секрете» сегодня поздно вечером. И давай без шуток, я такое не люблю, — устало заключает он, но затем я слышу короткие гудки, которые лишь напоминают мне о том, какая я пустышка.