Когда я открыла глаза, почувствовала, как серо в комнате. Посмотрев на дверь на балкон, я увидела мрачное небо, тучи, но дождя пока что не было. Погода — как целое настроение. Я голая...
Положила ступни на пол и посмотрела назад.
Глеб спит. Наверное, ни разу за эти годы я не видела его таким мирным и таким спокойным. Его глаза закрыты. На губе есть маленький синяк — острые у меня зубы однако. Волосы на лбу и на подушке. Рука под щекой. А на руке... браслет. Я посмотрела на свою — на моей тоже.
Я чувствую, как сердце бьётся чаще. Мне срочно нужен утренний душ. Схватив полотенце со стула, я пошла в ванную, у двери случайно наступая на его чёрные джинсы.
Опять капли воды. Опять... Что я наделала ночью? Что это было? Что с моей жизнью? Господи... я так не могу. Провожу ладонями от подбородка до кончиков мокрых волос. Лицо морщится, и я, прижимаясь к стене, заползаю вниз. Да. Я сильная. Но плакать там, где моих слёз не будет видно мне никто не помешает.
Когда я захожу обратно в комнату, вижу помятую постель, которая уже пуста. Тучи уже рассеялись, день стал ярче, и был приятный ветерок. По носу ударил едкий запах сигарет, и я, посмотрев на открытый балкон, увидела Глеба, сидящего в кресле-качалке с сигаретой между пальцами. Он смотрел на океан, выдыхая дым. Я тихо подобралась к чемодану, ища там бельё. Его глаза на мне. Я почувствовала это почти моментально, но собственные поднять на него не смогла. Наверное, просто не хотела. Мне было легче делать вид, что я его не заметила вовсе.
Ощутив, что он опять смотрит куда-то вдаль, я надела трусики, не снимая полотенце. Но потом избавиться от него всё-таки пришлось. Верхняя часть белья на месте. Сарафан тоже. И Глеб вновь мерит меня взглядом с ног до головы. И на этот раз я тоже смотрю на него. Видимо, факт, что я уже не полуголая дал мне сил. Наши взгляды болезненно похожи. В них пустота. Мы попросту не знаем, что сказать друг другу.
Лучше повернуться и уйти, но почему-то я, как вкопанная, продолжаю стоять на месте. Он затягивается в последний раз и, выдыхая, кидает сигарету вниз и быстро встаёт на ноги.
«Не подходи!» — хочу закричать я, но молча делаю один шаг назад, сглатывая слюну. Что дальше-то?
Голубин обходит меня и покидает комнату. Вдох, выдох. Облегчение. Теперь дышать гораздо легче. Завтрак скоро привезут. Хорошо, что мы не едем сегодня на урок сёрфинга. Сегодня не тот день, не то настроение. Мы не те.
Следовать за ним пока что не хватает духа. Поэтому я поправляю кровать. Убираю в чемодан свои валяющиеся на полу вещи, вспоминая прошлую ночь и краснея до кончиков волос. А потом я тихонько беру книгу и иду на балкон. Да. Так лучше. Лучше будет, если мы меньше будем встречаться в этом доме. Лучше для обоих. Надеюсь, он найдёт чем заняться или вовсе уйдёт из дома.
Я открываю книгу в поисках страницы, на которой остановилась. Перед глазами опять мелькает браслет. Я быстро снимаю его, отмахиваюсь, чтобы отправить в океан.
— Это тебе.
— Красиво.
Дыхание сбито. Я зла на себя от того, что не могу это сделать. Я не могу отпустить подарок, будто это браслет меня держит, а не я его. Я отворачиваюсь и с размаху кидаю браслет на кровать. Пусть пока полежит и даст мне спокойно почитать.
Странно, но план срабатывает. Книга на этот раз очень кстати служит целым другим миром, который тащит меня с собой подальше от собственных токсичных мыслей. Я читаю буквально часами, не чувствуя ни голода, ни жажды. Я закрываю книгу только когда чувствую, что холодеет, и на острове вечер.
Хм. Он на этот раз даже не зашёл сказать, что мне надо поесть, хотя в последний раз я ела вчера утром. Нет, я не должна от этого расстраиваться, я не могу его винить. Мы оба виноваты во всём этом. Не важно. Было и было. Забудем. Я справлюсь. Я вернусь к Кириллу, Глеб покажет своё истинное лицо со своими дружками, и мне станет легче. Всё вернётся на свои места. Надо только потерпеть ещё три дня. Надо ещё три дня не сломаться.
Я осторожно открыла дверь комнаты и прислушалась к звукам в огромном доме. Была полная тишина, не считая звуков снаружи. Стоило мне сделать всего несколько шагов, как по носу ударил острый запах мужского парфюма. Я приоткрыла дверь его комнаты, впервые видя её. Эта комната с синими стенами, занавесками и даже с синим диваном. А кровать серая. Красиво. И здесь тоже совершенно пусто. Не теряя времени, я начала смотреть, где может быть мой телефон. Меня не интересовало то, что я оставляю следы за собой. Такие, как приоткрытый чемодан, беспорядок в нём, открытая прикроватная тумбочка, помятое покрывало от того, что я приподняла матрас и так далее. Мне просто нужен телефон, как воздух, как вода. Одна только мысль о том, что я могу его найти, пока он ушёл, просто даёт крылья.
Но опять провал. Этот дебил, если и ушёл, то либо надёжно спрятал телефон, либо и вовсе взял с собой. Да, да, точно. Но куда?! Куда это он ушёл, ещё и позаботился о парфюме.
Покинув чужую комнату, я направилась в гостиную. Шла я будто на запах его духов. А потом ответ на мой вопрос сам меня нашёл, когда я увидела на столе тёмно-фиолетовый буклет. Ну кто бы сомневался. Клуб. Нашёл рекламу и решил посетить? Возможно. Или убежал от меня. Трусишка (кто бы говорил).
Зависть терзала меня. Чёрт, а ведь ему я завидовала в последний раз, когда он за лето стал выше, чем я. Это было наше последнее лето до того, как я уехала. А сейчас я ужасно завидую, потому что оказалось, что пока я убиваюсь, он времени не теряя, едет веселиться и отгонять от себя моё имя с помощью музыки, приятной компании, красивых девчонок и алкоголя. А я чем хуже, что не езжу в такие места? Я что, не могу веселиться тоже? Могу ещё как.
А ведь это мысль. Почему бы и нет? Почему бы не надеть самую красивую одежду, которую только положила мама, не вытащить наконец-то из глубины чемодана косметичку и не завить волосы?
С ним мне лучше не видеться. Да, я знаю. Мне лучше избегать с ним встреч? Да, я знаю. Это закончится плохо? Да, да, я знаю. Но почему-то меня это не останавливает.
И я всё делаю по плану. Я достаю своё летнее, облегающее, блестящее платье и шпильки (на самом деле, единственные каблуки, которые оказались в чемодане). Утюжок для волос сейчас очень кстати. И, конечно же, забытая Богом косметичка.
Стрелки ✓
Хайлайтер ✓
Блеск для губ ✓
Волосы из неухоженных солом, превратились в блестящие локоны. Я с восхищением посмотрела в зеркало.
Глеб, прости, но ты увидишь, что я сильнее, чем ты думаешь. Гораздо сильнее. Я могу веселиться лучше, чем ты. И даже тогда, когда ты ждёшь моих слёз. Я ведь знаю, ты думаешь, что я слабая. Может быть. Но сейчас я чувствую какую-то странную эйфорию, которая заполняет меня полностью, шепча на ушко, что пора искать приключения.
Денег у меня не было вовсе. Я даже не думала о них, когда приезжала. Но на чём-то я должна же доехать до этого клуба. Господи, я пьяна? Что я делаю? А что, если он не там вовсе? Ну и фиг с ним, я всё-таки повеселюсь. И так... деньги... Так вот, я их мельком увидела в его комнате, когда рылась в поисках телефона. Можете считать это воровством, мне как-то похрен.
Запихав пару купюр в маленькую сумочку и схватив ключи с маленького шкафчика, я вышла и с уверенной походкой от бедра спустилась по лестнице, а затем покинула дом.
Уже полностью стемнело, когда я дошла до места, где собирались такси. Я сразу обратила всё внимание на себя своим видом, но ни разу не смутившись, подошла к одному из мужчин, который, судя по всему, был одним из водителей. Я залезла в сумку и вытащила буклет, показывая его мужчине.
— Hi. Sorry, do you know this club? Honestly, I'm not from here, so I don't understand anything that's on here, — с надеждой в голосе спросила я, мысленно благодаря Светлану Ивановну за свой английский.
Мужчина лишь немного прищурился, но сразу же узнал место из бумажки, добродушно улыбнувшись мне.
— Oh, yes, this club's so popular here. Let's go.
Я даже немного удивилась от этой скорости, но на меня все так пялились, что быстрее сесть на заднее сиденье его белого такси и унести отсюда ноги казалось единственной нужной мне вещью. Я так смотрела на все повороты, будто понимала, куда мы едем. Но страх, что меня продадут на органы или изнасилуют всё-таки был. Но поворотов оказалось не так много. Скоро такси остановилось около шумного, яркого клуба. Я протянула деньги мужчине, даже не взглянув на него. Я на автомате вышла и прочитала яркие, неоновые буквы: «LXXY». Убежать. Вот, что хотелось в этот момент.
Но назад дороги не было. Я собрала последние осколки разбитой вдребезги смелости и вошла внутрь через шумную толпу.
Сначала это был огромный закрытый зал. Обычный клуб, как в Москве. Было глупо отрицать, что глазами я ищу только одного человека. Глупо, а ведь я не могу знать на сто процентов, что он здесь.
Но не находя ничего интересного, я начала идти куда-то. И в итоге, я вышла в другой зал, который был под стеклянным потолком и с огромным бассейном. Светодиодные лампы светили повсюду, играла клубная музыка, модные девочки двигались в такт музыке с коктейлями в руках. Я чувствовала ужасную ностальгию, ведь ощущала себя так же потеряно и глупо в клубе Кизару.
— Hi, pretty, — слышу я за ухом игривый голос и чувствую лёгкое касание моей голой спины.
Быстро повернувшись, я смотрю на смуглого, молодого парня, который улыбается мне, показывая белоснежные зубы. Я делаю шаг назад, вежливо улыбаясь и пытаясь заговорить и убрать от себя чужие руки.
— Oh, no, sorry, but I don't pick up boys...
Он что-то говорил мне, когда я поспешно уходила. Что-то по типу «а ты что, лесбиянка?». Но я сделала вид, что вовсе не слышу его, а просто на автомате пошла к бару, будто это единственное место, где меня ждут.
— Whiskey, please, — попросила я, когда молодой парень с растрёпанными волосами и который больше смахивал на диджея, обратил на меня внимание, — on the rocks, — добавила я, опять рефлекторно и напряжённо смотря по сторонам. Глеб, ты же по-любому здесь, ну...
И он здесь.
Я увидела это почти ведром холодной воды на мою голову. Ну конечно он здесь. Может он даже нарочно оставил буклет на столе, зная, что я не удержусь. Чтобы потом гордо показать, что никто никого здесь не мучает. Что всем хорошо, все веселятся. Смотрю на него сквозь толпу и вижу. Он курит. Та же рука, держащая сигарету, сейчас берёт стопку и приближает к его полуоткрытым в лёгкой, азартной улыбке губам. Рядом девушка сидит. Блондинка, горящие глаза, которые словно могут освещать этот клуб вместо этих ламп. Его типаж.
Боже, зачем я здесь. Я беру бокал рефлекторно, сразу выпивая всё до дна, замечая удивлённый взгляд бармена только после того, как лёд в пустом стакане касается мокрых губ. Почему он удивляется. Ах, да... Кажется, я опять плачу... Упс.
— One more, please, — бросаю я в его сторону, избегая с ним встречи глазами и стирая пальцами слёзы так осторожно, чтобы не испортить стрелки и тушь.
Я до дна пью ещё один бокал и чувствую, как странно сводит ноги, а голова немножко кружится. Но что самое страшное — это меня не напугало. Я знаю, что алкоголь быстро действует на меня, но сейчас я не против. Я тоже могу веселиться. Могу, ну конечно, могу.
Голову кружит бокал за бокалом. Этот парень уже и не хочет мне наливать. А я, если честно, уже не уверена, что украденных мною денег хватит на то, что я уже проглотила. С очередным шотом я поворачиваюсь и еле находя Глеба, пью. Глаза мокрые, пьяные. Я уже вся такая парящая на облаках.
И вдруг это происходит. Он находит меня среди шумной толпы. Игриво положив свою руку на плечи одной из девушек, он направляет на меня свой взгляд, который в одну секунду теряет весь огонь и кокетливость. Он внимательно смотрит, как я, сидящая в коротком, открытом платье, туманными глазами смотрю на него и опустошаю стакан в руке. Он долго не шевелился. И я начала глупую игру, заранее зная о своём проигрыше.
Все деньги на стол, шпильки на пол. Я делаю несколько уверенных шагов, хотя перед глазами темнеет и голова кружится сильнее. Потом я легонько касаюсь сильной руки парня, который подходил ко мне где-то полчаса назад. Он оборачивается и ему определенно нравится мой пьяный вид. Я игриво беру его за запястье, заставляя двигаться со мной под музыку. На секунду даже забываю про Глеба. Это та секунда, когда к моей открытой спине прикасается горячая ладонь незнакомца. Мы весело танцуем. Я бросаю взгляд на него, сидящего недалеко в весёлой, крутой компании и сжирающего меня своими глазами. О да, он терпит, будто кричит мне «да, детка, играй с огнём, я пока подожду».
И я продолжаю играть. С огнём. С Глебом. С этим смуглым красавцем. С самой собой. Я уже свободно двигаю бёдрами, касаясь парня всё больше и больше. Мы так близко, что его нос касается моего виска, и я лишь спокойно улыбаюсь, касаясь красными губами щеки парня, при этом не отрываясь, смотрю на Глеба, что в этот момент затягивается и сверлит меня ядовитыми глазами. И следующий мой шаг ещё смелее. Я обвиваю его шею, и наши носы касаются друг друга. Наши глаза, в которых азарт и огонь, направлены друг на друга, и в этот момент губы будто сами тянутся вперёд. Мы сливаемся в жарком поцелуе, пока чужие руки уже свободно гуляют по моему телу. Глупая улыбка сквозь глупый поцелуй. Я сильнее прижимаюсь к парню, обнимая его, будто это и вовсе не незнакомец.
— Do you want more, babe? — томным голосом шепчет мне парень на ушко, и я опять глупо улыбаюсь, не зная, что ответить на это. Нет, парень. Я не хочу большего. Я не знаю, чего я хочу и почему я это делаю.
Рука сжимается в мёртвой хватке. Хах. Долго Вы, господин.
Когда он резким движением дёргает моё шатающееся тело назад, я даже не смотрю на него. Я знаю эту грубость. Это он. Я чувствую запах сигареты и его запах. Да. Не знаю, почему здесь и почему сейчас, но я чувствую его запах, будто он голый стоит рядом. Я понимаю, что не должна думать об этом сейчас. Да и вообще не должна.
— What the fuck, man?! — хмурится иностранец и разводит руками. А затем шаг ко мне, чтобы забрать меня у Глеба, — she's with me!
— Fuck off, — особо не поднимая свой тон, Глеб бьёт ладонью по его груди, давая понять, что ему лучше не приближаться, — she's mine.
А дальше всё происходит слишком быстро. Глеб тянет меня к выходу, а я с глупой, пьяной и почему-то довольной улыбкой тащусь за ним, как чемодан. Он такой грубый. Руке уже больно. Мы пробираемся сквозь танцпол. Я молчу, и он тоже. Хмурый такой и сердитый, и я чувствую его гнев, даже смотря на затылок.
На улице нас встречает мокрый асфальт. Дождь всё-таки пошёл. Но почему-то я не чувствую долгожданную прохладу. Вот бы встать под ледяной душ и прийти в себя. Что вообще я здесь делаю?
Перед клубом припарковано множество такси. Глеб тащит меня к одному из них. Он открывает заднюю дверь и силой впихивает меня внутрь. Я обессиленно падаю на сиденье. Глеб закрывает дверь. Он и водитель почти синхронно залезают в машину.
Пока такси едет, я успеваю жалеть о каждом бокале. Господи, Маша, ну ты же знаешь, как на тебя действует этот грёбаный алкоголь... Ну почему ты рискуешь? Я протираю глаза, и мне давно не важно, что на моём лице косметика. Поскорее бы эта дорога закончилась, а то мне плохо.
Я даже не чувствую, что такси на месте. Понимаю, как только дверь открывается. Глеб хватает меня за плечи и вытаскивает. Машина уезжает, когда мы проходим к воротам.
— Ключи, — о, да. Как же я всё-таки люблю, когда в его сдержанном голосе кипит злость. Как же я люблю эту бомбу, которая должна взорваться с минуты на минуту.
Я пытаюсь найти ключи, но даже не могу справиться с замком сумочки. Он недовольно хватает её у меня и сам всё делает.
И опять хватает меня за локоть и унизительно грубо тащит к дому. Лестница пройдена. Он отодвигает прозрачную дверь и толкает меня внутрь. Его рука быстро находит свет и освещает комнату, пока я шатаясь, еле держусь за стену и смотрю на него пустым взглядом.
— Ты ебанутая?! — кричит мне он, — ты что, блять, творишь?!
— У меня нет настроения слушать твои нотации, — отмахиваюсь я, закатывая сонные глаза.
— А что, если бы я, блять, был не там?! Ты адреса не знаешь, как бы ты, сука, вернулась?! — хм, об этом, кстати, я как-то не подумала, — какого хуя ты с первым встречным сосёшься?! Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
— Да отвали ты от меня... — хмуро и устало пробубнила я, еле держась на одной ноге по очереди, снимая каблуки, — если ты так злишься, что я испортила твою весёлую ночь с той блондинкой, можешь прямо сейчас вернуться.
О, Господи! Я сейчас задохнусь! Как же жарко! Не хватает воздуха! Поэтому я просто хватаюсь за пуговицу и освобождаю себя от облегающей ткани. Только потом я понимаю, что с Глебом разговор не по телефону, и я стою перед ним. Он в шоке смотрит на то, что я творю.
— Ты оставил меня без телефона, одной в доме. И что я должна была делать? — пожимаю я плечами, — ты же сам хотел сделать меня оторвой. Сделать меня плохой. Вот, я стала такой. В чём проблема твоя?
— Оденься, — требует он.
— Разве тебя смущает моё бельё? — искренне удивляюсь я, — прекрати играть в строгого парня, Голубин. Тебе эта дешёвая роль не к лицу, — и вот так, оставляя все свои вещи на полу, я направляюсь прочь по коридору, махая рукой, — ариведерчи.
Наконец-то душ. Холодный, горячий... Уже и это не понимаю и даже не важно. Наконец-то хотя бы немного пришла в себя, а то уже ног особо не ощущала. Я даже невольно задумываюсь, а что, если бы Глеб не подошёл? Я бы занялась сексом с тем парнем? Неужели под действием алкоголя я забыла бы о том, что у меня есть парень? Чего мне хотелось в этот момент? Секса? Поцелуев? Или позлить Голубина? Да и вообще, я знаю точно, что Глеб ко мне ничего не чувствует. Я понимаю прекрасно, что для него просто принципиально, чтобы я не веселилась. Ведь это никак не входит в его путёвку.
Грудь касается холодной, кафельной стенки под давлением на спину. Он прижимается ко мне всей силой, сразу овладевая губами моей шеей. Его горячая кожа касается меня.
— Уйди, — обессиленно мычу я, пытаясь не поддаться влиянию спиртного и его прикосновений.
— Не надо мне говорить, что мне делать, — я слышу его пьяный и переправленный безумием голос.
Он рывком разворачивает меня к себе. Его колено упирается в мою промежность, и я слышу властное и голодное:
— Шире.
Страшно. Я слушаюсь. Он целует меня жадно и ненасытно. Прижимает к стене до боли сильно. Я кусаю его губы, которые и так были синие после вчерашней ночи. Завтра мне будет так же паршиво. Но сейчас мне так же хорошо.
Голубин приподнимает меня за бёдра и резко входит в меня. Я тяну шею вверх, обхватывая его торс ногами и издавая пошлый стон. Толчок. Второй. Третий. Они сильнее, чаще... Я теряю надежду не потеряться здесь, не задохнуться от безумных эмоций внутри.
— Глеб, хватит, — о, нет, нет, нет. Это прозвучало так фальшиво и так неправдоподобно, что лучше бы я вообще молчала.
И в подтверждение Глеб усмехается. Он отпускает меня, и секунды свободы хватает, чтобы я почувствовала всю фальшь своих слов. Потом он ещё грубее разворачивается меня лицом к стене.
— Нагибайся, — шипит он, и я слушаюсь.
Ощущая его в себе, я вновь издаю стон и рык. Он грубее, но при этом не забывает целовать мою мокрую спину. Иногда он касается нежной кожи, сводя с ума лишь одним движением, и каждый раз я еле держусь, чтобы не пересечь черту. Он продолжает целовать каждый изгиб, губами стирая чужие прикосновения. Ещё толчок, и я чувствую, как Глеб изливается в меня.
Когда он отстраняется, я прижимаясь к стене спиной, без сил сползаю вниз, ощущая всю тяжесть этой реальности. Мне кажется, что он уйдёт, но он опускается на корточки и, хватая за затылок, целует в губы. А потом он опять дарит мне прикосновения там, внизу... Я тихо мычу в его губы, но он упрямо не отпускает меня. Движения грубые, резкие. Осторожные и нежные. И в тот момент, когда мне кажется, что я просто сойду с ума, те же фейерверки вновь взрываются, и все силы полностью покидают меня. Глеб на пару сантиметров отстраняется, и мы просто молчим, слыша, как барабанит вода. Интересно, ему тоже паршиво от всего этого?
Глеб выключает воду и выходит. Затем он возвращается уже в полотенце, а в руках у него другое, огромное, мохеровое полотенце. Он укутывает меня в него и берёт на руки. На сей раз он укладывает меня в своей кровати. Наверное, понимает, что сейчас у меня нет сил думать о белье, поэтому просто убирает сырое полотенце и накрывает тёплым одеялом.
— Доброй ночи, — и он рухнул рядом.
