Забери меня с пати, если сможешь

      Воздух был пропитан сыростью. Солнечный, тусклый свет уже даже не пытался пробиться сквозь серый дым облаков. Опавшая листва потеряла былую яркость в грязноватых лужах под ногами. Ветер пытался залезть под плотную джинсовку, нос немного покраснел, и я лишь хмыкала. — Пианино — это круто, — шатенка запустила свои изящные, длинные пальцы в волосы, поправляя их, — я сама играю... играла...       Голос её глубокий, бархатный ласкал слух. Я смотрела на её маленький носик, аккуратные губы. Она тогда была выше меня, стройнее... — Правда? — глаза заблестели радостью, у нас так много общего, — значит, ты тоже музыку любишь?       Лиза посмотрела на небо. Осень была ей к лицу, она смотрелась гармонично с этими голыми ветками деревьев, а мрачная погода только заставляла её светиться ярче, чем когда-либо. Это был один из тех пасмурных, осенних, но прекрасных дней после того, как Лиза перевелась в нашу проклятую школу. Я помню, как мы по той дороге шли к трамвайной остановке. Когда мы болтали, наши разговоры были ни о чём, но мне иногда казалось, что к концу года я с Лизой буду ближе, чем с Дианой. Я не могла представить даже, что тот день был одним из последних, и что больше мы к трамвайной остановке не пойдём.       Мне казалось, что я могу вечно любоваться её нежной, фарфоровой кожей, пока ветер не закрыл её лицо и шею её же волосами. Мне тоже пришлось убрать с лица тёмные пряди. — Мне казалось, — начала было шатенка, но остановилась, будто долго думала, стоит ли говорить, — что у таких цыпочек, как ты, всегда есть водители, — она улыбнулась своей шутливой улыбкой. — Есть, — засмеялась я, — только я дала ему выходной, пока ещё не совсем холодно, — мы расхохотались и сели на холодную скамейку остановки. — Я напишу тебе по поводу английского, если ты не против, — застенчиво проговорила Лиза, смотря, не подходит ли её трамвай. — Конечно нет. Пиши, когда хочешь, — Лиза была немного расстроена. По крайней мере, мне так казалось. И единственной причиной была стычка с Глебом посреди урока. Я уже несколько дней пыталась завести этот неизбежный разговор про главную звезду школы, но всё боялась, что она меня не так поймёт. Но я рискнула, — Лиз, я хотела поговорить... — Скажи, он правда такой крутой, чтобы себя так вести? — одним дыханием спросила она. Она тоже ждала и хотела этого разговора. — Лиз, просто... у него друзья... деньги... ещё и внешность и стиль, — конечно, мне было тошно говорить, что это позволяет ему себя так вести, потому что я так не считала, но тошно могло быть только мне, ибо только мне ничего не грозило, а вот Лизе нельзя было так думать. Ей нужно было знать, что деньги и связи достаточны, чтобы он считался королём. Это должно было стать частью её инстинкта самосохранения, — просто будь с ним поосторожнее. Попытайся не влезать в конфликт с ним.       Я прекрасно видела войну на её лице. То, как она пыталась сказать, но долго не осмеливалась, но наконец-то вулкан взорвался, и она озвучила вопрос, который за моей спиной шептала добрая половина школы. — Ты так говоришь, потому что ревнуешь?       Я подняла голову и в моих глазах заблестела неожиданность. — Ревную? Что это значит? — конечно, я знала, что это значит, но мне нельзя было знать, поэтому я попыталась поверить в то, что я и вправду не понимаю. — Не знаю, — её волосы вздрагивали на ветру. «Знаешь» — хотелось закричать, — может быть он не такой опасный, как ты говоришь, просто боишься, что кто-то может стать для него такой же особенной, как ты.       Во мне проснулась моя жуткая, страшная стерва, которая так и хотела вцепиться в горло этой наивной девчушки и дать понять, что хоть век пройдёт, никто на этой грёбаной планете не сможет прожить с ним то, что прожила она, и никто не сможет стать особенной для него. Что, Мария, по больному прям?       Но надо было заткнуть стерву. — Для него не существуют особенные. Я уже говорила, что... — Ладно, Мария, мне пора, прости, — не смотря на то, что её трамвай и правда приехал, то, как она встала, было чертовски похоже на «задолбала, заткнись уже».       И она ушла, так и не захотев спасаться.

***

      За окном был дождливый март. Я нацепила не себя серьги и поняла, что сегодня с моим нарядом какой-нибудь браслет определённо нужен. Я открыла шкатулку, но блестящие, дорогие браслеты все показались мне не те, а вторую часть любимого браслета я так и не забрала у Макса. Но тут я увидела браслет из Бали. Я, пытаясь забыть про то, откуда он, надела быстро на запястье и поспешила на свидание со своим парнем. За месяц ничего не поменялось. Почти...       Только вот после того разговора с Лизой, когда я вошла и увидела её, играющую грустную мелодию, уже что-то не горело в моих глазах. Уже что-то протухло навсегда. Наверное, это была совесть или душа. А может быть просто загорелось желание — причинить боль. Ему...       Не знаю в какой уже раз мы с Кириллом идём в кино. В такую погоду выбор не особо велик. В основном, мы гуляем в торговом центре, можем пойти в кинотеатр или просто прогуляться по магазинам. С нами часто гуляла и Ди. Кирилл был не против, ему нравилась Диана, но была бы возможность выбрать — он бы хотел, чтобы мы были вдвоём. А мне, наоборот, всё нравилось. Была такая обстановка, что Ди не чувствовала себя третей лишней, и это наводило меня на мысль, что мы с Кириллом вовсе не встречаемся. Мы просто трое одноклассников, которые вместе тусуются в очередном торговом центре.       Когда мы сидели в каком-то кафе, я иногда просто теряла нить разговора и просто подолгу смотрела на Кирилла. На то, как он улыбался, иногда чесал подбородок. Я думала про то, какой он на самом деле хороший, весёлый. Я не стою его. Я видела его черты, глаза цвета моря, его интересные истории и смешные шутки. Я понимала, что я тону и должна его отпустить, чтобы не затащить на дно за собой. На этой планете был только один человек, которого я должна была схватить и затащить на дно за собой. Его.

— Лиза? Это правда ты? Мелодия в гостиной затихла, её пальцы остановились, так и не приземлившись на последние аккорды. — Я без предупреждения... прости.

      Но то мартовское свидание должно было стать последним... и самым запоминающимся. Этот день был просто последним шагом в бесконечную бездну. — Ой, ребят, папа приехал за мной, — каждый раз, когда Диана была с нами и оставляла нас, у меня начиналось колотиться сердце, но не из-за влюбленности и не из-за бабочек в животе. У меня был какой-то затаённый страх остаться с ним одной. Из-за почти полного отсутствия секса у нас и так были не самые тёплые отношения. — Да ладно, посиди ещё, — я посмотрела на подругу, которая встала и стала надевать куртку цвета хаки. — Ты же знаешь папу, — отмахнулась Ди, не желая вдаваться в подробности перед Кириллом.       Блондинка поцеловала меня и помахала Кириллу на прощание. Мы остались совершенно одни, но мне казалось, что с нами за одним столом сидят все мои скелеты в шкафу. У меня часто было эти чувство, и от него у меня дрожали ноги и холодели руки, но в тот день это чувство было очень сильным и... каким-то особенным. Кульминация... — Ну... давай тоже уже пойдём, — улыбаясь лишь уголками губ, предложила я, собрав много воздуха через нос. — Ты даже своё латте не выпила, — даже когда Кирилл на что-то начинал злиться, он никогда не говорил грубо и не начинал с плохого тона, — да и мы даже не поболтали толком.       Но после того, как ушла Диана, и мы остались вдвоём, кофе стало сразу невкусным, и было бесполезно это отрицать. — По дороге поболтаем, — нужно было максимально нежно улыбнуться, чтобы избежать разговора, мол, «что-то случилось? Ты уже не та.» — ты же меня довезёшь? — Ладно, — обессиленно выдохнул он.       Ливень не прекращался. Это даже было слышно с парковки. Мы сели в тачку, и Кирилл осторожно выехал оттуда. До моего дома было дороги минут двадцать. Я смотрела на то, как капли быстро стекали по окну, а потом исчезали, а взамен стекали новые. Я невольно подумала: в жизни так же — всё происходит быстро и нам быстро находят замену. — Ты какая-то задумчивая. Я серьёзно думаю о тебе, — когда она говорил таким серьёзным тоном, я представляла его моим мужем. То, как мы так же с ним едем домой спустя лет тридцать и обсуждаем вчерашний ужин в компании старых друзей, — мне иногда кажется, что ты впала в депрессию.       Я усмехнулась, подумав: «О, нет, родной. Я давно не впадаю в депрессию. Это депрессия впадает в меня».       Но он не заметил мою ухмылку, ведь я так же не отрывала взгляд от окна. — Да нет, это всё погода, — отмахнулась я, — надоела она мне, — решила добавить я, чтобы не получилось слишком резко.       Когда мы доехали, минуты две сидели в машине в полной тишине. Дождь по-прежнему барабанил по машине, ветер шатал деревья, небо было одним огромным куском серой массы, которая вот-вот должна была обрушиться на мою голову. — Ну... — сделав вдох, хотела попрощаться я и убраться прочь, но он перебил меня. — Что? Даже не пригласишь? — папа с мамой знали Кирилла. Они даже иногда спрашивали меня, как он поживает, так что я прекрасно знала, что они будут только рады ему(наверное). — Я... — я хотела отказать, но это сделать было нельзя, потому что это вышло бы из всех возможных рамок приличия, — ...конечно, пошли.       Мы выбрались из машины, и я подняла вверх свою сумку, чтобы хоть как-то защитить волосы, которые я укладывала ещё ранним мрачным утром. Грёбаный зонт, всегда про тебя забываю.       Мы подошли к воротам, и я стала набирать нужные цифры, щурясь от холодных капель, что беспощадно били по лицу. Пальцы почему-то дьявольски дрожали, и замок щёлкнул только со второй попытки. Дом пустил нас внутрь. Машина во дворе не стояла, но я знала, что она в гараже, и родители на работу даже не ехали сегодня. Мне было так наплевать, что я даже не спросила, почему.       А зря. — Не могу поверить! — мама вышла из кухни синхронно с Оксаной. У Оксаны в руке была огромное блюдце и что-то горячее на нём. О нет, я знаю эту посуду для гостей. А между маминой блузкой и голосом была одна общая деталь — она их использовала, только когда гости, — Кирилл, привет! — восторгалась она, всё так же стоя в коридоре, — вы как раз вовремя, — из гостиной взглянула тётя Лена, она улыбнулась нам. Ноги подкосились.       О Боже, если бы я спросила утром, почему родители дали Диме выходной и не поехали в офис, я бы узнала, что родители Глеба приедут, и Кирилла ближе, чем на километр, к дому не пустила бы. — Маш, привет, родная, — улыбалась тётя Лена, а тут Герман выбежал из гостиной и кинулся в мои объятия. — Маша! — завизжал он. Я была в таком шоке, что без проблем подняла его на руки. — Эй, ты уже тяжеловат для Маши, Герман! — воскликнула тётя Лена, — ребят, вы как раз вовремя, — повторила Лена слова мамы, — Глеб как раз с подружкой скоро будут здесь.       Я до неприличия резко поставила Германа на пол и обернулась к Кириллу. Нет, всё не может быть так некстати и так против меня. Нет, это просто шутка.       «Ты должен убраться прямо сейчас!»: хотелось закричать, но я не могла вспомнить хотя бы буквы. И в этот момент на мгновение шум дождя стал громче. Я, сглотнув, осознала, что дверь за спиной открылась. Но не успела я переварить эту информацию, как жизнь нанесла второй удар в виде знакомого мужского голоса за спиной. — А вот и мы, — сказал он.       Он был здесь, за спиной, стоило только повернуться. Но я не смела даже дышать. И последний шанс на положительный исход у меня забрал её фальшивый голос. — Ой, смотри, Глеб, и Кирилл с Машей здесь. Вот так совпадение!       Я не видела выражения его лица. Я не знала, что он чувствует. Я не знала, почему так получилось. Почему мы с Кириллом приехали ко мне именно сейчас, и почему они здесь... Почему он здесь... И почему она рядом с ним здесь... — Молодец, сынок, вы быстро, — улыбнулась Лена и зашла обратно в гостиную. — Ну всё, пошли за стол, — позвала мама, пока Оксана бегала туда-сюда, относя последние блюда.       Мама тоже пошла в гостиную, а потом раздался голос Лены, зовущий Германа к себе, чтобы он поел, потому что, как сказала она, завтрак он пропустил. Герман, играющий всё это время с моим браслетом, отцепился и побежал ко всем. Чёрт! Браслет! Я, вспомнив про него, тут же спрятала руку. Боже, ну, почему я должна была вспомнить про браслет с Бали именно сегодня?! За что ты так со мной?! Хмм... Хотя, я знаю за что.       В коридоре остались мы вчетвером, но повернуться я всё ещё не могла. — Маш, у вас очень красивый дом, — радостно обратилась Наташа. По правде говоря, она рядом с Глебом становилась лучше, но почему-то всё больше и больше бесила меня.       Уже нельзя было стоять спиной. Я развернулась, и наши с Глебом глаза встретились. — Что вы тут делаете? — почти что сорвалась я, пристально и ядовито смотря в глаза Голубина, которые так и пылали интересом к данной весёлой для него ситуации. Но ответила, конечно, его секретарша. — Та не поверишь, — восторженно начала она, — мы с Глебом гуляли, позвонили его родители, сказали, чтобы он ехал сюда, а он сказал, что сейчас со мной. Вот и они сказали, чтобы мы приехали сюда вдвоём, — Наташе не понравилось, что я ни разу на оторвала свой змеиный взгляд от её парня и не отреагировала не её увлекательную историю, и она решила продолжить, — не думала, что Кирилл и ты будете здесь. Как классно получилось! — взвизгнула она, прижимаясь к Глебу, — это, как двойное свидание, да ещё и с родителями!       Но данной ситуации радовалась только Наташа. Всё это было ужасно для нас троих... для нас всех, потому что я и Глеб отлично понимали, чем тут пахнет.       И всё же, после сотого возгласа нам пришлось пойти к взрослым, которые охотно оставили 4 стула за столом друг перед другом, чтобы мы сели, так сказать, парочками. Фу, как противно.       Я села рядом с мамой, рядом сел Кирилл. Передо мной сел Глеб Голубин, как всегда рядом с младшим братом, а перед Кириллом села Наташа. Сначала есть я отказывалась, но потом всё же пришлось. Разговаривали только взрослые, нам же было не до слов. Наташа наслаждалась лазаньей, Кирилл тоже что-то ел, а мы с Глебом просто говорили глазами. Я ела кусок мяса, аккуратно режа ножом и держа вилкой. Только в такие моменты мы на пару секунд отрывались друг от друга. Какое же большое отвращение я испытывала, понимая, кто сидит передо мной.

— Ничего стра-ашного, я... я просто не ожидала тебя здесь увидеть... — я нервно провела рукой по волосам пару раз, — я думала... — Что я больше не смогу встретиться с тобой? — подхватила она, — да, я тоже так думала, — я не знала, что сказать, — но я решила, что не совсем правильно повела себя в прошлый раз. Хочу поговорить с тобой немного.

      Я вспоминала глубокий голос Лизы, но из реальности меня вырвал Герман, который жевал салат. — Мам, я тоже хочу такой браслет, как у Маши, — я уронила вилку на тарелку и, вспомнив про браслет, дёрнулась. Пока что все продолжали есть, и всё было нормально. Я попыталась спрятать его под рукав блузки. Пока вдруг... — почему у Глеба и у Маши есть такие, а у меня нет?       В этот момент я почувствовала, как Кирилл замер рядом, уже пристально смотря на Германа. Рука Наташи застыла с бокалом вина в воздухе. Воздух остановился, но лишь на секунду. Всё хорошо, Мария, не дрожи и не пались. Ты просто скажешь, что у вас они с детства. Едва я попыталась успокоить себя, едва Кирилл продолжил есть, а Наташа наконец сделала глоток красного, как мама, проглотив свинину и даже не смотря на нас, бросила: — Так они их на Бали вместе купили.       Я вздрогнула и, задев ножку бокала, пролила вино на белую скатерть.