По ту сторону небес. Воскресение

Карина отвернулась к окну и, глядя на пролетающие огни, машинально разминала правое предплечье и кисть. - Как рука? – спросила Стамбровская. - Вроде лучше, - скупо ответила Карина. Она помолчала, но не выдержала и робко, почти умоляюще спросила: - А скоро всё восстановится? - Да откуда ж я знаю, - с нескрываемой досадой хмыкнула Алеся. - Я никогда с солдатами Небесного воинства не дралась! Ну, а ты хороша, нечего сказать... - Так и я не дралась, я всего лишь прикоснулась! - Ну да, рассказывай. Тут такое дело – не так посмотрел, не так коснулся, и, хоп, через минуту в автозаке. Карина покосилась на подругу неприязненно: ей послышалась нотка самодовольства. Стамбровская извиняющимся тоном прибавила: - Всё, что за Чертой, изучено крайне плохо. Всё на домыслах и догадках. А опыт – сама понимаешь, получить его и донести до остальных удаётся немногим. Одно понятно, от тамошних ребят живым лучше держаться подальше. Карина напряглась. Она уже знала, что Алеся скажет вслед за этим, но та лишь тактично подытожила: - В общем, за твоим состоянием надо следить. По сторонам проносились чёрные стены запущенного хвойного парка, старые заводские корпуса, дома пятидесятых годов, мелькнули колонны Молодёжного театра – маршрут повторялся в обратном направлении. Машина свернула во дворы напротив Военного кладбища. Невольно стало не по себе. - Приехали, - объявила Стамбровская. Подниматься пришлось на четвёртый этаж. Это отняло не одну минуту. Как бы Карина ни храбрилась, но в итоге вся взмокла и загнанно дышала. Обстановка нового жилища даже не отпечаталась - она так и плясала перед глазами. Алеся помогла снять пальто и туфли, довела до просторной двуспальной кровати, и Карина рухнула поверх покрывала в полном изнеможении. - В ближайшую неделю поживёшь тут. И никакой работы, а то с тебя станется! – отрезала Стамбровская. - Я поговорю с твоим начальством. Интересно, и что же она сделает? Использует гипноз или ещё некую технику? Но сомнений, что вопрос будет решён, не возникало. Алеся казалась всесильным богом из машины. Хотя это вызывало не облегчение, а подавленность: «Господи, как же со мной приходится возиться...». Стамбровская по-своему трактовала её несчастный вид и проворчала: - Прекрасно понимаю твоё опасение за место. Но сейчас реально не до праведных трудов. Надо восстановиться. Когда со мной такое было, я вообще две недели в больнице провалялась. - С тобой? Это когда? – слабо удивилась Карина. - Да ещё в мою бытность пропагандистом, - пожала плечами Алеся, - на испытательном сроке, когда я только-только заступала на службу. «Пропагандист»? «Испытательный срок»? От этих слов что-то всколыхнулось, Карина пыталась ухватиться за ниточку, однако мысли ускользали. Она наморщила лоб, но Алеся упреждающе подняла палец: - Так! Я обо всём расскажу, но не сегодня. Сегодня – спать. Оставалось повиноваться ей, как врачу или вышестоящему офицеру. Чопорное выражение «подготовка ко сну» как нельзя лучше подходило к Алесиным методичным действиям – Карина наблюдала за ней, перебравшись в глубокое зелёное кресло у кровати. Стамбровская развернулась к ней с озабоченным видом и сухо спросила: - Слушай, у тебя нет нарушений сна, если рядом, э-э, находится одушевлённый объект? - Чего? Помявшись, Стамбровская начала: - После такого происшествия опасно оставлять человека одного. Кто-то должен быть поблизости, идеальный вариант – это по классике дежурить у изголовья. Но, честно говоря, я сама валюсь с ног, так что сестра милосердия из меня никакая. Карина сделала нетерпеливый жест рукой: «Ну и?..» - Я не помешаю, если лягу с другого краю? – проговорила Алеся. - Боже, да нет, конечно! - Понимаешь, с одной стороны, тебе нужен полноценный отдых без всяких помех. А с другой стороны, сновидения – это не просто картинки, нарисованные мозгом, это перенос в другие пространства, сама понимаешь. А у тебя граница слишком зыбкая, так что её должен кто-то патрулировать. А если я уйду в другую комнату, контакт будет разорван, и кто его знает, куда тебя унесёт? - Леся, да расслабься, когда мы ходили на Комсу (1), я даже забыла о твоём существовании! - горячо заверила Карина. - А. Ну ладно, - смущённо пробормотала Алеся и полезла в шкаф за вторым одеялом. Она вспомнила случай из студенческих времён. Тогда Карина снимала комнату недалеко от Комсомольского озера. Им взбрело в голову пойти туда фотографироваться, причём непременно на рассвете. Для этого Алеся заранее приехала с ночёвкой. Она порывалась спать то в кресле, то на раздолбанной раскладушке с балкона – Карина еле упросила её примоститься на разложенном диване. Наутро Стамбровская щеголяла понурым видом и огромными синяками под глазами. Судя по всему, она несколько часов пролежала не дыша и по стойке смирно. Алеся до сих пор производила впечатление человека, который не привык делить с кем-то даже ванную комнату и прочее жилое пространство, не говоря уж о спальном месте. Когда она легла, то, кратко пожелав спокойной ночи, отвернулась и сделала вид, что её здесь нет. Правда, скоро из-под одеяла донеслось: - Гаси телефон, живо. - Да сейчас... Чувство было страннее некуда. При общей разбитости и измученности голова никак не хотела клониться к подушке. Было страшно снова погрузиться в бессознательность и утратить контроль. «Умереть, уснуть.- Уснуть! И видеть сны, быть может?». Отрывки из монолога Гамлета. Их заставила учить англичанка однажды перед сессией – «для разрядки». Как назло, как раз перед этим Карина начиталась об опасностях эзотерических практик. Осознанным сновидениям в той огромной статье тоже досталось. То ли с непривычки, то ли от угрожающего тона автора и от общей студенческой издёрганности, но захлестнул такой вал тревожности, что Карина провела всю ночь не смыкая глаз, с зажжённым светом. Назавтра она пришла на пары бледная, как утопленница Офелия. Зато оттарабанила злосчастный отрывок на десять баллов. Подумать только, как давно это было. А воспоминания свежи. И ситуация похожая. А сами корпуса Лингвистического – всего в квартале отсюда. - Леся. - Что? - А почему квартира именно здесь? - Ну, так. Во-первых, это место Силы, во-вторых, от работы недалеко. Насчёт первого Карина догадалась: Военное кладбище, будь оно неладно. А насчёт второго задумалась: до печально известного учреждения отсюда было отнюдь не рукой подать. Но её осенило: недалеко отсюда над улицей нависала длинная сталинская глыба из мрачного густо-оранжевого кирпича. Карина десятки раз ходила мимо, но не знала, что там внутри. Никто туда не входил и не выходил наружу. Окна всегда казались тёмными. Огромные железные ворота в соседнем корпусе никогда не открывались. Вокруг этого места витал ореол глухой враждебности и безлюдности – казалось, пешеходы стараются не задерживаться рядом или вообще идти по другой стороне. Потом она посмотрела по карте: Институт национальной безопасности – и всё встало на свои места. Так вот она, близость к работе. И даже сейчас Алеся на задании – это помнилось чётко. Интересно, как всё-таки пересекаются силовые ведомства разных миров? С такими мыслями Карину и сморило. До неё донеслось бормотание: - Но ты не переживай... это место доброй силы... и вообще, я ведь рядом... Приснилось, что они гуляют в сумерках по нарядной пешеходной улице. Она была незнакомой, но откуда-то сразу выплыло название: Кузнецкий Мост. Затем они свернули в низкую арку, во дворы, нырнули в тёмный зев подъезда. Следующий кадр – уже квартира, старая и живописная, как из кино. Алесино присутствие с самого начала ярко ощущалось, но она ни разу не попала в поле зрения. А сейчас из-за стены доносились её оживлённые интонации, смех. Ей вторил другой голос. Карина украдкой заглянула в комнату и увидела на фоне окна крупную мужскую фигуру. К ней сбоку скользнула знакомая тень. Алеся взяла незнакомца под локоть и заговорила – проникновенным голосом, как будто соскучившись после долгой разлуки. Карина смутилась и шагнула обратно в прихожую. В этот миг она проснулась. Перед глазами серел незнакомый потолок с лепниной и пятирожковой люстрой. Рядом было пусто, лишь топорщился откинутый край одеяла. Вспомнив происшедшее, Карина с лёгкой опаской пошевелилась и села в постели. Гриппозная вялость ощущалась сносно. Но тут стаей воронья взметнулись недавние мысли и воспоминания. Норма событий за прошедший период была перевыполнена раз в десять. Карина замерла в прострации, уставившись перед собой. В комнату на цыпочках вошла Алеся. В светлой пижамной майке и шортах, без очков она напоминала неизвестную комсомолку со спортивного плаката. Наткнувшись на растерянный взгляд подруги, сразу осведомилась: - Болит? Карина повела плечом, сжала и разжала пальцы. Рука вроде не спешила отсыхать – на каждое движение отзывалась тянущей болью, но уже лучше подчинялась мозгу. - Ну так, терпимо. Может, попробовать помассировать? - Думаю, не лишнее, - отозвалась Алеся, садясь на край кровати. Она машинально ткнула в мобильник на тумбочке, на экране вспыхнули цифры: пять семнадцать. Карина осторожно разминала руку, то и дело морщась. Стамбровская, забыв о собственных указаниях, копалась с телефоне, призрачно подсвечивая лицо. Пользуясь моментом, Карина заговорила: - Лесь, а может, всё-таки расскажешь, что там был за случай? В ответ на неразборчивое хмыканье она поднажала: - Всё равно ведь не спится! - Ладно, - вздохнула Стамбровская, гася экран. – Считаем, что у нас день непослушания и лагерная ночь... - Пф-ф, «лагерная»! Скажешь тоже! - Да пионерлагерь же, ну. Ты ездила? - Да. В «Зубрёнок». - Молодец, а я нет. Сегодня и представлю тамошнюю романтику. Так и быть, слушай страшную историю...