По ту сторону небес. Воскресение

Облака растянулись по небу ватными веретёнами и марлевыми лоскутами. Нитяные белёсые клочки отрывались и беспокойно неслись по бледной лазури. Над чашкой клубились сизые струйки пара. Всё пришло в движение, время восстановило свой бег, и остаток выходных будто резко сжался. На столе мягко засветился телефон. «Не забудь распечатать». Сообщение пришло вдогонку за ссылкой. Карина вставила флешку в ноутбук и открыла почтовый ящик. Герман неторопливо запивал чаем бутерброд и со сдержанным интересом наблюдал за ней. - Ты бы сначала поела. - Сейчас-сейчас. Тут важный документ. На экране всплыл солидный, стильный сертификат. Тут Карина и вспомнила, где она, по легенде, пропадала всю неделю: в Москве, на семинаре по графическому дизайну. «Композиция и знак в фирменном стиле». Ну-ну. Теперь уж с неё спросят. В силу Алесиного гипноза всё равно не очень-то верилось. Не хотелось и думать о возвращении в офис и реакции коллег. Хотя жаловаться было не с руки – Стамбровская и так её прикрыла, как могла. Отвлекаясь от мыслей, Карина вдруг принялась объяснять: - Это электронная почта, что-то среднее между обычной и – не знаю, может, телеграфом? Всё доходит быстро, за секунды, прочитываешь прямо здесь, а в случае чего письмо можно распечатать на бумаге... - Это ясно, - нетерпеливо отозвался Фальк. Карина смутилась. Она понятия не имела, насколько хорошо действует «информационное зелье» - что нужно, а что не нужно растолковывать. И слегка невпопад подытожила: - В общем, это очень удобно. - Но здорово отвлекает, - с лёгкой укоризной заметил Герман. - Сейчас же мирное время, к чему такая суета? - Дурная привычка. Но мне в понедельник на работу, там и нужен этот документ. - А где ты работаешь? Она вдруг растерялась. Совсем недавно это казалось неважным. Ох уж эти каверзные вопросы из серии «кем ты хочешь стать?» и «расскажите о себе»... - Дай-ка угадаю! Ты ведь показывала мне свои наброски – может, преподаёшь? - Увы, но нет. Она могла бы. Если бы хватило времени и сил. - Так, но притом ходишь на службу, - рассуждал Герман. - Во время войны ты рисовала плакаты. Может, и сейчас занимаешься чем-то подобным? Например, работаешь в издательстве? Фальк угадал, но с запозданием. После ухода из бюро протокола она и правда какое-то время занималась оформлением книг. Это напоминало увлекательную игру - найти созвучие с автором, читателями. Карина всегда изучала рукопись перед тем, как приступать к работе, и могла держаться в курсе всех новинок. Хотя иногда на душе скребли кошки: вспоминалось Алесино исчезновение, да и зарплата не всегда радовала. Наконец, Карина повторила работодателю обтекаемую фразу, неоднократно слышанную от других: «Надо двигаться дальше». Карина медленно покачала головой: - Нет, всё-таки не в издательстве. Ты верно заметил, время мирное, поэтому сейчас вместо пропаганды – коммерция. Так что я занимаюсь рекламой. - Ну что же, чешский художник Муха тоже рисовал рекламы, а получались произведения искусства – я уверен, у тебя выходит не хуже. Тем более, ты ведь не бросаешь рисовать для души. Невинные, хорошие слова. Но её вдруг окутало то неясное, густое недовольство, что предшествовало их встрече во Франкфурте. Однако она лишь улыбнулась и благодарно кивнула. - Нужно и мне чем-то здесь заняться, - озабоченно заявил Герман. По-прежнему в халате, сидя боком у стола, он напоминал боксёра в углу ринга, сосредоточенно готовящегося к бою. - С этим успеется, - осторожно заметила Карина. - А жить на что? - Деньги есть. Пока что. На пару месяцев точно хватит. - И всё-таки. Не хочу показаться неблагодарным, но также не хочу сидеть ни на твоей шее, ни на коротком поводке Инквизиции. Легко сказать. Видно, Фальк и сам сообразил. Потому что вслед проговорил: - Правда, пока даже не знаю... М-да. Что я, по сути, умею? Только летать... Герман озабоченно замолк. На его лице читалась ремарка: «И то не факт». Он, очевидно, слишком хорошо помнил самолёт над Майном. Сравнение было явно не в пользу знакомых ему допотопных машин. От Карины это не укрылось. Она возразила ему даже слишком горячо: - Но, погоди, ты ведь знаешь языки! Один немецкий чего стоит! И ты, ну, здорово умеешь организовывать людей? Припомнив его командирскую карьеру, она ступала на зыбкую почву. Герман криво ухмыльнулся: - Так уж мне сразу дадут кого-то «организовывать»! У меня ведь даже нет документов. - Вот с этого и надо начинать! - с облегчением воскликнула Карина. – Хотя нет, подожди. Она отпила пару глотков чая. - Начинать надо даже не с этого. Без паспорта на улицу выйти можно, а без одежды никак. Явно уж не в твоём мундире! Так, у нас кое-что есть, тебе надо примерить. Фальк помолчал пару секунд. Лицо его смягчилось, и он добродушно проворчал: - Но сначала тебе всё-таки стоит позавтракать. Что за лихорадка? Карин, твой дар питаться святым духом – это нечто изумительное... - Ладно-ладно, - примирительно отозвалась Карина и послушно взяла бутерброд. Допив тепловатый чай, она торопливо поставила чашку в раковину и чуть не вприпрыжку побежала за мешком с одеждой. Эта часть снабжения тоже была на ней. В первый день Карина слонялась по магазинам в полном замешательстве, и даже сверка с собственными рисунками помогала слабо. Как выяснилось, она хорошо представляет себе Германа в советской форме, а вот в современном имидже не очень. Угадать с размером было ещё сложнее. Лётчики Великой войны выглядели сущими мальчишками не только из-за очевидной юности, они и по фигуре казались хрупкими и миниатюрными. Фальк среди них выделялся, как ворон среди воробьишек. Прогоняя замешательство, Карина зачем-то припоминала все исключения: и упоминание Рихтгофена о неком наблюдателе, который «не страдал отсутствием аппетита», и то, что заклятый враг Фалька, Мик Мэннок, тоже был ростом сто восемьдесят с чем-то там, и даже то, как Байдуков описывал лётчика Громова, называя его «длинным» и «огромным». На второй день головоломного квеста она кое-как справилась с задачей. В кошельке стопочкой лежали чеки: для отчётности и на случай возврата. Как выяснилось, не зря – после отбраковки добытого вслепую сложился только один образ. Герман задумчиво оглядел себя в зеркале: чёрная косуха поверх немаркого джемпера и тёмные джинсы. - Неплохо. Ботинки, правда, тесноваты - хотя, может, разносятся? - Лучше новые присмотреть. - Ну, дальше видно будет. В целом, он был всем доволен. Вещи примерял сосредоточенно, молча. Только пощупав джинсы, не удержался и хмыкнул: - Ткань какая-то странная. Напоминает портки американских пролетариев. - Что есть, то есть, сейчас все так ходят, - развела руками Карина. - Ну и дела! Хотя ладно, в том, чтобы перенимать у противника полезные изобретения, ничего плохого нет. Должно быть, это прочно и удобно. Карина мысленно хмыкнула. Она пока не хотела разочаровывать Фалька и читать лекции о качестве вещей в двадцать первом веке. А кто его знает? Может, он из тех, кто носит одежду лет по десять. «Как Пашка», - толкнулась непрошеная мысль. Фальк повторил: - Да, всё-таки симпатично. Особенно куртка. Жаль, правда, что карманов нормальных нет. - Да ладно, зачем они? Географические карты класть? Они все теперь здесь. – Карина повертела в руках мобильник. – Кстати, без связи ведь тоже нельзя. Мне уж и сложно представить, как в твоё время... - Поверь мне, плохо! – воскликнул Фальк. - В бою это очень мешало, я не раз об этом думал. Телеграф, телефон и радио – это, конечно, замечательно, но что толку, если нельзя их использовать в воздухе? Но я уверен, сейчас и эта проблема решена! - Так и есть! - Вот! А уж если и на гражданке такие новшества, разобраться сам Бог велел! Без лишних слов Карина метнулась за коробкой, где лежал новый телефон, из недорогих, но приличных, на две сим-карты. Они с Алесей и об этом позаботились. Она вспомнила, как в школе старшая сестра Аня отдавала ей свой «сони эрикссон» и проводила инструктаж – это был почти праздник. И сейчас радостное нетерпение наполняло её не меньше, чем Германа. Он не зря заметил, что гаджеты отвлекают. Возня с телефоном заставила снова забыть о времени. Карина начала с самого необходимого – звонков, мессенджеров, сетевого поиска, конечно же, карт и, конечно же, словарей. Она даже показала, как переключаться между симками, чтобы связываться со Стамбровской, если та окажется не здесь, а в Княжестве. Затем провела короткий мастер-класс по селфи и обычным снимкам (и отметила, что фотографии с Германом обязательно нужно отослать Алесе – для дела). Она объясняла увлечённо, а Фальк усваивал на лету. Он будто не учился, а припоминал подзабытое – очевидно, «жидкая флешка» работала. Скоро они уже зависли на видео с котиками (куда ж без них), плавно перешли к диким птицам, от них – к пилотажным группам разных стран, а вскоре уже смотрели выступление Светланы Капаниной на олимпиаде в Сочи, в том числе съёмку из кабины. Вдруг Фальк выговорил: - Извини, Карин, я сейчас. Он подхватился и вылетел из гостиной. Через минуту вернулся обратно и сдержанно, чинно уселся на диван, но глаза лихорадочно сверкали, а лицо всё горело и было влажно. - Прости, - выдавил Герман. – Но я просто сам не свой от таких зрелищ. Он залился краской и пробурчал: - Да, я плескал в лицо холодной водой. Карина давно так не смеялась. Она хохотала так, что от изнеможения сползла по дивану вниз, и «звон серебряного колокольчика» превратился в крики раненой чайки. Герман неподвижно сжался, как медведь в десяти шагах от охотника. Он сидел с ошалевшим видом и смотрел на неё, не зная, как реагировать, казалось, даже дыхание задержал. Карина уже сама хватала воздух ртом и, наконец, простонала: - Гера, ты хочешь, чтоб я задохнулась?! Ну почему ты такой... такой! - Извини, - повторил он и кашлянул. – Это... сложно всё. Я хуже воинов Алариха, увидевших блеск Рима... Но тогда, во Франкфурте, когда мы видели тот самолёт, чувство было похожее, я просто не мог дать ему волю по очевидным причинам. А эта лётчица, она... в общем, нет смысла тебе врать, она слегка напомнила мне майора Зигрид Стуре, мою прошлую пассию, и... шведок из её полка... Уф-ф, но ты же понимаешь, что из всех шведок никто, кроме тебя, мне не нужен?!.. - Герочка, замолчи, я тебя Христом богом прошу, - утомлённо произнесла Карина, всё ещё улыбаясь до ушей. – У меня нет больше сил смеяться. Я их израсходовала на неделю вперёд. - Значит, ты на меня не сердишься. - Дурик ты! Ещё чего! - Ну ладно, – с видимым облегчением произнёс Фальк. Так вот, значит, как выглядит культурный шок, весело подумала Карина. Тут зазвонил телефон. - Да, мам, привет, - бодро сказала она в трубку. - Карина, есть серьёзный разговор. Улыбка окончательно сползла с губ. Этого ещё не хватало. Голос матери звучал натянуто. - В чём дело? Она встала с дивана, не глядя на Германа. - Карина, что у тебя с работой? - В смысле? - В том, что ты там не появляешься. Оторопь продлилась всего пару секунд. Карина выбежала в коридор, на ходу обороняясь. - Так, стоп! Во-первых, я была в командировке. Да, опять, да, после больничного, а что? Ну не развалюсь же я на части, в самом деле! Да, некого, представь себе! Точнее, есть кого – меня как перспективного специалиста, в том числе. Всего нас три человека было. А вам я как раз поэтому и не сказала, чтоб не волновались. Да, я звонила вам из Москвы. Чего?! Карина машинально рванула за собой дверь кухни, устыдившись этого жеста. Но сейчас было некогда гадать, что там подумает Герман. - Если хочешь, могу сертификат показать, но вообще-то это уже слишком! От следующей фразы мышцы свело, как перед бегством или дракой. Марина Александровна размеренно произнесла: - Думаешь, мне приятно тебя пытать? Но слишком – это то, как часто ты последнее время говоришь неправду. В горле словно завязался узел. Уже от возмущения. - Алло? Хотелось просто нажать на «отбой». - Послушай, но творится ведь что-то странное. С тобой, с Пашей. Хоть бы знать, что у тебя всё хорошо, хотя бы относительно. Карина молча опустилась на табуретку. - Алло?! - Да здесь я, здесь. Завершение разговора вышло скомканным и противным. - Так что, это тебе он сообщил насчёт моего отсутствия? Да? Чудесно. Интересно, как узнал. Потому что вместе мы больше не живём. Да, вот так. А чего ты удивляешься, всё к тому шло. И, мам, я тебе буду очень признательна, если я как источник информации буду иметь для тебя больший авторитет. И если ты позволишь мне распоряжаться своей жизнью так, как я посчитаю нужным, вы с папой сами мне советовали заглянуть в паспорт. И извини, но мне сейчас некогда. Я ищу другую квартиру и как раз пришла по адресу. Пока. Как же ей было гадко. Показная ершистость, пафосные фразы. И насчёт вранья Марина Александровна не ошибалась. «Квартира», вишь ты. Но что, если вся предыдущая жизнь как раз и была враньём? Себе самой? Не говоря об окружающих? Эти оправдания помогали слабо. Герман встретил её обеспокоенным взглядом: - Что-то случилось? - Да так... - Но на тебе лица нет. Опять чёртовы гаджеты – застыв на пороге, Карина бесцельно тыкала в экран телефона и судорожно листала вкладки. Мессенджер. Непрочитанное сообщение с незнакомого номера. Она машинально нажала на него: «Показать». «Ты вещи свои собираешься вывозить??». Ошибки быть не могло. Два вопросительных знака. Как характерно. И как странно, внезапно покоробило: не один, не три, не вопросительный с восклицательным. Чёрт-те что. Поморщившись, Карина набрала ответ: «Собираюсь. В течение недели. Надеюсь, дополнительная плата за хранение не потребуется?». Две синих галочки – прочитано. Пять секунд ожидания. Нет, до новой реплики собеседник пока не снизошёл. - Карин? Она через силу оторвала взгляд от экрана. Фальк был прав: ни минуты покоя. Хотя прошедшие пару месяцев назвать покоем уж точно не получалось. И было непонятно, с какого конца и к чему подступиться. Пауза затягивалась. Наконец, Карина досадливо провела по лбу, будто стирая тонкий слой грязи. Она начала издалека: - Герман, это не моя квартира, а служебная, она принадлежит Инквизиции, а я тут живу совсем недавно... - То-то я смотрю, у тебя вещей совсем мало, как на фронте, – вставил Фальк. Она снова вздохнула. Вообще-то на неделе она ездила среди дня на Партизанский. Как вор, тихо поковырялась в замке. Тщательно вытерев ноги, но не разуваясь, прошла к себе, достала из шкафа кое-что из одежды, уложила в сумку. В прихожей показалось, что из Пашиной комнаты доносится копошение. Она немедля вышла, беззвучно закрыла дверь и сбежала по лестнице, не дожидаясь лифта. - В общем, нам нужно срочно подыскать другое жильё? - Да, хотя... нет, здесь мы можем оставаться сколько понадобится. Дело в том, что... Из кухни доносилось тиканье часов. До этого момента как-то не замечалось, что механизм такой громкий. Каждый щелчок бил по ушам. И с каждой секундой молчание становилось всё более тяжёлым. Настороженный взгляд Германа казался невыносимым, и Карина отвела глаза. От былой беспечной отчаянности не осталось и следа. «Как жаль, что мы не книжные герои, - иронично подумала она, - здесь не помешала бы рюмка кальвадоса...». - Ну так договаривай – дело в чём? – негромко переспросил Герман. Слова приходилось буквально выталкивать. Карина скрестила руки на груди и проговорила: - Я ещё совсем недавно жила в другом месте и... с другим человеком. Опять секунда, другая. И этот непроницаемый взгляд. - Карин, ты ведь не думала, что сейчас будет сцена? – произнёс Фальк. Господи, да она вообще до сих пор не представляла, как будет объясняться! - Нет. Я ни о чём не думала. По крайней мере, честно. «Только не молчи». Карина разняла и опустила руки, но тут же снова сцепила пальцы. - Человек может прожить несколько жизней и во время одного телесного воплощения, - размеренно заговорил Герман. - А что уж говорить о перерождении? Карина пожала плечами. Ладно, это риторический вопрос. - Я верил, нет, знал, что ты обо мне помнишь, - настойчиво повторил Герман. - Но я не ожидал, что ты все эти годы будешь сидеть, как Рапунцель в башне. Да уж, Рапунцель с каре. Тут бы вспомнить монашеский постриг, но это ещё больше не в тему. «Почему мне так стыдно?». - Послушай. Я сам рассказывал и про Зигрид – легка сегодня на помине, - и про Хенни. Да, у меня тоже до тебя были романы. Красивое слово резануло слух. «Романы». Она, наконец, сообразила, в чём дело. Ещё во Франкфурте она полюбопытствовала у Стамбровской и видела два фото: командир бомбардировочного полка Зигрид Стуре и звезда синематографа Хенни Штреземан. Одна с резкими чертами и ясным насмешливым взором, другая классически-хорошенькая и игривая. Очень не похожие друга на друга и на неё, Карину. Почему-то их обеих хотелось назвать замечательными. А вот как назвать её кавалеров – и в том числе Пашу Концевенко? Эти мысли пронеслись буквально за секунду, а Герман, тем временем, продолжал: - А ведь в прошлом, когда мы познакомились, у тебя тоже был жених. Этот улан, Эмиль, - как его по фамилии? – ах да, Дальберг. Ну такой, бледный, прилизанный. - Кхм, ну... В этой жизни нечто подобное. «Бледный Эмиль» хорошо перекликался с истиной. Хотя вместо прилизанности у Пашки на голове гораздо чаще было воронье гнездо. Тем временем, Герман заговорил сухо и деловито: - Мне сейчас необязательны все подробности. Только главное. Дети у вас есть? - Нет. - Вы состоите в браке? Она вспомнила разговор про ЗАГС после прилёта из Германии – как снег на голову. - Нет. Не успели. - Помолвлены? - Нет. - Совместно нажитое имущество? Лихорадочные прикидки: мультиварку покупала она сама, ещё до того, как съехались, сковородки потом тоже, да и чайник... Ладно, чёрт с ним, с чайником. Пусть забирает. - Нет, - покраснев, выдавила Карина. - Тогда за чем же дело стало? Герман помедлил. Он выразительно взглянул на неё и размеренно произнёс: - Карин, пойми меня правильно, даже если бы всё это и было, меня бы это не остановило. Во-первых, я уже здесь, мне деваться некуда. А во-вторых, такие вопросы не решаются по щелчку пальцев, но я бы подождал сколько нужно, пока всё разрешится. Год, два, больше. Да что «подождал», помог бы, если б ты сказала, как. Карина с тоской покачала головой: - Гера, ты такой хороший, что просто... Она не договорила. Он не обиделся, хотя догадался о конце фразы. Разговор оказался короче и проще, чем можно было подумать. И всё-таки Карина ощущала, что на неё давит мутная тяжесть. Она снова села рядом с Германом, но не придвинулась. Опустив локти на бёдра, она сгорбилась и уставилась на завитки узора на старорежимном грязно-вишнёвом ковре. Фальк без слов мягко положил ей руку на плечо. И тут её прорвало. Она чуть не каждую минуту мысленно себя одёргивала: «Только не ныть». Не расписывать все свои искания и недовольство. Не срываться на киношные фразы наподобие: «Я так ждала тебя всю жизнь!» Она ограничилась только темой отношений. И голос её был монотонен и бесцветен, когда она описывала отчуждение последних месяцев и раскладывала по полочкам то, что к нему вело с самого начала. И ужасно не хотелось вспоминать кошмарный, бредовый, безобразный вечер после происшествия на кладбище, но всё-таки пришлось, точнее, слова лились сами. И Карина упустила момент, когда говорить стало чуть сложнее, а по щекам поползли тёплые капли. Герман что-то тихо прошипел сквозь сжатые зубы. Немецкое слово было длинное и незнакомое. Вырвалось оно, очевидно, случайно и для Карининых ушей явно не предназначалось. Фальк решительно протянул руку за лежащим рядом кителем, вытащил из кармана платок и сунул ей. - Спасибо, - пробормотала Карина, промокая глаза. Затем Герман встал и кинулся в кухню. Вернулся со свежезаваренным чаем. - Вот. Сюда бы, по-хорошему, лауданума пару капель, - виновато пожал плечами он. - Боже, ну у тебя и понятия. Такое сейчас не принимают. И вообще, это лишнее. Она сделала пару глотков эрл грея с молоком и сахаром и прибавила: - Всё не так уж страшно. - Конечно, не так уж! - хмыкнул Герман. – Иные типы и излупцевать могут. И всё-таки ты не заслужила такого отношения. Карина снова отпила из чашки и не к месту пробормотала: - Ничего, у меня просто стресс... Шумно вздохнув, Герман вдруг сорвался с места и выбежал, прихватив телефон. Это показалось странноватым, но пока что вызвало у неё лишь удивлённую усмешку: у них что-то всё утро проходило в метаниях между гостиной и кухней. Но тут до неё долетел разговор на повышенных тонах. «Боже, неужели и я так орала, когда с мамой разговаривала?». Карина не выдержала, отставила чашку на журнальный столик и пошла за Фальком. Из коридора она увидела лишь мощный замах, как у толкателя ядра, и через миг разлёт осколков у ствола дерева напротив окна. От накрывшей оторопи звук будто прошёл мимо сознания. - Эй, ты что творишь?! Он медленно развернулся к ней, и Карине стало не по себе. Щёки у Германа снова пылали – мрачным, огневым румянцем, как от стояния у костра. В глазах плясали черти. Его чёрная фигура застила свет. Подумалось: был бы Крылатым – все перья стояли бы дыбом. - У меня от твоего рассказа тоже стресс, - медленно, по-прежнему сквозь зубы выговорил Фальк. Карина с ёкнувшим сердцем проскочила мимо него и выглянула в окно. В чахлом палисаднике валялись крупные черепки, комья земли и огромный уродливый фикус. К счастью, никого поблизости не было – ни возмущённых соседских бабулек, ни зашибленных случайно котов. И всё же Карина возмутилась: - Герман, ты в своём уме?! - Так точно, - сумрачно отозвался он. – В своём. Я понимаю, как это выглядит. Но ты – ты понимаешь, что могло бы быть вместо этого горшка? Вопрос был риторический. Её передёрнуло. В том числе потому, что из всех ёмкостей со старыми разлапистыми растениями, которыми был заставлен широкий подоконник, пропала самая громоздкая и неподъёмная. - Обещаю, что когда мне придётся столкнуться нос к носу с этим подлым типом, - угрюмо продолжал Герман, - я его не трону. Мне хватает ума понять, что нам не нужны проблемы с полицией. Карина взорвалась: - Ишь рассудительный, а! Ума ему хватает! А за хулиганство тоже по головке не гладят, ты в курсе?! - Вообще-то я посмотрел, чтобы никого вокруг не было. - Ума палата! А то, что ты Алесину квартиру громишь, ничего - притом служебную?! - На это была получена санкция, - процедил Герман и сунул ей под нос свой телефон. - Какая ещё «санкция»? Да как вы меня оба достали со своим рейхсканцелярским языком! – взвыла Карина, однако послушно поглядела на экран. От того, что она там увидела, у неё вытянулось лицо. - Ну? – торжествующе воскликнул Фальк. За несколько минут до этого сослуживцы, видевшие Алесю в коридоре министерства, невольно проникались любопытством. Она шагала по пятому этажу с папкой под мышкой, то торопливо говорила что-то в трубку, то останавливалась как вкопанная, глядя на экран, то перезванивала. По её скороговорке мало что можно было понять: - Алло, Герман? Что за пожар, что случилось? Ничего? Так, значит, поздравляю, что ты теперь умеешь пользоваться телефоном, но не стоит барабанить мне по три раза. Если я скидываю звонок, значит, не могу ответить. Мне некогда, на планёрку бегу. Нет, с планёрами, которые летают, ничего общего, это совещание такое. Какой ещё «фибер»?! Ах, вайбер... Да, ещё один англицизм, привыкай. Ладно, сейчас открою и перенаберу... О Господи, ты за этим трезвонишь?! Нашёл проблему! Да мне плевать на эту старую ботву! Боже, ты странный. Ещё и напиши тебе. Ладно, сейчас, раз ты так просишь. Проходящий мимо полковник Курлович увидел, как она раздражённо набирает сообщение, гасит экран и закатывает глаза. - Что у вас стряслось, Алеся Владимировна? Это касается нашего проекта? - Так точно, - выдохнула Стамбровская. - Хм! – насторожился Курлович. – Вы ведь докладывали, что оживили объект?! - Мёртвые горшков с цветами не разбивают, - отчеканила она. - У него что-то не то с координацией? – нахмурился полковник. - Зато всё то с субординацией, - буркнула Алеся, - он извинился за то, что расколотил посудину. - М-да, - глубокомысленно проронил Курлович. – Ну что ж, и всё-таки желательно иметь какие-то более убедительные доказательства его жизнедеятельности, причём достоверные. Первые из них желательно предоставить сегодня вечером, к восемнадцати часам, - строго прибавил он. Алеся сдержанно кивнула. Она понимала, что её ждут насыщенные дни, и сегодняшний не должен стать исключением. Тем временем, Карина изучала результаты этого бурного взаимодействия. На светло-фиолетовом фоне светилось фото злополучного фикуса, ниже – сообщение: «Добрый день, Алеся. Тебе очень дорог этот цветок?». С некоторым перерывом следовал ответ: «Нет». - Ты больной, Гера, честно, - спокойно произнесла Карина. Он осклабился. - Зато с тобой не скучно! - фыркнула она. – Если посчитать, я сегодня успела чуть не умереть со смеху, расстроиться, поплакать, ощутить благодарность и повозмущаться. Обычно моя жизнь не столь насыщенна. Герман с деланным смирением виновато развёл руками. И спросил: - Тут есть какой-нибудь мешок? Пойду хоть уберу за собой. Заодно воздухом подышу, успокоюсь. Где здесь помойка? Карина неопределённо махнула рукой в глубь двора. Медленно повернулась к раковине и, нагнувшись, открыла шкафчик. Служебное жильё так удачно маскировалось под обычное, что даже тут имелся пакет с пакетами. Она выбрала тот, что попрочнее, и вручила Фальку: - На. Затем снабдила его ключами. На объяснения про домофон Герман нетерпеливо отмахнулся: «Да это я знаю, видел!» - и был таков. Он вернулся через несколько минут с умиротворённым видом и спросил: - Помню, в прошлом ты изредка покуривала, сейчас тоже? - Случается, - призналась Карина. - Папироской не угостишь? Карина прыснула: она представила, как бы этот вопрос звучал из его уст для какого-нибудь прохожего. Особенно в тёмное время суток. Покопавшись в сумке, она выудила потёртую почти полную пачку и протянула Фальку вместе с зажигалкой. - Пожалуй, сегодня я к тебе присоединюсь, - смущённо проговорила она. Ветер на высоте почти полностью разогнал облака. Солнце светило пока несмело, но прозрачно и ясно. Герман и Карина стояли по разные стороны настежь открытого окна и задумчиво курили, стряхивая пепел в блюдце из-под горшка с погибшим фикусом. Тонкие струйки серебристого дыма уплывали вверх и таяли на светло-голубом фоне.