По ту сторону небес. Воскресение

Герман понимал: позиция неудачна. Другое дело, будь у него пистолет. Но сейчас теснота делала убежище ловушкой. Звук приближался. Шаги – значит, всё-таки человек! Карина пришла в себя, перевернулась и, вздрагивая, прижалась к земле – Фальк велел ей отползти под скамейку у ограды, ветхое, но укрытие. Сам сгруппировался и приник почти вплотную к надгробию. Вот бы нападающий пронёсся мимо. Тогда, по ситуации, или затаиться и скрыться, или перемахнуть ограду и... Враг был уже рядом. Несмотря на топот, угадывалось – весовая категория ниже средней. Губы сами собой дёрнулись в недоброй усмешке. Сердце разгонялось, как мотор, мускулы наливались напряжением сжатой пружины. Герман присмотрел точку опоры на ограде и изготовился. Пригнувшись, он не видел противника, но уже различил дыхание – совсем близко. И тут осталось лишь оно, топот оборвался. Прямо напротив гранитной плиты. «Опасается!..». Раздался угрожающий голос: - Ни с места. Я знаю, что ты здесь, тварь. Фалька словно окатили колодезной водой. Голос был женский. И донельзя знакомый, хоть и с недавних пор. - Ты всех своих знакомых так называешь, майор?.. Он выговорил это чуть медленней желаемого, с трудом расцепляя зубы. С другой стороны памятника послышалось глухое ругательство. Герман скованно выпрямился, унимая адреналиновую дрожь в теле. Он выглянул из укрытия. В двух шагах напротив стояла Стамбровская. В сумерках её лицо белело, как фаянсовый медальон, неверный свет превратил линзы очков в слепые пятна. Зато выразительно чернело дуло, направленное на Фалька. Но Алеся тут же опустила оружие. - Какого хрена ты здесь делаешь? – прошипела она. - Тот же вопрос тебе, - приглушённо рыкнул Герман. – Ты нас чуть не убила. - Нас?! Послышался шорох. - Вот именно, что нас! Карина выбралась из-под скамьи и теперь отряхивалась с нервной тщательностью, зыркая исподлобья. - О Господи, - шумно вздохнула Алеся. Её вздох заглушил внезапный птичий галдёж – целая эскадра воронья прибыла на ночлег. Стамбровская не то вздёрнула взгляд на птиц, не то закатила глаза. А Фальк перешёл в наступление: - Ну, а где ваш огнемёт, фройляйн? Что это вообще было? - Не поверишь, уже тебе – встречный вопрос! – огрызнулась Алеся. – Я целилась не в вас! - Так в кого, du heilige Scheiße?! (1) - Да веришь, не знаю! В неведомую ё**ную хтонь! Которая двигалась оттуда же, откуда ты! И была от тебя неотличима и неотделима! Будто слилась с тобой! И я до сих пор не уверена, что это не был ты! – яростной скороговоркой выплюнула Стамбровская. В её облике читалась не простая злость на шалопутного подопечного. От неё натурально веяло враждебностью. - Тогда уж и я под подозрением! Карина решительно встала рядом с Германом. - Я чувствовала то же, что и ты, Леся, то же, что и он! Но есть отличие. Ты почувствовала на расстоянии, а я, то есть, мы... эта штука прошла через нас насквозь. И, может, это ещё большая удача, что мы остались живы. Ей стоило труда придать голосу твёрдость и произнести такую связную речь. Однако было в ней что-то такое, отчего Стамбровская застыла изваянием – хоть устанавливай на ближайшем участке. С одним только отличием: она сдержанно, но загнанно дышала, как спортсмен после дистанции. И было видно: всё, что её сейчас переполняет – бесконечная взвинченная растерянность. Она пару раз дёрнула головой в ту сторону, откуда примчалась, снова перевела взгляд на Германа и Карину и скупо бросила: - Идёмте. Они двинулись по аллее. Но через метров двадцать Алеся бесцеремонно схватила Карину за руку и потащила в проход между могилами. Упредив возмущение Фалька, она цыкнула и велела: - Стойте тут! Сейчас вернусь. Я здесь, вообще-то, по работе, а тут вы и... А!.. Она с досадой махнула рукой, но мах тут же перешёл в пасс – она «перекрестила» их быстрыми мудрёными движениями, кратко пошептав; за кончиками пальцев чуть заметно тянулись фосфорические трассы. Карина сообразила, что это некая защитная формула и вспомнила Военное кладбище. А Герман озадаченно замер. Он не мог отделаться от наваждения. Когда Алеся ещё наставляла на него пистолет, то спрятала вторую руку за спину. Показалось, что тогда на её пальцах тоже погасло свечение – но не болотное, светляковое, а самое что ни на есть огненное, будто она щепотью потушила свечу. Всё это он додумывал, уже глядя в отдаляющуюся спину. Через секунду он пригнулся и бесшумно устремился за Алесей. - Куда? – растерянно шикнула Карина. Но Фальк лишь энергично поманил её за собой, и ничего не оставалось, как последовать. Всё-таки он был прав с точки зрения безопасности, а не просто любопытен. Они подобрались ближе, пока не послышалась чья-то речь, и засели в очередном боковом проходе. Голоса доносились с противоположной стороны аллеи, с одного из участков. Темнота сгущалась, теперь уже естественным образом, но по смутному движению различались три-четыре человеческих силуэта. Ветер донёс отрывистые реплики: - Дзержинская, мы прерываем учения. Эвакуируйте курсантов к точке сбора и отправляйте по домам. Я буду позже. Одна из фигур осталась неподвижной, вторая подняла руки и поднесла их к головам двух других поочерёдно, с некоторой задержкой. «Что у них тут за шабаш», - только и подумал Герман. Зато у Карины шевельнулась догадка: кажется, она уже видела подобный жест на том самом тренинге на заводе «Горизонт», когда строгая лекторша на прощание подтирала память не прошедшим испытание. Три из четырёх фигур плотно сомкнули строй, затем, как по команде, перешагнули через низкую цепочку ограждения – и бесследно растворились в воздухе. Четвёртая ступила за ними, но никуда не делась, а вышла на аллею, чуть помешкала и, убыстрив шаг, направилась к Герману и Карине. - Так и знала, что ты следом выпрешься, Фальк, - процедила Стамбровская. - Ой, ну надо же, вы и вправду сильны в ясновидении, госпожа ведьма! - Просто ты все чужие приказы умножаешь на ноль четыре и вписываешь в собственную формулу, это факт общеизвестный, - утомлённо пробормотала Алеся и прибавила: - Этой штуки здесь больше нет, но нам тоже нечего здесь делать. Шагом марш! На выходе с кладбища Стамбровская привычным жестом достала карточку с разрыв-травой, приложила к калитке – она глухо щёлкнула. Пропустив Германа и Карину, аккуратно закрыла за собой тем же манером и без перехода заговорила нарочито прохладным тоном: - Так и быть, начну с себя: я проводила со своими курсантами занятие по перемещениям, и оно было успешно сорвано по вине кого-то или чего-то. А теперь потрудитесь объяснить, каким боком тут оказались вы. - Хотели выйти к железнодорожной станции, - скупо отрапортовал Герман. - И обязательно через погост. - Я думал, это парк или сквер. - И потащил за собой Карину. - Jawohl. (2) - Шикарно, индюк тоже думал, да в суп попал. - Куда, в суд? Ну и выраженьице, и в чём его обвинили? Алеся выдохнула. Ей явно хотелось огреть Германа чем-нибудь тяжёлым. - Была бы птица, а статья найдётся. Каким ветром вас вообще занесло в этот район? - Условно северным, от Центрального вокзала. - Мы по объявлению, квартиру искали, - вмешалась Карина, с лёгким раздражением хлопнув Фалька по плечу. - Вот неймётся, я ж говорила, что... - Ну, не вечно же у тебя там сидеть! – перебил Герман. - Сколько надо, столько и просидишь! – отрезала Стамбровская. - Угрожаете, гражданка начальница? Карину обычно веселило, какие выражения он выдёргивает из великого и могучего, но сейчас... - Иногда лучше побыть под присмотром, - буркнула Алеся. - Сама-то хоть в курсе, от чего присматривать? - Да кончайте уже! – не выдержала Карина. Фальк и Стамбровская покосились на неё. Да, можно было б и оценить их перепалку. Но сейчас натужное окопное остроумие лишь усиливало пульсирующую боль в висках. - Леся, тут есть переход? – утомлённо выговорила она, шаря в сумке в поисках таблеток. - Я тут сто лет не была, да и заходила обычно с другой стороны... Пришлось задирать ноги, переступая рельсы и хрустя прокопченным гравием: путь перегородил неуклюжий товарняк. Он издавал приглушённый лязг и скрежет, как ворочающийся металлический змей. Хотелось оказаться от него подальше. С грехом пополам они выбрались на платформу. Её заливал мёртвый, застывший электрический свет. Кроме них троих не было ни души. Минск-Южный казался затерянным полустанком посреди пустоты. Особенно если смотреть перед собой, туда, откуда они пришли. Позади виднелась одинокая панелька со щербатыми сотами леденцовых окон. Но и от них не веяло вечерним уютом. Зал с кассами выглядел пустынной игровой локацией, где вряд ли можно найти что-то полезное, разве что взять обманчивую передышку перед тем, как отстреливаться. Впрочем, из полезного имелось табло с расписанием и собственно квитки на электричку – через десять минут. Фонарь у стены приземистого здания вокзала явно был не совсем исправен: то и дело помаргивал и настырно гудел до зуда в ушах – в унисон сумбурным, вязким мыслям. Карина мучительно потёрла виски. Герман повёл плечами и что-то проворчал. Фонарь суетливо вспыхнул, погас – и заткнулся. - Ну, спасибо, - ядовито процедила Алеся. Фальк с досадой ругнулся чуть громче и демонстративно отошёл на несколько шагов. Лампа мигнула и засветилась снова с нудным мычанием. Карина молча развернулась и присоединилась к Герману. Стамбровской оставалось лишь подойти следом. Она, наконец, нарушила молчание: - И всё-таки надо разобраться. Совпадения уж больно странные. Мне, допустим, по долгу службы положено болтаться по всяким стрёмным местам, а вот вас сюда что потянуло, непонятно. «Потянуло». Что-то. Карину незаметно передёрнуло. - Да всё очень как-то глупо получилось, - тускло проговорила она. – Нам и на самом деле было сюда не нужно. Да, мы с самого начала присматривали квартиру, а тут адрес прикольный – Германовская, семнадцать. Ага, смешно. Но если б этот адрес был где-то в Брилевичах или на Чижовке, я б и внимания не обратила. Тут другое. Аэропорт. - А, знаковое место. - Ну да. Самое интересное, когда мы уже сюда намылились, мне мама позвонила, сказала, что они с отцом вариант жилья мне подыскали, у одной знакомой. Так что могли б и не ехать, но я этот район помнила хорошо, скучала, и очень горело показать, рассказать. А тут с этими новостройками весь дух уже вытравили, ничего атмосферного толком не осталось, как выяснилось. Но было перед хозяйкой неудобно, там девушка тоже откуда-то издалека ехала чисто чтоб нам квартиру продемонстрировать, мы и попёрлись. Да-да-да, ох уж эта излишняя вежливость. Времени и в самом деле убили кучу, реально хотели пройти на станцию. А тут... это. В общем... как-то да, совсем по-идиотски вышло. Нарочно не придумаешь. Алеся сощурилась, словно раздумывая: сказать, не сказать? - А может, и придумаешь, - решившись, размеренно произнесла она, - и как раз таки нарочно. Фальк показательно не глядел в их сторону и делал вид, что высматривает на горизонте поездные фары. На Каринином лице слишком явно отразилось возмущение, и Стамбровская, склонившись к ней ближе, выразительно прошептала: - Карин, я тебя с самого начала предупреждала, что твой Герочка – не такой пушистенький птенчик... - И что? – взвилась Карина. – Слышь, тоже мне Руденко выискался! - Да хоть Вышинский! Ты ещё Пилатом назови. Вы сегодня как сговорились, а насчёт специальности пальцем в небо. Я не обвинитель, а следак, но в рамках этого имею право прорабатывать любые версии... - Может, хватит мне косточки обсасывать, они уже заныли, - ухмыляясь, издали подал голос Фальк. Алеся невольно поджала губы: вот ведь слух звериный, зараза. - Так что там у вас за версии, майор? - Сейчас озвучу, мне не трудно, - пожала плечами Стамбровская. – Только сначала поднимемся на борт? К перрону как раз подползала электричка.