"Сумбурный декаданс"

Следующие сеансы облучения проходят уже легче. Тони знает куда идти, как ложиться, и о чем думать те полчаса, что ему приходится лежать без движения. Он вспоминает. Он мечтает. Но еще он точно знает, что, замедленный на данном этапе, рак рано или поздно сожрет его, превратит в безвольное существо, неспособное на простейшие действия. Боже, но как же ему хочется жить! До зубного скрежета не хочется умирать! Только не сейчас, когда жизнь начинает понемногу налаживаться, угроз для планеты не осталось, а он обзавелся настоящей семьей — большой, иногда ворчливой, но всегда веселой и душевной. Он только-только научился доверять, только вылез из своей скорлупы, а уже нужно прощаться. Несправедливо! Он так любит, когда на базе собираются все Мстители, когда в здании кипит жизнь и от обычно пустых стен отражаются смех и разговоры. Это приятно, и он уже очень давно не испытывал такого ощущения счастья и покоя. Он хочет, чтобы так было всегда. Он надеется, что ему судьба позволит насладиться этим новым витком своей жизни чуть подольше. Но слишком трудно скрывать свое состояние. И что делать дальше он не представляет, откладывая решение данной проблемы на потом. У него есть примерно год, не так ли? К тому же, у него есть тот, с кем можно поделиться и кому доверить самые важные секреты. У него есть настоящий друг. — Давай посидим в кафе? — предлагает Тони, когда они выходят на улицу после очередной процедуры облучения и останавливаются возле машины. — Хочу немного отдохнуть. Не могу долго находиться на базе. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает его Стивен, подмечая, как тот слегка покачивается и смотрит вперед мутным взглядом. Сегодня на нем уже красная шерстяная шапка крупной вязки. Видимо, из-за резкого весеннего похолодания. — Да нормально я себя чувствую! — бесится Старк, раздраженно закатывая глаза. — Достал уже спрашивать! — Тони, — качает головой маг, глядя на него немного обвиняюще, немного с интересом, и тот неосознанно тянется к шапке, глубоко вдыхая. — Прости. — Мужчина жмурится, с силой проводит ладонями по лицу. — Прости, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло. — Все в порядке, — кладет ему руку на плечо Стрэндж, — помнишь, что говорил доктор? — Ага. Эмоциональная нестабильность, резкие перепады настроения, — морщится Тони. — Тебе бы полежать… — Я належался здесь, — указывает большим пальцем себе за спину Тони, переводя взгляд на Стивена, — хочу посидеть для разнообразия. Уже вторую неделю живу в ритме нон-стоп, безумно надоело! Дом-больница-работа-дом. Хочу разнообразия! Приходиться согласиться, ведь спорить с этим невыносимым гением себе дороже. Поэтому маг быстро создает портал — отмахиваясь от возражений Тони — в один из переулков города, выходящий на небольшую площадь, на которой, как он помнит, то самое любимое кафе Старка. Там подают прекрасные пончики и восхитительный кофе. Правда, в этот раз пить ему придется исключительно зеленый чай, да и из всего меню подойдет лишь булочка с орехами. — Почему ты не хочешь возвращаться домой? — задает вопрос маг, когда они уже заняли места в дальнем углу помещения и сделали заказ. В окно, возле которого они расположились, видна вся площадь с каким-то памятником в центре. Там сейчас многолюдно, все выглядят такими счастливыми, что даже зубы сводит от зависти. — Ты что, до сих пор ничего им не сказал? — Не сказал, — кивает головой Тони, неосознанно тянется пальцами к шапке и сдвигает ее чуть ниже на лоб. — Сколько еще ты намерен скрывать это? — приподнимает бровь Стивен и облокачивается о спинку стула, пронзая собеседника тяжелым взглядом. — И тем более, я считаю, что капитан имеет право знать о твоей болезни, как никто другой. — Я уже жалею, что рассказал тебе о нем, — усмехается Тони, отворачиваясь от окна и разглядывая скрещенные на столе руки Стрэнджа. Они все в шрамах, едва заметно дрожат, но все равно от ни невозможно оторваться. Красивые руки, стоит признать. — Тебе хочется рассказывать о своих травмах, Стивен? Тебе разве нужна чья-то жалость? — Когда было нужно я не стал скрывать, — парирует мужчина, раскрывая руки ладонями вверх, — видишь? Я не испытываю перед ними страха или отвращения, это часть моего прошлого, моего опыта. Благодаря им я стал тем, кто я есть сейчас. Да, у тебя другая ситуация, но ты боишься делиться своим ужасом с дорогими тебе людьми, а это другое. — Я поделился этим с тобой, — тихо произносит Тони, схватив его за пальцы и крепко сжав, — я боюсь, что он будет со мной лишь из жалости, понимаешь? И даже если бы я смирился с этой мыслью, то что дальше? Позволить ему сутками сидеть у моей кровати и кормить меня с ложки? Вытирать за мной дерьмо?! Терпеть мои истерики? Я не хочу такого для него! Ни для кого не хочу. Я уже иногда начинаю заговариваться, представляешь? — его глаза лихорадочно блестят, а пальцы еще сильнее сжимают руку Стивена. — Мне приходится контролировать каждое свое слово, и все равно иногда несу всякую ахинею! Я морально устал, доки. Не могу так больше. — И что же ты думаешь делать дальше? Ты ведь понимаешь, что это все только начало, — печально произносит маг, вглядываясь в печальные глаза напротив, стараясь уловить в них что-то, что бы подсказало решение, выход из безвыходной ситуации. — Я очень хочу остаться с ними подольше, — шепчет Тони, опуская голову и печально усмехаясь, — но не в качестве смертельно больного. Не хочу взваливать на них такой груз ответственности. Стрэндж понимающе кивает и сжимает его руку в ответ. На губах появляется мягкая улыбка, которая тут же меркнет: — Мне знаком твой психотип. Очень хорошо знаком. Сам много раз видел подобное. — Просвети, доки, — хмыкает Старк, но руки не убирает. Ему нужно чувствовать, что он не один, что его поддерживают, что рядом друг, который не оставит. И хорошо, что именно Стивен стал им. Они через многое прошли, чтобы их дружба не подвергалась сомнениям, а вера не нуждалась в постоянной подпитке. — Есть такой контингент людей, — начинает свой небольшой рассказ Стивен, отвлеченно наблюдая за девушкой-официанткой, что суетится в зале, то принося заказы, то собирая грязную посуду и унося на кухню. — Я называю их психо-эгоисты. Они всегда жалуются, что им плохо, больно, они перекладывают свой груз ответственности — как ты сам выразился — на чужие плечи, не заботясь о том, каково будет остальным, как они будут себя чувствовать. Они думают прежде всего о себе, о своем состоянии и благополучии. Им становится хорошо, когда другие по ним страдают, они чувствуют себя нужными и важными. Им нравится наблюдать за тем, как переживают за них. Чистой воды эгоистичный психоз. Они зависимы от подобных эмоций, без них они живут меньше, а с ними дольше. — А я, видимо, полная противоположность, — хмыкает Тони, на что получает одобряющий взгляд. — Да, почти, — согласно кивает тот, делая глоток кофе, — твой тип можно определить как скрытый эгоист. — Ого, скрытый? Почему? — Потому что в глубине души такие люди тоже хотят внимания, — пожимает плечами Стрэндж, — но они упорно молчат, скрывают до последнего, умирают в одиночестве. Но это тоже, в своем роде проявление эгоизма, не находишь? Тот же личный мотив. И, если в первом случае люди заставляют страдать других осознанно, то в этом страдают они сами, причем выбирают подобный вариант специально, чтобы наказать себя. Не за что-то, а просто потому что по-другому не могут. Они считают себя виноватыми во всех смертных грехах, а болезнь логичным завершением их жизни. — Не соглашусь, — поднимает вверх руку Тони, откусывая кусочек от ореховой булочки, — я, конечно, часто виню себя в чем-то, но не считаю подобное заслуженным. — А я и не говорю, что это определение подходит под любую из категорий людей, — парирует Стивен, — но это в подавляющем большинстве. Вины может и не быть, но вот сам больной может эгоистично считать свою боль праведной. Он тоже зацикливается, но уже на себе, на своих переживаниях, на своем одиночестве. И такие люди, поверь мне, живут еще меньше. Им обязательно нужен кто-то… — Кто заставит передумать? — приподнимает бровь Старк, ехидно усмехаясь. — Например занудный друг-доктор-маг по совместительству? — Ну да, — не ведется на ложный выпад маг, — уж поверь, я постараюсь сделать все, чтобы ты нашел свою золотую середину. Чтобы не старался справиться с этим в одиночку. Расскажи хотя бы Стиву. Ну сколько можно бегать от него? Я не понимаю, ты ведь хотел проводить с ним больше времени, забыл? — Я помню, — сокрушенно качает головой Тони, — но в последнее время я теряю контроль над собой, над своим телом. Мне страшно, и я боюсь, что он все поймет. — Ты научишься жить с этим, но не стоит отталкивать его только из-за глупого страха! Разве не понимаешь, что он единственный может помочь тебе так, как тебе нужно. Не друзья, не я, и никто из докторов. Пожалуйста, хотя бы подумай… О! Он резко выдергивает свою руку и прячет ее под столом, смущенно и растерянно пялясь в окно за правым плечом Тони. — В чем дело? — хмурится Старк, удивленный такой резкой перемене. Он замечает, что друг смотрит куда-то и оборачивается. Сердце в груди останавливается на несколько секунд, а после начинает биться с удвоенной силой. В горле резко пересыхает и говорить становится невозможно, а в голове образовывается звенящая пустота. По ту сторону витрины стоят Наташа и Стив, удивленно разглядывая парочку за столиком. Точнее, удивлена одна лишь Романофф, а вот капитан выглядит… расстроенным? Разочарованным? «Правильно, Старк! Ты ведь благополучно бегал от него две недели, чёртов идиот! Хотел быть рядом, а сам что? Отказываешься от прогулок, от его общества, дергаешься от каждого случайного прикосновения. И даже сегодня наврал ему, что едешь по делам! Зачем? Зачем все это?» В голубых глазах мелькает едва различимая боль, и хочется сию же минуту бежать к нему, объяснить ситуацию, рассказать, оправдаться. Так, минутку, что?! С какого он вообще должен что-то объяснять? Они ведь не встречаются! Да, чёрт возьми, они даже не признавались друг другу в чувствах, чтобы испытывать хоть малейшую неловкость при данном случае. И вообще, что такого произошло? Он ведь с другом, вот и все. Наташа что-то говорит, понимающе улыбаясь — Тони ненавидит эту ее улыбку — и тянет обескураженного Роджерса в сторону от кафе. — Ты чего сидишь, как идиот? — шипит Стрэндж, осторожно толкая его в плечо. — Иди за ним и объясни все, он ведь мог подумать не то! — А что объяснять-то? — тихо спрашивает мужчина, по-прежнему глядя в спины уходящих друзей. — Разве мы делали что-то непристойное? Что такого в том, что два друга сидят в кафе и разговаривают? — Ну, для нас, может, и ничего, — качает головой маг, тяжело вздыхая, поражаясь толстокожести этого упрямца, — но ты ведь сам сказал, что наврал сегодня про какие-то дела, а теперь они видят нас здесь, держащимися за руки. Это, по меньшей мере, странно. И Стив точно сделал неправильные выводы! — Да с чего ему вообще об этом думать? — продолжает настаивать на своем Старк, все сильнее сжимая кулаки. Взгляд его теперь бродит по столу не за что в особенности не цепляясь. Ему нужно обдумать все, решить для себя, что же важнее и что самое главное: остаться рядом со Стивом или коротать последние дни в одиночестве? Что лучше, а что хуже? — Я не его парень, и у него нет ни малейшего повода обижаться на меня, или злиться. — О Боже! — поднимает глаза к потолку Стрэндж. — Что ты несешь?! Наверное болезнь делает тебя еще и слепым. Я вот таким себя не считаю и прекрасно вижу, что вы оба идиоты! — Стоп! Пожалуйста, доки, только не надо строить из себя психотерапевта и давать мне бесплатный сеанс по вправке мозгов! — поднимает руку вверх Тони, словно стараясь защититься от высказанных слов, от той сводящей с ума правды, что они несут в себе. — Тебе не удастся долго убегать от этого, — словно прочитав его мысли, отвечает Стивен, — рано или поздно ты поймешь, что с тьмой сражаться лучше не в одиночку…

***

Тони не был уверен, что готов сейчас к разговору со Стивом, да и к чему? Что они могут сказать друг другу? Даже если Стрэндж прав, и капитан действительно испытывает те же чувства что и Тони, то все только ухудшится. Это самое последнее, что он хочет услышать. Столько бежать от этого, прятаться, задыхаться от невозможности быть рядом, чтобы теперь все под корень срубить одним только словом? Боже! Всего лишь одна фраза, и Стив будет принадлежать только ему. Всего один маленький шаг навстречу, и он окунется в такое желанное и долгожданное счастье, что даже пальцы начинают дрожать стоит только подумать об этом. Но он слишком сильно любит его, чтобы обречь на подобные страдания. А именно это и ждет их, если решатся признаться в своих чувствах. Не теплое солнышко над головой, не веселые птички за окном, не тихие рассветы и томные закаты их будут ждать. Далеко не романтику может предложить сейчас Тони. Нет. Горечь. Боль. Крики по ночам и бессвязная речь днем. Пустой, не узнающий никого взгляд, и постоянные обмороки от головных болей. Срывы, истерики, незаслуженные вспышки ненависти и злобы. Это жестокая правда жизни. Сука-судьба, решившая подшутить над ними в самый неудачный момент, когда они больше всего заслуживают право на счастье. За что? Почему? Разве Тони не сделал в этой жизни достаточно, чтобы хоть умереть спокойно, в объятиях любимого человека и в глубокой старости? Но терять те мгновения, проведенные вместе… Тяжело. Невыносимо. Хочется быть рядом, с ним, только с ним. Слишком много мыслей в измученной голове. Он так запутался! Он невероятно долго блуждает по этому лабиринту, стараясь понять, чего на самом деле хочет, и что он может дать взамен, если довериться и рассказать, если принять предлагаемое облегчение, если вместе идти по этому пути, сражаясь с подступающей тьмой. Да, с одной стороны, хочется побыть тем самым эгоистом, о котором говорил Стрэндж, чтобы его жалели, о нем заботились и любили; но, с другой, разве это будет честно? Забота окажется рутиной, любовь превратится в потребность, а жалость в боль. Не может он так поступить со Стивом. Быть с человеком, который скоро умрет, знать это, смотреть каждый день на то, как он высыхает, сходит с ума, забывает — это не жизнь, это уже существование. И мучение для того, кто будет при этом рядом. Старка разрывает от противоречивых желаний: быть рядом до последнего вздоха, или тихонько уйти, незаметно исчезнув из их жизней? Как быть? Что ему делать в этой ситуации? Как справиться с удушающими чувствами к Стиву, которые все чаще и сильнее накрывают при одном только взгляде. Но нужно делать выбор. Пока не стало слишком поздно. А как хочется просто находиться с ним, иметь возможность смотреть, слушать, иногда касаться, и мечтать. Этого никто не отнимет у него. Всего лишь мечтать, и никакой боли. Этого должно быть достаточно, если Стив оставит все как есть. Тогда он сможет быть с ним как друг, как товарищ по команде. Ведь, раньше у них это получалось, ведь так? И Тони бы очень хотел возобновить их прогулки…

***

Вернувшись на базу далеко за полночь, Старк надеется никого не встретить по дороге. И чудо действительно происходит — абсолютная тишина, безлюдное пространство, даже слегка пугающее. Но это шанс хотя бы на сегодня отсрочить нелегкий для себя разговор. Решив не ходить в свою комнату, Тони сразу спускается в лабораторию. Работать он, конечно же, не сможет — головокружение то и дело напоминает о себе, руки потряхивает, словно с тяжелого бодуна, а за зрачком едва колышется отголосок боли, который может в любой момент накрыть своей тяжестью. После неплотного ужина со Стивеном, в желудке пусто, но аппетита нет, а что-то проталкивать в себя — одна только мысль об этом уже вызывает тошноту. Да, он должен следовать диете, установленной врачом, если хочет замедлить рост опухоли, но как же это, твою мать, трудно! — Пятница, детка, вклюни вещание*. — Войдя внутрь лаборатории и налетев при этом на шкаф, он сразу сворачивает туда, где находится зона отдыха: небольшой диванчик, кофеварка, столик с разнообразными инструментами и одинокий стул. — Босс, повторите, пожалуйста. — Освещение включи! — странно, раньше ему не приходилось повторять команды. Неужели опять не то сказал? Свет вспыхивает, заставляя Тони зажмуриться, и он с удивлением обнаруживает на своем диване спящего Роджерса, который укрывшись старым пледом, уткнулся носом в мягкую потертую спинку дивана. — Пятница, приглуши немного свет, — просит Старк, осторожно ступая между горами какой-то макулатуры, перетянутой тонкой веревкой (давно пора навести здесь порядок), стараясь особо не шуметь, — процентов до десяти, пожалуй. Он осторожно укладывает свой небольшой чемоданчик на стол и открывает его. Достав Митрамицин**, что прописал доктор, Тони высыпает себе пару штук на ладонь и бросает в рот, запивая большим количеством воды из бутылки. На сегодня ритуал выполнен, можно немного расслабиться. Полумрак скрадывает резкие углы, выравнивает тени под потолком, и все кажется застывшим, сонным, спокойным — как Стив, смешно наморщивший нос во сне. Гений мягко опускается на стул, кладет руки на спинку, а голову устраивает на сгибе локтя, внимательно следя за размеренным движением груди капитана. Так хорошо, что даже страшно. — Ты просто невыносимый упрямец! — шепчет Тони. — Все равно пришел сюда, ждал, чтобы поговорить. Думаешь, есть у нас шанс, Стиви? Есть он? Но как же ему больно от одной лишь мысли, что его чувства взаимны! Ведь, в таком случае, эта мерзкая сука, жизнь, просто издевается над ним! А это невыносимо и до одури смешно, проебать свой единственный шанс на счастье. — Слишком жестоко с моей стороны лишать тебя права на выбор, но не менее жестоко будет предоставить его, — шепчет Тони, разглядывая спокойное лицо капитана, оглаживая его мягким взглядом, мечтая прикоснуться к нему, провести пальцем по скулам, по губам… Наклониться бы и поцеловать, забывая обо всем, чтобы почувствовать теплые и такие желанные объятия, и то, как ему отвечают, чтобы по всему телу разрядом тока. Жизнь сама по себе прекрасна, и еще пару месяцев назад Тони бы точно согласился. Но сейчас у него все рушится, крошится земля под ногами, утягивая в черную бездну, где ничего кроме пустоты и темноты. И нет пути назад…

***

…Открыв глаза, Старк удивленно оглядывается — он лежит на своем диване, укрытый пледом. Это его Роджерс переложил ночью? И как так сумел, ведь сон Тони всегда чуткий, он просыпается от малейшего шороха, а тут не заметил как его со стула перенесли сюда. Ужасная мысль ледяной волной прошибает грудь. Он резко поднимает руку и с сумасшедшим облегчением нащупывает свою шапку. На месте! Да, наполовину съехала, но главное, что она осталась на нем, и Стив точно не видел его зеркальную, разрисованную макушку. С тихим стоном он поднимается, откидывает плед и встает. — Пятница, сколько времени? — хриплым ото сна голосом спрашивает мужчина, осторожно потягиваясь. На спинке стула висит его пиджак, обувь стоит рядом. О нем позаботились, это чертовски приятно! Улыбнувшись, Тони думает, что обязательно поблагодарит его за такую заботу. А сейчас ему надо в душ. С утра думается легче и в голове ясно, нет тумана и докучающей боли. И так легко дается осознание правильности своего выбора — друга терять не так больно, как любимого. Поэтому все должно остаться на своих местах. — Сейчас девять часов шестнадцать минут, — раздается негромкий голос Пятницы, — на улице плюс семь градусов, солнечно. Доктор Стрэндж звонил сорок одну минуту назад и оставил вам сообщение. Зачитать? — Да, будь добра, — добродушно тянет Тони, у которого настроение поднимается с каждой минутой. Он и сам не может объяснить, по какой причине ему так хорошо сегодня. Возможно, из-за отсутствующей головной боли, или потому, что его не тошнит, или из-за принятого, наконец, решения… — Чёрт! — сделав несколько шагов к кофемашине, Старка ведет в сторону, правая нога заплетается за левую, и тело опасно накреняется вперед. Кое-как успев схватиться за край стола, он со всей дури впечатывается в него животом. — Да что б тебя! Потирая ушибленное место, Тони закрывает глаза, проклиная свою болезнь. — Доброе утро! — звучит из динамика бодрый голос Стивена. — Звоню просто напомнить о приеме антибиотиков. Позавтракать не забудь. Я буду у тебя в десять пятьдесят, так что жди. — Жду, куда ж я денусь, — хмыкает Энтони, протягивая руку к кнопке включения кофемашины, но застывает, так и не нажав на нее. — Мне ж нельзя, твою мать! Поморщившись, он со страдальческим вздохом разворачивается и идет к выходу. Как бы сильно не хотелось, но ему придется соблюдать условия диеты. В голове приятная пустота, и даже не хочется думать о чем-то плохом. Просто расслабиться, сделать глубокий вдох, пойти наверх, в свою комнату и принять душ. А затем, переодевшись в простые джинсы и футболку, спуститься на кухню и заварить себе чай. Возможно, он успеет переброситься несколькими фразами с друзьями. Они точно должны были уже проснуться. — Доброе утро! — как и предполагалось, на кухне сидят Наташа со Стивом. Они уже позавтракали, и теперь просто пьют кофе. В воздухе витает приятный аромат. Что это интересно? Каша? Ему ведь на завтрак рекомендовали именно ее. Вот и попробует заодно, что это за чудеса современной кулинарии. Вдова окидывает внимательным взглядом вошедшего Тони и улыбается ему. — Доброе. Как прошло свидание? Вы так трогательно смотрелись вместе! — Так и знал, что мое утро начнется с расспросов! — машет рукой Старк, не задумываясь поправляет темно-синюю шапку на голове, подходит к шкафчику. Берет пакет зеленого чая, который обычно пьет капитан, бросает горсть в заварочный чайник и заливает кипятком. После чего возвращается к обеденному столу и ставит его левее от себя. — Ты, наверное, не успокоишься, пока я не скажу о нас со Стивеном? Что мы с ним… — Да-да, именно! Что вы офигенные конспираторы и тайные любовники, которые мило держатся за ручки, не скрываясь! — обрывает его Романофф, следя за каждым его движением со всевозрастающей тревогой. — Я что-то не понимаю. А тебе, Стив, не кажется выбор нашего миллиардера несколько странным? — Определенно здесь что-то не так! — кивает в ответ Роджерс, точно с таким же выражением лица разглядывающий гения. — А что не так? — разводит руками тот, ставя перед собой еще и тарелку с овсяной кашей, которую, видимо, готовил Стив для себя и Наташи. Она еще теплая. Тони усаживается на стул напротив них и возвращает удивленный взгляд. — Я тебе кофе сделал, — кивает в сторону любимой старковской кружки Стив. — Как только Пятница сообщила, что ты проснулся. — Ты с каких пор стал есть кашу? — фыркает Вдова. — Да еще и чаёк зеленый попиваешь. Ты кто такой и где настоящий Энтони Старк? — Ну, я не молодею, — отмахивается Старк, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал. Снова приходится изворачиваться и что-то придумывать. Неужели так будет всегда? Это напрягает. — Решил начать следить за собой, за своим организмом. Вот и перехожу на правильное питание, разве это так плохо? — Да нет, просто на тебя непохоже, — делая большой глоток из своей кружки, отвечает Наташа, пожимая плечами. Однако от Тони не укрывается, как в ее глазах мелькает искра сомнения. Не верит. — К тому же, я нико пробовал некашу, — через силу улыбается гений, придвигая тарелку к себе ближе и опуская в нее ложку. — Что ты сказал? — настораживается Романофф, глаза которой опасно сузились и теперь с особым вниманием разглядывают собеседника. Да что опять не так-то?! — Я сказал, что никогда раньше не ел кашу, — повторяет Тони, нервно дергаясь при этом. Ему совсем не нравится повторять. Это признак очередной своей ошибки, которая может показать его слабость. — Стоит попробовать, разве нет? — Ясно, — странным голосом тянет шпионка, переглядываясь со Стивом, что вот совсем никак не нравится Старку. — Ладно, я по делам, мальчики. Не ссорьтесь, ведите себя хорошо, буду вечером. — Увидимся, — кивает Стив, который, однако, даже не поворачивается, когда девушка встает из-за стола и направляется к выходу. Он изучает лицо Тони, скользит по нему осторожным взглядом, но слишком пристальным, чтобы не почувствовать покалывание на щеках. — Ага, развлекайся! — салютует ей Тони, приложив руку к голове. В груди противно свербит и ноет, словно чувствуя надвигающуюся грозу. Похоже, разговора ему все-таки не избежать. — Прикольная, кстати, шапочка! — перед тем как выйти, хмыкает Вдова, и скрывается за дверью. Оставшись с капитаном наедине, Тони молчит, уставившись в опустевшую уже тарелку. Он вдруг забывает, что хотел сказать, и чувствует себя неуютно под странным взглядом мужчины. Рассеянно осматривается, сжимает руки в кулаки, тяжело дышит. Он ведь что-то хотел, когда шел сюда, да? А зачем? Наверное, ему нужно позавтракать, ведь антибиотики следует принимать не на пустой желудок. И еще нужно заварить себе чай. Откашлявшись, Тони встает со стула, стараясь не смотреть на Стива, который по-прежнему сидит напротив и откровенно разглядывает его. Да что ж такое-то, а? — Заварю-ка я себе чаю, пожалуй, — медленно тянет гений, оглядываясь в поисках заварочного чайника. Странно, его кто-то забрал? На привычном месте нет, куда делся? — Тони, — тихо зовет его Роджерс, заставляя посмотреть на себя. — Ты уже заварил чай, он здесь, — и он указывает рукой на стол, где действительно стоит чайник. «Мать вашу! Это утро перестает быть томным!» — Ну да, конечно, — трет переносицу миллиардер, — отвлекся на Наташу и забыл. Он делает несколько шагов в сторону от стола, его качает и, чтобы не упасть (второй раз за утро — это перебор!) быстренько хватается за край столешницы. Ему бы перекусить не помешает, а то на голодный желудок проходить процедуру не очень комфортно. — Ты в порядке? — Стив опять волнуется за него, наверное, замечает то, как его шатает из стороны в сторону. Встает со своего места, подходит к нему и кладет руку на плечо, заглядывая в глаза, словно требуя ответа на вопросы. Но в его голосе нет осуждения, или злости. Только нежность, забота и немного волнения. Это смущает Старка, заставляя отступить от него, сбросив руку с плеча. — В полном, — отвечает Тони, быстро возвращаясь на место и наливая себе настоявшийся чай в кружку. Здесь же и пустая тарелка. Его? Он уже поел? Хм, похоже на то. Чёрт! Он совершенно забыл о том, что делал в последние несколько минут! Это нехорошо, совсем нехорошо! — А где Наташа? — Уехала по делам, — голос Стива до невозможности напряженный и… злой? — Хватит ломать комедию, Тони! — не выдерживает капитан, ударяя ладонью по столу, отчего несчастная тарелка жалобно звякает ложкой, а гений чуть ли не подпрыгивает от неожиданности. — Ты о чем? — ему удается придать своему голосу нотки холодности и удивления. — Почему ты избегаешь меня? — в голубых глазах мелькает боль, за которую Тони ненавидит себя, но ничего не может изменить. — Я чем-то обидел тебя? — Слушай, у меня нет желания что-то тебе объяснять. К тому же, у меня… — Старк смотрит на наручные часы — уже без пятнадцати одиннадцать. С минуты на минуту должен появиться Стрэндж. — …немного времени. Скоро придет Стивен, у нас дел полно. — Вы с ним стали чаще видеться, — отворачивается от него Роджерс, подходит к окну и смотрит пустым взглядом сквозь него. — Так вы действительно вместе? Вы с ним… — А тебе какое дело? — ощетинивается гений, крепко сжимая руки в кулаки. В голове пульсирует отвратительный сгусток чистой злости, который с каждой секундой растет все больше и больше. Контролировать нет сил. Он так зол на Стива! — Я просто тебя не понимаю! — капитан вновь смотрит на него, теперь становится заметно, как маленькие искорки злости разгораются на дне этих невозможно голубых глаз. Он расстроен, он сбит с толку, но пытается выяснить причину странного поведения Тони. Вот только вновь упирается в глухую стену. В который раз. — Я думал, что мы все выяснили, что наши отношения… что они стали меняться. — Ты ошибся, кэп. — Сталь, прорезавшаяся в голосе, не дает ни малейшей надежды. — Наши отношения всегда были, есть и будут лишь договором. Мы — часть Мстителей, а не семья, которую вы сами себе надумали! — больно говорить такие вещи. Слишком жестоко и неправильно, ведь сам он никогда так не считал, и теперь эта ложь словно убивает его самого. Зачем он говорит это? Остановись, Старк! Просто заткнись! — И ты мне никто… — Перестань, — обрывает его Стив, морщится от острых и жалящих слов, но старается взять себя в руки, — ты ведь не думаешь так! Все было иначе еще две недели назад! Что изменилось? Ответь мне. Я не понимаю! — Просто я понял, что не хочу иметь с тобой ничего общего! — рвет себя на куски Тони, стирает, уничтожает то единственное, ради чего он так хотел бороться, хотел жить. Зачем делает это? Зачем так грубо вырывает собственное сердце из груди? Ради чего тогда все это лечение? Все эти усилия? — Мне ближе Стрэндж! Он понимает, он поддерживает, и он никогда не уйдет! — Ты лицемерный эгоист! — чеканя каждое слово, холодно выдыхает Роджерс, пронзая застывшим, ледяным взглядом. Его трясет. — Врешь не только другим, но и себе! Совсем недавно ты сам был не против моего общества. Я ведь не идиот, Тони, и не слепой… — он задыхается от возмущения, от непонимания, от странного жжения в груди. Ему хочется подойти и ударить этого придурка, который почему-то сейчас разрушает все то, что с таким трудом строилось много месяцев. — Зачем все это было? Я ведь поверил, что мы с тобой можем… — Не понимаю, с какой стати я должен перед тобой отчитываться? — Тони хочет уйти, убежать от этого разговора. Его злит обжигающий, ревностный взгляд Стива, от которого мурашки бегут по коже. Бесит эта надежда в каждом слове, как будто только и ждет того, чтобы его остановили, опровергли все подозрения, и подтвердили другие. — Ты мне не отец, не брат, и даже не мой любовник, чтобы задавать подобные вопросы! Что ты хочешь от меня? — тон его становится выше, нервы не выдерживают нагрузки, и он чувствует, как дрожит от обиды собственное сердце. В голове словно что-то взрывается, и теперь все тормоза отказывают, унося на полной скорости в пропасть. — Я хочу быть рядом, Тони, неужели ты не видишь этого? — восклицает Стив, делая несколько шагов в сторону мужчины, но замирает на месте замечая, как тот шарахается в сторону, словно от прокаженного. — Не вижу! И не хочу видеть! — в голосе страх, в потемневших глазах плещется какой-то первобытный ужас. Но с чем это связано Стив не может понять, а Тони молчит. — Я хочу, чтобы ты оставил меня! — Не могу, — хмурится капитан, внимательнее вглядываясь в застывшего в нескольких шагах от него Тони. Он выглядит злым и слишком расстроенным. Что же сделать, чтобы он снова доверился ему, чтобы вернуть все на свои места? — Да насрать! — орет Тони, хватаясь руками за голову. Его трясет, перед глазами мелькают черные точки, а в глубине зрачка вновь зарождается тупая боль. — Отвали от меня! Почему ты просто не оставишь меня в покое?! — Да потому что я люблю тебя! — не выдержав, кричит в ответ Стив. Его тоже изрядно трясет от такой странной злости в карих глазах, что подобно вспышкам ослепляет и прожигает насквозь. Да что же с ним происходит? — Нет! Ты не можешь! — шепчет гений, делая еще несколько шагов от него, спотыкаясь и чуть не падая, успевая вовремя ухватиться за стул. Роджерс хочет помочь, сбитый с толку такой реакцией, уже тянет руки, но ему не позволяют. — Не подходи! Господи Боже, только не это! — Да что с тобой? — пораженный Стив замирает, глядя на него с ужасом и болью. Неужели его чувства настолько отвратительны, что вызывают подобную реакцию? Но ведь, он не мог ошибиться — все взаимно. Их взгляды, их притяжение, которое ощущалось чуть ли не физически, их всегда тянуло друг к другу, и Роджерс был уверен, что признайся он, и все изменится в лучшую сторону. Неужели так ошибся? Неужели слишком поздно? — Нет! — снова повторяет Тони, вскидывая руки вверх и крепко обхватывая пальцами голову, поднимает затравленный взгляд на Стива, который даже отшатывается в сторону от того, что видит в карих глазах. Боль, ужас, ненависть. Он хочет сказать что-то еще, но тут у стены открывается портал и через него в кухню проходит доктор Стрэндж. Верховный маг осматривается, в один момент оценивает обстановку и понимает, что здесь произошло что-то из ряда вон выходящее. Ни единый мускул не дрогнул на лице, лишь в льдистых глазах мелькает что-то похожее на жалость. — Идем, Тони, нам пора, — Стрэндж подходит к другу, осторожно отнимает руки от головы, берет одну его ладонь в свою и тянет за собой к порталу, бережно обнимая за плечи. Тони же словно в ступор впал. Он что-то шепчет, не переставая качать головой, а его теперь уже пустой взгляд упирается в пол под ногами. Стрэндж оборачивается у портала и смотрит на Стива: — Прости. Я заберу его на несколько недель. Не волнуйся, он будет в порядке. Потом он сам объяснит… Прости. Объясни всем остальным. И маг скрывается в портале, уводя с собой Тони.