Перелётный.

      Дни службы шли один за другим. Старскрим за это время познал многое: и столовские харчи (так как часть была одной из центральных, то кормили вполне съедобно), и особенности жизни в казарме с двадцатью соседями, и занятия по физподготовке и прочим прелестям военной жизни, и особенность дежурств. Так как часть была образцовая, то дедовщины не наблюдалось, во всяком случае, жесть-байки про дедов, забивающих духов насмерть, были для Старскрима лишь байками.       За прошедшие полторы недели он успел сдружиться с Нонкиной. Они делили одну тумбочку на двоих, спали на двух ярусах одной кровати, вместе посылались в дежурства на кухню и на занятиях теоретического характера сидели за одним столом. Товарищи по призыву шутили про «мы с Тамарой ходим парой», но сильно не лезли.       Нонкина был добродушным шутником, тем, кого считают душой компании. Он являлся этакой кладезью различных легенд, шуток и просто историй из жизни, а уж как рассказывал! Не хочешь - заслушаешься. А ещё он очень весело и заразительно смеялся.       Тяжелее всего тщедушному Старскриму давалась физподготовка. Как, впрочем, и большинству призывников, многие из которых всерьёз задумались над перспективой перехода в пехоту или в стройбат - благо там нагрузки меньше. Справедливости ради стоит заметить, что из сорока новобранцев ушли только семь, а остальные остались нести службу, пусть и страдая от тяжёлой программы.       Старскрим же даже в мыслях не держал идею о переводе (зря он, что ли, столько времени добивался этого направления?). Он не ныл, не желовался на то, что тяжело, что не хватает дыхания, что руки болят и подгибаются от отжиманий. Он молча терпел, даже когда сердце билось уже на износ. Было тяжело и больно.       Сержант-наставник по физподготовке относился к Старскриму очень хорошо. Конечно, парень не дотягивал до положенного уровня, но его стойкость, несгибаемая воля и умение терпеть боль вызывали определённое уважение - человек явно боролся за свою мечту.

***

      Старскрим был совершенно один в арсенальной. Остальных «второнедельных» развели на другие работы, а Нонкину отправили на кухню - картошку чистить (стоит добавить, что беспечный парнишка этим занимался практически на каждом своём «дежурстве», попутно рассказывая разные истории о своей жизни и не только).       Приказано было почистить винтовки на весь взвод. Должен был быть смотр, а следовательно, оружие должно было быть в идеальнейшем состоянии. Больше поручить чистку «стволов» было некому.       Старскрим сидел на маленьком колченогом табуретике и ревностно чистил винтовку. Он не мог оставить её до тех пор, пока все детальки не будут блестеть даже в свете тусклой лампы.       При нечаянном нажатии на один из затворообразных рычажков, из оружия вывалился патронташ. По полу рассыпались жёлтые пули. Старскрим, сначала сильно испугавшийся грохота, вскоре уже ползал по полу, разыскивая патроны. Подобрав первую пулю, юноша замер - холод металла пронизывал его тощие пальцы. Старскрим повертел патрон, вглядываясь в каждую грань. Он так и не мог понять, как же в таком маленьком кусочке сплава, может храниться столько зла и смерти. Ведь где гарантия, что эта пуля не оборвёт чью-то жизнь? Нет, нельзя даже позволить этого!

***

      Первый смотр нового взвода провалился. Всё было хорошо, пока не стали демонстрировать навыки обращения с оружием. При осмотре стрелкового вооружения было обнаружено, что ни в одном из образцов нет патронов. Арсенал был совершенно пуст.       Часть, как уже говорилось выше, была образцовой. На склад зайти просто так нельзя - нужен пропуск. Виноватого в данных беспорядках вычислили за десять минут. Старскрим не был отправлен ни под трибунал, ни на гражданку. Его просто вызвал комендант части и сообщил, что вскоре парня отправляют на другую базу, полярного круга. Это тоже была авиационная площадка, так что разницы никакой не было. Или не должно было быть хотя бы.       Полчаса Старскрим и Нонкина, уже после отбоя, шептались об этом назначении, пока кто-то из недовольных соседей не зашипел на них: «а ну спать, молокососы». Тогда Старскрим, как по команде, забрался на свой верхний ярус и уснул.       Нонкина хотел было последовать примеру товарища, но ему не дал уснуть ещё один бессонный. Это был парень по кличке Отбойник: рослый мужик, которому до дембеля три недели оставалось. Он тихо подкрался к кровати ничего не подозревающего парня и толкнул его под рёбра. - Эй, Трещотка,- прошептал он. В темноте Отбойника было не видно - его присутствие выдавало лишь затемнение на фоне более светлых стен.       Нонкина нехотя открыл глаза и посмотрел во тьму. - Ну, чего тебе? - Это...- замялся Отбойник.- Другу твоему труба верная. - Почему?- сонливость с новичка как пинком согнало. Он смотрел на темнеющую неподалёку фмгуру с нескрываемым волнением и ужасом. - Говорят, что за круг отправляют пешком по льду. И компания состоит из одних только полных отморозков. В общем, не жилец Старскрим, не жилец...