Перелётный.

      Солнце багровым диском поднималось из-за горизонта, окрашивая небо кровавым цветом. Холодные ветра змеились, таща за собой снег по мёрзлой серой земле. Во всяком случае, так сидящим в танке рассказывал балабол Джуниор, вылезший на крышу рейдера. Фортпост виднелся чуть ближе горизонта. - Поднажмите, сэр!- крикнул парень командиру.- Так хоть успеем подойти к ним быстрее, чем они проснутся. - Надеюсь, у них нет людей, знающих, как работать с пеленгатором,- отозвался командир, меняя скорость.- Джун, в кабину! - Они нас и без пеленгатора засекут, если он будет так ржать,- неодобрительно заметила Аделаида, когда парень, решивший покрасоваться, не рассчитал траекторию своего падения и приземлился не на ноги, а на спину, после чего стравил несмешную шутку и сам же посмеялся.       Старскрим, цепляясь за скобы, быстро вскарабкался наверх, к самому люку и, приоткрыв его, выглянул наружу. В грудь хлынул поток холодного воздуха, лицо обожгло ветром, а глаза заслезились. Старскрим грубо вытер слёзы тыльной стороной ладони и присмотрелся к возвышающейся тёмной махине фортпоста. Это было старое здание с толстыми серыми стенами. Теперь на оставшейся снаруже покраске выделялись странные знаки. Фортпост сильно изменился со сменой хозяев: стены ощетинились арматурами, внутренние наблюдательные пункты были разобраны. Эта захваченная база выглядела как затаившийся зверь: не раз раненный, но этого лишь более смертоносный. И что-то подсказывало Старскриму, что никто уже не спит, более того, захватчики уже готовятся их встретить. - Pale, дуй обратно!- громко крикнул Джуниор снизу. Юноша, прийдя в себя от этого окрика, полез обратно в кабину. - Сэр,- обратился Старскрим к командиру, когда вновь стоял на твёрдой поверхности,- Похоже, в форте не спят. - Это ты с чего ещё так решил?- пророкотал командир, даже не оборачиваясь.       Старскрим замялся. Никаких фактов, да и в принципе доказательств у него не было. Было только смутное ощущение тревоги, терроризирующее его нутро. Но можно ли было приводить это как довод? - Мне просто кажется, сэр...- тихо промямлил он.       Командир усмехнулся в бороду. Мальчишкам всегда кажется, а этот парень - совсем ещё зелёный. Боевое крещение - вещь тяжёлая. Особенно для таких впечатлительных. Страшно, конечно, но ему в любом случае придётся когда-нибудь это пройти, так почему бы не сегодня? - Мало ли кому что кажется,- фыркнул он.- Если фактов не имеешь, то лучше молчи. - Виноват,- промямлил парень, глядя в пол. А что он, впрочем, ожидал? Он в экипаже - Никто с гордой фамилией Никак.       Но минут восемь спустя, когда они приблизились к фортпосту, и командир дал Джуниору знак встать у «стрелковки», прогремел первый взрыв. Следующий был уже ближе. Третий же снаряд ударился о броню. Весь рейдер встряхнуло, а Джуниор, не успевший ухватиться за выдвижные рукоятки, упал на пол. Командир развернул машину в сторону, уходя от ещё одного выстрела. Джуниор же, держась за скобу, поднялся на ноги и, подойдя к установке, едва ли не навалился на неё всем телом. - Ну что, по-взрослому решили? Давайте, мне не жалко. Свинцом я вас накормлю, мало не покажется.       Парень вдавил стрелковую кнопку в самое основание. Старскрим услышал лишь какой-то свист, но догадался, что это вылетают стрелковые снаряды. Потом они вновь ушли в манёвр, а взрыв прозвучал по борту. И вновь серия выстрелов, будто ответ.       Старскрим, до этого сидевший, сжавшись в комок, поднял голову и бросил мимолётный взгляд на Джуниора. И не узнал его. Вместо добродушной улыбки, рот искривился в жуткой перекошенной вправо ухмылке, обнажившей белые зубы. В зелёных глазах горело одно-единственное желание - убивать. - Получите!- злорадно произнёс голос, так похожий на голос Джуниора, но всё же другой, какой-то искажённый и извращённый.- Сдохните, твари!       Грохот снарядов снаружи. Теснота этого металлического гроба, давила со всех сторон, а слепое ожидание лишь усугубляло проблему. Старскрим бы отдал всё, только бы иметь хотя бы возможность увидеть, что за ад творится снаружи, и втрое больше - чтобы оказаться снаружи, подальше от озверевшего от убийств Джуниора. Но всё, что он мог сделать - сидеть и смотреть на то, как в принципе хороший парень превращается в жаждущее смерти чудовище.       Впервые в жизни идея службы в армии уже не казалась Старскриму такой заманчивой. Ведь эти кровь, боль, страх и смерть будут преследовать его до конца дней, придётся убивать элементарно ради того, чтобы выжить...       Брань разъярённого Джуниора перекрыла все мысли. Старскрим быстро вернулся реальный мир, где времени на философию не было, зато был зеленоглазый псих, который не может больше стрелять - одним из снарядов враги всё-таки разбили стрелковую установку.       Громыхнул очередной взрыв. И сразу же ещё два. Раздался мерзкий скрежет, когда осколки снарядов рвали металлическую броню. Командир вновь стал разворачивать машину на манёвр, но было уже поздно. Снаряд под углом врезался в уже получившиеся пробоины - Сейчас рванё...- начал было говорить командир, но не закончил. Прогремел взрыв, разрывавший броню как бумагу. Голос командира прервался, а сквозь кресло пролетело несколько окровавленных осколков. Старскрим прикрыл Аделаиду, чтобы её не задело. Осколки, не долетев до парня каких-то пять сантиметров, упали на пол и пару раз звякнули.       Аделаида выскользнула из-под защиты костлявого тела и быстро подбежала к креслу. На несколько мгновений она пропала из виду, но потом вышла вновь. Её руки были в крови. - Минус один...- прошептала она.       Эти два слова, на гражданке не имевшие никакого смысла, здесь, на войне, обладали совсем другим смыслом. Теперь их было трое. Трое против тридцати повстанцев, засевших там, в форте. Значит, по десять на брата. Стрелковой установки больше нет, есть лишь винтовка Джуниора, табельное Ады и командирское оружие. М-да, негусто. У тех, снаружи, оружейный арсенал побогаче: миномёт, «Р-700» (р - разрывной), табельное и винтовки убитых ими солдат.       Снаружи грохот стих. Аделаида, оказавшись старшей в экипаже, отдала свой первый приказ: смирно сидеть и молчать. В этом случае не исключено, что их враги подумают о смерти экипажа и примут решение осмотреть рейдер. В противном случае, по ним будут просто стрелять из «семисотой» пока не уничтожат.       Рассчёт оправдался: минут через восемь раздался грохот: чьи-то ботинки топтали обшивку. Кто-то походил по крыше, потом пинком открыл люк, заливая помещение светом.       Прыжок. Грохот подошв о внутреннюю обшивку. Теперь нужно ждать, пока захватчик не подойдёт к тебе достаточно близко, чтобы стремительно атаковать его и обезвредить. Но всё пошло не по плану.       Джуниор, чей здравый смысл улетучился из черепной коробки, издав безумный вопль, вскочил на ноги и кинулся было на вторгнувшегося к ним повстанца, но даже не добежал. Прогремел выстрел, и безумец полетел на пол. Старскрим, прятавшийся рядом, открыл глаза и замтыл от ужаса: он впервые видел труп.       Вернее не так. Трупы он видел и до этого. Например, когда ходил в кинотеатр. Но только там всё было не так. Там и кровь фальшивая, и труп - притворяюшийся актёр или манекен. Даже не страшно - понятно же, что всё подстроено. Теперь же на Старскрима выпученными зелёными глазами смотрел настоящий труп. Из приоткрытого рта текла слюна. Во лбу у Джуниора была дыра от пули, из неё медленно вытекала настоящая, багровая, а не ярко-алая, кровь, прокладывая тёмную дорожку на побледневшей коже. Но страшнее всего были глаза: столько боли и безумия таилось в их стеклянном взгляде, что это сводило с ума.       Глядя в эти жуткие глаза, Старскрим почувствовал, как животный страх в его душе медленно притупляется кровожадным желанием мести и насилия. Мысль о том, что проникший враг не пожалеет и Адель, если найдёт её, подстегнула эту ярость. Сердце забилось в груди сильнее, а в висках кровь пульсировала так, что жилки вздулись. Голодный, полный агрессии и ненависти взгляд выхватил металлический блеск оружия, которое повстанец не додумался вытащить. Ну, эта оплошность ему дорого обойдётся.       Старскрим вытащил оружие и, огладив костлявыми пальцами холодный ствол, дико оскалился. Он выскочил из укрытия и кинулся на прошедшего мимо неприятеля. Тот, услышав грохот, было обернулся и вскинул руку с оружием, целясь между глаз. Но не успел. Старскрим резко рванулся вперёд, вышибая оружие из обтянутых чёрными перчатками рук прикладом винтовки. Юноша сбил повстанца с ног, и они оба упали на пол. Единственное, что видел Старскрим перед собой - противогаз со странными мутными линзами для зрения и специальной решётки для воздуха. Это лишало соперника лица и, в глазах юноши, превращало из веловека в монстра. И, лишившись уже всякого понимания, Старскрим подчинялся уже одному единственному внутреннему приказу: убить. Убить это неестественное существо, барахтающееся под ним. Остекляневшими глазами, будто через кровавую плёнку, он смутно видел, как бьёт незнакомца прикладом по голове. Руки саднило, кожу пронзал холод металла. Вторгшийся мятежник хрипел и приглушённо кричал там, под противогазом, то пытался закрыть голову руками, то спихнуть нападавшего, но ничего не помогло. Старскрим не слышал криков, их заглушало собственное хриплое дыхание и грохот металла. Наконец раздался треск, и тело снизу обмякло - приклад пробил череп.       Старскрим застыл с винтовкой, занесённой над врагом. И всё? Нет, он, конечно, понимал, что солдатам приходится убивать - на то и война, но чтобы так? Он думал, всё будет по-другому. Адреналин отхлынул от сердца, оно перестало колотиться о рёбра, как заключённый - о дверь камеры. Юноша отложил винтовку и потянулся к противогазу - любопытство взяло верх над злобой и ужасом. Хлюпнул размазанный мозг, прорезиненная ткань с трудом, но отлипала от чужого лица. Сердце замерло в ужасе.       На Старскрима серыми глазами смотрел вполне обычный парень. Его наполовину размозжённая голова была чуть-чуть склонена набок. В глазах было столько искренней, непереносимой боли, что Старскрим почувствовал, как жжёт глаза, и как солёные горячие капли текут по его лицу. Он только что убил человека. Не абстрактного монстра, не какого-то мутанта-оккультиста, а самого обычного парня своих лет: такого же худенького, бледного, с почти несуществующими губами... Даже не просто этого парня, но и себя он тоже убил. Душа стонала и выла, мучаясь в агонии. Да, этот человек был врагом, но это же человек, настоящий, из плоти и крови. Он явно не заслуживал такой участи... Не заслуживал...       Но тут заплаканные глаза Старскрима упёрлись взглядом в окровавленное кресло, в котором принял смерть их командир, проскользили по искажённому муками лицу Джуниора, и вновь в крови забурлила ненависть. А они заслужили?! Они были добры к нему, да, иногда, не совсем понятны, но всё же убивать таких людей - преступление против самой жизни... В глазах блеснуло желание убивать ещё: может убийцу Джуниора он покарал, но крепость ещё не зачищена. А если он не отомстит за командира, не зачистит крепость, то его товарищи умерли зря?       Старскрим подобрал с пола винтовку и противогаз, надел прорезиненную маску на себя и вылез из рейдера. Надежда была лишь на то, что повстанцы не заметят отличий в одежде и не откроют огонь.       Неожиданно Старскрим почувствовал какую-то жуткую отрешённость. Он знал, что может умереть, но почему-то этого не боялся. Детский пацифизм соскоблился с него банальной нуждой борьбы за жизнь. Это болезненное миролюбие умерло, как только череп врага хрустнул под винтовкой. И теперь всё его существо руководствовалось двумя вещами: месть и приказ. И цели у этих «руководителей» совпадали.       Ворота ему открыли без лишних вопросов. Старскрим вошёл внутрь и тут же столкнулся с другими повстанцами, уже без противогазов. Те улыбались, хлопали «вновь прибывшего» по спине и поздравляли с победой. Это никак не вязалось с типичной ролью монстров-садистов, но Старскриму на тот момент было плевать. - Слушай, а классный камуфляж ты себе взял,- обратился к нему невысокий косоглазый парень, который, судя по всему, был другом убитого повстанца.- У этих властопоклонников годные шмотки. Должно же быть у этих тварей хоть что-то хорошее...       Старскрим стиснул зубы до скрипа. Твари?! И это говорит человек, убивший их коммандира?! Да как он смеет?!       Дальше всё было как в бреду. Резкий удар прикладом в висок, и враг, истекая кровью, рушится на пол. Остальные повстанцы застыли, в ужасе глядя на Старскрима. - Соул, ты чего творишь?!- закричал один из них, прежде чем осесть на пол с дырами в груди - Старскрим-таки додумался использовать оружие по назначению.       Град металлических носителей смерти обрушился на повстанцев. Старскрим, неистово давя на курок, громко крича от разрывающей его ярости, крутился, словно помесь балерины и смерти. Под маской у него из глаз текли слёзы - убивать было тяжело и морально больно. Горькие, солёные капли иногда затекали ему в рот и оставляли после себя привкус безумия и смеси ненависти с состраданием.       А люди, получая очередной заряд металлического рока, издав крик боли, падали на пол. Одни из них умирали сразу, другие даже поднимались на ноги, заживая кровоточащую рану. Таких приходилось «успокаивать» повторным выстрелом уже в другое место. Наконец, Старскрим остался единственным живым человеком в комнате. Он на автомате перезарядил винтовку и двинулся дальше.       Это происходило как в кровавом бреду - он входил в комнату и, без какого-либо предупреждения, открывал огонь, уничтожая всё, что шевелится. Потом шёл дальше. Стреляя, Старскрим закрывал глаза, чтобы не видеть их. Не видеть всех этих обычных людей, которые просто-напросто приняли не ту сторону. Он всеми силами старался абстрагироваться и представить, что играет в компьютерную игру. Кажется, двоюродный брат показывал ему когда-то такую. Даже поиграть дал. Но тут всё было по другому. И опустевшая душа вновь наполнялась болью безумия и раскаяния, а потом вновь разрывалась, совсем как снаряды в телах этих несчастных.       Когда всё закончилось и крепость была зачищена, Старскрим включил сигнал для Адели, чтобы она проникла внутрь - нужно было послать сигнал. А после он забился в угол, где было потемнее и стал стягивать с себя мерзкую, воняющую резиной, потом и кровью, липкую маску. Она не хотела сползать и липла к лицу, но парень всё же справился. Потом протёр глаза, впервые за всё это время получившие способность чётко видеть. И лучше бы он их не открывал: первое, что попало в поле зрения - труп парня-радиста, оборонявшегося, как лев. Он умер прямо на посту, не желая уходить.       Старскрим прижал маску к лицу, потираясь о липкую резину и разрыдался, заходясь в истерическом припадке. Да, эти люди были врагами, да, это война. Но почему, почему, чёрт возьми, он должен их всех убивать?! Ведь это же противоестественно! Они же люди! Человек не должен убивать человека! Разве не этому их всех учили, когда они были детьми?!       Но тут в комнату вошла Аделаида. Она спокойным тоном, не обращая внимания на тела вокруг, передала в штаб о зачистке базы, и лишь потом заметила забившегося в угол Старскрима. Дама подошла к содрогающемуся от рыданий парнишке, опустилась на колени и обняла его. - Всё позади,- попыталась успокоить она.- Первый раз - самый страшный. Но ты солдат, ты привыкнешь...       Эти слова звучали жестоко, но Аделаида не могла сказать других слов. Они на войне, и здесь придётся убивать. Много убивать, грязно, жестоко, бесчестно - придётся. Ради высшей цели, о которой им всегда твердят в штабе. И этому семнадцатилетнему мальчику придётся свыкнуться с мыслью, что их кровавая, жестокая служба не станет другой. Они - чёртовы солдаты, убивать - их долг и смысл жизни. Но сейчас, когда Старскриму было настолько плохо, что он весь исходил на слёзы и истерически рыдал, вжавшись ей в плечо лицом, говорить о долге было бы глупо. - Ты отомстил за командира и Джуниора. Ты спас меня от смерти. Если бы не ты, меня бы расстреляли.       Старскрим вдруг поднял глаза на бледную девушку и резко сгрёб её в объятия костлявых рук. Она права. Джуниор и Коммандир отомщены. Миссия выполнена. Он спас Аду. Что ещё нужно?! - Адди, Адель...- прохрипел Старскрим (его голос сел от бешеного крика).- Я тебя люблю...       Это звучало глупо, по-мальчишечьи, но Старскрим об этом уже не думал. Да, невовремя, но ведь ни «подходящий момент», ни даже элементарное «завтра» может не наступить. - А я тебя...- Аделаида хотела было закончить, но сослуживец буквально вырубился у неё на руках от нервного истощения и обмяк тряпичной кулой. Девушка присела в углу, располагая тело Старскрима в иную позицию: положила его голову себе на колени, а под всё ещё подрагивающее в истерических конвульсиях тело подложила свою куртку. Остаток своей реплики девушка решила оставить при себе - её ведь всё равно никто бы не услышал.