Язык тела

Нисей не был до конца уверен, зачем он это делал. Снова и снова. Иногда чаще, иногда реже… Безо всяких на то предпосылок. К счастью, чтобы сделать скрин глазными линзами достаточно было просто моргнуть, потому никто не подозревал о его маленьком секрете. Желание сделать фотку всегда настигает Ра-Ни внезапно. Алат азартно мышкует по сугробам — скрин, что почтенный терриец, не последний в их обществе, способен заниматься такой дурью с таким азартом. Алат с гордостью вышагивает с добычей в зубах — скрин, потому что следует помнить, насколько он опасен для человека, если может завалить касатку ради легкого развлечения (и совсем немного, потому что супруг чертовки мил, когда красуется). Алат пытается засунуть любопытный нос в коляску дружелюбной прохожей и шарахается от каждого движения младенца — целое видео, ибо вид у террийца крайне потешный, когда он трусит при виде человеческого ребенка, но слишком любопытен и восхищен детенышем, чтобы оставаться в стороне. Видео — это особое проклятье Нисея. На них Ал каким-то чертом всегда оказывается очарователен и прекрасен. Возможно, Нисею удается удачно ловить момент. Фотки более просты и статичны, хотя и на них Ал… Он разный. Выразительный. Свой. В коллекции Нисея есть самые разные моменты их жизни, и иногда Ра-Ни ловит себя на том, что безо всякой причины залипает и разглядывает весь свой сборник. Еще и организует по темам, настроению на фото и цветовой гамме в порядке создания. Позор. Нисей просто надеется, что никто никогда не узнает это. Особенно брат. Чуть больше он надеется, что сможет поймать мужа во время готовки или уборки — терриец неуловим. Если застанет спящим — запишет легенду на видео. *** Алат обожает готовить — он практически вырос на кухне, совершенствуя собственные навыки, чтобы порадовать Мастера. Люди любят вкусную еду, а его задача делать ее полезной и красивой. Так что он умеет и любит создавать кулинарные шедевры, хотя сам не ест столько и в принципе не нуждается в еде. Однако, за несколько тысячелетий он достиг совершенства на этом поприще: его богатый опыт позволяет готовить из чего угодно и делать это вкусно… Нисей, будучи человеком, не любит вкусную еду. И даже не понимает красоту подачи. Воспитанник отравленного человечества, он любит синтетические, убивающие вкус химические добавки, соглашается есть только переработанные водоросли и витаминные добавки разной консистенции. Если не напоминать, ест, когда в глазах начинает темнеть, заглатывает без лишних мыслей паек и все. Когда перестает чувствовать вкус еды, переходит на более сильные и едкие ароматизаторы. Совсем немного Ра-Ни согласен экспериментировать с десертами. Потому что желе — это, конечно, ван лав, но иногда следует и отвлекаться от истины и мелко грешить. Сладкое одинаково почти для обеих рас. Нисей в перманентном ужасе и шоке от рациона террийцев, который может включать в себя любую органику — и не только — и многие вещества, смертельные для людей. У него трескается лицо от перспективы съесть чью-то плоть, что угодно, животного происхождения, или просто касавшееся земли, или ферментированные продукты, даже если они прошли первичную термальную обработку… Он в качестве огромного жеста доброй воли согласен пробовать некоторые забавные фрукты и ягоды, но почти не чувствует их вкус из-за своих стимуляторов пятой группы из семи возможных. Алат не знает, как ему заниматься любимым хобби — баловать человека вкусностями — в таких условиях. Из всех людей и нелюдей ему достался тот, который не способен оценить совершенство его навыков. Что ж, просто в таком случае его долгом становится быть чуть более внимательным к вкусовым предпочтениям мужа. И, однозначно, последовательным. С начала их брака и до сих пор, Нисей сидит на строгой диете, постепенно отучающей от токсичного существования на стимуляторах любого рода: никаких наркотиков, алкоголя, большей части нейро-стимуляторов, энергетиков, курительных смесей, вкусовых добавок. Алату хочется, чтобы его смертный муж не загнулся в отпущенное ему тысячелетие от отравления или болезни, пока он рядом. В конце концов, таков долг старшего мужа — беречь свое драгоценное недоразумение и делать все возможное, чтобы тот был ассимилирован к жизни в иных мирах, где они путешествуют, даже если Алата не будет рядом, чтобы помочь с рецептом. Конечно, Нисей может синтезировать себе многое в лаборатории, но его всегда надо держать за руку — у мальчишки нет ни капли здравого смысла, хотя боги наделили оным даже камни. Нисей разрушителен без присмотра, особенно для себя… Нисей на такое отношение, конечно, бесится. Ему, существовавшему на стимуляторах всю осознанную жизнь и жившему от срыва к срыву, трезвость мешает. Все его поведенческие алгоритмы и реакции базируются на том, что он пьян, под кайфом или слишком устал после оргии с незнакомцами. Однако, спустя долгие годы ломки он осознает ценность чистого сознания. Спустя время, Ра-Ни ведет здоровый образ жизни, даже любовников подбирает более-менее осознанно, а не как раньше. Только синтетические добавки Нисею никак не даются. Они слишком коварны: одно применение, и вкусовые рецепторы повреждены на несколько месяцев, если не лет. Чудовищно, но Нисей почти держится. Зачастую потому, что ему плевать, что класть в рот, если оно прошло несколько стадий обработки, стерильно и состоит на 93% из прессованных водорослей, а оставшиеся представляют собой длинный список химических элементов. Только желе с особо едкими синтетиками — главный враг — не сдается. Алат научился делать тысячу видов этого токсичного желе и старается контролировать их потребление, выдавая только по особым поводам. Он научился готовить блюда, неотличимые от настоящих ни фактурой, ни запахом, ни цветом, только из одобренных Нисеем ингредиентов. Ра-Ни в восторге: больше всего ему нравятся десерты. Он сладкоежка — хоть что-то в нем угодило хобби Тара. Однако, больше всего на свете Алат обожает чайную церемонию. Сам никогда не пьет чай, даже не любит. Но смешивать крупицы сушеных листьев с ягодами и специями, чтобы точно попасть под настроение и характер пьющего… Разве может быть что-то лучше? Нисей не любит чай. Он почти не различает вкус, отдавая предпочтение насыщенным сиропам в коктейлях или черному кофе. Алат потакает любым капризам мужа. Все, что Нисей хочет, осознанно или нет, будет выполнено. В крайнем случае, Алат минимизирует вред, идет на переговоры и ищет компромисс. Чай — единственное, что не подвергается обсуждению, даже через твердое «нет» Нисея. Потому что чай Алата — это вообще не о чьих-то предпочтениях. Он подбирает разновидность чайных листьев и смешивает сбор, даже если Нисей отдает приказ НЕ делать чай. Алат расставляет сервиз, даже если чашка летит в стену или остается стоять на столе и печально остывать. Обычно Нисей игнорирует чай после первого глотка. Хоть раз, но он всегда пробует. Ра-Ни, как он это позиционирует, слишком любопытен, чтобы совсем оставить чай без внимания — ведь он всегда разный. А еще ему нравится отпускать комментарии о том, что пустое упрямство Тара даже время никогда не исправит и проходиться по интеллекту нелюдя. Алат деликатно притворяется, что не может распознать заботу мужа. Нисей жесток, но даже в нем находится немного уважения к чувствам супруга, потому что чай — это, конечно, всего лишь один из способов передать «ты мне дорог». Алату немного жаль, что ничто другое в мире не может случить иллюстрацией к его сердцу с такой же эффективностью. Нисею больше подошло бы его обожаемое желе, но у них обоих свои истории, которые невозможно изменить. А иногда случается странность, и Нисею нравится чай — нравится настроение происходящего через призму восприятия Алата, выраженное вкусом, запахом и цветом. «А ничего так», — удивленно замечает Нисей однажды и вглядывается в чашку, висящую на пальце, будто там не анисовый чай, а вдруг вермут. Он сидит за барной стойкой, сложив ногу на ногу, одной рукой вертит чашку, другой листает ленту соцсети через проекционный дисплей нейрошунта. В кафе суетно. Нисей оглядывается в поисках свидетелей и делает второй глоток. Алат с довольством потягивается под потолком, скрытый отводом глаз. «Что-то в этом есть», — распробовав едва теплый сбор из кислых ягод, сообщает Нисей и задумчиво таращится в пространство, осознавая непредсказуемость бытия, сидя над книгой по пространственной магии. Он утопает в кресле и ласково гладит Алата по голове. Закрыв ему обзор тяжелым фолиантом, упертым в макушку, он делает еще глоток. «Жить можно», — снисходительно бросает он вердикт на ходу, унося с собой чашку. Взамен он нагружает тремя сумками, и не отлипая от телефона продолжает коротко сюпать обжигающим каркаде. Такие моменты Тар всегда сохраняет в памяти. Она у него хороша — и спустя вечность он припомнит все, будто это едва случилось.