Злое колдовство

      Зверятник расширился — перед воротами, где прошлым летом оставалось пустое пространство, поставили новые клетки, окруженные бледным сиянием магических барьеров. Здесь уже толпился народ — Рейтар проехал вперед, раздвигая толпу, и я сперва услышал грохот железа и странный звук — помесь рычания и клекота.       А потом и увидел.       Грифон… самый настоящий грифон — перед от орла, от льва задница. Крылья цвета грозового неба — одно, похоже, сломанное, волочилось по земле. Огромный — больше лошади… и железные обручи охватывали его туловище и шею, приковывая цепями к земле. Служка рядом с клеткой повествовал о приключениях отряда, отправившегося на охоту и защиту добрых подданных Королевы.       А в воздухе висела дымка ярости, видимая мною, как красный туман.       Я замер — как многие люди, остановившиеся перед решеткой. Я смотрел, сосредоточенно пытаясь отстраниться от чужого гнева. Другие люди, охваченные смесью страха и жадного любопытства, глазели, тыча пальцами, а я пытался понять: действительно ли это не звериная ярость? Действительно ли «хтоническое чудовище» разумно, или мне от удивления мерещится?       Судорожный вздох рядом со мной вырвал меня из размышлений.       Седрик сидел в седле, вцепившись в поводья, и был белый, как беленая стенка. Он смотрел на грифона, излучающего ярость, как мышь на кошку — и я почти физически чувствовал, как у моего вассала темнеет в глазах. Черт возьми… флакон с солью в сумке, на дне, пока найду — он с коня свалится… хотя, зачем соль? Я быстро тронул его за локоть, вместе с касанием посылая заряд освежающей силы.       Ле Мар очнулся, покачнулся и оперся о седло, моргая, как разбуженная сова.       — В-в-ваше высочество?       — Все в порядке, — отстраненно отозвался я, не отпуская его руку и изучая грифона, который наконец заметил в толпе пешеходов трех всадников и недобрым взглядом уставился на нас. Определенно разумный, и очевидно, ненавидит всех людей. Если б не цепи, он бы тут устроил…       — П-пойдем дальше? — подрагивающим голосом предложил Седрик. Рейтар обернулся и вопросительно посмотрел на меня.       — Пойдем, — после паузы согласился я, и стукнул пятками по бокам своего конька.       Все равно здесь я ничего не мог сделать.       -…Сотня отважных рыцарей пала в сражении с этим чудовищем!.. — донеслось в спину вместе с порывом свирепой ярости, подобной раскаленному ветру.       В следующей клетке неподвижной черной тенью застыл гигантский паук — размером примерно с собаку. Новый служка рассказывал почти то же самое, что и прежний, о чудовищном чудовище и чудовищных потерях. Арахнид — коварная тварь, умеющая принимать человеческий облик, заманивая в свое логово жертв. Однако… может быть, тут сидит какой-нибудь родственник Миранды, а то и она сама? Я попытался прислушаться к сознанию этого существа, но провалился в пустоту — паук не то спал без снов, не то медитировал.       Седрика передернуло, но похоже, дурнота прошла: ему было противно, и только.       — Они почти не опасные, — тихо сказал мне Рейтар. — В нашем лесу живут такие. Жуткие, конечно, но они только мелких зверей едят, самое большее — овцу утащат. А на человека нападают, только если тот сам сдуру к ним полезет… и то не до смерти, ядом плюнут, денек полежит и очухается.       Далее я узрел лурдена, который в книге «О тварях диковинных» именовался «примитивным полуразумным существом». В тот момент перед глазами у меня встал кадр из мультика, где эти самые лурдены бодро гоняли стражниц по шипастому лесу и ловко управлялись с секирами и копьями. Правда, для этого большого ума не нужно… но за прошедший год я неплохо натренировался в магии — особенно, в части влияния на разум, нужда научит, знаете ли. И соответственно, я мог «прислушаться» и понять, есть этот разум поблизости, или нет. Лурден был вполне разумен, как и грифон, и паук — и даже, я бы сказал, более разумен, чем некоторые придворные. Застывший неподвижной глыбой, он внимательно прислушивался к голосу служки зверинца, рассказывающего о злобных дикарях — и запоминал, анализировал… учился! Пытался учить явно незнакомый язык на слух. Я смотрел и почти любовался работой чужого разума — а потом вспомнил, где нахожусь.       Зверинец официально принадлежит королеве, и как-то повлиять на происходящее здесь может только ее приказ. А на саму королеву повлиять может только принц-консорт, который очень любит охоту, на лурденов в том числе. Был бы я девочкой, мог бы еще устроить цирк «звериков жалко», но я не девочка, я ненужный и нелюбимый сын. Все мое влияние — кучка младших сыновей, которых пристроили ко мне в свиту по принципу «хоть младшим подметальщиком, зато при дворе». Я им, конечно, внушил если не верность, то лояльность, но пока они хотя бы вырастут…       — Древние твари, — пафосно пояснял какой-то толстый тип в оранжевом камзоле стайке детишек вокруг него с таким видом, будто лично отловил и приволок сюда парочку. — Порождения хтонической тьмы, до сей поры обитающие в отдаленных и труднодоступных местах и тревожащие покой мирных подданных королевы. Отважные воины вашего отца сражаются с ними, когда эти существа покидают свои логова в жажде человеческой крови…       Черт возьми. Не помню, какие там были причины для восстания в каноне, но в стране, где разумных сажают в клетки, их долго искать не надо.       От виверны, едва помещавшейся в клетке, веяло тупой усталостью — ее разум был погружен в грезы о небе, и окружающее почти не осознавал. Выглядела она неважно — чешуя грязная и тусклая, на сложенных крыльях виднелись проплешины, а кандалы, держащие лапы и шею, явно причиняли боль.       А в последней клетке… сперва я подумал, что она пуста, а на полу просто тряпка валяется.       — Это наг, — с поклоном объявил служка, увидевший, что подъехали знатные господа. — Увы, предыдущий экземпляр издох в позапрошлом году, а этот еще совсем мал… совсем недавно доставили, и не жрет ничего, подлец…       …холодно…       — …Опаснейшие твари, обитающие…       …так долго один… мама, где мама? …никого нет, плохо, пусто…       — Доблестные рыцари под предводительством…       …кто здесь? Ты слышишь? Ты понимаешь? Помогипомогипомоги, больноплохопусто…       Я спрыгнул с седла, шагнул к клетке и вспомнил про магический барьер, только пройдя его насквозь. За спиной сдавленно булькнули: служка вытаращился на меня, раскрыв рот. Толпа притихла, Седрик выглядел откровенно перепуганным, Рейтар хмурился, готовясь прыгать следом…       Ох, черт… я идиот.       Принц-ненаследник, пытающийся по книжкам научиться колдовать на уровне «зажечь свечи без огнива» — это совсем не то, что принц, проходящий сквозь магический барьер, как будто этого барьера не существует. Если об этом узнают… сомневаюсь, что меня на радостях объявят наследником. Потом подумаю, почему мне это удалось, пока надо спасать свое благополучие…       Сосредоточиться. Охватить вниманием всех, чье внимание направленно на меня. Раскрутить золотой шар в груди, две секунды на то, чтоб наполниться жидким светом, и — ударить. Стереть последние десять секунд и заменить их рассеянностью, головокружением, отвлечением на соседа…       А меня — не видеть.       Рейтар моргал и мотал головой, как отряхивающаяся собака. Седрик уткнулся носом во флакон с солью. Толпа вновь негромко загудела, кто-то там кому-то на ногу наступил… служка, запнувшись было, вновь принялся рассказывать о чудовищных чудовищах и сотнях погибших.       Я поспешно метнулся назад, через барьер — к клетке. Взялся за замок — тот лязгнул и открылся. Змееныш зашевелился, пытаясь приподняться — я подхватил его, и не обращая внимания на запах, запихнул под плащ. Вот так и порадуешься обычаю, предписывающему дворянам кучу одежек…       А теперь наложить иллюзию на ворох ветоши в углу — на недельку хватит, закрыть замок… и назад.       Магический барьер пропустил меня без возражений. Внушение, сплетенное по тому же принципу, что и те иллюзии, которые я творил, играя в прятки в саду, работало исправно — никто не глядел на меня, все на какой-то миг отвлеклись… и голову понемногу охватывал обруч боли.       Змееныш под плащом вцепился в рубашку и замер, испуская слабые волны страха и надежды. А я напряженно думал о том, чем обернулся мой порыв милосердия — как его прятать и чем кормить, и главное, не узнали ли об этом маги, ставившие барьеры в зверинце?       Ну да, конечно, это было логично — не станет же королева лично напрягаться из-за такой ерунды, как надежность звериных клеток. Маги здесь были, я это узнал вскоре после семилетия — просто при дворе они были не сильно востребованы, поскольку колдовство простых людей сильно отличалось от магии хозяйки Сердца Меридиана. Собери сотню ингредиентов, начерти десяток пентаграмм, прочти заклятие длиной с родовой свиток, помедитируй десяток лет, чтоб настроить канал доступа к стихии… неуклюже, долго, утомительно, часто шумно и вонюче — так работало простое человеческое колдовство — и это сильно отличалось от того, что делал я. А что именно я делал — похожего я ни в одной книге не нашел. Нигде мне не встречалось упоминаний о золотом солнце в груди, дающем силы для воплощения мыслей и желаний. Везде — лишь способы брать энергию у мира, у подходящих стихий, и направлять ее посредством громоздких ритуалов. Тот же барьер — чтобы его поставить, нужен был день работы, а чтобы проникнуть внутрь, нужен был ключ, либо встречный ритуал.       У меня не было ни того, ни другого. И я прошел через барьер, как через воздух — точно так же, как делали женщины династии, просто проигнорировав чужое колдовство.       И это очень плохо. Потому, что, если я ещё раз так спалюсь, да при большом количестве народа… не будет никакого «тирана Фобоса» даже в перспективе — меня просто убьют. Это пока я обычный человек, не опасен и никому особенно не нужен, родители относятся ко мне со снисходительным пренебрежением, а папенька в последнее время даже какую-то приязнь проявляет — вон, тащит в поход… но едва мои способности откроются, я стану угрозой порядку вещей. Что будет, если этот порядок устоявшийся за века, нарушится, догадаться не сложно… устроят мне какое-нибудь пищевое отравление или падение с лестницы.       Причем даже не привлекая Кондракар.