Злое колдовство

      Это оказалось утомительнее, чем я думал.       Стояло ясное летнее утро. На фоне пронзительно-синего неба сверкали крыши дворцовых башен. Мы с Рейтаром и парой молодых лакеев сзади ждали в тени стены. А мимо нас тянулись и тянулись кареты, повозки, всадники… тянулись уже, наверное, полчаса. Чуть выдвинувшись вперед и привстав в седле, я мог бы разглядеть голову колонны, спускающейся вниз с Королевской Скалы.       Четверо глашатаев, облаченных в желтое, ехали в самом начале и играли в рожки. За ними следовали гвардейцы в красных мундирах с белыми перевязями, в лиловых штанах и высоких шапках, ровно сотня числом, по десятку в ряд — широкая дорога позволяла. Далее следовали лучники в зеленом и желтом, в шляпах с перьями и загнутыми «самолетиком» полями. За лучниками в окружении еще одной порции гвардейцев, сверкая на солнце позолотой и переливаясь шелковыми флагами, катилась громадная карета принца-консорта, запряженная девятью белыми лошадьми.       И снова — лучники, гвардейцы, звонкое пение рожков и труб, стук копыт и колес по камням, фырканье, ржание, лай собак, бравые возгласы, изредка ругань и возмущенные крики… карета Шейнов, карета Вионов, герб Мейтов, герб Фоннов…       Моя карета должна была выехать одной из последних. С одной стороны — явное пренебрежение, как мне возмущенно поведал Седрик, с другой же… ну, неприятно ехать в хвосте, глотая пыль от всей оравы, но зато и сзади никто не напирает. А еще всегда можно чуть приотстать и пойти по своим делам, и никто не заметит. К тому же, у меня уже был план собственного поведения по пути через город. Папенька-то, уже два дня героически воздерживающийся от вина, совершил великий подвиг — вылез из кровати в девятом часу, да пошел досыпать в карету. И коль уж один принц скрылся от народа, так надо этому народу хоть на второго поглядеть. Помашу людям ручкой, поулыбаюсь. А что последним поеду — так и хорошо, верней запомнюсь…       А вот и моя карета наконец-то выехала из больших ворот.       Ну, как карета — повозка с крытым верхом. Не то, что у папаши — дом на колесах, где можно с комфортом установить кровать, ванную и жаровню. Моя повозка больше напоминает палатку, поставленную на телегу. Это, по счету наших дворян, уже не демонстративная «бедность», а откровенная нищета и пренебрежение. И всего-то две лошади в упряжке! Даже у ле Мара-старшего, когда он во дворец приезжал, было три.       — Поехали!       Двинули коней. Обозные слуги засуетились, встревожились, но быстро восстановили порядок, поскольку я не поднял крика, требуя подвинуться и дать дорогу. Так и ехал на своем рыжем коне бок-о-бок с Рейтаром, за мной моя палаточная телега с бородатым возничим, а за телегой два лакея, приставленные для работы и пригляда за вещами.       Пора было начинать.       За последние недели, прошедшие с момента покражи змееныша, я узнал о магии много нового, причем совершенно случайно — и в первую очередь понял, что я болван, мда… я изначально полагался на слова своего учителя, мэтра Шаффо, не подумав, что сам он не маг, и судит о магии именно с позиции постороннего, непосвященного человека. Он с ней почти не соприкасался, и соответственно, знал о ней не больше, чем учитель начальных классов о ядерной физике.       Так что, недавно очередной счастливый случай столкнул меня с ученицей одного из придворных волшебников (да, оказалось, что они все же существуют, просто называются немного не так, как я ожидал), и я этого случая не упустил.       Так вот. Маги при дворе были, и было их довольно много. Но уровень их… был, прямо скажем, невелик. Или это у меня просто завышенные ожидания? Так, ладно… самое главное — магия тут была всего лишь частью профессии.       Что означал, например, титул «достопочтенный мэтр Эмбус Пин, королевский медикус первого ранга» с обычно опускаемой приставкой «магик»? (Собственно, медикус-магик — это формула для документов, в разговорной речи обычно опускаемая.) Думаете, это такой специальный маг — крутой целитель, который может чуть ли не отрубленную голову назад приставить, но вот свечку зажечь — уже нет? Нет, насчет свечки — правда, но вот со всем остальным все… не сильно лучше, чем и должно быть в средневековье.       «Королевский медикус-магик первого ранга» — это всего лишь медикус, владеющий некоторыми волшебными приемами. И первый ранг ему выдается отнюдь не за магическое мастерство, и даже не за лекарское — а за «выслугу лет», связи и деньги. И единственные целительные чары, которыми он хорошо владел — это обезболивающие и успокоительные — от дамских нервов.       Так что, как мне дружелюбно пояснила ученица придворного куафера — «ежели что серьезное, так лучше не к мэтру Эмбусу, а к мэтру Сэльто, характер у него, правда, преотвратный, зато и мастер он дельный».       Мы столкнулись в дворцовом саду — точней говоря, девушка сидела на скамеечке под розовым кустом, а я подошел и застенчиво спросил, нельзя ли нарисовать ее портрет? Слово за слово — разговорились, а дальше мне осталось только внимательно слушать, да изредка задавать наводящие вопросы, не выдавая своего изумления от приоткрываемых тайн.       Мэтр Сэльто был добрым знакомым ее учителя-куафера, то есть, по-современному говоря, косметолога. А косметолог этот, исправно создавая причёски, макияжи и снадобья для похудания и выведения прыщей, все же полагал, что больной человек красиво выглядеть не может, сколько его ни приукрашивай, и частенько советовал клиентам навестить вышеозначенного мэтра. Ведь сколько всяческих проблем влияют не только на общее здоровье человека, но и на его внешний вид! Начиная от мигреней и мозолей и заканчивая кишечными червями и нестоянием мужского достояния. Вот решением этих зачастую стыдных и неудобных проблем и занимался мэтр Сэльто. А еще изготовлял действенные средства от простуды, осенней лихорадки и легочной горячки, притирки от бородавок, мази для обычных и загноившихся ран, и много еще чего, востребованного в средневековом обществе.…       То есть, пожалуй, был даже больше врачом, чем мэтр Эмбус. О чём, разумеется, никто не говорил — не принято было. Не статусный медик, который придет, пощупает лобик через шелковый платочек, с важным видом изречет диагноз и пропишет маковое молочко и розовые капли. Нет, мэтр Сэльто был из тех, к кому приходят лично, договорившись заранее через доверенных слуг и укутавшись в плащ до затылка, чтоб никто не догадался. И лечил он, как шепотом поведала общительная девица, не только обычные, хоть и неудобные болячки, но и откровенно позорные — вроде дурных болезней и случайных беременностей. Мог даже… только никому!.. неосторожной девице эту самую честь перед свадьбой восстановить.       Средневековье — как оно есть.       Тогда, сидя под розами и рисуя набросок портрета этой веселой девчонки в корсаже, выставляющем на обозрение украшенную розочкой шикарную грудь, я впервые осознал эту мысль как твёрдо оформленную концепцию, и не смог сдержать пакостного смеха. Невольно мне вспомнился канон, и стало интересно: как та Элион, выросшая в двадцать первом веке и имеющая довольно сказочные представления о «Волшебном Королевстве», осваивалась здесь. Что-то мне подсказывало, что, поиграв немного в свержение тирана и восстановление справедливости, она свалила обратно, «учиться», оставив управление королевством на «достойных и верных людей»…       Далее я отдал девчонке портрет-набросок — получилось неплохо, да и сама натурщица искренне восхитилась — и как-то естественно спросил, умеет ли она сама что-нибудь волшебное. И — мне повезло втройне! Она и впрямь умела создавать простейшие чары гламура — «но вы понимаете, это совершенная ерунда, иллюзия, на себя ее накладывать неудобно, устаешь, как весь день воду таскала, а на кого-то другого — так развеется от любого чиха»… но я все же уговорил «показать магию» и рассказать, как она получается, и теперь собирался провернуть этот фокус сам с собою, пока буду ехать по городу под взглядами толпы, пришедшей поглазеть на папочкин импровизированный парад…