We make our own fortunes and we call them fate.

Ло Бинхэ прикрывает полыхающие алым глаза и чуть сильнее сжимает рукоять меча, из которого то и дело вырываются клубы темной энергии, подпитываемые жаждой крови своего хозяина. Тишина, тишина на поле становится оглушительной после волн криков и мольбы о милосердии, которые уже, увы, никто не услышит. Ведь он точно не был тем, к кому стоило взывать о пощаде. Темные одеяния медленно развеваются на ветру, сливаясь с ночью, накрывшей поле, и Ло Бинхэ грубо проводит ладонью по лезвию меча, собирая капли крови, оставшиеся на нем. Он стоит на чужих трупах, утопает в темной крови, еще не успевшей высохнуть, но его мало волнует это и то, что кто-либо может его увидеть, услышать, когда с его губ срываются первые ноты родной колыбельной, заставляющей его сердце трепетать, а энергию внутри успокаиваться. Словно бушующее в шторм море становится тихой гаванью под этими чарами. Его голос низкий, бархатный, совсем тихий, но в голове он отчетливо слышит совершенно другой. Мягкий, высокий и... завораживающий своей красотой. Обернусь я белой кошкой, Да залезу в колыбель. Я к тебе, мой милый крошка, Буду я твой менестрель. Он помнит свое спертое дыхание, он помнит свое удивление, когда впервые увидел его. То был пир по случаю одного из праздников в Демоническом Царстве, который решили провести во дворце его отца. На самом деле Бинхэ не слишком-то любил подобные мероприятия, ведь ему мало с кем позволялось общаться, а некоторые только и норовили что услужить ему, пытаясь выбить себе место в глазах его безразличного отца. Не было смысла покидать королевский стол, а потому ему только и оставалось наблюдать за медленно движущимися по залу гостями, выискивая особенности каждого. Демонический народ был достаточно разнообразен, а потому это было довольно занятно, во всяком случае, интереснее, нежели слушать каждого, подошедшего к ним на поклон. Темные глаза цеплялись за отблеск чешуи, клыков, крыльев, хвостов, в голове уже формируя примерные предположения того, к какому роду мог принадлежать тот или иной демон, с какой из частей их раздробленного долгой враждой царства он прибыл. На самом деле это было не так уж сложно, ведь все южане, преимущественно, были гуманоидными расами, когда как северные были ближе по своей форме к человеческой или олицетворению своей магии величественным обликом. — Цзюнь-ши, рад приветствовать вас в этот радостный для нас день. Легкий звон колокольчиков и тихое шуршание легких тканей отвлекли его от тщательного наблюдения за разрастающимся конфликтом между двумя демонессами, не поделившими что-то. Юный лорд проскользнул напоследок взглядом по залу, прежде чем встретиться с изумрудными глазами, сверкающими от любопытства. Белое ухо на голове выходящего из поклона демона дернулось в его сторону, издавая еще один совершенно очаровательный шум из-за небольших, но богатых украшений на нем и опадающих каскадом таких же белых волос, скользнувшим по шелковым одеяниям от этого небольшого движения. Белый лис улыбнулся ему, чуть щуря глаза, и прикрыл половину лица искусно расписанным веером. — Юный лорд, — протянул он, прежде чем оторвать взгляд от восхищенного демоненка, возвращая все свое внимание виновнику торжества. Хули-цзин. А если точнее, то ху сянь. Пронеслось отчетливо ясно в голове Ло Бинхэ, удивленного подобной встрече. И неспроста, ведь этот вид был удивительно редким, тем более в такой форме, ведь мало кто из их вида успевал достигнуть подобного образа из-за жестокого преследования со стороны людей. Это был первый раз, когда он видел кого-либо из бессмертных лисов, но уже с первого взгляда он понял, почему люди так боялись их красоты и влияния. Его отец внимательно наблюдал за ним все это время и все же пустил смешок, заинтересованно облокачиваясь на свою ладонь и бегая взглядом от одного до другого. И правда интересно. — Я вижу, что мой сын заинтересован, так что насчет того, чтобы показать ему больше? — тягуче произнес он, вкладывая в слова какой-то неизвестный Бинхэ подтекст, отчего малыш недовольно хмурился, заставляя свои глаза то вспыхивать красным цветом, то угасать, отчетливо показывая его возмущение. Лис кивнул, усмехаясь и медленно отходя в центр зала. Музыканты, заметив это, остановили свою мелодию, призывая всех гостей в зале обратить внимание на происходящее, отчего ненадолго в зале поднялся громкий гул, который сразу же утих, стоило лису скинуть тяжелый белый халат с изображением пейзажа гор в облаках, вышитых цветом цинь на нем, показывая под ним белое ципао с изображением бамбука, свободные белые штаны и серебряные украшения с нефритовыми колокольчиками, обвивающими его запястья и лодыжки. Девять белоснежных хвостов заскользили по полу, перебираясь друг через друга и медленно заключая тонкую фигуру в своеобразный круг. Ху сянь прикрывает глаза в ожидании первых аккордов и выпускает веер, с шумом выскальзывающий из его когтистых пальцев и ударяющийся о пол. Стоило лишь сяо запеть, ветер прокатил по залу, туша почти все красные фонари, и ху сянь растягивается на полу, скрываясь в своих девяти пушистых хвостах. Фонари все еще шатаются после резкого порыва ветра, отбрасывая неровные тени, один из белоснежных хвостов плавно отодвигается, позволяя бледной руке тянуться вверх, будто бы гладя воздух. Ло Бинхэ совершенно пленен этим зрелищем, будто бы ничего больше нет в этом мире. Только танцор в неровном свете качающихся алых фонарей, будто бы светящийся сам своей белоснежной чистотой. Вскоре появляется и весь лис, продолжающий элегантно скользить по полу и сверкать своими глазами из темноты как хищник, только заметивший свою добычу. И на какой-то момент Бинхэ и правда кажется, что он лишь жертва, совершенно забывая о своем наследии, ранге, ведь сейчас есть лишь девятихвостый лис, объявивший на него охоту и туман, начинающий заполнять зал, придавая картине еще большую таинственность. Лис резко встает, кружится, мягко вытягивая свои руки в разные стороны и чуть наклоняясь вслед за одной из них, и по залу отчетливо прокатывается тихое звучание маленьких колокольчиков. Лис отступает назад и еще, буквально плывя по предоставленной ему сцене, и лишь звон колокольчиков сопровождает его шаги наряду с музыкальными инструментами, позволяя убедиться в том, что это вовсе не мираж и не плод больного воображения. Он подхватывает свой веер, с которого начинает литься длинная прозрачная ткань, будто еще один хвост, следующий за ним. Он оборачивает эту ткань вокруг себя, позволяя своим хвостам растекаться позади, прежде чем сдернуть ее с себя, заворачиваясь уже в них и быстро выскальзывая из этого плена, скрывая хвосты за тканью. Бинхэ невольно сравнивает с лисом богато украшенных царских танцовщиц и думает о том, что ни одна из них не сможет сравниться с этим. Возможно, это мастерство, отточенное веками, возможно, это особое обаяние ху сянь, главное, что никто не может оторвать глаз от грациозно скользящей по залу белоснежной фигуры, становящейся все более размытой в тумане, который, как теперь видит Бинхэ, льется из его веера. Он не заметил, сколько времени прошло, сколько времени он смотрел, пока лис не поднимает веер вновь, втягивая обратно в него туман, застывающий в виде рисунков на нем, и не опускается вниз, чтобы поднять халат. И тогда Бинхэ застывает, ударенный резким желанием прикоснуться, о чем кричат все его инстинкты. И тогда щеки юного лорда окрашиваются ярким румянцем, который он пытается быстро сбить, тряся головой, отчего его черные волнистые волосы превратились в еще больший беспорядок, падая на лицо, но он не успевает разозлиться из-за этого, ведь слышит звенящий смех и чувствует взгляд, направленный на него, отчего Бинхэ сам смущенно улыбается, не зная, куда себя деть под этим пристальным вниманием. Буду я сидеть в твоей колыбели, Да петь колыбельныя, Чтобы колокольчики звенели, Цвели цветы хмельныя. Юный Ло Бинхэ буквально сбегает из душного зала во внутренний сад, желая сломать что-нибудь. Или хотя бы пнуть. В озеро. Вот только это озеро уже было занято. Ло Бинхэ резко остановился при виде огненного шара, окруженного светло-голубыми вспышками, зависшего над водной гладью, и пульсирующий протекающей внутри него магией. Лисья душа, что ж, повезло, так повезло, ничего не скажешь. Теперь то юный демон обратил внимание на сидящую на берегу фигуру, халат лиса был как всегда приспущен, держась лишь на его локтях, а пальцы сжимали закрытый веер, пока ху сянь медитировал, не обращая внимания на чужое присутствие. Поддавшись странному порыву, юноша опустился рядом, подтягивая колени к груди и с интересом наблюдая за магической сферой, постепенно успокаиваясь под влиянием умиротворенной энергии. Полчаса, может час спустя, он наконец-таки заскучал, протягивая руку к оставленной лисом рукописи. Ло Бинхэ с интересом пролистывает страницы, подавляя желание скривиться из-за мысли о любви его отца к подобной человеческой литературе. — Этому скромному старейшине интересно узнать, был ли молодой мастер когда-либо знаком с творчеством Ли Бо? Ло Бинхэ резко дергается, чуть ли не роняя рукопись в воду, но вовремя успевает спохватиться, и листы не оказываются безнадежно испорченными. Лис улыбается, умиляясь в который раз с юного лорда, в то время как небесный демон чувствует себя чертовой катастрофой внутри, становясь каждый раз совершенно неуклюжим в его присутствии. А ведь сам попрекал отца за подобное поведение в обществе его матери! Нестерпимо хотелось выть. — Я... нет, но отец, наверное, читал, — стушевавшись, бормочет он и протягивает сборник стихов назад, чуть ли не отдергивая руку после соприкосновения с чужой кожей. — Ах, жаль. Но, думаю, юный лорд не будет против, если я расскажу ему один из стихов, который так хорошо описывает сегодняшний вечер: "Перед постелью вижу сиянье луны. Кажется – это здесь иней лежит на полу. Голову поднял – взираю на горный я месяц; Голову вниз – я в думе о крае родном." Бинхэ слушает его внимательно, хоть до этого и никогда особо не интересовался литературой, тем более человеческой. Ему всего 9! Он не был обязан! Однако сейчас почему-то кажется, что это было чертовским упущением с его стороны. Юный демон задумчиво склоняет голову набок и снова переводит взгляд на водную гладь, над которой уже нет никакой сферы, заключающей в себе душу лиса, сидящего сейчас рядом. — Вы скучаете по дому? — слова сами вырываются из него, прежде чем он может их остановить, но лис, казалось бы, не против, а потому Бинхэ убирает ото рта ладони, уже успевшие закрыть его после непрошенных слов. — Да... думаю, да, — лис удивленно моргает, но вовремя берет себя в руки и закрывает половину лица излюбленным веером, — должно быть, Бинхэ знает, но я далеко не отсюда родом, вот только и вернуться мне боле некуда, о чем этот старейшина и тоскует. Юный лорд издает понимающий гул, и сад погружается в уютную тишину. Когда же лис наконец поднимается, Ло Бинхэ дергается в его сторону, хватая за бледное запястье, и впивается решительным взглядом в чужое удивленное лицо. — Старейшина! Прошу, скажите мне свое имя! Лис застывает, прежде чем улыбнуться уголками губ и насмешливо выгнуть бровь от подобной просьбы. — Шэнь Юань. И он фыркает, видя совершенно очаровательный серьезный кивок от маленького небесного демона, которого он мысленно сравнивает с булочкой, прежде чем похлопать его по пушистой голове. Обернусь я белой птицей, Да в окошко улечу, Чтобы в ясно небо взвиться К солнца яркому лучу. Ло Бинхэ устало падает на траву, выпуская из ослабевших после длительной тренировки пальцев меч, который со звоном приземляется на землю. Если честно, то ему совершенно все равно. Он тянется на траве, греясь под лучами солнца. Пристальный взгляд, направленный в его сторону, заставляет его вскочить на ноги в поисках предполагаемого противника. Вот только он никак не ожидает увидеть белого кота в тени листьев, просто наблюдающего за ним, будто это нечто совершенно нормальное. Их зрительный контакт длится пару мгновений, и вскоре Бинхэ уже начинает двигаться в его сторону, чтобы прикоснуться. Он приседает рядом с ним, сдувая выбившуюся из хвоста мокрую от пота прядь волос, и тянет руку, чтобы погладить кота по голове. Изумрудные глаза щурятся в знакомой манере, но кот не отступает, позволяя себя поглаживать. Бинхэ осторожно пропускает свою ци через чужое тело, улавливая демоническое присутствие в животном, и пытается быстро схватить его, но кот уклоняется, прыгая в черную чащу леса, отчего Бинхэ шипит, но бежит за ним, перепрыгивая корни деревьев и уклоняясь от случайных веток. Вскоре они настигают небольшой речушки, кот уже ждет его на одном из камней, сформированных словно мост для перехода на другую сторону. Бинхэ прыгает на первый камень, кот прыгает на следующий, но поскальзывается, а небесный демон, заметив это, бросается прямо на него. Кот перевоплощается в девятихвостого белого лиса, ловящего юного лорда в свои объятия, и они вместе падают в воду, поднимая множество брызг. Будут с неба литься звонкие трели, Трели все весенния, Чтобы колокольчики звенели, Цвели цветы хмельныя. Звон колокольчиков преследует его даже во сне с тех пор как он получил от лиса свой собственный браслет, с которым ныне не может расстаться. Бинхэ любит водить пальцами по нему, думая о приятной прохладе и нежности чужой кожи, что некогда касались его, но резко одергивает себя от подобных мыслей. Хватит! Шэнь Юань стал их частым гостем, особенно после того как Бинхэ угостил его приготовленным им же блюдом. Рецепт сладостей, выкраденный из Человеческого Царства, если быть честным, стал его фаворитом. Но Бинхэ не против... печь и готовить для него. Этот невозможный демон выглядел словно ребенок, получивший новую игрушку каждый раз, так ярко загорались его глаза. И также ярко загорались щеки Ло Бинхэ, что он пытался тщетно скрыть (однажды он даже окунул голову в ледяную воду, не помогло). Еще сложнее это стало тогда, когда лис полюбил хватать его за щеки, называя милой булочкой. Он!... Он будущий правитель демонов в конце концов!... Именно поэтому никто не посмеет что-либо сказать по этому поводу. И ему было плевать на очередной смешок отца или его странные двусмысленные вопросы, которых он набрался из своих странных книг, которые Бинхэ пока что «рано читать». Не то, чтобы он хотел этого. ...только если Шэнь Юань не захочет этого. Бинхэ похлопал себя по лицу, приводя мысли в порядок, и выглянул из-за угла кухни, чтобы найти читающую в ожидании фигуру за небольшим красным столиком. Он старается улыбаться как можно более ровно, чтобы не показывать то, насколько он нервничает, когда ставит тарелку с выпечкой перед лисом. — Ммм, у Бинхэ золотые руки, — тянет ху сянь, прикрывая глаза. От этого зрелища что-то внутри демона дергается, но он предпочитает это проигнорировать. — Раз уж этот Ло так хорош, как говорит старейшина, что скажет старейшина на то, чтобы стать шицзунем по магии этого лорда? Обернусь я человеком, Да вернусь к себе домой, Да возьму тебя на ручки, Мой хороший, мой родной. Обернусь я белой кошкой, Да залезу в колыбель Я к тебе, мой милый крошка, Буду я твой менестрель. Ло Бинхэ дрожит, сжимая пальцами мягкую ткань чужого ночного одеяния, пока ласковые руки гладят его по голове, осторожно перебирая черные волосы. Успокаивающие движения чужих рук постепенно расслабляют его, и демон перестает дрожать, забывая жуткие образы из очередного кошмара, пришедшего к нему так не вовремя. К счастью, его учитель был рядом, чтобы помочь ему. Ло Бинхэ смаргивает только успевшие появиться на глазах слезы и поднимает взгляд на залитое лунным светом лицо Шэнь Юаня, ласково улыбающегося ему. Пальцы продолжают гладить его, пока лис тихо напевает ему странную колыбельную, которую он раньше никогда не слышал. Ло Бинхэ старается прислушиваться, чтобы запомнить каждое слово, но сознание постепенно ускользает от него, пока он и вовсе не падает в темноту, засыпая на этот раз без кошмаров. Буду я сидеть в твоей колыбели, Да петь колыбельныя, Чтобы колокольчики звенели, Цвели цветы хмельныя. Повелитель демонов продолжает напевать тихую колыбельную, уверенной походкой продвигаясь вперед, дабы отыскать нечто давно потерянное. Нечто, зовущее его этой песней и звоном нефритовых колокольчиков в тишине мертвого поля. И он вспоминает, вспоминает непробудное иссыхающее тело лиса с украденной душой.