***
Это был вечер (вечер ли? В Царстве Демонов сложно ориентироваться во времени, но Шэнь Юань пытается ориентироваться по своим внутренним часам), один из тех многих, когда Бинхэ и его приближенным пришлось уйти, чтобы разобраться с-... Да кто их знает, ему было не особо интересно, ведь он прекрасно знал, что они быстро разберутся с этим и вернутся назад. Единственным минусом было то, что сегодня ему придется весь день развлекать себя самому в ожидании мужа, потому что, к несчастью, за годы брака Шэнь Юань и правда привязался к своему ученику и скучал по его компании, даже если это был лишь один день. Но это был не первый и не последний раз, у них у обоих есть обязанности, которым нужно уделять время, и они оба это прекрасно понимают. Однако, даже в самые загруженные дни у них была их ночь в объятиях друг друга. Конечно, когда Бинхэ не приходилось "уезжать в командировки", как мог обозвать их Цинцю. В такие моменты он правда жалел о потере Синьмо, с ним подобные ситуации стали бы менее проблематичными. Прогуливаясь по коридорам дворца, Шень Юань никак не ожидал встретить его. — Огурец-братан! — навстречу ему буквально бежал Цинхуа, обвешанный множеством драгоценностей, которые издавали невероятный шум, ударяясь друг о друга. Но сейчас тому не нужно было волноваться о том, что подобное поведение может бросить тень на его прекрасного Короля, потому что вокруг не было ни души, кроме них. Было бы удивительно, если бы не так привычно, дворец поистине огромен, и слуги не любят слишком долго оставаться на глазах у господ, боясь гнева Цзюнь-шана. Среди них ходили излишне преувеличенные слухи о его ревнивости, хотя тот и правда был любителем уксуса. Шэнь Юань остановился, закатывая глаза и закрывая излюбленный веер, и принялся ждать, когда тот доберется до него. — По-моему, ты скоро задохнешься в этих украшениях, — он окинул собрата-попаданца критическим взглядом. Страдальческий стон вырвался из Цинхуа, когда он наконец-то смог остановиться и отдышаться, прекрасно передавая "только не начинай снова" своим взглядом мертвой рыбы. — Ты же знаешь, я не могу отказаться, это ведь дары Его Величества! — Но почему ты носишь это все одновременно?? Такие перебранки уже вошли в привычку, да и на самом деле только доставляли им обоим удовольствие, ведь с кем еще они могут так открыто себя вести, отбросив всю напускную чепуху, приписанную их положениям. У них была своя собственная атмосфера, которую не могли понять даже их мужья, да и не особо горели желанием, закрывая на это глаза. Как оказалось, Мобэй-цзюнь отправился вместе с Бинхэ, и после непродолжительных слезливых уговоров Шан Цинхуа составить ему компанию, Шэнь Юань согласился. Хорошо, он прекрасно знал о последствиях идей горе-писателя, которые каждый раз заканчиваются настолько хреново, насколько это вообще возможно. Любой здравомыслящий человек давно бы уже понял, что им ни за что нельзя позволять делать что-то рисковое вместе, но здесь были только мазохист-Юань и индивид хребта Цанцюн, по совместительству еще и создатель этого мира, Цинхуа. В который раз стены замка, казалось бы, содрогнулись от такой перспективы, но кто мог им помешать? Правильно, никто. — Самолет-братан, — Шэнь Юань медленно сполз с низкого стола на пол, разметав по нему все свои находящиеся в полном беспорядке волосы, — а ты знаешь, что Мобэй похож... это... на эту самую... Эльзу, во. — Ахахахх, — Цинхуа тихо хрюкнул, пытаясь отсмеяться, представив своего Короля в платье диснеевской принцессы, — Огурец-бро! Ты прав! — Ну и, поет он тебе "Отпусти и забудь"? — заразившись веселым настроением друга, "Непревзойденный огурец" тоже начал мелко дрожать в попытках сдержать свой смех, — буквально отправляет тебя НА НЕБЕСА своим голосом? Цинхуа уже начал плакать от смеха, и вскоре проходившая мимо прислуга услышала два ужасно фальшививших голоса, доносившихся из-за двери личных покоев господина. — ОТПУСТИ И ЗАБУДЬ, НИЧЕГО УЖЕ НЕ ВЕРНУТЬ! К счастью, никто не решился зайти в комнату, чтобы увидеть двух супругов вышестоящих лиц, залезших на стол и поющих в закрытый веер, как не в себе. Черт возьми, Шэнь Юань клянется, что больше никогда не будет с ним пить. Они не только нажрались в тот вечер, обчищая запасы его мужа, но и, как гениально с их стороны, решили поиграть на слабо, что привело их к сокровищнице дворца. Они лишь хотели осмотреть собранные артефакты, когда взгляд Цинхуа зацепился за одиноко лежавший на золотой тарелке фрукт. — Огурец-братан! У меня тут кое-что есть для тебя! Шэнь Юаню остается лишь извиняться за то, что послушал его, ведь ему это, черт возьми, показалось забавным, будто бы он совершенно забыл о правилах этого мира. Никогда! Не! Трогай! То! Чего! Не! Знаешь! Потому что буквально каждая вещь может проклясть тебя или убить, как хорошо для растяжения романа на множество глав с различными бредовыми ситуациями, правда, Цинхуа?***
Так он и оказался в этой ситуации, сидя в детском теле на большой двуспальной кровати и буквально утопая в своих одеждах, ставших непомерно большими ему. Жажда убийства явно виднелась в его глазах, когда он начал вспоминать все вчерашние события. Если кто-то их видел в тот день... Толщины его лица было недостаточно, чтобы выдержать подобный позор. — А-Юань? — голос Бинхэ дрожал, привлекая к себе внимание мгновенно обеспокоенного учителя. На глазах его ученика уже начали появляться слезы, пока все его лицо представляло собой невообразимое сочетание нежности и любви, переполняющей его, отчего он даже покраснел. Не прошло и десяти секунд, прежде чем Бинхэ бросился к нему, заключая в свои объятия и дрожа. "Похоже, ему это нравится", — апатично пронеслось в голове Цинцю, когда тот попытался успокоить мягкими похлопываниями по голове своего большого Небесного Щенка. Он чувствует себя таким... уставшим. — Бинхэ, — с его нынешним телом было сложнее вынести напор мужа, он буквально сразу же завалился назад, пытаясь не умереть в сильных объятиях, и отодвинуться от щекотящих его длинных волос. Ааргх! Они были буквально везде. Теплое дыхание с падающими слезами на его груди, волосы повсюду, все это... ужасно. Шэнь Юань сдался, перестав бессмысленно пытаться отодвинуть от себя тушу полудемона, и раскинул руки в стороны, начав дрожать. Это щекотно! Усиливающаяся дрожь привлекла внимание повелителя демона, заставив того поднять голову и встретиться с покрасневшим от сдерживаемого смеха лицом. Это зрелище еще больше умилило его, заставляя вернуться к нежной коже его маленького шицзуня. В конце концов Шэнь Юань не выдержал и вскрикнул, начиная задыхаться от смеха.***
Конечно же, Ло Бинхэ сразу расспросил его, что случилось, и даже извинился за то, что его не было рядом. Хотя в этом не было его вины, это его мастеру нужно было извиниться за свое поведение! Конечно, Шэнь Юань упустил множество деталей при пересказе, о которых, он надеялся, его муж не узнает, но, взглянув на глаза оного, сомнений остаться не могло, тот и так понял, что ему рассказали не все, а потому попытается расспросить слуг. Все-таки Бинхэ не любил давить на своего мужа, тем более, что его могло расстроить это. Полудемон проверил его тело на предмет каких-либо побочных последствий и, не найдя оных, бросился из комнаты, чтобы приказать сделать новую одежду для его мужа. Ужасно, Шэнь Юань хотел провалиться под землю, когда, наконец-то накормленный (с ложечки под манипулятивно-слезливыми уговорами мужа) и одетый, он был подхвачен одной из рук Бинхэ, намеревавшегося не отпускать его от себя все время, пока действие фрукта не пройдет. Он оправдывал это его безопасностью, но... Шэнь Юань просто не мог ему поверить, когда тот слишком наслаждался этим. — Муж, теперь я могу уместить тебя на одной своей руке! — свет от лица полудемона почти ослепил его, и Цинцю, смутившись, отвернулся в другую сторону, вызвав тем самым еще больше довольного урчания у того. Его грудь, к которой прижимали бедного учителя, буквально дрожала, не позволяя спастись от осознания невообразимого счастья ученика. Как же хотелось сейчас иметь при себе спасительный веер, но, увы, теперь он был слишком большим и неудобным для него, оставляя Цинцю лишь беспомощно сжимать черные ткани в ладонях. Если ему казалась очень смущающей прогулка на одной руке мужа, то сейчас он просто не мог описать своего состояния, когда Бинхэ, сев на трон, посадил его к себе на колени. Он хотел умереть.***
— Это правда женушка Цинцю? — удивленно пробормотала Ша Хуалин, указывая своим излишне длинным ногтем на него. Кто это женушка?! Его глаза возмущенно вспыхнули, и Шэнь Юань дернулся в ее сторону, вызывая тем самым легкий смех мужа, отчего он еще больше возмутился, но мгновенно обнявшие его руки, не позволили отпрянуть подальше, приковывая к телу полудемона. Бинхэ мягко покачал головой, старательно прикусывая свою губу для сдержанности, чего не мог увидеть его учитель, как бы говоря "не дразни его", но он никак не мог сказать это вслух, наслаждаясь ситуацией, да и не хотя, чтобы его муж разозлился на него за такие слова. — Ты можешь называть меня сестрицей Ша, малыш Цинцю, — ее глаза блеснули от азарта, а сама демоница расплылась в излишне довольной улыбке, видя безграничное раздражение на лице прелестного маленького существа, которое, по правде сказать, она могла просто съесть. Цинцю продолжал молчать, поджимая губы, Мобэй игнорировал ситуацию в целом, нисколько не заинтересованный в этом, пока Цинхуа прятался за его спиной и дрожал, боясь гнева своего "золотого сына", все-таки умирать ему не хотелось. Ну ладно, не сдержался он, попросив, чтобы Огурец-бро называл его старшим братом, ну предложил он ему тот гребаный фрукт, но не заставлял же его есть! Тяжелые взгляды супругов заставили его быстро потерять весь веселый настрой и кинуться к мужу в попытках спастись от страшной смерти. По крайне мере, их точно останавливает от его убийства то, что это расстроит Мобэя. Ну посмотрим, Огурец-бро, что скажут на это другие пиковые лорды, раз ты столь холоден со своим другом! Казалось, сегодня все демоны во дворце забыли о своей работе, перешептываясь и поглядывая на уменьшившегося мужа повелителя демонов. На это Бинхэ лишь с гордостью улыбался, но не подпускал других близко к учителю. Да, было приятно смотреть на смущение мужа, но на самом деле он бы предпочел, чтобы эту красоту видел лишь он сам. К сожалению, у него еще были дела, а терять совместное время с малышом-шицзунем он не собирался. — Бинхэ, — раздался сочившийся раздражением голос маленького шицзуня снизу, и он сразу же переключил все свое внимание на него. — Да, бао-бэй? — спросил он с сияющей улыбкой, которая тотчас застыла, когда он осознал, что вылетело из его рта. Да, он правда хотел так назвать его, но беспокоился о реакции... Что же, уже поздно думать об этом. По лицу Цинцю прошла почти реальная трещина. Мгновенно вспыхнув, он начал молотить маленькими ладонями своего мужа. — Что еще за странные обращения?! — Этот муж извиняется!... Бао-бэй!... — БИНХЭ! Полудемон лишь засмеялся, прежде чем быстрым шагом направиться прочь из комнаты, плотно прижимая кричавшего в возмущении мужа к своей груди. И что прикажете с ним делать?