Вспомнить

      Дазай не знал теперь, куда ему идти. В свою квартиру он бы не рискнул вернуться, опасаясь, что там может быть засада и люди из мафии могут скрутить его и привести к Мори, а тот в свою очередь убьет эспера, предварительно помучив. Нет, Осаму не боялся смерти, даже в какой-то степени желал ее, боль не пугала тоже, став в его жизни обыденностью, но что-то в душе противилось погибели, отдаваясь в измученном сердце неприятной резью. Чувства? Но Осаму насмехался над ними, считая, что это удел слабаков. И все же в глубине своей темной души он понимал, что все люди слабы и он — не исключение. На это его натолкнул напарник, так смешно ругающийся откуда-то снизу, что приходилось нагибаться, чтобы заткнуть ему рот губами.       Шатен мог бы пойти и к Накахаре, зная, что рыжий поругается да и простит, немного поколотив его, но было стыдно появляться перед тем в таком состоянии, ведь Дазай считал, что на наркотики подсаживаются лишь неуверенные в себе люди, а сам он строил из себя самоуверенного и гордого человека, не поддающегося на слабости. А ещё его терзала совесть, пусть его и простят, но сам себе он простить не сможет, если вдруг рыжий сделал чего с собой по пьяни.       Без наркотика было тяжело, хотя он все увеличивал и увеличивал его количество, тратя все больше и больше денег, но с каждым днём дозы хватало на меньшее время, а малое количество не брало его. Хотелось прямо сейчас вдохнуть дури, чтобы горестные мысли отпустили его, чтобы на душе вновь стало чисто и все забылось.       — Хоть где-то меня ждут. — Вслух высказал он свои мысли. — Пойду хоть туда.       В темноте он едва различал дорогу, постоянно спотыкаясь о камни и о свои же ноги. Пару раз он останавливался, присаживаясь на пыльную землю, дабы немного передохнуть. Он действительно выглядел очень ослабленным, не спя уже несколько суток подряд и не держа во рту ни кусочка пищи из-за накатывающей тошноты после наркотика, да и вообще в горло не лезло ничего.       С горем пополам он добрался до будки, постучав в дверцу. Послышались испуганные голоса и тоненький, совсем детский лепет, чуть различимый, был обращён у нему с вопросом.       — Кто там? — Буквально проплакал ребенок.       — Свои, Доза. — Вздохнул бывший мафиози, проникаясь жалостью к спросившему.       Ему открыли подростки, прижимая указательный палец к губам, мол, тише, старший отходит. Дазай кивнул, показывая, что ему нужна хоть полоса белого порошка. Один из ребят куда-то шмыгнул, видимо выполняя просьбу Осаму.       Последний помнил, что покидая съёмную квартиру пообещал себе, что будет снижать потребление наркотика, но сейчас было слишком тяжело, хотелось расслабиться и он пообещал, что это последняя порция дури, что сейчас он дунет и пойдет прочь, в порт, ближе к морскому воздуху, позволив ему освежить голову.       — Сам? — Воришка протянул пакетик с порошком.       Эспер ухмыльнулся, насыпная почти идеально ровную полоску и лишь немного выравнивая ее.       — Как видишь, научился. Даже лучше чем некоторые. — Хмыкнул последний, наблюдая за хитрыми взглядами малолетних наркоманов. — Я подметил ваши заинтересованные лица, не беспокойтесь.       — Черт. — Прошептал тот парень, что пытался обворовать его при первой встрече.       После дозы шатен поднялся и, цепляясь длинными пальцами за выступы в стенах, поковылял на улицу.       — Не шуми! — Сказали ему вслед. — А нехило он преобразился, да? — Спросил мелкий, заметивший, что вся одежда на одаренном теперь висела мешком. — Это от метамфе… Чего?       — От метамфетамина. — Подсказал карманник. — Иди спать, дурашка. — Приказал он и закрыл за эспером дверь.       Осаму добрел до ближайшей лавки и упал на нее. Голову кружило от голода и от увеличения дозы, но он не жалел, что снова принял наркотик. Переживания вновь отпустили, среди темноты вновь были проблески света, а в пугающей тишине играла какая-то веселая музыка. Что же, он понимал, что за мнимое удовольствие нужно платить, правда не осознавал до конца, что цена слишком высокая.       Чуть только его отпустило и тошнота прошла, эспер поднялся вновь, но пройдя буквально пару шагов, упал, ударяясь головой.       — Сука… — Сматерился он, стирая с ссадины на лбу кровь. — Совсем нет сил, совсем… — Уже шипя прошептал он, на четвереньках подбираясь к порту, раздирая ладони об острую гальку и об нее же прорывая ткань брюк на коленях.       Ему казалось, что так быть не должно, с чего бы, он ведь подзарядился дурью, а обычно после нее он ощущал прилив энергии. Всегда, только не в этот раз. И почему судьба не может смиловаться над ним, уж если не посылая безболезненную кончину, то хотя бы освобождая от всех мук, и физических, и моральных, что самое главное.       Наконец он дополз, останавливаясь у одинокого дерева, облокачиваясь на него спиной. Странно, но он ощутил боль в позвоночнике, чуть только коснулся твердого ствола. Осаму закрыл глаза, проваливаясь то-ли в полудрему, то-ли в галлюцинации, но на утро сил не прибавилось, была лишь пожирающая душу боль от пустоты внутри и более сильная слабость. Он огляделся, примечая рядом кафешку и, собрав последние силы, пошел к ней. Та должна была открыться в девять утра.       — Извините, пожалуйста. — Обратился он к прохожему. — Не подскажете, который час?       — Половина восьмого. — Мужчина окинул эспера презрительным взглядом, словно насквозь его читая. Было в этих глазах что-то, что не дано обычному человеку. — Молодой человек, вам плохо? — Тот быстро скоординировался и поддержал Осаму, что едва не упал на него. — Может скорую вызывать?       — Нет, спасибо. — Отказался Дазай, хотя на самом деле с радостью сейчас принял бы помощь, но страх того, что врачи поймут, быть может, что он — наркоман, не позволял согласиться. — Все в порядке.       — В порядке? Вы выглядите так, будто пару дней вас держали взаперти, не давая ни спать, ни есть. Это, знаете ли, чревато последствиями. — Тот мужчина все ещё поддерживал шатена. — Извините, но одежда на вас не из дешёвых, да и вид весьма приличного человека, тогда скажите, у вас есть деньги? — Эспер кивнул в ответ. — Ладно, не мое, всё же дело. Кушать хотите?       — Да, очень…       — Слава богу… — Прохожий порылся в кожаном портфеле и достал сэндвич. — Конечно, не горячая еда, но хоть какая-никакая.       — Спасибо. — Схватил пищу Дазай, словно зверь добычу, и начал жадно есть.       Прохожий исчез, словно растворился в морском воздухе, но Осаму не волновало, где его спаситель. После еды снова тошнило, но он все равно ждал, когда откроется кафе. Аппетита не было, было лишь желание затолкать в себя побольше, чтобы надолго хватило, чтобы он потом лежал, не в силах встать после чересчур плотного приема пищи.       Через какое-то время двери заведения открылись и Осаму буквально первым влетел туда, сразу же плюхаясь за столик.       — Вы выбрали? — С наигранной заботой спросила молоденькая официантка.       — Да. — Осаму перечислял длинный список того, что хотел бы заказать совершенно спокойной интонацией, он даже не предложил девушке совершить с ним самоубийство.       Готовили для него недолго, но к этому времени в кафешке стали собираться люди. Некоторые косо смотрели на одаренного, но когда перед фигурой в черном плаще поставили кучу тарелок, к столу были прикованы уже взгляды всех.       — И куда ему столько, будто в последний раз жрет. — Сказал кто-то со стороны, но шатен сделал вид, что не услышал.       Он сидел за столом перед ароматными блюдами, но аппетит так и не пришел. Эспер поковырялся в тарелке, но люди вокруг начали смеяться, как видимо, над ним, и тогда он стал запихивать в себя содержимое тарелок совершенно безразборно, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, лишь обжигая язык о горячее, но не воспринимая даже боли. А люди все смеялись, и ни у кого не возникло желания подойти и спросить у парня, что же произошло в его жизни.       «Не знал я, что стану посмешищем…» — Подумал Осаму, когда залил в себя все, вытаскивая из кармана деньги и щедро кидая купюры на свой столик. Тогда все ахнули, пораженные.       — Точно, сумасшедший какой-то… — Прошептал кто-то.       На свежем воздухе одаренному вновь поплохело, только теперь немного иначе. Если раньше сердце колотилось в бешеном ритме, то сейчас казалось, что оно истратило всю свою энергию и вот-вот остановится. На улице было тепло, но Осаму замёрз в своем черном плаще, хоть пот и катился градом по лицу и по спине, насквозь пропитывая бинты и рубашку.       Осаму посмотрел на руки, обмотанные грязной марлевкой, которую он не менял уже неделю. Удивительно, что принимая наркотики, он забыл на время о своих попытках умереть, казалось, давящее чувство неопределенности и поиска смысла жизни отпустило его, но, как оказалось, ненадолго.       — А впрочем, хоть какое-то утешение должно быть. У каждого есть свой способ отвлечься. — Пожал он плечами. — Я буду отходить от наркотиков, но чем-то занять себя… — Он ушел к самому берегу, где не было людей.       Казалось, он вспарывал себе лезвиями кожу просто от скуки, просто от нечего делать, таким было выражение его лица — безразличным, пустым, с натянутой ухмылкой. Но за стеклянным взглядом крылась боль и сожаление о растраченной впустую жизни. Сейчас он не пытался порезать вены, нет, он хотел ощутить, что владеет своим телом, чувствует не только душевную, но и физическую боль, принадлежит себе.       Порезы получались кривыми, местами сильно глубокими — руки тряслись, но не от страха. Дазай и сам не понимал, из-за чего, мысли не лезли в голову.       — Дяденька, а что вы делаете? — Рядом с ним сел маленький мальчик, грязный, оборванный, с голодными глазами.       — Малыш, уйди… — Поднял глаза шатен, на какое-то мгновение осознавая происходящее. — Тебе разве родители не говорили, что не следует ходить в это место, а общаться со злыми дяденьками нельзя?       — Нет. — Как-то беззаботно ответил ребенок. — У меня нет родителей.       Осаму смутился, желая отделаться от мальчика поскорее, но в то же время жалея его. Он сунул руку в карман, доставая деньги и протягивая их последнему.       — Иди скорее отсюда.       Ребенок явно не ожидал щедрости, а потому даже не поблагодарил парня и побежал прочь.       — Откупиться от всех и вся, права была когда-то Кое, что я подлый человек. Хорошо, когда есть, чем заткнуть кому-то рот, купюры и впрямь творят чудеса. — Он заматывал руку теми же бинтами, не боясь занести инфекцию, в тайне даже надеясь на это. — Я исправлюсь, как только отпустит меня дурь.

***

      Накахара сдержал обещание, что дал Озаки, даже не смотря в сторону шкафчика с алкоголем, так манящего эспера. Он вдруг почувствовал, что в его жизнь снова возвращается смысл. Ну и что, подумаешь, свалил идиот один из мафии, предал ее, ему то какое дело. Он должен работать дальше, подавая пример остальным, быть может босс сделает его своим преемником, хотя, это не важно.       Чуя старался думать так, внушая себе, что идёт не в надежде, что напарник объявится, не в надежде занять себя чем-то, чтобы не страдать по поводу потери, а лишь ради продвижения. Глупо пытаться обмануть сердце.       Он, на самом деле, еле дождался утра, чтобы рвануть в такую ненавистную теперь организацию. Мафиози удивился, выйдя из подъезда и увидев новую крутую тачку, по-видимому, теперь принадлежащую ему.       — Ого! — Улыбнулся он, садясь за руль. — Даже не заблокирована, ха!       Домчался быстро, на удивление, дороги были пусты. Эспер припарковался чуть дальше здания мафии, чтобы не иметь проблем, в случае чего.       Пока рыжий шел до босса, дабы известить его о своем возвращении, он услышал странный разговор из-за угла.       — Он не ошибся, не мог. Он опытный в этом деле.       — Хироцу, ты утверждаешь, что он выследил их?       — Да. Он подкинул жучок одному из них, что часто околачивался с предполагаемым местом, так что теперь мы можем отследить, где они. Да и парень тот, по его словам, вылитый наркозависимый.       — Хорошо. Через пару дней мы закончим это дело.       Накахара не выходил, притаившись. Он слушал разговор, пытаясь понять, кого обсуждали Огай и Рюро, но когда последний прошел мимо него, окликнул Мори.       — Босс, здравствуйте.       — О, Чуя! Как я рад тебя видеть! — Заулыбался тот. — Ну, надеюсь, сложный период закончился и ты больше не пропадешь на неделю.       — Чего это моя пропажа вас так взволновала, а ублюдка этого нет? — Нахмурился рыжий, видя, что Мори это не волновало, во всяком случае, так казалось. — Кстати, о ком вы говорили с Хироцу, кто не ошибся?       — Один из ящеров, это темное дело, запрещённые вещества воруют, ничего особенного. Кстати, для тебя появилась работа. — Вздохнул Огай. — Поскольку Рюноске не обучен до конца, это дело я поручаю тебе, вечно Осаму бросает все, не завершив. Даже… — Осекся он.       — Его нет до сих пор?       Босс отрицательно покачал головой, тяжело вздыхая. Чуя вздохнул в ответ, обдумывая просьбу босса.       — Будто что-то скрывают… — Сказал рыжий, когда руководитель оставил его.