Вспомнить

      Пауль Эрлих был в городской больнице и Рюро шел именно туда. Дорога занимала около двадцати минут, конечно, доехать было бы скорее, но следуя его же советам мафиози больше передвигался пешком, желая хоть так поддержать шалившее сердце и больные лёгкие.       Доктор вел прием в своем кабинете, к двери которого выстроилась длинная очередь. Приема ждали и старые, и молодые, и люди среднего возраста. И если последнее спокойно листали журналы, ожидая приглашения, то старики ворчали, недовольные тем, что не заняли место раньше и теперь обязаны ждать, когда пройдут молодые. Завидев поднявшегося на этаж, те загалдели, мол на сегодня и так все занято, но Хироцу не обратил внимания и прошел к двери. Он дождался, когда оттуда выйдет пациент и зашёл в кабинет под громкие маты бабушек.       — Здравствуйте, что вас беспо… — Пауль поднял глаза от медицинской карты прошлого пациента. — Хироцу, вы на прием или по делу?       — А почему вы спрашиваете, что беспокоит человека, если и так видите его болезни? — Мафиози будто почувствовал что-то неладное. — Без этого вы бы меньше тратили времени на каждого, а следовательно, принимали бы больше людей.       — Э, ну… — Доктор замялся. — Когда ты говоришь человеку сразу же, реакция может быть разной. Представьте, вот ты входите и я вам говорю: У вас рак лёгких. Какая ваша реакция?       — Мне кажется, я бы не удивился. Вследствие последних событий. — Вздохнул он. — Ладно, это все сейчас для меня такой пустяк. — Махнул мафиози рукой. — Что вам известно о побеге?       — Все же вы по этому поводу, ясно. — Вздохнул Пауль. — Я уж думал, что не придете ради такого, у вас же все времени нет.       — Да черт с ним, с временем. Куда он пропал?       — Если бы мы знали. — Развел руками доктор. — Я написал только вам и… Чёрт. — Врач потёр глаза, думая, что только что проговорился о ещё ком-то, кто в курсе этого дела. — Не поймите меня неправильно…       — Мори знает. И я все знаю об этих договорах, это вы были двойным агентом, и как вам не стыдно!       — Деньги разучили стыдиться. — Хмыкнул он. — Я не делал ничего противозаконного, но увы, более я не потерплю его под своим покровом даже за большие суммы, которые текли и от вас, и от Мори.       — Это вы подстроили побег? — Хироцу долго готовился задать этот вопрос доктору, ранее считая его другом и сообщником.       — Нет. Но в этом есть и моя вина отчасти, и я признаю это. Я ослабил надзор за его палатой, не более, но увы, и Мори, и вы проплатили мне, чтобы нигде не было справок о его пребывании в клинике, а следовательно, будет очень интересно, если бригада из больницы тоже поучаствует в его поисках. — Доктор прислушался к шуму за дверью, где ворчали недовольные пациенты. — Кажется, вас они разорвать готовы. — Он чуть наклонил голову вбок. — Не боитесь?       — Поверьте, были ситуации и похуже, чем ненависть толпы. — Ответил Рюро. — Но все же, я так понимаю, смысла разговаривать с вами по этому поводу нет, да?       — Вы правы. — Тот прикрыл глаза, жалея пришедшего к нему эспера, загнанного и повелениями начальства, и собственными принципами, и огромным желанием помочь. — Если что, обращайтесь, Хироцу. — Ту фразу он сказал почти дружеским тоном, но вряд-ли мафиози воспринял это.       — Прощайте. — Твердо произнес он, как-то заторможенно поднося кисть к ручке двери, словно зная, что врач скажет сейчас что-то ещё.       — У вас рак лёгких. Хроническая обструктивная болезнь лёгких прогрессировала за полтора года без должного лечения, а вы лишь усугубили свое состояние отсутствием отдыха, проживанием в сырости и постоянным курением хорошего, как вы выразились, табака. Вам осталось меньше года. — Сухо сказал доктор Эрлих, провожая мафиози взглядом. — Вам уже не помочь, болезнь будет пожирать вас лишь сильнее с каждым днём и однажды вы сгорите, высохнете, как лист осеннего дерева, изодете кровью. Вы будете проклинать жизнь и просить любого встречного вам человека прекратить ваши мучения, ибо не сможете нажать на курок — слишком сложно вам будет шевелить пальцем, и когда у вас не останется сил даже на то, чтобы извлечь из изодранного кашлем горла хоть малейший звук, чтобы позвать кого-нибудь, кто поддержал бы вас в минуты агонии, вы будете в полнейшем одиночестве умирать и вряд-ли кто-то придет вам на помощь. — Кашлянул доктор и отпил воды из стакана, стоявшего на столе. — Я предупреждал, что стоит задуматься.       Хироцу не ответил, даже не обернувшись. На его лице застыл ужас, парализуя, кажется, все мышцы. Мафиози так и замер, не коснувшись дверной ручки, лишь в паре миллиметров до нее остановив ладонь.       — Вам плохо? — Спросил доктор. — Это из-за тяжёлой информации, понимаю… — Произнес тот с сожалением. — Мне правда, хотелось бы вам помочь, но если лишь лекарства, от которых утихнут симптомы, а состояние будет незримо ухудшаться…       — Идите к черту. — Хрипло прошептал Рюро. — Я не нуждаюсь в помощи, а в вашей уж тем более. — Зло бросил он, выходя из докторского кабинета.       — Совсем уже обезумели, этакие важные! — Вслед ему сказала пожилая женщина, засеменившая за ним на своих кривых скрипящих ножках.       Но эспер не обратив внимания, лишь скорее пошел из этого места, так и не выяснив ничего, что просил босс. «Но если это тоже план Мори? Он сказал ведь, что мало мне осталось, а Эрлих подтвердил. Босс умеет проворачивать настолько грандиозные планы, что нам, не обладающим таким умом, понять, а уж тем более просчитать их весьма сложно, невозможно, вернее. " — Подумалось ему. «Мори не позволит мне умереть не естественной смертью, он будет смотреть, как я угасаю, ну что же, пусть позабавится над больным стариком…»       Одаренный вышел на берег, оглядывая небо, заволакиваемое тучами где-то в дальнем правом углу, он задумался. «Быть может так и должно было случиться и никто не виноват. Мы не в силах перечить владыкам мира, а потому я должен принять как должное свою болезнь. Единственное, что волнует меня, так это то, что тяжелое пророчат мне существование с ней, но что же, разве мы, верные сторожевые псы босса, сильные эсперы и храбрые бойцы, не справимся? А раз я один из них, значит тоже высотою безропотно…»

***

      Прошло семнадцать дней.       Мори пустил дело о сбежавшем из клиники Дазае на самотёк, ещё больше убеждая Хироцу, что и это было подстроено так, чтобы сказать последнему о его будущем. Эспер за это время ощутил невероятный упадок сил вследствие своей болезни, что очень быстро прогрессировала. Поначалу Рюро старался держать себя в узде: правильно питаться, бросить курить, выходить почаще к заливу, но после резких изменений условий жизни стало лишь хуже и он забил за здоровье, по-прежнему убивая себя крепким табаком и изредка заглатывая болеутоляющие таблетки. Эспер не заметил, как тоже стал откашливать кровь, но с каждым разом сгустков становилось больше на белом платке и он ощутил, как это мерзко, отчасти жалея Рюноске, который харкал кровью уже давно — плеврит начался задолго до того, как Осаму привел паршишку в организацию, тем самым отдалив дату его смерти.       Кончину Хироцу отдалить было увы, невозможно. Да он и рад был бы поскорее умереть, не чувствуя того томительного ожидания мучений, но самоубийство было выходом слабых неопределившихся подростков, а он не мог позволить себе такую смелость и даже дерзость.       Эти две с половиной недели он старался не встречаться с боссом, презирая его теперь, но превознося его острый ум. Остальные же мафиози, встречая Рюро поражались резко изменившемуся цвету лица коллеги, ставшему изжелта серым. Озаки теперь чаще вертелась вокруг него, докучая своим присутствием, но Хироцу не прогонял ее, веря в слова доктора, что однажды он позовет людей, но никто не придет.       Накахара же фыркал, словно тоже что-то знал, не подавая намеков. Но на самом деле рыжий просто потерял всю надежду, которая ещё совсем недавно теплилась в его сердце, словно огонек в лампаде. И эспер снова сидел допоздна в кабинете и снова пил, но теперь и его не брал алкоголь, словно преклоняясь перед горем одаренного, но через присмирев, не утешал его более.       — Накахара, опять ты засиделся в этой духоте! — В кабинет Чуи вошла Озаки, недовольно шумя подолом кимоно. — Сколько раз говорить, угробишь себе здоровье… — Девушка принюхалась. — Фу, чем воняет? — Воскликнула она сердито. — Если раньше стояла вонь от дорогого вина и я ее хоть чуточку выдерживала, то сейчас тут вонь от дешманских сигарет. — Поджала она губы. — Какие зловония…       — Вполне терпимо. — Ответил он, доставая из кармана папиросу. — Хотя, мне тоже поначалу было противно, а сейчас — вот. — Он сделал затяжку, сдерживая с непривычки кашель. — Горло першит просто… — Просипел он.       — Дурак! — Воскликнула бывшая наставница и отвесив ученику подзатыльник. — Не больше пяти дней куришь. Попробовал — и хватит! — Отрезала она, выхватывая сигарету и затушив ее тлеющий конец о собственную белоснежную кожу тыльной стороны ладони. — Так будет с каждой, которую ты закуришь, ясно? — Кое-чуть присела,.чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Это не приказ, а просьба, Чуя, будь добр исполнить ее… — Она прикрыла глаза то-ли из-за боли от ожога, что теперь мерзко выделялся на чистой коже, то-ли из-за жалости, накатившей по отношению к Чуе, то-ли из-за несправедливости, новым элементом переодической таблицы витая в воздухе и создавая новые соединения.       — Хорошо, хорошо… — Промямлил он, сам не поняв, жалко ли ему девушку или хочется, чтобы поскорее отвязалась она. — У меня нет зависимости, я так, просто от скуки. — Пожал он плечами. — И домой я пойду сейчас… — Вздохнул он. — А знаешь, помнишь тот цветок азалии?       — Да, помню. — Озаки распахнула глаза с удивлением, раньше Чуя никогда не говорил о растениях, а когда та спрашивала именно об азалии, лишь отмахивался рукой. — Ты когда ее выбросил?       — Да нет, Кое! — Воскликнул рыжий, мотая головой. — Она цвет набрала, впервые за все время. Выходил я ее!.. — Он задумался. — Кое, ты же говорила, что знаешь язык цветов, что это значит?       — Флориография не предполагает ответа на это. Возможно, цветку просто комфортно в твоей квартире.       — Только и всего… — Поморщился Накахара, явно ожидавший большего. — Ладно, спасибо. — Эспер сощурился, пытаясь разглядеть через затонированное стекло то, что происходит на улице. — Мне кажется, или так темно уже?       — Десятый час, да и погодка не очень. Ты на машине? — Тряхнула челкой девушка.       — Не-а, я пешком…       — Жалко, а то подвез меня до дома, может быть… Пока тогда. — Она быстрым шагом пошла к двери, словно вспомнила о каком-то неотложном деле. — Иди домой.       — До завтра… — Опешил одаренный, наблюдая за задергавшейся и заторопившейся наставницей. — Что делать, не ночевать же в этом клоповнике. — Фыркнул он. — Придется переться домой.       Он вышел из здания спустя десять минут. Дул ветер, но не настолько сильный, чтобы пробирать до костей, для Чуи, выпившего бокал горячительного напитка, было даже хорошо в такую погоду идти домой. «Хорошо, что я пешком пришел.» — Подумал он.       Вихри выдули все сонливое состояние и чуточку опьянения, проясняя сознание, хотелось гулять, пока не начался дождь, а ведь дело как раз шло к тому. Накахара смотрел себе под ноги и шел, шел, не ведая дороги.       Прослонявшись вот так какое-то время, он посмотрел на небо. Сверкнула молния и одаренный огляделся. «Не далеко ушел я, хах, мы тут когда-то гуляли.» — Вспомнилось ему и, тяжко вздохнув, он побрел назад. Отчего-то ему было страшно, мерещились во тьме очертания людей, хотя это были стволы деревьев.       Вдруг он остановился, потерев глаза. Прямо на него шла длинная худая фигура в черном плаще, или плащ только казался черным во тьме подступающей ночи? Рыжий пригляделся, пытаясь рассмотреть лицо, скрытое под темными волосами. «Неужели… Ошибка? Нет, нет, нет!» — Закрутилось в его мыслях. «Он не смотрит на меня, что же, как обычно, напакостит, а потом прячет глаза, сволочь!» — Думал он совершенно беззлобно.       Накахара побежал навстречу фигуре, моля высшие силы лишь о том, чтобы не грохнуться из-за неуклюжести своей, которая всегда приследовала одаренного во время волнения. Но он не упал, успел обхватить высохшее тело, утыкаясь лицом в непривычно твердую грудную клетку.       — Скумбрия! Ты ли это? — С какой-то неземной радостью воскликнул Чуя, только сейчас понявший, насколько сильно он скучал по своему дурному напарнику, чуть отслонившись от того. — Сколько я не видел тебя, ты так…       — Кто ты? — Механический голос раздался откуда-то сверху.       — Эй, хорош свои шутки шутить, даже сейчас не можешь обойтись без этого! — С наигранной обидой произнес рыжий.       — Кто ты? — Повторил тот.       — Ты не узнал меня?.. — Чуя сделал шаг назад, с испугом глядя на Осаму и всё ещё протягивая в его сторону руки, а тот в свою очередь пусто смотрел куда-то сквозь него.       — Нет…       У Чуи, казалось, отказали в этот миг все органы: протянутые руки опали, лёгкие непроизвольно выпустили из себя весь воздух и будто склеились, не готовые вобрать в себя новую порцию, ноги подкосились и, если бы не ствол клена, одаренный бы упал на землю. Сердце бешено заколотилось.       — Да как… Что же с тобой сделалось, Осаму?.. — Еле выдавил он из себя, скатываясь спиной по стволу.