Peccata capitalia

— Столько кофе вредно для здоровья, — с сомнением заметил Христофер, когда Влад потянулся к меню, явно собираясь заказать себе что-нибудь необычное. Уже перевалило глубоко за полночь, а они все сидели, и Войцек начинал скучать. — Впервые вижу человека, который не хочет заработать на собственной кофейне, — хмыкнул Влад. — Успокойся, просто мне нужно немного взбодриться! Христофер укоризненно взглянул на него. Влад прекрасно понимал: все это не ради денег, он мог бы зарабатывать хоть написанными картинами, развешанными на стенах… А кофейня была для души, чтобы раздавать бесплатное тепло, поэтому Христофер часто выдумывал всякие акции и скидки. А плату брал историями, потому что не было ничего ценнее для него, чем переживания людей и нелюдей. — Давай-ка фраппе, — выбрал Влад, — только не очень много пенки этой… Он ойкнул — Ян вовремя задел по ноге, чтобы Влад не начал ругаться в кофейне. Слишком ценил правила. Христофер благодарно кивнул. — Просто опасаюсь, как бы у тебя не остановилось сердце в моем заведении, — объяснился он. — Ничего, тогда кто-нибудь из вас меня поднимет, — жизнерадостно заявил Влад, кивнув сначала на Христофера, а потом на Яна, который иронично поднял бровь, но ничего не ответил. Не противясь им, он на скорую руку сделал Владу кофе. Тот с сомнением поглядывал на витрину, где были выставлены всякие булки, пирожные, кексы и прочие сладости — Христофер сам не готовил, не успел бы столько, а сотрудничал с одной премилой пекарней. Но, кажется, прошлого пирожного Владу хватило, и он пожал плечами и отвернулся. — Как думаете, распитие кофе можно считать чревоугодием? — прикинул Влад, вертя в руках высокий стакан с фраппе. Как будто их ответ что-то изменил бы. Напротив, Христофер был уверен: если ответить утвердительно, Влад точно закажет себе еще кофе — просто из упрямства. Поэтому он отозвался сложным хмыканьем. Христофер подкармливал Джека печеньем. Оно уже чуть залежалось, на дне плетеного лотка оставалось совсем мало, а выбрасывать не хотелось. Христофер прекрасно знал, что собакам не следует давать сладкое, но Джеку, появившемуся на свет в жестоком Аду, было хоть бы что. — Может, все-таки чего-нибудь съестное, а? Мы же с утра не ели, — предложил Ян. — Ага, много сахара тоже вредно, — хмыкнул Влад. — Мне себя как-то жалко… — Войцек, ты худой, это я тощий, — устало вздохнул Ян. — Я все равно рассказывать буду, мне болтать надо! — уперся Влад. Христофер примерно понимал, что из них двоих всегда готовит Влад, а Ян как-то жаловался, что руки у него не из того места и он даже вкусный кофе сделать не может. Вероятно, был у Влада какой-то пунктик на то, что доверял он только той еде, которую сам приготовил; он гораздо реже перехватывал что-нибудь сдобное. И Христофер ни на минуту не верил в паясничания насчет фигуры, но тактично не вмешивался. — Получается, я здесь потворствую греху? — улыбнулся он этой забавной мысли. Печенье, которым Христофер подкармливал Джека, кончилось, и он поискал взглядом, что бы еще можно спокойно… выбросить. — И я тоже виноват? — Ты хотя бы пытаешься нас останавливать, — предположил Ян. — Что, вероятно, умаляет твои преступления. А вообще мне этот грех кажется куда безобиднее, чем предыдущие! У нас явно не те времена, чтобы убить кого-то ради еды, так что проблем он доставляет куда меньше. — Не скажи, много кто на диетах страдает, — тонко улыбнулся Христофер, вспоминая забегающих к нему девушек, которые требовали латте на обезжиренном молоке. — Это все лирика, — поморщился Ян. — Я вот считаю, что нелюбовь к себе — тоже очень страшная вещь! — поспорил Христофер. — А это чревоугодие как раз к ней и ведет! Ужасно — это когда винишь себя за съеденную шоколадку. Ян снисходительно покачал головой. Его больше интересовала законная сторона вопроса. — Тебе много чего рассказывают, да? — ухмыльнулся Влад. — Да я, в общем, не осуждаю! У всех свои тараканы в голове! Янек бы вообще есть забывал, если бы я его не дергал, — хмыкнул Влад, безжалостно сдавая Яна. — Работа интересная, дело срочное! А потом чуть ли в обморок не падает. И так все двадцать лет! — Зато я кофе компенсирую, — проворчал Ян. — Ты вкусно готовишь, правда, но я немного иначе все это воспринимаю! Знаю, что есть надо, чтобы не умереть, и мне этого в принципе достаточно. — То есть? — живо заинтересовался Христофер. — У тебя нет любимого блюда? Ян пожал плечами: — Нет. Ну, я понимаю, что некоторое можно субъективно счесть вкусным, но я в принципе согласен на что угодно… — И ради чего я стараюсь? — философски спросил Влад, подняв взгляд к потолку. — Но я как-то тоже не любитель, мне готовить куда интереснее, чем собственно обедать. Поэтому про себя мы тут рассказать вряд ли сможем!.. У него оживленно поблескивали глаза, и Христофер сразу почуял что-то неприятное. Не мог Влад Войцек так радоваться какой-нибудь доброй светлой вещи. Однако он никак не мог остановить, потому что любопытство бы его замучило… Ян закатил глаза и скривился: — А, ты про прошлый Йоль? — спросил он, видимо, что-то прочтя в мыслях Влада. — Такая гадость, Войцек, ты решил всем аппетит испортить, не только себе? — Да ладно, забавная история! Там было у нас… — Влад постарался подобрать слова. — В общем, начиналось весьма невинно, обычное убийство, а потом мы поняли, что кто-то жрет трупы. Кусками! Где почку отхватит, где сердце… Вот так и получается, с миру по нитке. Христофер сразу почувствовал инстинктивное отвращение, но напомнил себе о том, что сидящие напротив него — инквизиторы, работающие с самыми странными существами, больше напоминающими зверя, а не человека. Для нечисти не было морали, а они явно притерпелись к мерзости — и только Ян старался создать видимость приличия ради спокойствия своей совести. — Если не нравится, могу рассказать, как Джек у нас еду из холодильника тырит, — хмыкнул Влад. — Да ладно, мы решили говорить честно, а это еще не самое жуткое, что можно представить! Похоть, знаете ли, остается… Ян поперхнулся кофе, который решил отпить из временно отставленного стакана Влада, и уставился на него как-то… настороженно. Видимо, не верил, что до этого дойдет. — Ладно, давайте про каннибализм, — согласился он. И пояснил, повернувшись к Христоферу: — Наверное, нам это может казаться непонятным, но для нечисти… есть традиции. В том числе связанные с Йолем, поворотом Колеса Года. Сейчас нам успешно проповедуют, что в древности приносили жертвенных животных. Но для нечисти это мы, люди, всегда были дичью… — А когда они начинают, не могут остановиться, — сказал Влад, откинувшийся на спинку стула. — Это голод, который терзает. Измывается. Что-то звериное, что не может успокоиться. Спроси у любого вампира. Вот ваше чревоугодие — когда все мысли циклятся на том, как бы сожрать живую плоть… или выпить теплой человеческой крови. — Но кто может отважиться настолько преступить? — удивился Христофер. — И ради чего? Нечисть не всегда соблюдала закон, и поэтому город нуждался в Инквизиции, но редко кто срывался настолько, чтобы забыть о эфемерной «человечности», о единстве… Или в газетах специально не писали об этом, не желая раздразнивать аппетит других нелюдей? Христофер, хотя и коллекционировал истории, слишком мало знал о темной изнанке города. И сейчас с опаской задумался… — Все тебе сразу и расскажи, — осклабился Влад, показывая клыки. — Нет, начнем по порядку… Было, значит, чудесное зимнее утро, самое то, чтобы наряжать елку этой глупой мишурой, и тут нас вдруг по-приятельски позвали на одно убийство. Пожалуй, самый неоднозначный подарок к концу года, который мы получали от наших друзей! Зато запомнился…