Четвертая Антонова, вторая Рогозина.

      Антонова стояла на пороге своей самой страшной ошибки. Она не отдала Гале результаты её обследования.       Днём раньше они обе стояли в больничном коридоре, не решаясь открыть дверь. Что их там ждёт? Самая большая радость или закономерный отказ от невероятного эксперимента над человеком?       «Мне страшно,» — думала Рогозина. «Она не перенесёт отказа,» — глядя ей в глаза боялась Антонова. Чувствуя напряжение между ними, Валя не решалась пойти вперёд. Она должна сама. И Галя это поняла. Так жутко не было даже под прицелом духов. Она медлила.       Рогозина сделала этот шаг. В кабинете их ждали трое. С Базановым они уже были знакомы. Саморядов представился сам и представил Бахметьеву. «Только эти двое при поддержке ваших генетиков смогут сотворить чудо,» — закончил свою речь Олег Викторович.       Наталья Владимировна долго говорила о всех тонкостях предстоящей процедуры, о всех рисках и об опасности для организмов женщин. Руслан Евгеньевич настоятельно рекомендовал Рогозиной отказаться от забора материала. Но полковник была непреклонна. Если есть хоть малый шанс получить родную дочь, они им воспользуются. Тихонов с Амелиной сотворят в пробирке что угодно. Нужна лишь основа.       Бахметьева настояла на полном обследовании обеих до назначения гормональной стимуляции.       И вот сегодня Валя забрала результаты. Галя вряд ли сможет выносить этого ребёнка, если зачатие пройдёт успешно. Она измотана временем и нагрузками. Первые роды в 49 лет. Так почти не бывает. Но Рогозина этого не узнает.       Валя медленно сложила жуткий листок с неоднозначной записью: «беременность сомнительна». Галя должна считать себя здоровой. Так все должны считать. Набравшись храбрости, Антонова бодрым шагом отправилась к заведующей обсервацией.       

***

      Бахметьева долго и упорно отказывалась участвовать в её авантюре. Но под гнётом голубых бездонных глаз сдалась. «Любовь и вера творят чудеса,» — как бы случайно обронила Наташа.        — Нет. Не они. Любящие и верящие совершают поступки. Всем остальным заправляет Бог, — ответила Валя.       Когда весьма успокоенная Антонова выпорхнула из её кабинета, Бахметьева закрыла глаза. По щекам покатились крупные, тяжёлые слёзы.       В кабинет впорхнула Евгения Ефимовна с подносом: — Так-так, Наталья Владимировна, опять сегодня не кушала.       Поднос очутился на рабочем столе. Евгения Ефимовна упала на стул.        — Ну и чего мы ревём? У вас же прорыв в науке намечается.        — Я так люблю тебя, Миша, — будто в пьяном бреду произнесла Бахметьева, подпирая подбородок левой рукой. Правая скользнула мимо подноса и вцепилась в самые надёжные руки на Земле. Миша вздрогнула, но рук не спрятала. Аккуратно взяла тонкие пальцы Наташи в плен и погладила тыльную сторону ладони.        — А я то вас как люблю. Всё хорошо будет, вот увидите.       Тепло разливалось в груди от бережных прикосновений. Миша успокаивала её одним своим присутствием. Как подруга. Как муж. Как мама.