Кровавая Охота

Сжав пальцами теплую шкуру, Наруко постарался укутаться еще плотнее. Он чувствовал, как ему холодно. Комнатку, в которой он спал, явно продувало из нескольких мест. Он что, в палатке? Глаза как будто залило сладким молоком: они не открывались. Тяжелая голова никак не желала подниматься с подушки, а все тело как будто придавило к полу этой чертовой шкурой. Он решил подремать еще немного. Наруко ощутил, как Хиро ластится рядом, вибрируя от собственного урчания. Стало чуть теплее. Где-то вдали послышался медвежий рев… Наруко снова погружался в сон. Медвежий рев? Шокичи тут же распахнул глаза, вскочив в своей постели. И сразу пожалел об этом: весь корпус резко заломило, как будто ночью по нему проехался десяток дилижансов. Покривив лицом, он огляделся. Это не его родной дом, не палатка и даже не временное жилище в таверне. Он ночевал в каком-то совершенно незнакомом месте… Тусклый свет от керосиновой лампы в уголке дарил этой хижинке некий уют, усыпляющий еще больше, чем непонятно откуда взявшаяся усталость Наруко. Хиро все еще спал. - А, проснулся, наконец, - голова Наруко дернулась на звук, и он снова пожалел о своей импульсивности: шею едва не свело. В самом темном углу комнаты сидел Тадокоро. На его коленях лежала парочка рулонов льняных бинтов, а в руке уместился третий рулон, с помощью которого он делал себе перевязку. Тадокоро выглядел потрепанно, Наруко даже углядел круги под его глазами. Приглядевшись, он увидел темные кровавые пятна на серовато коричневой поверхности бинтов. - Бинты – это роскошь, знаешь ли, - продолжал ворчать Тадокоро, фиксируя перевязку. – Я уже успел пожалеть, что не оседлал Хоши. Наруко постарался освежить в памяти вчерашние события, но ему помешала заболевшая голова: - Что произошло? – жалобно спросил он, попытавшись лечь обратно, на мягкую подушку из гусиных перьев. - Ты разбрызгал всю свою Жизненную Силу на финальную атаку и чуть не лишил меня левой руки, - коротко пояснил Тадокоро, и Наруко сразу все вспомнил. В голове ярко всплыл образ Хиро, впивающегося в плечо заместителя главы Гильдии Охотников. Наруко даже улыбнулся. Он смог! - Значит, я теперь – Охотник, - он не спрашивал, а почти утверждал, думая лишь о том, что осталось стать только самым великим из всех в Центральном Регионе. А потом и в целом мире. - Поумерь амбиции, сопляк, - словно читая мысли, рявкнул Тадокоро. Покряхтев, он встал с места и подошел к Хоши. Наруко не сразу ее заметил, подумав по началу, что это большой мягкий пуф, отделанный шерстью. Хоши вытащила морду из сложенных лап и сквозь бинты облизнула рану хозяина. - Как и я, ты – наездник. А значит, обучаться будешь у меня. Сейчас я объясню тебе, почему ты бессильно валяешься на шкурах, не способный даже встать на ноги, а твой фамильяр спит уже третьи сутки. Вновь вскочив и уже разинув рот, Наруко собирался засыпать «наставника» вопросами и возмущениями, но гневный взгляд последнего его остудил. Выдержав паузу, Тадокоро вальяжно присел на хлипкую табуретку рядом с Хоши и сцепил руки в замок, уперев локти в колени: - У тебя огромный потенциал, рыжий. Однако никакого самоконтроля. Даже если ты ведешь себя спокойно, твой фамильяр выдает все твои намерения: именно так я и уворачивался. А еще из-за ужасного распределения Жизненной Силы ты двигался очень медленно. Понятно объясняю? Наруко все еще сидел с приоткрытым ртом, чувствуя, как слюна течет по нижней губе. Понимал он лишь частично; в его семье никогда не было ни Охотников, ни наездников, поэтому слова Тадокоро звучали мутно. Повременив, Шокичи стеснительно покачал головой: - Я знаю, что такое Жизненная Сила, но не понимаю, как ее распределять. И… Что значит «фамильяр выдает намерения»? – он все еще был возмущен, но вопросы задавал спокойно, чувствуя, что Тадокоро действительно хочет помочь. - Сила наездников в их фамильярах, - начал Тадокоро, положив одну руку на голову Хоши. Медведица одобрительно фыркнула и потянулась за ладонью хозяина, - как ты знаешь, фамильяры – это отражение эмоций и тайных желаний магов. Даже если ты будешь держаться особняком, твой тигр может выдать твое настроение. Как тогда, около ворот, когда он набросился на меня. То же происходило и во время борьбы. Нужно быть очень сосредоточенным, чтобы уметь контролировать не только себя, но и фамильяра. Твои предсказуемые атаки – результат твоей малой концентрации. Опустив голову, Наруко потупил взгляд. Он чувствовал стыд и долю восхищения, обсуждая такие вопросы с настоящим Охотником. Интересно, участвовал ли он в Охоте? Шокичи обязательно спросит об этом позднее. - Но твоя главная проблема не в этом. У нас есть Охотники, которые плохо контролируют своих фамильяров, и даже они неплохо справляются, - Наруко дернул головой в безмолвном вопросе, посмотрев в глаза Тадокоро. – Ты не умеешь грамотно распределять Жизненную Силу. Как наездники, мы зависимы от наших фамильяров и обязаны отдавать им если не всю, то большую часть своей Силы. А еще… Смерть наших фамильяров несет за собой и нашу кончину. - Я знаю об этом, - поспешно ответил Наруко, нервно передернув плечами. Он боялся даже представить, что его Хиро может умереть. - Отдавать фамильяру Жизненную силу можно, соприкасаясь с ним, - погладив Хоши по голове еще немного, Тадокоро вдруг остановился. Вскоре его рука покрылась золотым свечением, которое медленно начало покрывать и медведицу. – Я использую соотношение семьдесят на тридцать: семьдесят процентов отдаю Хоши, а тридцать оставляю себе, для использования щита и поддержания хорошего состояния здоровья. Шокичи кивнул, посмотрев на Хиро. Пока он спит, они вряд ли смогут попрактиковаться, но зато теперь Наруко знает, как правильно действовать. Сердце практически болело от волнения: не терпелось выйти на улицу и начать тренировки; но тело Наруко было еще слишком слабо, и он осознавал всю необходимость отдыха. - Мы не умеем направлять Силу в оружие. Это наша слабость, - прекратив отдавать Жизненную Силу Хоши, Тадокоро убрал руку и вновь уперся локтем в колено. – Но мы можем отдать Силу фамильяру и стать не только сильнее, но и быстрее. Помнишь, каким быстрым ты стал? Наруко кивнул. Он помнил, насколько ему стало легко. - Но повторять такие трюки не рекомендуется, верно? – мрачно спросил Шокичи, заворачивая щуплое тело в шкуру. - Ты схватываешь на лету. Как только придешь в себя, займешься тренировками. Заодно познакомишься с остальными новобранцами. А пока… Хочешь есть? Тадокоро не стал дожидаться ответа: встал и, прихрамывая, побрел туда, где сидел. Вскоре он поставил перед Наруко резную плошку и крупную ложку. В плошке плескался мутный желтоватый бульон; где-то на дне плавала куриная кость. Взяв в руку ложку, Наруко осторожно попробовал бульон. Слишком много соли и мало вкуса. Но… - Батат?! – Шокичи начал черпать бульон ложка за ложкой. Этот суп был достаточно пресным, но Наруко с детства не ел ничего вкуснее. - На полигоне мы нашли остатки «сектора изобилия». Они были глубоко под землей, но это не помешало нам облагородить зону, чтобы выращивать батат. Он – единственное, что там растет. Тадокоро мрачно улыбнулся, и Наруко стер с щеки слезу. В последний раз так вкусно он ел на свой десятый день рождения, когда его родители потратились на большую сумку Северного урожая. Сектор изобилия все еще был там… - Мы выиграем сектор изобилия, - уверенно сказал Наруко, ударив кулаком по коленке. Было больно, и он чуть не взвыл, но держался. Шокичи залпом выпил бульон и облизал всю посуду, вручая ее Тадокоро. - Я пошел восвояси. Вернусь за тобой через неделю. Будь готов к жестоким тренировкам, поблажек не бу- - Заткнись и катись, чертов старикан. Тадокоро возмущенно вскинулся: - Меня зовут Тадокоро Джин, если ты не забыл. - Срать я хотел, как тебя зовут. Ты выглядишь как старик, значит и звать тебя буду «стариком», - Наруко почему-то сковывала необъяснимая обида на самого себя. За незнание, за слабость, за неумение пользоваться Жизненной Силой. Когда Тадокоро закрыл за собой дверь, погасив керосиновую лампу, Наруко лег обратно в постель, плотно укутавшись в шкуры. Слабость все еще сковывала его, но у него был план. План о том, как стать сильнее и выиграть эту Кровавую Охоту.