Соблазнить навсегда

Кенпачи сначала прифигел от такой наглости иллюзии, которая вообще-то должна сама выполнять его команды; но всё-таки они договорились, что она — иллюзия — ему поможет соблазнить свой оригинал. Поэтому он засунул свой характер куда подальше и решил сосредоточиться на цели авантюры — на Рыжей. Точнее, Орихиме. Пусть она сейчас и была всего лишь копией. Очень сладкой, до дрожи, до тянущей истомы в паху сладкой копией. «Ну, попробуем поцацкаться с ней. Авось самому вставит», — рассудил Кенпачи и сделал шаг первым. Он не знал, куда деть руки, с чего начать, но решил как обычно идти на поводу инстинктов. Инстинкты требовали схватить женщину и посадить на свой член. Ощущения от недавнего секса всё ещё играли с его выдержкой и терпением. Хотелось вновь почувствовать горячие, тесные, гладкие стенки внутренних мышц вокруг своей налившейся до боли плоти. Но иллюзия сама ему сказала: хочешь сделать Орихиме своей — будь сдержаннее. Другими словами, да, но смысл такой. Вздохнув тяжко, как будто его заставляли съесть пачку отчётов, Кенпачи уставился на женщину, что стояла в ожидании перед ним. Он медленно прошёлся взглядом по её телу. — Чувствую себя свежим бифштексом перед голодным волком, — призналась иллюзия и приобняла себя руками под грудью. — Да, ты очень аппетитная, — согласился Кенпачи, криво усмехнувшись, — но если я тебя сразу съем, то что я буду дальше делать? — Вызовешь… Кого-нибудь ещё, — пожала она плечами. — Ты ведь здесь тренируешься постоянно. — Кучики трахать я не собираюсь ни при каких условиях, — фыркнул Кенпачи и тут же хохотнул: — Хотя есть в нём что-то бабское, ей-богу! Но, — он стал серьёзным, — ты здесь не для тренировки, а я здесь не ради Кучики. — Для чего я тебе нужна? — спросила вдруг иллюзия. Это немного сбило Кенпачи с толку. — Что за вопрос? Конечно же, для того, чтобы удовлетворить меня! Как же задрал командир этот одноглазый со своими бумажками, твою ж мать! — Кенпачи повертел головой, разминая шею. — Ух, так бы и убил его, да нельзя, иначе к Айзену спустят и запрут там, пока не сдохну. — И ты пришёл сюда, чтобы выпустить пар? — Рыжая, да ну ёб твою, — на грани страдальческих интонаций чуть ли не взвывл Кенпачи, — конечно я сюда прихожу, чтоб расслабиться, иначе на хрен мне сдался вообще этот подвал? — Он тяжко вздохнул. — Думал, машина проведет мне пару спаррингов и станет лучше. А оказалось, что Киске реально гений. Ты — лучшее «расслабление», какое только можно придумать. Хоть и не реальная Орихиме. Иллюзия с грустью улыбнулась. — Что поделать. — Убери это выражение, Принцесса, — серьёзно сказал Кенпачи, которому обухом спустилось осознание — иллюзия она или нет, но такие эмоции он не хочет видеть на её лице. — Как? — Ну давай я помогу, а ты заценишь, — предложил Кенпачи и попытался как можно осторожнее взять её пальцами за подбородок. Ему до невозможного понравилось её целовать. Если б не стояк между ног, который быстро становился слишком крепким, до тяжести в яйцах, до лёгкой тянущей боли в головке, он бы только это и делал. Пока он её целовал, руки словно сами собой обвили её маленькую фигуру. Он прижимал её к своему телу, член снова приятно тёрся о её мягкий гладкий живот, а она сама… Потянулась к нему, обняла за шею, старясь быть ближе, углублять поцелуй. У Кенпачи возникло чувство, схожее с тем, когда он натыкался на очень классного противника. В нём закипала кровь, обострялось и без того отличное обоняние, слух и осязание. Разве что эрекции у него никогда не бывало, когда он нырял с головой в жар битвы. Рыжая тихонько застонала, явно получая не меньшее удовольствия от поцелуя и того, как крепко держал её в своих руках Кенпачи. Что-то затеплилось, загорелось в груди сурового воина. Впервые. Это было офигеннейшее чувство победившего собственничества, которое могут испытывать только мужчины, обнимая свою женщину. Женщину, которая была счастлива поддаться на соблазнение, которая с радостью покорялась по собственной воле тому, кто был её достоин. О, да, Кенпачи может и был простым, прямолинейным, но мужской гордости и понимания, кто он такой, у него никто не отнимал. Он прекрасно понимал: он — мужчина, достойный хорошей женщины. Не просто хорошей, а такой как Орихиме. Он сильный, Сильнейший, он — стальная скала. Он не дурак, хоть и не такой башковитый, как Урахара или Куроцучи, но оно ему и не нужно. Он с достоинством носил белое хаори с цифрой одиннадцать на спине, изодранное в многочисленных битвах, которое досталось ему по праву силы. Поцелуй, конечно, был хорош, но секс — лучше. Тянущее чувство внизу живота, слегка болезненная нега возбуждения, налившиеся яйца, которые неплохо было бы, чтобы иллюзия как-то приласкала, — всё до звона в ушах требовало внимания и долгожданного высвобождения. — Я тебя снова хочу, — хрипло сказал Кенпачи, отрываясь от мягких полных женских губ. Иллюзия подвигала бёдрами и чуть поморщилась. — То, что ты со мной сделал… — она порозовела, — это было очень интенсивно. Я тебя тоже хочу, — поторопись она заверить его в собственном желании, — но давай как-то решим это без… эм… проникновения? Кенпачи на несколько секунд призадумался. У него была масса идей того, что и как Рыжая могла бы сделать, чтобы его удовлетворить. Но напоминание «это иллюзия, а ты должен научиться нежностям ради настоящей Орихиме» острым жалом въелось в мозг. Впрочем, решение не заставило себя ждать. Кенпачи развернул женщину спиной к себе — Сомкни свои ножки, сладкая, — сказал он, и от хриплого тона его голоса, в котором сквозило неутолённое желание, по коже иллюзии пошли мурашки. Она сделала как ей приказали и замерла, ожидая дальнейшего. Кенпачи отстранился и внимательно осмотрел её тело сзади. Погладил по бокам, опустился до гладких ягодиц. — Убери волосы. Она подняла руки, неспешно собрала свои длинные красивые волосы и перекинула на одну сторону вперёд. Кенпачи был готов сам себе вмазать — он словно пацан ловил каждое её движение, каждое считал офигенным, изящным, красивым. Вообще ещё бы неплохо было себе врезать второй раз за знание таких словечек. И то, что сейчас они у него уже не вызывали презрительной ухмылки. А ведь женщина перед ним — просто результат чёрт знает скольких месяцев, а то и лет работы Урахары. «Интересно, если бы это была настоящая Орихиме, что бы со мной было, если я уже сейчас веду себя как последний придурок?» Впрочем, какая разница, если это всё равно не проверить, а у него член стоит колом и жаждет, чтобы с ним сделали что-нибудь приятное? Кенпачи пристроился сзади. Сначала он осторожно раздвинул пальцами её аппетитную попку, затем пристроил головку члена… — Нет, не надо туда! — обернулась через плечо женщина. — Расслабься, Рыжая, я не любитель, — сказал Кенпачи, особо не задумываясь, реально ли это успокоило её или нет, и толкнулся в маленький просвет меж её бёдер. Там было не так скользко, как хотелось бы мужчине, хотя вокруг была вода и она должна была помогать скольжению, поэтому он одну руку опустил к её клитору, а пальцами второй сжал несильно её сосок. Иллюзия ахнула, явно не ожидая, что Кенпачи поступит именно так. Кенпачи сначала медленно, затем быстрее и быстрее стал кружить вокруг покрасневшей бусины, одновременно лаская грудь. Носом он зарылся в мягкие рыжие волосы, наслаждаясь их ароматом, и с удовольствием слушая тихие полустоны. Когда его пальцы обильно оросила тёплая смазка, он оставил в покое её киску и сжал обеими руками пышную, мягкую грудь, которая так и манила прикоснуться к себе. Кенпачи толкнул бедрами вновь. Смазанный соками Рыжей, член легко заскользил меж её ножек. Мягкие короткие волоски приятно щекотали чувствительную кожу по всей длине его ствола и заводили с каждым движением сильнее. — Это… удивительно… приятно, — призналась Рыжая, рукой помогая члену тереться не просто между бёдер, а ещё и стимулировать клитор. — Я скоро кончу, — низко пророкотал Кенпачи, ускоряясь. — Хочу кончить внутри тебя. — Ох! — это признание подействовало на женщину. Она вздрогнула в его руках. Кажется, ей нравились такие откровения. Или же ощущения от того, как горячая сперма наполняла её нутро. Кенпачи хотел было всё-таки войти в неё, хоть она и попросила этого не делать, но женщина опередила его. Она обхватила своими тонкими нежными пальчиками его член и стала его растирать, когда тот показывался спереди, подушечками ласкать головку, вызывая новую волну ощущений, доселе не испытанных Кенпачи. Это быстро подвело его к оргазму, но болтающаяся мысль о том, что он должен быть «нежным» с иллюзией — чтоб привыкать быть таковым с оригиналом, — напомнила ему, что удовольствие Орихиме тоже считается. Важна не только его разрядка. Кенпачи опустил руку и стал быстро кружить по её клитору, надавливая. Первой кончила женщина. Она застонала, вскрикнула, сжала его член между ног и секунду спустя начала быстро надрачивать головку его члена. От этого Кенпачи прижался к её попке так плотно, как только мог, стиснул в порыве страсти грудь и с утробным стоном кончил прямо в её ладонь, которой она ласкала его. — Как же ты охуенно пахнешь, — прохрипел в её в макушку Кенпачи, пока его отпускала последняя волна оргазма. Сперма в последний раз выстрелила в женскую ладошку и стала стекать между тонких пальцев. — Хочу тебя так, что в голове звенит. Ты будешь только моей. Скорее… Женщина в его руках содрогнулась, словно от лёгкого оргазма. — Но Орихиме любит Куросаки — По-о-о-охуй. Она ему безразлична. Если ей так плохо, что она у Киске здесь тайно трахала себя куском пластика, то вывод очевиден. — И какой вывод? — Она сама осознает, что у них отношений никогда не будет. Но… — Кенпачи недовольно зарычал и отстранился, разворачивая женщину лицом к себе. — Раз ты так детально скопирована с оригинала… С Орихиме, ладно-ладно! — поправил он себя, видя, как поднялась её тонкая бровь. — Значит, Орихиме сюда приходила и уже занималась тем же. Откуда тогда у Киске данные обо всех деталях? — Каких деталях? — Как ты выглядишь во всех местах, даже как ты между ног пахнешь, какова твоя кровь на вкус. Признавайся, — он нахмурился и мгновенно в его глазах сверкнул смертельный холод. — Киске трахал Орихиме? Иллюзия перед ним покраснела и раскрыла рот от откровенности. И ещё от того, каким злым Кенпачи выглядел в этот момент. — А что, если у него был секс с Орихиме-оригиналом? — пролепетала она. — Убью на хер, — на удивление спокойно ответил Кенпачи. — Я решил, что она моя. Точка. Лицо иллюзии просветлело. — Нет. Честное слово идеальной иллюзии: Урахара-сан пальцем не трогал настоящую Орихиме. — Хорошо. Кенпачи позволил себе немного расслабиться, хотя некое чувство «что-то тут всё равно не так» его и грызло. И, как оказалось, неспроста, потому как иллюзия не замолкла, а продолжила говорить. И то, что она сказала, мягко говоря Кенпачи не обрадовало: — Орихиме начиталась любовных романов, в которых мужчины так сильно любили своих женщин, что даже отказывались с ними заниматься… этим. Если узнавали, что любимая — девственница или у неё очень давно никого не было. Кенпачи помрачнел, как штормовая туча. Орихиме удивлённо замолкла, когда это увидела. — Что такое? — Ублюдок ты, Куросаки, — проскрежетал Кенпачи. — Рыжая сама себе больно сделала, лишь бы ты себя, ВОЗМОЖНО, когда-то потом не чувствовал виноватым! — Это был её осознанный выбор… — Сколько? — Что сколько? — Сколько раз Орихиме делала с собой это, прежде чем, — он кивнул куда-то в сторону, — в неё стал помещаться член такого размера. У меня большой и любой другой член с моим будет казаться сильно меньше, но та штука явно была сделана не для первого раза. — Кое-кто помог Орихиме… — Кто?! — Женщина! Подруга. Не Тацки-чан. Взрослая. Она дала ей три не настоящих… Трех размеров. — Этот который? — Второй. До третьего Орихиме не добралась. — Отлично… — Кенпачи расслабился. — поплавай со мной. Они сидели в бассейне, Орихиме рассказывала про себя всё, что интересовало Кенпачи. Он её постоянно держал в кольце своих рук, будто она хотела от него сбежать. Просто ему нравилось чувствовать её рядом — новое открытие, которое уже не потрясло его, но мысль об этом прочно засела в голове. Когда Кенпачи устал слушать, он вылез из бассейна. Рядом почти сразу появилась кровать и стопка полотенец. — Иди сюда. Женщина повиновалась. Следуя завету «будь нежным», Кенпачи наскоро вытерся и сам обтёр всю влагу с тела Орихиме-иллюзии, а затем завернул в самое большое полотенце, уложил в кровать и лёг рядом. Уснул, прижимая к себе тёплое, мягкое тело, которое, кажется, даже во сне вызывало одним своим присутствием слабое возбуждение. *** Когда Кенпачи проснулся, то готов был выть — иллюзии не было рядом. Нозараши и его одежда были рядом. Одежда сложена и сухая. Её одежда, и белый самотык, которым она удовлетворялась недавно, — всё исчезло вместе с ней. — Рыжая! Орихиме! Я хочу тебя! — крикнул Кенпачи. Ответом была тишина. Никакого намёка на появление женщины. Кенпачи хотел потренироваться, но был слишком раздосадован тем, что иллюзия не появилась. Когда первая волна эмоций прошла, включился разум, а следом ставшее привычным желание снести Кьёраку башку. — Э-эй, командир! — позвал Кенпачи, натянув штаны. Не успел он взять меч в руки, как почувствовал знакомую реяцу… *** Когда капитан вышел на поверхность, была уже ночь. Киске так и не вернулся.