***
К моему глубочайшему сожалению, встреча иностранных гостей не обошлась одним только приветствием на улице. Впереди был праздничный ужин в Большом зале. О, я уже представлял, как буду сгорать от ненависти, сидя за одним столом с Каркаровым! Что-что, а предательство я ему простить не мог. Впрочем, не только директор Думрстранга беспокоил меня в этот вечер. На ужине должен быть мой отец, на которого наложен Империус. Я должен усилить чары и держать его под контролем, чтобы никто не заметил странностей. Конечно, я под руководством Милорда наложил на Крауча-старшего Империус, задал необходимую линию поведения, но все равно волновался. Когда я вошел в большой зал, студенты Хогвартса и гости уже рассаживались по местам. Делегация из Шармбатона заняла скамьи за столом Рейвенкло, а делегация из Дурмстранга стройным рядом вслед за Крамом двинулась к столу Слизерина. Наконец, студенты расселись, и к профессорскому столу потянулись преподаватели, чему я был несказанно рад. Голова нещадно болела, протез больно впивался в бедро, а руку сводило судорогой. Проклятье, как Грюм живет с таким покалеченным телом?! Шествие замыкали профессор Дамблдор, профессор Каркаров и мадам Максим. Увидев своего директора, шармбатонцы поспешили встать. За соседними столами раздались смешки. Но подопечные мадам Максим невозмутимо оставались на ногах, покуда великанша не опустилась в кресло по левую руку от Дамблдора, стоявшего за столом в ожидании тишины. Да, хоть кто-то в этом мире следует этикету. Студентов Шармбатона учат манерам явно лучше, чем в Хогвартсе. — Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, — наконец начал Дамблдор, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. — С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! Я слабо вслушивался в болтовню директора, наблюдая за Каркаровым. Тот неизменно улыбался, но глаза его оставались холодными, в них сквозило напряжение. И я понимал почему. Не каждый раз ты бываешь в тылу врага, и я отчасти понимал его волнение. —Официальное открытие Турнира, — как ни в чем не бывало продолжал Дамблдор, — состоится сегодня вечером, сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома! — Дамблдор сел, а Каркаров же наклонился к нему и заговорил: — Хогвартс прекрасен, профессор Дамблдор, для меня честь сидеть с вами за одним столом, — заливался соловьем Каркаров, изо всех сил пытаясь угодить. Вот мерзавец. Когда-то он говорил такие же слова Темному Лорду, но это не помешало ему предать. Чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущих мыслей, я пододвинул к себе тарелку, положил в нее аппетитное на вид рагу и, проверив блюдо на наличие ядов, принялся есть. Уже привычно я почувствовал на себе ненавидящий взгляд Роули. Я посмотрел на нее магическим глазом и заметил, как ее внимание пытается привлечь один из учеников Дурмстранга, что-то спрашивая у девушки. Та отвечала невпопад и продолжала сверлить меня напряженным взглядом. Вот интересно, что у нее в голове? Неужели не страшно, если вспомнить, какая слава идет за Грюмом? Должно быть она ненавидит аврора за арест отца. И не просто ненавидит, а ненавидит свирепо, всем сердцем, как могут ненавидеть только Лестрейнджи. В таком случае мне нужно быть бдительнее. Будет печально, если планы Милорда расстроит школьница. Я продолжил есть, внимательно следя за обстановкой вокруг. Каркаров переключил внимание на мадам Максим и, как обычно, заливал ей в уши какую-то ерунду. Его медовый голос звучал до того льстиво и добро, что хотелось наложить на него заклинание немоты. Меня передергивало от каждого его слова. — Да, прошлый турнир прошел великолепно, — говорил Каркаров, беседуя с мадам Максим. — Шармбатон, как организатор, постарался на славу. — Благодарю, профессор Каг’ка’гов, — отвечала с довольной улыбкой великанша. Я усмехнулся, да, ей определенно льстило внимание директора Дурмстранга, но я не мог не заметить, что, когда за стол сел Хагрид, мадам Максим начала поглядывать в его сторону. В зал вошли Людо Бэгмен и мой отец. Я впился в фигуру родителя немигающим взглядом, пытаясь подметить малейшие отклонение от нормы. Но вроде бы все было в порядке. Отец был облачен в неизменный строгий костюм, поверх которого надета черная, атласная мантия, застегнутая брошью, когда-то подаренной моей матерью. Волосы его были аккуратно уложены, а усы –расчесаны. Даже под Империусом он не изменял привычкам, что же, это хорошо. Организаторы Турнира Трех Волшебников заняли приготовленные места за столом. Наконец ужин завершился, а тарелки опустели. Директор Хогвартса встал со своего кресла-трона, и в зале воцарилась тишина. Студенты школы и гости впились в фигуру Дамблдора напряженными взглядами, и я их хорошо понимал. — Торжественный миг приблизился.— Директор оглядел, улыбаясь, обращенные к нему лица. — Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем, как внесут ларец, я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. — Дамблдор выдержал эффектную паузу. Слушатели вежливо похлопали. — А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта. Бэгмену достались щедрые аплодисменты, наверное, благодаря его славе загонщика, а может, просто потому, что вид у него был куда приветливее: Бэгмен оценил аплодисменты, осклабившись и помахав залу рукой, а мой отец, как обычно, был хмур и даже бровью не повел, когда Дамблдор назвал его имя. Я не сильно удивился. Бартемиус Крауч-старший не отличался приветливым нравом. — Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, — продолжал Дамблдор. О, да работали. Надеюсь, не зря. Иначе я пожалею, что не расправился с отцом сразу после освобождения. — И они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания. Филч, — улыбнулся он, — ларец сюда, пожалуйста. Филч, одетый в старый потертый фрак, до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, но тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Он шел прямо, буквально раздуваясь от собственной важности. Наверное, его редко баловали вниманием. Зал, зашумев, всколыхнулся. Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения: — Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров — три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность. При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал: — В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик — Кубок огня. Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Я напрягся, облизнув пересохшие губы, и подался вперед. Крышка ларца медленно, со скрипом открылась. Дамблдор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного — не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на нее Кубок, чтобы все хорошо его видели. Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы унять волнение. Да, именно этот магический кубок мне нужно было обмануть. Оставалось надеяться, что наши с Повелителем догадки верны, в противном случае придется действовать по второму плану, который не был так хорошо проработан, как первый. Я наклонил голову немного вправо, размышляя, смогу ли наложить заклинание на магический предмет. — Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал Дамблдор, вырывая меня из размышлений. — Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи. Студенты начали подниматься со своих мест. В зале воцарился шум и гам. Возбужденные новостями школьники, кажется, напрочь лишились рассудка от волнения. Кто-то открыто возмущался, что возрастные рамки несправедливы, кто-то был согласен с директором. Я слушал все это и с трудом удерживался от желания скривиться. Что поделать, подростки, кровь горяча, молодость бурлит. Студенты, кажется, не понимали всю серьезность ситуации. Турнир Трех Волшебников — опаснейшее состязание, и есть вероятность, что ты не доживешь до конца мероприятия. Несчастные случаи случались довольно часто, и в последние годы турнир отменили. Но мне, безусловно, на руку, что в этом году турнир проведут в Хогвартсе. Я встал из-за стола и направился к выходу. Слава богу, студенты меня боялись и расступались передо мной. У меня есть двадцать четыре часа, чтобы кинуть в кубок имя Поттера. Сделать это придется ночью, и в именно в эту ночь я, как нельзя кстати, дежурю вместе с профессором Вектор. Какое счастье. Нужно только подняться к себе в комнату, взять флакончик зелья, которое должно усилить действие Конфундуса. К тому же необходимо написать на клочке бумаги имя Поттера и дождаться ночи. Я пребывал в мрачных размышлениях. Мне почти удалось отодвинуть головную боль на задний план, и теперь мозг мой работал четко и слаженно. Я был максимально собран, что не могло не радовать. Я скривился, увидев перед собой Каркарова, который таращился на Поттера, словно увидел второе явление Мерлина. Гарри Поттер бестолково на него смотрел, я не видел лица предателя. Но был уверен — он удивлен. — Да, это Гарри Поттер, — прохрипел я и словно со стороны услышал свой голос. Профессор Каркаров резко обернулся. Я стоял, опираясь на свою палку и, не мигая, буравил директора Дурмстранга недобрым взглядом. С лица Каркарова схлынули все краски, на нем проступила ярость, смешанная со страхом. О, да, он помнит допрос в аврорате. — Ты! — Только одно слово сорвалось с губ Каркарова. — Да, я, — мрачно кивнул я, борясь с яростью. Не нужно, чтобы эмоции застилали глаза, это могло привести к краху плана. — Если тебе нечего сказать Гарри Поттеру, сделай милость, проходи, не задерживайся. Ты не даешь пройти. Что правда, то правда: позади меня столпились студенты, ожидая, когда пробка в двери рассосется. Ребята заглядывали через плечо, стараясь увидеть, что там впереди происходит. Не ответив ни слова, Каркаров поспешно удалился вместе с учениками. А я долго смотрел ему вслед, от души желая ему поскользнуться на ступеньках и свернуть шею. После отбоя, который не распространялся на студентов седьмого курса, поскольку они были потенциальными участниками турнира, я покинул свою комнатушку, в которой провел буквально полчаса, выпил оборотное зелье, захватил пузырек с необходимым снадобьем, чтобы обмануть кубок, и взял небольшой клочок бумаги с надписью. В коридорах школы было очень тихо. Основная задача дежуривших преподавателей — следить, чтобы студенты младше семнадцати лет не шастали по школе после отбоя. Мы с мадам Вектор разделили между собой этажи замка, причем я постарался, чтобы мне достался первый этаж, в холле которого на большой табуретке стоял Кубок огня. Я, сжав в кармане черной потертой мантии крошечную волшебную палочку Грюма, направился к Кубку. Я боялся, что палочка аврора меня подведет. Если вспомнить бред Олливандера, что палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку. Отсюда следует, что чужая палочка может не подчиниться. Признаюсь, я замечал, что с волшебной палочкой Грюма случались перебои, некоторые заклинания давались с трудом. Поэтому для такой важной миссии я взял волшебную палочку, которая меня признала (для этого летом пришлось вырубить грязнокровку в поединке, поскольку мою волшебную палочку сломали в аврорате в восемьдесят первом). — Ты точно уверена, Ребекка? — расслышал я тихий голос, когда хотел выйти из одного из коридоров в холл. Я замер в тени, выглядывая из-за поворота. К Кубку огня направлялись студенты Слизерина. Я без труда узнал Мальсибера и мисс Роули. Мальсибер выглядел взволнованным и напряженным, он шел за мисс Роули, которая была серьезна, как никогда. Она нахмурила густые темные брови, сжала в тонкую полоску губы, а глаза ее горели решимостью. — Я все решила, Мортимер, — отмахнулась девушка, остановившись у золотой линии, окружающей кубок. Я с трудом подавил желание зарычать, проклятье, почему они явились именно сейчас? Могли подождать буквально полчаса. — Я докажу ему, что чего-то да стою, — проговорила Ребекка, смерив Мальсибера мрачным взглядом. — Или ты передумал? — Нет, конечно же нет, — промолвил Мортимер, побледнев. — Но я предпочитаю быть живым и здоровым, чем известным, но мертвым. — Я тебя не заставляю, — резко заметила мисс Роули, говоря командным тоном. Я про себя усмехнулся, без труда узнавая стальные нотки в голосе девушки. Все же она очень похожа на родителя. Роули отвернулась от Мальсибера, вытащила из кармана мантии клочок бумаги и, решительно переступив черту, созданную Дамблдором, бросила бумагу в кубок. Синее пламя в чаше на мгновение окрасилось красным, и из него посыпались искры. Мисс Роули аж затаила дыхание, сделав невольно шаг назад. К счастью, пламя снова окрасилось в синий. Девушка вышла из-за черты и выжидательно уставилась на Мортимера. — Ну, мне ждать тебя? — спросила она нетерпеливо. — Разумеется, я не могу тебя бросить, — криво усмехнулся юноша и последовал примеру Роули. Юноша бросил имя в кубок, и слизеринцы, переговариваясь, ушли. Я усмехнулся про себя. Да, похоже, Роули неплохо управляет Мальсибером. Воровато оглядевшись, я двинулся к кубку, как только слизеринцы удалились достаточно далеко. Переступив черту, я приблизился к кубку, зачарованно глядя на синие языки пламени. Да, от артефакта исходили волны магии, которые восхищали и вдохновляли. Но выйдя из оцепенения, я вытащил из кармана пузырек с зельем, которое должно было обмануть кубок. Откупорив склянку, я налил снадобье на артефакт, но никаких изменений не было. Похоже, одна из моих догадок верна: колдовать с самим кубком невозможно, но зелье — это не совсем колдовство. Не зря же Дамблдор обвел кубок линией, чтобы студенты младше семнадцати не смогли ее пересечь. В противном случае, он бы наложил заклинание на кубок. Но магия не действует на артефакт. Я судорожно думал, как бы осуществить задуманное. А если Кубок огня «забудет» некоторые моменты? Например, что школ-участниц всего три? Я вытащил из кармана свою волшебную палочку и, направив ее на артефакт, произнес: — Конфундус. — Заклинание окутало Кубок. Я готов был молиться, чтобы оно сработало. На людях оно вызывает помрачнение сознания, но я не знал наверняка, сработает ли заклинание на артефакте. Эх, нужно было выпить зелье удачи, но только где его купить? И действует оно не так долго. Но мне часа хватило бы с лихвой. Я, вздохнув, вытащил из кармана клочок бумаги с именем Поттера и названием некой четвертой школы, и бросил его в кубок. Я отошел за черту, ожидая реакцию кубка. К счастью, пламя покраснело, испустило сноп искр и снова вернуло первоначальный цвет. Вздохнув от облегчения, я удалился прочь. Оставалось надеяться, что все сработает. Иначе придется действовать методами Долохова: заклятием по голове, мешок на голову и к Повелителю. А я не одобрял таких варварских методов. Да и похитить Поттера вряд ли получится под носом у Дамблдора.***
Следующим вечером я вместе с другими преподавателями и гостями сидел за столом в Большом Зале. Я зорко поглядывал по сторонам, как никогда радуясь, что нахожусь в личине старого аврора. Никто не удивлялся моему взволнованному поведению, что я внимательно следил за обстановкой вокруг, а особенно — за Каркаровым. Ужин проходил с размахом, праздник по случаю Турнира шел второй день, и сегодня Кубок должен принять решение. Да, именно принять. Хотя, как неодушевленный предмет это сделает? Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк. Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У моего отца, напротив, вид был безучастный, почти скучающий, чему я был безмерно рад. — Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. Я так сжал кубок с тыквенным соком, что костяшки пальцев побледнели. Я волновался, но всеми силами гнал переживания прочь, не желая, чтобы чувства затуманивали разум. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний. Дамблдор вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы… Я был в их числе. Вот он — момент истины. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и громким, отчетливым голосом прочитал: — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам! Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков. Я впился цепким взглядом в черноволосого юношу, должно быть, он будет главным соперником Поттера, сильный и выносливый, почти совершеннолетний. — Так и должно быть! — громче всех кричал Уизли. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате. — Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание! — впрочем, как и в тебе, сволочь. Не каждый решится на предательство. Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента. —Чемпион Шармбатона — Флер Делакур! — возвестил Дамблдор. Девушка, так похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя. Да, воистину, победа одного — проигрыш для другого. Однокурсники Делакур были расстроены, и расстроены — слабо сказано. Две девушки, спрятав лица в ладони, плакали навзрыд. Флер Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих. Но напряжение, которое казалось осязаемым, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса! Все опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал: — Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори. Зал захлестнули восторженные крики. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Я же даже не смотрел на Диггори, а неотрывно глядел на Кубок. Я был готов молиться, хотя у волшебников не было религии. У меня же был человек, равный Богу. Мой Повелитель. Мой Господин. Лорд Волдеморт. Я мысленно взывал к Повелителю, повторяя непростительные вместо молитвы. От волнения у меня подрагивали руки, и нутро обожгло тупой болью. Я, зная, что это значит, вытащил из кармана мантии фляжку с оборотным зельем, дрожащей рукой открыл ее и сделал большой глоток. Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь: — Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад… Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. Я, видя все это, замер, не в силах сдвинуться с места. Прошу, хоть бы получилось! В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал: — Гарри Поттер. Я с трудом давил в себе желание счастливо оскалиться. План сработал. Я на шаг ближе к цели.