***
Магическая Британия. Дом Краучей. Лето 1977 года. Если я и питал иллюзии, что после случившегося с мамой отец станет больше времени проводить с семьей, то они рассеялись, в очередной раз обернувшись горьким разочарованием. Сначала отец вроде бы внял просьбам матери и взял выходные. Но все свободное время он проводил либо рядом с мамой, либо в кабинете, разбирая бесконечные бумаги, накладные и прочую документацию. Кроме того, ему в огромном количестве приходили письма от коллег, и отец, разумеется, отвечал на них. Я, наблюдая за происходящим, ощущал уже знакомое жгучее разочарование, граничащее с отчаянием. Напрасно я ожидал, что все изменится, и отец будет больше времени проводить со мной, попробует узнать меня поближе и, наконец, оценит по достоинству. Этого не произошло. Я ощущал тоску и печаль, наблюдая за родным человеком, для которого был даже не безликой тенью, а пустым местом. Меня не существовало в его картине мира. Вся любовь отца, если она, конечно же, была, доставалась матери. Она была его единственной слабостью, и, когда он смотрел на нее, взгляд его темно-карих, почти черных, глаз теплел. Хотел бы я, чтобы он и на меня так смотрел. Матушка тем временем никак не могла оправиться от похищения. Ее терзал мучительный кашель и слабость, она очень много спала, почти не вставала с кровати, а у нас дома частенько дежурил целитель. Как я узнал из подслушанного разговора, преступник держал ее в подвале своего дома, где царили холод и сырость, что очень дурно сказалось на здоровье матери. Этот гнусный человек похитил маму в Косом Переулке, обманув ее, заманил в подворотню. Матушка, поверив словам незнакомца (он сказал, что его дочери плохо), пошла за ним, там он схватил ее за руку и аппарировал. Как бы матушка ни пыталось сбежать, все ее попытки терпели крах. Сразу после похищения преступник сломал ее палочку, связал и запер в подвале. Он, как я мог судить, действовал на эмоциях, поддавшись секундному порыву. Организовать похищение он смог, а вот о том, что Меланию Крауч будут искать, не подумал. — Ты арестовал его три года назад, Барти, — как-то раз рассказала мама отцу. — За воровство, но он воровал, чтобы выручить деньги на лечение жены. Его упекли в Азкабан на два года, а когда он вышел, то узнал, что его жена умерла от болезни, и помутился рассудком. Я не знал, как относиться к услышанному. В произошедшем косвенно был виноват отец, если бы он не посадил этого человека в тюрьму, то его жена, возможно, не умерла бы, и он не рехнулся. Но кто мог предвидеть такое? К тому же закон един для всех, и соблюдать его — наша обязанность. Так я думал тогда, поскольку был несмышленым зеленым мальчишкой. Малышом Барти, как меня тогда частенько в шутку называли. К августу отец снова вернулся на работу. У аврората появилось очень много работы, связанной с деятельностью Пожирателей Смерти. В конце июля 1977 года Магическую Британию потрясло чудовищное происшествие. На охотничий домик главы отдела Магических Происшествий и Катастроф в полнолуние напали оборотни, стая которых обосновалась в лесу, окружавшем особняк. Из пяти человек, находившихся в доме, никто не выжил, даже трое детей. (Это была официальная версия). В тот день я тренировался на улице, более-менее оправившись от очередной простуды, но головная боль от перенапряжения дала о себе знать очень не во время, и я вынужден был вернуться в дом. Пройдя холл, я уже поднялся на несколько ступенек по лестнице, как услышал рассерженный голос отца, доносившийся из гостиной. Не сумев побороть любопытство, я подошел к двустворчатым дверям и приоткрыл их, заглянув в образовавшуюся щель. Матушка сидела в кресле перед камином, завернувшись в темно-синий мягкий плед. Ей стало чуть лучше, и она теперь могла спокойно перемещаться по дому. Больше всего ей нравилось проводить время в гостиной, расположившись в кресле перед камином. Отец расхаживал по гостиной и вид имел крайне гневный. Мне оставалось порадоваться, что гнев его направлен не на меня. — Поверить не могу, что Уилсоны погибли! — проговорила мама. — Нападение оборотней, подумать только, неужели на особняке не было защитных чар? — спросила она. Отец остановился и смерил жену презрительным взглядом, скривив губы в усмешке. — Неужели ты в правду думаешь, что их загрызли оборотни? — спросил он. — А кто же еще, в газете же написали, — пробормотала мама, вскинув на отца встревоженный взгляд светло-голубых глаз. — Ты умная женщина, Мел, а веришь всему, что пишут в газетах, — промолвил отец холодно. Мать вспыхнула от злости, но ничего не сказала, не желая, видимо, злить отца, пока он в таком неадекватном состоянии. — Это Пожиратели Смерти, будь они прокляты! — Но не было их знака, ты сам говорил, что последователи Сам-Знаешь-Кого оставляют после себя Темную Метку, — с сомнением проговорила мама. Я, услышав про Темного Лорда, затаил дыхание. Эта личность привлекала мое внимание уже давно, я интересовался им, но не смог найти о нем ничего. Я даже не ведал, в какое время он учился в Хогвартсе, и учился ли. Из какой он семьи, мне тоже не было известно. — Может, они специально не оставили метку, чтобы не привлекать внимание? — спросил резко отец. Нет, мне до ужаса не нравился его категоричный и жесткий тон в разговоре с мамой, словно он не с женой говорит, а отчитывает подчиненного. Мама поджала губы, не желая спорить с мужем. Впрочем, я ее понимал. — За гибелью Уилсонов точно стоят Пожиратели Смерти, — уверенно сказал отец. — И они ответят за это. Пора принять меры. — О каких мерах ты говоришь? — ахнула мама, нахмурившись. — Неважно, но Сильвий Лестрейндж, который так удачно продвинул на должность покойного Сэма Уилсона старшего сыночка, ответит за содеянное, — жестко произнес отец. — Барти, не горячись. Лестрейнджи — известная чистокровная семья, обладающая огромным влиянием, — уже тверже проговорила мама. — Как бы ты ни ненавидел сэра Сильвия, ты не можешь обвинить его без доказательств на основании домыслов. Ответом ей послужил мрачный взгляд мужа, который явно не собирался расставаться со своим мнением. — Доказательства появились бы, если бы мне дали возможность побеседовать с Рудольфусом и посмотреть на его левое предплечье, — горько усмехнувшись, заметил отец, скользнув взглядом по комнате. Я резко отпрянул от дверей, поняв, что отец меня заметил. Волна ужаса пронеслась по моему телу, и я даже не смог сдвинуться с места. Отец взмахнул волшебной палочкой, распахнув дверь. — Войди, — напряженно проговорил он, в его глазах искрилась злость, и я испугался, что она обрушится на меня. Сжавшись под взглядом отца, я втянул голову в плечи и на дрожащих ногах вошел в гостиную, косясь на мать. Матушка, увидев меня, вздрогнула и поднялась на ноги. — Барти, — умоляюще промолвила она, глядя на отца. Мама сделала несколько шагов к мужу, протянула руку, но он так на нее посмотрел, что мама замерла. — Тебе кто-нибудь объяснял, что подслушивать неприлично? — спросил отец угрожающе тихим голосом. Я пристыженно молчал, перебирая в голове варианты ответа. — Видно, что нет, — презрительно усмехнулся он, покосившись на мать. «А кто мне объяснит? Ты?» — подумал я с неожиданной злостью. — Что ты сказал? — прошипел отец, приблизившись ко мне. Я вскинул на него напуганный взгляд, похоже, я сказал это вслух. Как же не вовремя. — Я — твой отец, и ты не имеешь право так говорить мне. Я пристыженно молчал. Аргументов больше не было. Я слишком боялся отца, чтобы возразить ему, был слишком робок и слаб, поэтому я выбрал наиболее приемлемую линию поведения. — Прости, — пробормотал я. — Мне очень неловко. Я поднял на отца затравленный взгляд, молясь, чтобы он отпустил меня поскорее. К счастью, видимо, у отца были дела поважнее сына, и он велел мне уйти. Дважды повторять не пришлось, и я ретировался.***
Через несколько дней я в компании молодого аврора, которого ко мне в качестве няньки-телохранителя приставил мой отец, отправился в Косой Переулок. Меня не очень-то радовала перспектива покупать школьные принадлежности под взглядом ставленника отца, но выбора не было. В стране участились нападения Пожирателей Смерти, и после похищения матери отец усилил меры безопасности. Мы с Джоном, который непрерывно трещал о всякой ерунде вроде славной службы авроров, их доблести и чести, отправились в Косой Переулок. — А я ему говорю: этот недоумок только и умеет, что угрожать, и мы с Сэмом проучили его, — трещал, как заведенный, Джон, когда мы прошли по магической аллее, и я впервые в жизни ощущал небывалое раздражение. Да, двое на одного — очень смело. По-гриффиндорски. Я хмуро оглядел улочку, по которой сновали туда-сюда авроры, видимо, опасаясь нападения Пожирателей Смерти. Я хмыкнул, вряд ли кучка этих молодых авроров сможет сдержать натиск Пожирателей Смерти. Я увидел у книжного магазинчика золотоволосую макушку Розье, чему несказанно обрадовался. Я практически прочитал книгу, которую одолжил мне Эван. Розье любовно поглаживал какую-то книгу и выглядел очень счастливым. Я усмехнулся, пожалуй, только Розье разделял мою любовь к книгам. Но улыбка померкла на моих губах, когда из того же магазина вышел Рабастан Лестрейндж, который имел крайне недовольный вид. Кто-кто, а Лестрейндж не грешил чтением, и я вообще был удивлен, что он знает, где находится книжный магазин. Розье и Лестрейндж о чем-то начали говорить, но тут Эван заметил меня и кивнул, улыбнувшись. Я повернулся к Джону, намереваясь ускользнуть на пару минут, но понял, что, к счастью, ему не до меня. Он выворачивал шею в сторону симпатичной девушки, стоящей у цветочного магазина. Я криво усмехнулся. — Я хочу погулять с друзьями, — промолвил я. — Хорошо, — кивнул Джон, даже не глядя на меня. У него чуть ли не слюни текли от восторга, и я с трудом не скривился, видя все это. Дождавшись позволения, я подошел к однокурсникам. Эвана я очень рад был видеть. Я пожал ему руку и довольно улыбнулся. Но, скользнув взглядом по Лестрейнджу, карие глаза которого светились насмешкой, я ощутил, как настроение ухудшается. — Как дела? Слышал, твою мать похитили, — проговорил негромко Розье, увлекая меня в сторону кафе. — Надеюсь, с ней все в порядке, — искренне, как мне показалось, промолвил Эван. — С матушкой все в порядке, — уклончиво проговорил я, не очень желая, чтобы в мои отношения с родителями кто-либо лез. Я заметил, как губы Лестрейнджа скривились в презрительно усмешке, но как всегда не придал этому значения, сделав вид, что мне абсолютно плевать на его мнение. Мы тем временем вошли в полупустое кафе, где за отдельным столиком сидели мои однокурсники. Сердце мое внезапно, против воли, ускорило ритм, стоило мне увидеть до боли знакомую черноволосую макушку за столом рядом с Регулусом Блэком. — Всем привет, — проговорил бодро Эван, когда мы приблизились к столу. Однокурсники тут же перестали что-то обсуждать, подняв голову. Я заметил, что на столе лежал свежий выпуск Ежедневного Пророка с колдографией, на которой была изображена Темная Метка, изумрудным пламенем сияющая в небе. Меня пробрала дрожь, когда я ощутил на себе взгляд золотисто-карих глаз Эстель Яксли. Я посмотрел в красивое личико девушки, встретившись взглядом с ней, но мисс Яксли тут же отвела взор. Регулус Блэк наклонился к ней и что-то прошептал. Девушка улыбнулась краешками губ, и вид у нее стал каким-то мечтательным. Я, прищурившись, посмотрел на Блэка, который, сам того не ведая, общался с понравившейся мне девушкой. Поздоровавшись с однокурсниками, я сел за стол и заказал шоколадное мороженое и прохладительный напиток, при этом стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на Эстель, которая сама не ведала, какие чувства пробуждала во мне. Рядом с ней я не мог внятно говорить, заикался, путался в словах и выглядел словно умственно отсталый. Мисс Яксли даже не смотрела в мою сторону. Наверное, я был в ее глазах глупым мальчишкой, находящимся в тени отца. Девушка была весьма красива, но после знакомства с леди Беллатрикс Лестрейндж я усомнился в том, что ее красота совершенна. — Как прошли каникулы? — спросил Розье, как всегда бодро, у близнецов Кэрроу, которые с одинаковым восторгом начали рассказывать о каникулах на Ривьере. Я смотрел на похожих друг на друга внешне, но абсолютно разных близнецов и ощущал тень зависти. Да, у них, насколько я знал, в семье не все было гладко. Мать очень строгая и повернутая на чистоте крови волшебница, что в общем-то неплохо. А вот отец в них души не чаял, но был в его биографии позорный момент. Около двадцати лет назад мистер Кэрроу-старший запятнал свою честь сомнительной связью и смешал кровь с помоями. У близнецов была сестра Элизабет, которая училась на Гриффиндоре курсом старше. Это была тощая, пугливая, как лань, блондинка, которая поражала все своей тупостью. Нет, училась она довольно неплохо, но этим ее умственные способности ограничивались. Девушка вообще не понимала элементарных вещей, верила всему, что ей говорили, и готова была открыться любому, кто относился к ней по-человечески. — Рабастан, как твои каникулы? — поинтересовался Розье у Лестрейнджа, который с видом светской скуки слушал Кэрроу и ухмылялся, словно презирал их или находил их слова забавными. — Мы с братом провели чудесные выходные в Италии, — ухмыльнулся Лестрейндж. — И я познакомился там с одной очень красивой девушкой, — добавил он с видом светского повесы. Да, Рабастан Лестрейндж пользовался популярностью у девушек. Понятия не имею почему, но рядом с ним постоянно было полно волшебниц. То ли их привлекало богатство его семьи, то ли убойная харизма самого Рабастана, но факт оставался фактом: от девушек не было отбоя, и каждые выходные он с новой подружкой гулял в Хогсмиде. К слову, он их менял как перчатки. Не проходило и недели, чтобы в одном из пустых классов какая-нибудь девица не плакала от мучительного разрыва с этим диким юношей. Я сам был свидетелем подобного и иногда со злостью думал, почему все достается одному человеку. В свои пятнадцать с девушками я был робок и нерешителен. Я больше года засматриваюсь на Яксли, но никак не могу пригласить ее в Хогсмид. Мы только уроки иногда делаем вместе, в библиотеке. А Рабастан в свои шестнадцать творил что хотел, хвастался, вульгарно шутил и вольно флиртовал… Он был совершенно неуправляем и дик, и это только привлекало внимание окружающих. — И что дальше? — со скучающим видом спросил Регулус Блэк, все так же сидя рядом с Яксли, которая, хмурясь, слушала рассказы Рабастана о его подвигах. — О, мы неплохо провели время, — улыбнулся несносный Лестрейндж и едва не заурчал, очевидно, вспоминая что-то хорошее. — Но, к сожалению, вмешался Руди. — Руди? Что за глупое сокращение? — спросил Амикус, словно впервые узнал имя брата однокурсника. — Для тебя Рудольфус Лестрейндж, — высокомерно отозвался Рабастан, сузив глаза. — Моего брата недавно повысили, — заносчиво ухмыльнулся он, словно новая должность брата целиком и полностью его заслуга. Я частенько замечал за Рабастаном гордыню и тщеславие, но, пожалуй, эти пороки можно простить, если твоя фамилия — Лестрейндж. — Да, я слышал об этом, передавай мистеру Рудольфусу мои поздравления, — улыбнулся Блэк, который был в родстве с Лестрейнджами. — Непременно, — ухмыльнулся Рабастан. Я больше не вслушивался в болтовню друзей, которые наперебой рассказывали о летних приключениях, обсуждали квиддич и последние новости в стране. Я не особо интересовался политикой, меня не интересовал квиддич, его я находил глупым и крайне опасным видом спорта, к тому же я давно нигде не отдыхал. Мой отец был слишком занят, он даже дома почти не появлялся, не считая той недели после похищения мамы, мне вообще иногда казалось, что отец и впрямь железный, как о нем многие говорили. — Что-то случилось? — раздался тихий голосок. Я вздрогнул, выныривая из мрачных размышлений, и уставился на Эстель Яксли. Девушка тепло мне улыбнулась, отчего в ее карих глазах вспыхнули золотистые искорки. О, она была очаровательна. Круглый овал лица, светло-карие глаза, иссиня-черные прямые волосы, заколотые гребнями. Даже вздернутый носик не портил ее лица, скорее, придавал ему очарования. Я открыл-закрыл рот, не зная, что сказать. Мысли в голове спутались в комок, который никак не хотел разматываться, сердце ускорило ритм, а во рту пересохло. И почему рядом с ней я становлюсь полным идиотом? — Все в порядке, — кое-как совладав с голосом, промямлил я и ужаснулся, каким же жалким был мой голос. — Как дела? — спросил я первое, что пришло мне в голову. Девушка снисходительно мне улыбнулась, словно я был умственно отсталым инвалидом. Я мысленно обругал себя. Это же надо было такое ляпнуть. — Все хорошо, — промолвила Эстель, по-прежнему ясно мне улыбаясь. От ее улыбки становилось тепло на душе и хотелось петь. Она действовала на меня как-то странно, словно лечебное зелье, дарующее покой и залечивающее тяжелые раны. — Я рад, — ляпнул я и замялся на мгновение, не в силах оторвать взгляда от ее прекрасных глаз. О, я бы хотел вечность смотреть и тонуть в них. Кроме того, мне хотелось коснуться рукой темных шелковистых волос и проверить, действительно ли они такие мягкие, какими кажутся на первый взгляд. Яксли мне тонко улыбнулась, она хотела еще что-то сказать, но ее отвлек Блэк каким-то глупым вопросом. Я испепелил его холодным взглядом и сжал руки в кулаки под столом. Почему он все время влезает в самый неподходящий момент? Только я более-менее начал говорить с Яксли, как Блэк вклинился в нашу беседу. Не желая видеть довольную физиономию Регулуса и слушать хвастливые рассказы Рабастана, я начал размазывать по тарелке остатки мороженого, мстительно представляя, как мажу чернилами красивое лицо Блэка. Я замер на мгновение, после чего перевел медленный взгляд на Регулуса. О, он даже не подозревал, какие мысли рождались в моей голове. Было бы неплохо в реальности измазать ему лицо чернилами, использовав при этом заклинание вечного приклеивания. Но, боюсь, это слишком. У меня и так не со всеми однокурсниками терпимые отношения, а такой поступок обещал превратить мое существование на Слизерине в самый настоящий ад.