***
1 сентября 1977 года. Магическая Британия.
Оставшийся месяц каникул прошел тихо и спокойно, по крайней мере, мне так казалось. Ничего в моей жизни не поменялось. Отец по-прежнему не замечал меня, словно я был предметом интерьера. Он днями и чуть ли не ночами пропадал на работе. Из-за нового назначения я почти его не видел и уже почти забыл, как он выглядит. Кроме того, над страной грозовыми тучами нависла угроза. Кое-где вспыхивали искры противостояния, набирающего обороты день ото дня. Да, мне было только шестнадцать, но я уже понимал, что грядет кровавая война. И я прекрасно понимал, видя мрачнеющего день ото дня отца, что в стороне отсидеться не получится. Однажды я должен буду выбрать сторону. Ну, а пока меня ждал очередной учебный год в Хогвартсе. Шестой курс не казался таким уж и сложным. Он был последним спокойным годом перед седьмым курсом, выпускными экзаменами и поступлением в небольшой колледж при Министерстве Магии. В том, что я пойду по стопам отца, никто почему-то не сомневался. У меня вообще было впечатление, что вся моя жизнь оказалась расписана по минутам задолго до моего рождения. Такое себе чувство, я вам скажу. Я был одинаково талантлив и силен во многих областях, но боевая магия давалась мне очень сложно, так что курсы подготовки авроров можно было отмести сразу. Мне нравились древние руны и нумерология, если я сдам на превосходно выпускные экзамены, можно попытать счастье в Отделе тайн, но туда брали только безукоризненно чистокровных и сильных волшебников. Впрочем, с этим проблем не должно возникнуть. Утром перед отъездом в Хогвартс я позавтракал в компании матери, которая все еще не оправилась от похищения. Из-за того, что преступник держал ее в холодном и сыром подвале, матушка простыла и до сих пор кашляла. Она была до того бледной и тоненькой, что у меня сердце сжималось от жалости и тоски. Я сидел за столом и размазывал ложкой по тарелке овсянку, словно надеясь, что количество каши уменьшится. Мне кусок в горло не лез, и я то и дело косился на стул во главе стола и вздыхал. Отец снова с утра пораньше отправился в Министерство Магии, он даже не вспомнил, что сегодня первое сентября, и что я уезжаю в школу. Вообще он редко обо мне вспоминал, в первый учебный день тем более. У него всегда находились дела поважнее. — Барти, все в порядке? — спросила заботливо матушка, с тревогой взглянув на меня. Я неопределенно мотнул головой и посмотрел на маму. В моих глазах, видимо, слишком очевидно отражалась грусть, что мама ласково улыбнулась и сказала: — Не переживай, милый, отец желает принести благо для страны. Я невесело усмехнулся. Когда отец пожелает сделать благо для семьи, для меня? Матушка всегда находила ему оправдание, а я с каждым годом убеждался, что такие черствые и равнодушные люди, как мой отец, не должны иметь семью. Ему никого не жалко, ни маму, ни меня. — Разумеется, — совладав с голосом, сквозь зубы процедил я и тут же удивился раздражению, охватившему меня. Обычно темные эмоции были мне чужды, но, видимо, равнодушие отца начало меня доводить. — Мне нужно проверить, все ли вещи собраны. Сказав это, я встал из-за стола и направился в свою комнату. Там я быстро проверил все необходимое и понял, что едва не забыл на полке книгу, одолженную у Розье. К счастью, я вовремя это заметил, и вскоре книга была уложена в чемодан. К половине одиннадцатого к нам домой заявился здоровенный молодой мужчина в форме аврора. Я, спустившись вниз вслед за Винки, несущей чемоданы, только хмыкнул, увидев за столом Стена, пьющего с матушкой чай. Отлично, отец прислал конвойного. Я хмуро взглянул на аврора, ощущая только раздражение. — О, сынок, вам пора отправляться на платформу, — улыбнулась мама, когда я надел мантию, которую до этого нес в руке. Матушка подошла ко мне и поцеловала в лоб. — Пиши мне почаще, — промолвила она. Я вымученно улыбнулся и кивнул. Ни разу отец не провожал меня в школу, у него всегда находились дела поважнее, что несказанно злило. Хотя я уже устал от этого чувства. В этот раз матушка не могла меня проводить, она была так слаба, что едва держалась на ногах. Таким образом, меня будет сопровождать Стен. Попрощавшись с мамой, мы покинули дом и отправились на вокзал. К счастью, у Стена имелся порт-ключ, и он перенес нас прямиком на платформу, таким образом, мы не контактировали с миром магглов. На платформе было, как всегда, многолюдно. Родители прощались с детьми, давали им наставления и, видя все это, я ощущал укол зависти. Меня никогда не провожали оба родителя, а в этот раз еще и матушка приболела. Мы проталкивались через толпу людей, которые создавали шум и гам так, что у меня начинала побаливать голова. К тому же Стен не уставал трещать, как заведенный. Интересно, все авроры так болтливы? Пожирателям Смерти даже пытать их не придется, они и так все выложат. Подумав об этом, я ухмыльнулся, не слушая бред Стена. Он назойливо жужжал фоном, словно надоедливая муха. — О, это же Фабиан, — вскрикнул Стен, указав пальцем на высокого молодого мужчину с густой гривой темно-рыжих волос. Взглянув на него, я с трудом удержал на лице ровное выражение. В памяти вмиг всплыла памятная прогулка на мое пятилетие. То, как они с братцем подставили меня. Младший брат Фабиана был тут же, поправлял значок Гриффиндора на мантии. Фабиан закончил Хогвартс в этом году и пошел на курсы авроров, желая бороться со злом. Его братец был на год старше меня и являлся семикурсником. Я не любил их обоих. Фабиан — задирист, упрям и напорист, постоянно ввязывался в дуэли, прикрывая все это благородством. Гидеон слабак и тихоня, который вполне может сотворить исподтишка какую-нибудь гадость. Впрочем, мне было плевать на их качества, для неприязни достаточно того, что они — гриффиндорцы, а я слизеринец. А эти два факультета соперники. Я покосился на довольного Стена, который таращился на приятеля и понадеялся, что он не захочет подойти у Пруэттам, но какой там. Этот недоумок двинулся сквозь толпу народа в сторону дружков, беспардонно расталкивая людей. Я обреченно двинулся вслед за ним. Аврор наложил чары на мои вещи и нес их, видимо, хотел выслужиться перед моим отцом. Нужно было забрать чемодан и ретироваться. Приятное общество Пруэттов меня не прельщало. — Привет, Фабиан. — Авроры поздоровались, Пруэтт довольно улыбнулся, однако улыбка его померкла, когда он заметил меня. — О, Стен, ты я вижу служишь нянькой для малыша Барти, — заметил Пруэтт и рассмеялся, очевидно, подумав, что шутка удалась. Он посмотрел на меня и наткнулся на мой серьезный и мрачный взгляд. — Что же папочка тебя не провожает? Я вспыхнул от злости. Да, я знал, что не пользуюсь вниманием отца, однако слышать это от кого-то было вдвойне обидно и унизительно. К сожалению, в голову не шло ничего умного, чтобы достойно ответить, и я предпочел сбежать. — Стен, отдай мой чемодан, я хочу найти друзей, — промолвил я, обратив взор к аврору, который во всю подмигивал симпатичной старшекурснице. Опомнившись, он отдал мне мой чемодан, и я, взмахнув палочкой, начал леветировать его к вагону. — Надо же, он не сквиб, — заметил Фабиан и хмыкнул. «Не надейся, гад», — мстительно подумал я, забираясь в вагон. Через некоторое время я нашел купе, в котором разместился Эван Розье, облаченный в брючный костюм из бежевой ткани. Юноша сидел и читал какую-то тонкую брошюру, изредка хмурясь. — Привет, — уныло сказал я, заталкивая чемодан под сидение, после чего поставил клетку с совой на стол, на котором уже стояла клетка с филином Эвана. — Здравствуй, — все так же лучезарно улыбнулся Эван Розье, покачав головой, отчего прядь зачесанных назад волос упала на его высокий лоб. Мой друг ни капли не изменился за эти три недели и выглядел крайне довольным, хотя глаза его были беспокойными. — Что-то случилось? — спросил я, заметив тревогу в чертах товарища. — Повторяю список священных двадцати восьми, — улыбнулся Эван. — На Хэллоуин состоится большой прием, и нужно запомнить имена гостей, иначе я огребу по полной от отца. Я задумчиво покивал. На самом деле я не понимал всех нюансов, мой отец не очень любил большие мероприятия, матушка и я часто болели, так что наша семья не посещала балов и не устраивала крупные приемы. К тому же отца захватило новое веяние, он не считал нужным знать генеалогию, хотя большинство его политических противников были нашими родственниками. Все-таки магический мир невероятно тесен. Мы начали говорить на нейтральные темы вроде грядущих экзаменов на седьмом курсе. Да, многие говорили, что на шестом курсе можно расслабиться, поскольку СОВ сданы, а ЖАБА только в конце седьмого курса. Но я решил начать подготовку заранее, однако слабо представлял, кем буду. С одной стороны, мне хотелось подвигов, я, от рождения слабый и болезненный, в глубине души мнил себя рыцарем без страха и упрека. Однако время покажет, кем я стану. Через некоторое время, когда поезд уже тронулся, к нам в купе завалились Лестрейндж, Блэк и Яксли. Я не успел даже удивиться отсутствию близнецов Кэрроу, как во все глаза уставился на Эстель Яксли, которая села рядом со мной. — Привет, Барти, — улыбнулась девушка, а я лишь нашел в себе силы лишь кивнуть, бестолково-радостно глядя на нее. Однако Эстель этого не заметила и переключила внимание на Блэка. Я с раздражением посмотрел на черноволосого юношу с резкими чертами и поджал губы. Я не был конфликтным человеком и предпочитал помалкивать, особенно в обществе слизеринцев, подчас жестоких и острых на язык. — Надо начать тренировки пораньше, — заметила негромко Яксли, заправив за ухо прядь чуть завитых темных волос. — Скорее всего, поле узурпирует сборная Гриффиндора, — фыркнул Рабастан, развалившийся на сидении так, словно сидел один. — Ты же знаешь, директор с них пылинки сдувает. — Значит, мы должны опередить их, я уверена, декан поможет нам, — возразила Яксли. — Сомневаюсь, — снисходительно улыбнулся Лестрейндж, отчего меня передернуло. Он посмотрел насмешливо на Эстель, и в его темных глазах заплясали бесята, что значило, Лестрейндж что-то задумал. — Ну если попросишь ты… — он красноречиво промолчал и нахально улыбнулся. Я не понял, что он имел в виду, а Яксли покраснела до корней волос и фыркнула. Эван же улыбнулся, пихнув однокурсника в бок. Я знал, что он общается с Рабастаном, их отцы дружили еще со школы, и периодически меня начинала точить ревность. Ребята снова начали обсуждать квиддич, каждый предлагал стратегию игры, Рабастан желал действовать радикально, идти на пролом, сбивать соперников с метел, отчего у меня на затылке волосы становились дыбом. В квиддич играют на огромной высоте, мало ли, что может произойти, например, чары, навешанные на поле для безопасности игроков, дадут сбой, или же преподаватель не успеет выхватить палочку. В любом случае, падение с метлы не сулило ничего хорошего. В лучшем случае поломаешь что-нибудь, в худшем — свернешь шею. Но, похоже, Лестрейнджа это не смущало. Я часто замечал за ним подобные фразочки и относил это к разряду черного юмора, но стоило один раз посмотреть в глаза Рабастана, и становилось понятно, он не шутит. Я продолжал слушать однокурсников и жалел, что не интересуюсь квиддичем. На мой взгляд это была глупая игра с огромным риском для здоровья, однако почти все мои друзья были больны квиддичем, некоторые даже состояли в сборной. Вот и теперь я находился в компании ярых фанатов: Регулус Блэк — ловец и капитан, Рабастан — загонщик, что ему очень подходило, он и без волшебной палочки мог кому угодно свернуть шею. Эстель Яксли — вратарь. Даже Эван Розье интересовался квиддичем, но предпочитал не выходить на поле, тем более, все места в команде заняты. — В этом году мы точно выиграем, — промолвил Регулус, сверкнув светлыми глазами. — Нам никто не помешает. Я подавил усмешку. Пока в школе учились Мародеры, Слизерин был на втором месте, все-таки Джеймс Поттер и Сириус Блэк были невероятно талантливы. И Регулус страшно завидовал брату. Однажды кто-то обмолвился, словно младший Блэк насыпал на форму брата чесоточный порошок. Однако даже сильный зуд не помешал Сириусу остервенело защищать ворота. — Кстати, насчет экзамена… — внезапно заговорил Рабастан. — Рудольфус отдал мне все свои конспекты, по которым готовился к экзаменам. — О, это отлично, — улыбнулась Яксли. Я мгновенно навострил уши, обдумывая, как бы мне уговорить Лестрейнджа поделиться записями. Его брат не производил впечатление двоечника в отличие от Рабастана. Но, во-первых, я не был так дружен с Лестрейнджем, а, во-вторых, этот хитрый лис, наверное, обязательно что-то потребует взамен. А писать за него эссе и конспекты я не очень-то хочу. Я покосился на Эвана, который тоже заинтересовался тем, что сказал Лестрейндж. В моей голове созрел замечательный, как мне показалось, план. Эван наверняка что-то придумает, чтобы получить конспекты Лестрейнджа, а я вполне могу одолжить их у него. Все-таки он мой друг. — Можно мне сделать копии? — спросила Яксли у Рабастана, тот усмехнулся. — Разумеется, — кивнул он, однако на его лице появилось уже знакомое мне выражение, словно Лестрейндж опять что-то выкинет. — Однако за определенную плату. Эстель удивленно подняла брови и воззрилась на Рабастана так, словно он был единорогом. Юноша же только улыбнулся ей в лицо. — За какую плату? — спросила немного севшим голосом Яксли, уже догадываясь, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. — Поцелуй в щеку — дам скопировать маггловедение, поцелуй в губы — защиту… Яксли покраснела до корней волос и возмущенно задохнулась, поморщившись. Она уставилась на Рабастана, словно желала, чтобы он исчез. — А остальные предметы? — со смешком спросил Эван, продолжающий мучить свою несчастную книжку о чистокровных семействах. — Там поцелуя будет маловато, нужно что-то еще, — пожал плечами Рабастан и похабно ухмыльнулся, посмотрев в личико Яксли. Та взвилась на ноги и направилась к выходу. Тут поезд очень не вовремя качнуло, и девушка со вскриком свалилась прямиком в объятья Лестрейнджа. О, я готов был разорвать его голыми руками! Было невыносимо больно наблюдать за их милым диалогом, словно меня здесь вовсе нет. Но после его фразочек с двойным смыслом я готов был задушить Рабастана подушкой во сне. Яксли свалилась на Рабастана, а тот довольно улыбнулся и хотел ее обнять, однако девушка взвилась ужом и вскочила, как подброшенная пружиной. Даже не оборачиваясь, Эстель выбежала в коридор, видимо, поняла, что ехать в одном купе с мальчишками себе дороже. — Не стоило так говорить, Басти, — негромко заметил Регулус, который вытащил листок пергамента и перо и что-то рисовал, очевидно, пытался просчитать все варианты игры в квиддич. Все-таки нужно отдать ему должное, Регулус был блестящим стратегом. Однако все его планы летели к чертям из-за абсолютного бесстрашия Сириуса. — Ой, да брось, это всего лишь шутки, — пожал плечами Рабастан. Я, все еще ощущая, как от ревности жжет душу, поджал губы, проклиная собственную трусость и слабость. Я хотел бы, чтобы Эстель заметила меня, но почему-то она воспринимала меня как предмет интерьера.