***
Хогвартс, Ноябрь 1994 года. Если я надеялся, что Поттер включит мозги, узнав о первом испытании, то я глубоко заблуждался. Этот идиот мало того что не подобрал подходящую стратегию, так еще и не смог сдержать благородные порывы и предупредил о первом испытании Диггори. Вот кто его за язык-то тянул? Я скрылся в кабинете, наблюдая из-за угла, как Гарри Поттер отдает свой единственный козырь в руки Диггори. Что он там сказал? «теперь мы все в равных условиях»… ой, какой же идиот. У меня слов не находилось. Хотелось выскочить и устроить мальчишке небо в алмазах. Он хоть понимает, что за чушь несет? В равных условиях? Эх, наивный Гарри, неужели он не осознает, что они никогда не были на равных? Все было бы хорошо, если бы Поттер лидировал. Однако он самый младший, у него шансы победить в честной борьбе приближены к нулю. Неужели ему совсем не хотелось победить в этом гребаном турнире после той травли, что на него обрушилась со стороны студентов? Меня лично взяла бы злость, и победа стала бы делом принципа. Но, проклятье, мы-то о Поттере говорим, у которого благородство — второе имя. А первое — тупость. Согласно плану Повелителя, Поттер должен победить в состязаниях и попасть прямиком в его руки. Но как он это сделает, если у соперников будет преимущество вроде лишних баллов? Я готов был плюнуть на все, наградить мальчишку парализующим заклинанием, запихать тело в сундук и привести его к Милорду. Но план есть план, было полно нюансов, вроде специального зелья для возрождения, которое должно настояться пять полнолуний, не говоря уже о редких ингредиентах, которых днем с огнем не отыщешь. Но крыса Питер очень старался, на то он и крыса. Я хмыкнул, наблюдая за беседой Поттера и Диггори. Да уж, Гриффиндор — это диагноз. Слабоумие и отвага — вот их главный девиз, кто бы что ни кричал о благородстве и храбрости. Не сумев вынести услышанного, я, не оставляя надежды вправить мозги подопечному, вышел из класса, в котором скрывался, и приблизился к юношам. Они, вздрогнув, обернулись и уставились на меня во все глаза, словно увидели призрака. — Идем со мной, Поттер, — прохрипел я, так взглянув на Диггори, что он позеленел. Да, и этому недоразумению выпала честь представлять школу на турнире. Да, он был неплох в защите и чарах, но все равно мальчишка раздражал меня, как и все школьники. Я успел навести справки об участниках, чтобы знать, с кем имею дело и как вывести из строя лишних чемпионов. — А ты, Диггори, поспеши на урок. — Дважды повторять не пришлось, и старшекурсник, покосившись на Гарри, ретировался. Я проводил его мрачным взглядом и посмотрел на подопечного. Поттер смотрел на меня, словно я собираюсь им пообедать. —Простите, профессор, я… э-э… иду на травологию, — промямлил он, запинаясь. —Ничего страшного. Следуй за мной. — Сказав это, я направился прочь, прекрасно понимая, что мальчишка пойдет за мной. Не удержавшись, я с помощью ментальной магии заглянул ему в голову и сразу же вылетел оттуда, поскольку меня сшиб поток эмоций. Он, кажется, совсем идиот. Думает, что его превратят в суслика и так будет проще пройти испытания. Видите ли, суслик маленький и его не разглядишь с высоты в тридцать метров. А это я еще себя психом считаю. Мы вошли в пустой класс. Я закрыл дверь и пристально посмотрел на Поттера, который выглядел немного дерганым. Он озирался по сторонам. В этом я его понимал, не каждый день увидишь столько интересных вещей. Мой кабинет был сплошь заставлен различными приборчиками, способными распознать опасность. Во-первых, Грюм был параноик, и все эти приспособления вроде специального зеркала или маятника позволяли ему сохранять бдительность. Все это поддерживало легенду. Во-вторых, я тоже оказался параноиком. Немудрено слететь с катушек, когда ты в стане врага. У меня в буквальном смысле ехала крыша, кошмары сменяли друг друга с завидной регулярностью, и в каждом сне меня поджидала смерть. Но ничто на свете не заставило бы меня отказаться от продуманного до мелочей плана. Я был полон решимости, несмотря ни на что, довести дело до конца. — Благородный поступок, Гарри, — сказал я спокойно, возвращая внимание к Поттеру. — Садись, — пригласил я, понимая, что разговор будет долгий. Этот благородный кретин не поймет все сразу, нужно будет разжевать и преподнести на блюдечке. Поттер сел и осмотрелся. Я вновь заглянул ему в голову и понял, что он сравнивает обстановку, сейчас царившую в кабинете, с той, что была до меня. Он бывал здесь при двух прежних учителях. Которые, кажется ничему их не научили. Хотя Люпин, нужно отдать ему должное, научил студентов обороняться от всяких зверей. Но он не учел того факта, что самый страшный зверь — человек. —Нравятся мои распознаватели черной магии? — спросил я, заметив, что студент разглядывает золотой предмет, стоящий на столике. —А это что? — не удержался Поттер от вопроса. — Детектор лжи. Начинает вибрировать, когда засечет ложь, тайный умысел. Здесь он не работает. Слишком много помех. Ученики то и дело говорят неправду, почему не сделали домашних уроков. С того дня, как я здесь, не умолкая гудит. А вредноскоп вообще пришлось отключить — свистит и свистит. Повышенная чувствительность, ловит опасность на расстоянии мили. И конечно, распознает не только детские шалости, — начал объяснять я, думая, как бы помягче подвести мальчишку к сути разговора. Сначала нужно усыпить его бдительность, утолить любопытство, чтобы он стал ко мне получше расположен. — А зеркало для чего? — спросил Поттер, с живейшим интересом смотря в зеркало, в котором мелькали расплывчатые фигуры. — Это Проявитель Врагов. В нем сейчас затаились мои враги. Но пока вижу белки их глаз, беда не грозит. А как начнет грозить, тут-то я и открываю мой сундук, — сказал я и, издав короткий хриплый смешок, указал на вместительный сундук под окном, хранящий, пожалуй, самый главный секрет в моей жизни. О, да я испытывал удовольствие, осознавая, кто спрятан в этой своеобразной тюрьме… — Так, значит, про драконов тебе известно? — резко спросил я, решив поскорее вернуть мальчишку с небес на землю. Как правило, внезапность — залог успеха. Люди не успевают придумать ложь и начинают говорить правду. Поттер смертельно побледнел, что с его физиономией смотрелось совсем убого. Его зеленые глаза заблестели, и он начал в панике блуждать по кабинету взглядом в поисках спасения. Мальчишка быстро задышал, видно, нервы на пределе. —Не волнуйся, Гарри. — снисходительно промолвил я, садясь. Я вытянул деревянную ногу с хриплым стоном. Проклятое тело Грюма меня раздражало, я не мог сделать ни одного движения без боли. — Обман был всегда неотъемлемой частью Турнира Трех Волшебников, — улыбнулся я, что с моей рожей, должно быть, выглядело устрашающе. —Я никого не обманывал, — ощетинился Поттер, по-видимому, решив стоять до конца. Или просто не понял, к чему я веду. — Так получилось… случайно… Я усмехнулся. Да, уж случайно. Как правило, все самые значимые вещи в жизни происходят случайно. Наверное, Гарри Поттер тоже у его родителей получился случайно. — Я не обвиняю тебя, малыш, — примирительно сказал я. — Я с самого начала говорил Дамблдору. Он-то сам человек благородный, мадам Максим и Каркарову палец в рот не клади. Они расскажут своим чемпионам все, что узнают. Они жаждут победы. Хотят Дамблдора обставить, посмеяться над его наивностью, — пояснил я, встретив непонимающий взгляд Поттера. Он о чем-то напряженно размышлял. Я опять усмехнулся с хрипотцой, собираясь спросить самое главное. Мой магический глаз завращался, чтобы проверить, нет ли любопытных лиц, желающих подслушать нашу беседу. Я-то совсем забыл наложить звукоизолирующие чары. — Так… так ты уже знаешь, как справишься со своим драконом? — спросил я прямо. — Пока нет, — легкомысленно произнес Поттер, с такой надеждой на меня посмотрев, что меня тут же передернуло. — Я не намерен тебе помогать, — жестко произнес я, чтобы мальчишка не расслаблялся раньше времени. — Любимчиков у меня нет. Просто могу дать несколько полезных советов. Первый: используй свои сильные стороны. — У меня нет никаких сильных сторон, — вырвалось у Поттера. Да, наконец-то он понял, что ничего из себя не представляет. Но как тогда он умудрился выжить в этой школе? Правильно говорят, дуракам везет. — Извини, — прохрипел я, заметив, как помрачнел мальчишка. Надо бы его хоть немного подбодрить, направить, а то он совсем упадет духом и помрет в самый неподходящий момент. — Они у тебя есть. — Поттер весь подобрался и уже открыл рот, чтоб возразить. — Раз говорю — есть, значит, есть. Ну-ка подумай! Что тебе лучше всего дается? — Квиддич, — выпалил Поттер. Я помрачнел, видимо, на храбрость и магический потенциал рассчитывать не придется. Ладно, квиддич, так квиддич. — Верно. — кивнул я, буравя студента волшебным глазом, который почти остановился. — Ты, я слыхал, потрясающе летаешь… — Да, но… — Поттер смотрел на меня, вытаращив глаза, — метлу-то нельзя захватить. Только волшебную палочку… — Мерлин, неужели так глуп? Волшебник ты или нет, Поттер? — Второй самый общий совет, — перебил я его. — Используй доброе, простое заклинание и получишь то, что необходимо. — Думай, мальчик, — прошептал я. — Сложи два совета вместе. Не так уж это и трудно. И еще — сходи в библиотеку. Поттер некоторое время смотрел на меня так, будто впервые в жизни увидел. Я же, собрав все терпение в кулак, отвечал ему тем же. Неужели, он никогда не слышал о манящих чарах? Бред какой-то. — Ладно, тебе пора на урок, — сказал я, понимая, что продолжить разговор не получится. У меня впереди занятие у седьмого курса Слизерина и Гриффиндора. А еще нужно все подготовить, пока не пришли эти дилетанты, по ошибке имеющие волшебные палочки. Я хотел бы прочитать Поттеру лекцию о том, что помогать врагам не очень хорошо, можно получить пинок благодарности, но понял, что время уже поджимает. Оставим лекцию на потом, может, в голове Поттера появятся хоть какие-то зачатки мозга. Впрочем, я в этом сомневался. Гарри Поттер покинул мой кабинет, а я, встав, похромал в подсобку, проклиная проклятые травмы Грюма, от которых я не мог нормально жить. Что уж скрывать, я даже в уборную не мог сходить нормально. У Грюма, кажется, помимо внешних увечий были обширные проблемы со здоровьем, и элементарное действие в уборной сопровождалось болевыми приступами. Я готов был плюнуть на все, однако понимал, что нужно терпеть. Раз я ступил на этот путь, сворачивать поздно. Нужно дойти до конца любой ценой. Добравшись до подсобки, я первым делом залез в аптечку и, взяв флакончик с обезболивающим, откупорил его и задумался на несколько мгновений. Да, я предпочитал не пить это зелье, оно слишком сильно туманило рассудок, а мне нужно, чтобы мозг работал, как часы, исправно и точно. Однако от боли я готов был на стену лезть и выть волком, поэтому я предпочел выпить лекарство, чем корежиться так, словно на меня Круциатус наложили. Через полчаса я, расположившись за письменным столом, ждал начала урока. Постепенно в кабинете собирались студенты, которые, опасливо косясь на меня, начали занимать места за партами. Я хотя и читал фолиант по боевой магии, внимательно наблюдал за школьниками с помощью волшебного глаза. Тройка девочек с галстуками Гриффиндора расположились, как обычно, за последними партами, чтобы снова начать читать журнальчики по моде или же глупые гороскопы. Наверное, это гораздо интереснее защиты от темных искусств. Юноши тоже не отставали от девушек. Они, заняв места, начали обсуждать квиддич. Один рослый парень из числа магглорожденных сетовал, что в этом году не было состязаний по квиддичу, ему, видите ли, хотелось ощутить вкус свободы. Слизеринцы, к счастью, вели себя более благоразумно. Видимо, воспитание ничем не выбьешь. Конечно, были особенно непослушные студенты, но и они старались не выбиваться из общей картины. Большинство слизеринцев меня ненавидели, кто-то тихо, кто-то даже не пытался скрыть плохого отношения ко мне, как, например, чертова Роули. За прошедшее время студентка затаилась, но я в Большом зале и на занятиях ощущал ее презрительные взгляды. Девушка была абсолютно бесстрашной, и это, нужно сказать, привлекало. Стоило мне подумать о Ребекке Роули, как в кабинет вошла она в компании извечного Мортимера Мальсибера, который за ней бегал хвостиком. У меня сложилось впечатление, что юноша серьезно влюблен в нее. Почему-то мгновенно вспомнилась моя первая влюбленность. Эстель Яксли была хорошей, доброй девушкой, но она совершенно не заслужила той судьбы, которая ее постигла. Роули и Мальсибер заняли места и начали готовиться к занятию. Девушка вытащила увесистый фолиант, положила его на центр стола, видимо, решив сэкономить место. После она достала пергаменты для конспектов и чернильницу с пером. Мортимер все это время негромко о чем-то ее расспрашивал, а девушка лениво и растеряно отвечала, то и дело косясь в мою сторону. — Ну, Бекка, почему ты не хочешь погостить у нас, матушка будет рада твоему приезду, — увещевал Мальсибер, глядя на Роули. Он даже осмелился накрыть ее руку своей, но Роули осторожно убрала руку и ответила: — Во-первых, не называй меня Беккой, терпеть не могу подобное сокращение, — раздраженно отчеканила Роули, смерив соседа по парте пронзительным взглядом. — А во-вторых, меня не отпустят к тебе. Видите ли, приличные девушки не гостят у молодых людей. — Какая разница, если летом мы будем помолвлены? — спросил Мортимер, а я почему-то напрягся. — Не напоминай мне об этом, — огрызнулась Ребекка, кажется, ей не особо нравилась перспектива стать леди Мальсибер. Мортимер поджал губы, но продолжить разговор не решился. Прозвучал удар колокола, свидетельствующий о начале занятия. Я начал с переклички и понял, что не все студенты дошли до аудитории. Конечно, сегодня же первый тур, нужно подготовиться, и плевать, что большинство прогульщиков не входят в число чемпионов школы. Я решил позже разобраться с нарушителями, поклявшись себе, что устрою им веселую жизнь. Закончив с перекличкой, я начал опрос. Однако очень скоро понял, что большинство студентов не готовы. Они отвечали невнятно, что-то мямлили, а от дополнительных вопросов терялись. — Да зачем мы вообще учим это? — вспылил один из гриффиндорцев, рослый парень со светлыми волосами. Он, не сумев ответить на поставленный вопрос, отшвырнул в сторону учебник, отчего несчастная книга с грохотом упала на пол. Я, сжав губы в узкую полоску, взмахом палочки отлеветировал учебник обратно на парту, борясь с желанием как следует ударить наглеца этим томиком по голове. Глядишь, поумнеет. Однако Дамблдор строго настрого запретил мне калечить этих кретинов. — К книгам нужно относиться бережно, молодой человек, — промолвил я, буравя школьника немигающим взглядом. Он стушевался и втянул голову в плечи. — Это во-первых, а во-вторых, как сказал один великий человек — теория без практики мертва, практика без теории слепа, — сказал я, вспомнив одну из пламенных речей Антонина Долохова, когда он занимался обучением новобранцев. Все-таки Долохов был не таким плохим человеком, правда поступки чаще всего творил ужасные. — А кто это сказал? — спросила одна из студенток, подняв руку. Я не знал, откуда эту фразу взял Долохов, но не сомневался, что она принадлежала не ему. — Смит, — обратился я к нарушителю порядка. — В пятницу на отработку, вы даже не потрудились открыть учебник. — Юноша задохнулся от возмущения, но предпочел промолчать. — А компанию вам составит мисс Роули, — рявкнул я, с помощью магического глаза заметив, что проклятая девчонка снова что-то нарисовала в своем блокноте. Моргана, помоги. Я подошел к парте девушки так, что только цоканье деревянной ноги раздавалось по полу. Роули даже не потрудилась спрятать свои каракули, она сидела, вытянувшись в струнку, и смотрела на меня. Я в очередной раз понял, что ее только могила исправит, и то я в этом не уверен. Я молча взял ее блокнот и усмехнулся. На этот раз она изобразила, как какой-то волшебник в черном балахоне посылает в меня заклинание, причем луч заклинания был зеленый. Картинка оказалась заколдованной и шевелилась. Я смерил Роули внимательным взглядом. Она, кажется, сама не понимает, что творит. Подобное можно плохо расценить, все-таки девушка ясно изобразила непростительное. Девчонке в который раз повезло, что под личиной Грозного Глаза скрываюсь я. Думаю, настоящий Грюм давно бы закрыл Роули в своем сундуке от греха подальше. — Я вижу, у вас, мисс Роули, настоящий талант, — хрипло промолвил я, смотря в глаза девушке. Она смело выдержала мой взор, словно пыталась испытать мою выдержку. — Лучше бы вы искусством занимались… — Что поделать, не у всех талант к магии, — ехидно заметила одна из студенток Гриффиндора. Роули замерла, а потом медленно повернула голову в сторону девушки, посмевшей сказать такое. — У меня хотя бы он есть, а у тебя даже в зачатке не наблюдается, — парировала Роули. Ее собеседница покраснела и вспыхнула от гнева. — Ты ненормальная, Роули. — Так держись в подальше, — фыркнула Ребекка. — Довольно, — жестко осадил девушек я, понимая, что вот-вот начнется конфликт. — Роули, поздравляю, вы напросились на отработку. — Я обязательно обрадую вас своим присутствием, — отозвалась Роули, ядовито улыбнувшись. Да, у нее явные проблемы с головой.***
На следующий день у меня все валилось с рук. Мало того, что я снова не выспался, так еще и волнение давало о себе знать. Я гадал, смог ли Поттер найти выход из сложившейся ситуации, пришел ли в библиотеку, где мадам Пинс должна была посоветовать ему книгу по боевой магии. Там были специальные заклинания, способные пробить шкуру дракона. Я в ту книгу предусмотрительно вложил план, по которому можно было действовать на испытании, сделал заметки о слабых местах дракона… Чутье показывало мне, что все мои усилия пошли прахом. На метле и с помощью заклинаний, написанных в книге, у Поттера был бы шанс. Однако тупость мальчишки сделала свое дело. Явившись на стадион и заняв место на трибуне, я начал с волнением наблюдать за состязанием. Первый чемпион, Диггори, превратил камень в собаку, но не учел, что драконы магические создания и видят колдовство. Дракон хорошо распознал простенькую иллюзию Диггори. К тому же человек для дракона явно предпочтительнее. Я наблюдал за тем, как чемпиона Хогвартса опалило пламя. К нему я не испытывал жалости, все-таки Диггори — всего лишь пешка в чужой игре. Чем больше ошибок он совершит, тем лучше. У Поттера будет больше шансов. Мисс Делакур пыталась погрузить дракона в транс, но в последний момент что-то пошло не так, и тварь подпалила юбку студентки. Крам сделал ставку на боевую магию и мощным заклинанием засветил дракону в глаз, все бы ничего, но существо заметалось по загону, перебило настоящие яйца, что вызывало недовольство у судей. Наконец на арену вышел Поттер. Маленький и бледный мальчишка, который казался до того напуганным, что выглядел жалко. Он был младше других чемпионов на несколько лет, не знал и половины заклинаний, что знали они, но я надеялся, что Поттер получил ту книгу и освоил необходимые чары. Гарри, спрятавшись за камнем, взмахнул палочкой, и некоторое время ничего не происходило. Трибуны замерли в ожидании, я посмотрел в небо и сперва ничего не увидел. Моргана, надеюсь он оставил метлу где-то поблизости. Если этот кретин не потрудился притащить метлу к стадиону, я его прокляну. Наконец раздался свист. Я снова посмотрел в затянутое тучами небо и с трудом сдержал ухмылку. К Поттеру все-таки прилетела метла. Он вполне ловко запрыгнул на нее, я с облегчением вздохнул, но, как выяснилось, слишком рано. Поттер даже не пытался защититься от пламени дракона или использовать необходимое режущее заклинание, нет, он просто решил полетать, прячась за камнями. Стало ясно, что книгу с записями он не получил. Я готов был молиться всем богам, чтобы мальчишка не свалился с метлы и не свернул шею. К счастью, как я уже упоминал, дуракам везет. Мальчишка смог стащить яйцо, повредив при этом руку. Он пролетал над трибунами, держа в здоровой руке тяжелое яйцо. Трибуны взорвались аплодисментами, слышались приветственные окрики. Я видел, как с досадой вскрикнул Каркаров, ударив по креслу кулаком, и ощутил мрачное торжество. — Нет, вы только посмотрите! — кричал Бэгмен. — Самый юный чемпион быстрее всех завладел яйцом! У него есть все шансы на победу! К обезумевшему дракону кинулись смотрители, чтобы усмирить его. Я поднялся со своего места и поспешил выйти с трибун, чтобы лично поздравить Поттера с первой победой. Нужно было убедиться, что он здоров и в состоянии продолжить состязания.