***
Июль 1978 года. Магическая Британия
Я пробыл в Лестрейндж-холле еще пару дней, в течение которых усиленно занимался магией то с Долоховым, то с Рудольфусом Лестрейнджем. Темный Лорд, к сожалению, больше не уделял мне внимания. Видимо, у него были более важные заботы. Неудивительно, он вел войну и просчитывал ходы в своей политической игре. Однако во время приемов пищи, когда он присутствовал, Милорд всегда здоровался со мной, интересовался моим самочувствием. Иными словами, проявлял участие, которое я так желал получить от родного отца, но не получал. Темный Лорд словно знал, как расположить меня к себе. Во время приемов пищи я чаще всего садился рядом с леди Беллатрикс, которая тоже уделяла мне внимание, отчего ее муж только усмехался и насмешливо наблюдал за моим смущением. Я опасался Рудольфуса, думал, что он станет ревновать жену ко мне, да и неприлично внимание миссис Лестрейндж. Однако Рудольфусу было все равно. Он не сомневался в супруге и словно изучал меня под лупой. Один раз я даже сыграл в квиддич вместе с Регулусом, Рабастаном и Эваном Розье, который прибыл в Холл навестить друга. Да, я не входил в сборную Слизерина, поскольку опасался серьезной игры, но мне нравилось ощущение полета. (К тому же я не поднимался высоко в небо, чтобы в случае чего не убиться). Когда Рабастан Лестрейндж предложил мне сыграть, я замялся. Я знал, насколько Лестрейндж отбит, и что у него нет инстинкта самосохранения. — Боишься упасть с метлы? — спросил Рабастан, когда мы вышли на поле за Лестрейндж-холлом. Я кивнул, мрачно глядя на однокурсника. — Не бойся, ниже земли в любом случае не упадешь, — хмыкнул он. К счастью, домовой эльф принес сундук с мячами и метлы, и Рабастан удалился открывать сундук. — Не бойся, на поле защитные чары, они в случае чего задержат падение, — сообщил Эван, заметив мой бледный вид. Я уже проклинал свою глупость, и зачем я согласился? Но из-за упрямства и страха быть осмеянным я не решался отказываться от игры. Слова Розье меня успокоили. Когда мы уже готовы были начать игру, на поле вышли двое, в которых я без труда узнал Рудольфуса и Беллатрикс Лестрейндж. Я так и замер, глядя на миссис Лестрейндж, облаченную в летнее голубое платье с короткими рукавами. — Мы посмотрим за игрой, — улыбнулась леди Беллатрикс, а я во все глаза на нее смотрел. Мерлин, разве человек может быть настолько прекрасен? — Не хотите присоединиться? — предложил Рабастан с кривой усмешкой. — Староват я уже для этого, — усмехнулся Рудольфус. — А я в квиддич играла лишь однажды. На третьем курсе меня взяли в команду Слизерина, и во время матча я отбила мяч в сторону наглой грязнокровки, которая назвала мои кудри вороньим гнездом. Девчонка упала с метлы и сломала руку. Профессор Слизнорт решил не искушать судьбу. — Договорив, миссис Лестрейндж рассмеялась, найдя свои слова забавными. Я усмехнулся. Да, хотелось бы мне увидеть ее школьницей. Жаль, что я на десять лет ее младше… Впрочем, что бы изменилось? — Удачи вам, пусть победит сильнейший, — сказал Рудольфус, и они с женой ушли в сторону небольшой трибуны, с которой открывался замечательный вид на поле. Я играл в паре с Эваном. Блэк и Лестрейндж играли против нас. Поскольку игроков было мало, мы решили играть в одни ворота. Время пролетело незаметно, и в итоге мы с Эваном проиграли. Блэк добивался победы хитростью и умом, он явно просчитывал ходы и действовал как истинный слизеринец. Рабастан же как обычно лупил битами по мячам, так что нам с Розье приходилось уворачиваться. Лестрейндж словно вкладывал в удар всю злобу и ярость, пытался таким образом выпустить пар. Я же решил не искушать судьбу и предпочел держаться от Рабастана подальше. Проверять эффективность чар, наложенных на поле, совсем не хотелось. — Не переживайте, — улыбнулась Беллатрикс, когда мы все вместе шли в сторону замка. — У вас еще будет возможность взять реванш. — Она слегка пихнула меня в бок, отчего я улыбнулся. Миссис Лестрейндж лучезарно мне улыбалась, в ее карих глазах играли искры радости, темные, кудрявые волосы были уложены в небрежный пучок. Я невольно задержал взгляд на вырезе ее платья, а поняв, куда смотрю, покраснел и резко отвел взгляд, встретившись взором с Рудольфусом. Тот, к счастью, не выглядел раздраженным и злым. Он лишь надменно усмехнулся и, покосившись на жену, покачал головой, словно не одобрял действий супруги. — Барти, ты умеешь играть в шахматы? — спросила меня Беллатрикс максимально заинтересованным тоном. Я вздрогнул и вновь взглянул на нее. Кивнул в знак согласия. — Научишь? Я вскинул брови в удивлении. Чтобы Беллатрикс Лестрейндж не умела играть в шахматы, в игру, в которую играли все уважающие себя чистокровные волшебники, я представить не мог. Почему-то мысли о том, что я могу чему-то научить такую красивую леди, льстили самолюбию. Видит Мерлин, у меня даже в мыслях не было, что Беллатрикс притворяется для меня. Ее взгляд, полный интереса и надежды, я принял за чистую монету. Поэтому мы с миссис Лестрейндж договорились, что будем учиться играть в шахматы в летней беседке, расположенной у озера. Я поднялся в гостевые покои, принял душ, переоделся в легкий летний костюм. Как хорошо, что я захватил из дома необходимую одежду. К слову, отец вообще не беспокоился обо мне. За те дни, что я гостил у Лестрейнджей, я не получил ни одного письма. Матушка полностью мне доверяла, знала, что я благоразумен и не влипну в неприятности. Отец же, скорее всего, просто напросто забыл обо мне. Думая о холодности отца, я впервые в жизни не ощущал раздражения и обиды, как бывало раньше. Да и к чему сомнения и горечь, когда я в гостях у самих Лестрейнджей и меня обучают магии самые лучшие волшебники в Магической Британии? В том, что Долохов и Лестрейндж — лучшие, я не сомневался. Переодевшись, я причесал свои русые волосы, чтобы они не торчали во все стороны, как пучок соломы. Взглянув на часы, я невольно улыбнулся, предвкушая приятное времяпровождение в компании леди Беллатрикс. Я не уставал восхищаться этой женщиной, ее идеальной красотой и острым умом. Даже Темный Лорд за ужином выслушивал ее мнение касательно каких-либо политических вопросов, что меня очень удивляло. Я с трудом мог представить на месте Темного Лорда своего отца, который спрашивал мнение моей матери касательно политики или еще чего-либо. Нет, мой отец считал, что прав только он, что только его мнение имеет значение. Как бы Бартемиус Крауч-старший ни любил жену, он никогда не давал ей высказаться при своих министерских друзьях. О том, что и у меня может быть свое мнение, он вообще давно забыл. Я с интересом слушал беседы взрослых волшебников о политике, о магии, о жизни и смерти, о власти. Общество умных и хитрых людей действовало на меня удивительно. Я все чаще и чаще ловил себя на мысли, что мне теперь есть с кого брать пример. Я не жалел, что принял приглашение на бал. Я словно попал в тесный семейный круг, где каждый готов оказать помощь и поддержку. Особенно Беллатрикс, которая ненавязчиво заботилась обо мне. Беллатрикс меня очаровывала. Каждый взгляд ее был пропитан энергией и силой, в глазах горело неистовое пламя. Прекрасное лицо было воплощением красоты. Временами я думал, что у нее в роду были вейлы, ну не может обычная женщина быть так красива. Да что уж скрывать, пару раз мне показалось, что самому Темному Лорду приятно ее общество. Он иногда останавливал взгляд на ее алых губах, на ключицах, которые так соблазнительно выпирали. Я был очарован этой женщиной. Нет, это было не то очарование и светлые, нежные чувства, что я питал к Эстель Яксли. Это было восхищение и преклонение перед сногсшибательной красотой миссис Лестрейндж и ее острым умом. Я любил умных и хитрых людей, меня восхищали люди целеустремленные и сильные. Беллатрикс, как и Темный Лорд, была такой. Что касается Рудольфуса Лестрейнджа, то, узнав его поближе, я понял, что человек он не самый приятный. Я все никак не мог понять, какие чувства он питает к жене. В глазах его теплился какой-то интерес, он был вежлив, улыбался, но делал это как-то неискренне. Еще Рудольфус почти всегда сохранял самообладание, что нервировало еще больше. Он казался фальшивым, как и его улыбки. Во время наших тренировок Лестрейндж был жесток и беспринципен, он нападал со спины, не давал мне времени, чтобы отдохнуть. Временами мне казалось, что он таким образом вымещает на мне свою злость. Еще бы, Беллатрикс так и вьется вокруг меня. Но это была очень глупая мысль. Размышляя о взаимоотношениях младшей четы Лестрейндж, я покинул комнату и вышел в цветущий и благоухающий сад. Я двинулся в сторону беседки, стоящей на берегу озера, где мы условились встретиться с миссис Лестрейндж. На клумбах цвели яркими красками цветы, их аромат наполнял воздух. Солнце, вышедшее из-за туч, палило, обжигая кожу. Мне стало душно в брюках и в рубашке, но я, наложив на себя необходимые чары, продолжил путь. Беллатрикс ждала меня в беседке. Она тоже, как и я, переоделась в более легкое платье из светло-сиреневой ткани с открытыми плечами. Я невольно залюбовался ею. Она расставляла на шахматной доске фигурки и выглядела очень сосредоточенной, словно планировала какую-то битву. Наконец, подняв голову, Беллатрикс ласково улыбнулась мне и поднялась со своего места. — Надеюсь, ты не утомился, — сказала она, указывая мне на плетеное кресло напротив ее стула. Я поспешил заверить мадам, что не утомился, что рад ее видеть. Впрочем, так оно и было. Беллатрикс расплылась в довольной улыбке, а в ее глазах отразился лукавый блеск. Что она задумала? Мы сели за столик, на котором стояла шахматная доска. На некоторое время повисла неловкая пауза, в течение которой мы смотрели друг другу в глаза, словно не знали, с чего начать разговор или урок. — Здесь душно, — нарушила тишину Беллатрикс и в знак подтверждения начала обмахивать себя веером, который всегда носила с собой. — Да, жарковато, — согласился я, со смущением глядя на выпирающие ключицы, на декольте и на изгиб шеи. Беллатрикс тонко улыбнулась мне, словно не замечая моего пылающего взгляда. Она хлопком ладоней призвала домового эльфа, облаченного в белоснежную наволочку с гербом рода, и велела принести лимонад. Домовик поспешил выполнить приказ, а мы снова остались одни. Я поерзал на месте, словно мне вдруг стало жутко неудобно сидеть, и выжал из себя вымученную улыбку. Во рту вдруг пересохло. — Вы играли раньше в шахматы, Беллатрикс? — спросил я, старясь поддерживаться официального тона. — Называй меня Беллой, мы все-таки друзья, — улыбнулась моя собеседница, и я ответил ей тем же. — Тогда вы зовите меня Барти, просто Барти, — промолвил я со смущением. Из-за того, что моя кожа была бледна, всегда было заметно, когда я краснел. Вот и теперь румянец тронул мои щеки и мне стало совсем неловко. Как раз вовремя вернулся домовой эльф с подносом, на котором стоял графин с лимонадом и два стакана. Эльф поставил поднос на край стола и поспешил скрыться. Беллатрикс наполнила стаканы прохладительной жидкостью и протянула один из них мне с понимающей улыбкой. Я, приняв его, тут же поспешил утолить жажду и невыносимую сухость во в рту. Отставив стакан, я снова уставился на Беллатрикс, та неспешно пила лимонад, не сводя с меня пронзительного взгляда темно-карих глаз. В который раз я поразился ее идеальной красоте, которая не только завораживала, но и пугала. Когда Беллатрикс тоже отставила стакан, я прочистил горло и спросил, училась ли она когда-либо играть в шахматы. — Да, на шестом курсе Рудольфус пытался меня научить, но у него ничего не получилось, — ответила миссис Лестрейндж. — Почему же? — не удержался я от вопроса. — У меня нет терпения. Я не умею просчитывать ходы, — небрежно, пожав плечами, ответила Беллатрикс, слегка улыбнувшись мне. — Терпение здесь не так уж и важно, а касательно просчитывания ходов — все просто, — ответил я и начал объяснять, как ходят фигуры. Беллатрикс слушала меня с интересом, задавала вопросы, и от такого внимания я ощущал тень удовлетворения. Я любил объяснять. Во-первых, мне нравилось быть умным и показывать свои знания. Во-вторых, в процессе объяснения я вспоминал необходимый материал, перерабатывал его и лучше усваивал. Обычно я рассказывал темы уроков или эссе Эвану или Басти Лестрейнджу, который вообще не напрягался по поводу учебы, умудряясь списывать у хорошеньких однокурсниц. Кто-кто, а Лестрейндж всегда знал короткий путь к женским сердцам. Время пролетело довольно быстро. К сожалению, наш урок пришлось прервать, поскольку к нам пришел Рабастан Лестрейндж. Юноша взглянул на Беллатрикс, после чего скользнул по мне мрачным взглядом темно-карих глаз. — Белла, Повелитель желает тебя видеть, — промолвил он. — Они с Рудольфусом кое-что обсуждают, — добавил Лестрейндж, вновь скользнув по мне неприязненным взглядом. Я поерзал на своем месте, уставившись на Беллатрикс, которая почему-то радостно заулыбалась. — Спасибо за чудесный урок, Барти, — сказала она, посмотрев на меня. Беллатрикс встала из-за стола, я поднялся следом непонятно зачем. Когда женщина покидала беседку, она почему-то коснулась моего плеча, только после этого ушла. Я смотрел во все глаза ей вслед, позабыв о присутствии Рабастана, который хмурился, глядя на меня. — Сделай одолжение — закрой рот, иначе муха залетит, — произнес он немного высокомерным тоном. Я с удивлением на него посмотрел. Да, я знал, что младший Лестрейндж остер на язык и несдержан, но почему он прицепился ко мне? — Что? — тупо спросил я, ничего не понимая. Лестрейндж демонстративно закатил глаза и фыркнул, после чего, приблизившись ко мне, произнес, глядя в глаза: — Беллатрикс птица не твоего полета. Попробуешь устремиться за ней — разобьешься, — сказал Рабастан, используя какие-то странные метафоры. Я некоторое время смотрел на него, пока до меня доходил смысл его слов… — Я не… То есть, — промямлил я, поняв, наконец, в чем дело. Кажется, он подумал, что я хочу бегать за его невесткой. Да, она весьма красива, но я в ее глазах всего лишь мальчишка, который даже школу не закончил. Что за бред он несет? — Ты был с женщиной? — внезапно бахнул Рабастан, подходя к столу, на котором стояли шахматы, графин да стаканы. Он взял стакан Беллатрикс, очистил его заклинанием и налил туда газировку. Я же продолжал стоять и взирать на него, как на умственно отсталого, но, кажется, в глазах Лестрейнджа умственно отсталым был я. — Нет, — ответил я, густо покраснев. Да, мне еще не доводилось быть с женщиной, я и не думал об этой стороне жизни. — Мы с Розье, Блэком и Кэрроу на выходных собираемся сходить в Лютный, отдохнуть так сказать, — начал говорить Рабастан с кривой усмешкой на губах. — Ты пойдешь с нами, — сказал он прежде, чем я смог и слово вставить. Нет, это был не вопрос, а констатация факта. — Иначе так и помрешь девственником. — Я мучительно покраснел от этой фразы. Рабастан обладал бесценной способностью — он умел кого угодно поставить в неловкое положение и не заметить этого.***
Вечером того же дня я за отсутствием других занятий решил наведаться в огромную библиотеку Лестрейндж-холла. К счастью, сэр Лестрейндж, как радушный хозяин, предоставил мне доступ даже к самым редким книгам, но фолианты с записями о родовой магии остались под запретом. Сэр Лестрейндж мне не доверял и относился крайне подозрительно, как и Рабастан. Я прекрасно понимал отца братьев Лестрейндж, он опасался предательства, все же я сын Крауча-старшего. Придя в библиотеку, я скрылся между стеллажами с книгами, ощущая, как меня с головы до ног окутывает чистый восторг. Каждому, как говорится, свое, кто-то любит картинные галереи, кто-то предпочитает парки и скверы, я же считал, что нет ничего прекраснее библиотеки. Ступая между стеллажами, я останавливался то там, то тут, оглядывал корешки и чувствовал, что по-настоящему счастлив. Хотелось прочитать абсолютно все, библиотека Лестрейнджей — настоящая сокровищница, каждая книга стоила дороже золота, их собирали многие поколения Лестрейнджей. Я набрал для чтения пять книг по заклинаниям, трансфигурации, зельеварению и боевой магии. Я сожалел, что скоро срок гостеприимства Лестрейнджей, скорее всего, истечет, и я не успею прочитать все, а так хотелось… В особняке моего отца тоже имелась мини-библиотека, но все книги в ней я давно прочитал. Набрав пять книг, я запоздало понял, что нести их будет проблематично. Я что есть мочи сжал их в руках, прижимая к груди, даже помогал себе подбородком. Пошел по направлению к камину, насколько я помнил, там имелись кресла и столы для чтения. Но стоило мне выйти на округлую площадку, как я неловко замер, затаив дыхание. В глубоком кресле из черной кожи, полубоком ко мне сидел Темный Лорд Волдеморт. Поскольку кресло было слегка повернуто в мою сторону, я видел его царственный профиль. Повелитель задумчиво глядел на пламя в камине, хмуря темные брови, на его коленях лежала раскрытая книга. Еще одна книга в твердом темно-синем переплете ждала своего часа на столе. Я неловко замер, не зная, что мне делать. С одной стороны, хотелось немного побыть в его обществе. Странное дело, Темного Лорда боятся и ненавидят до такой степени, что даже имя его опасаются произнести, а меня охватывает сумасшедший восторг и радость, стоит мне увидеть его хоть мельком. Вот и сейчас я хотел уже было сделать шаг к креслу, поздороваться и напроситься в его компанию, но… Он-то наверняка занят и о чем-то размышляет, может, строит коварные планы по свержению Министерства? Да и как-то неловко напрашиваться, подумает еще, что я навязываюсь. Отец всегда приходил в раздражение, когда я искал его компании и пробирался в его кабинет, чтобы просто побыть рядом. «Я занят, не мешай мне», — говорил мне мой родитель, захлопывая дверь в свой кабинет у меня перед носом. Темный Лорд, скорее всего, сделает так же, я-то ему никто, всего лишь потенциальное вложение. Грустно вздохнув, словно меня в очередной раз прогнали, я уже хотел развернуться и бесшумно уйти, как вдруг одна из книг выскользнула из моих рук и с оглушительным звуком хлопнулась на пол. Четыре другие книги полетели следом. Я в ужасе замер, таращаясь во все глаза на раскиданные по полу фолианты. Поднял глаза на Темного Лорда, который встрепенулся и выхватил палочку, направив ее на меня. Почему-то я не ощутил страха, глядя на кончик его волшебной палочки, с которой не раз срывались самые страшные и темные проклятия. — Барти? — спросил он немного удивленно, словно не ожидал меня увидеть. Я выжал из себя неловкую улыбку. — П-простите, что потревожил, Милорд, я не хотел вас беспокоить, — пробормотал я неуверенно, еще и заикаться начал для полного счастья. Да, в минуты нервного напряжения я начинал заикаться и казался ничтожеством, что мой отец часто подчеркивал. Стыд захлестнул меня с головой. Я уже хотел начать собирать книги, позабыв от неловкости о всякой магии, как вдруг Милорд взмахнул палочкой, и фолианты, взмыв в воздух, поплыли в сторону стола, на котором сложились в аккуратную стопку. — Сколько книг… — задумчиво протянул Темный Лорд, поглядывая на фолианты. — Нечасто встретишь человека настолько жадного до знаний, как ты, Барти, — усмехнулся он, пронзив меня внимательным взглядом темно-карих глаз, отливающим багрянцем. Я неловко переминался с ноги на ногу, опустив взгляд и наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. — Знания — сила, Милорд, — сказал я негромко. — Верно, — кивнул Темный Лорд. — Знания не только сила, но и власть. Я вскинул на него заинтересованный взгляд. Меня влекла сила, меня влекли знания, я жаждал признания общества и, кажется, я жаждал власти. — Присаживайся, — велел он, наверное, заметив мой неуемный восторг. Я прошел к свободному креслу и сел в него, на этот раз более уверенно, чем в день бала. Темный Лорд вновь взглянул на огонь в камине и вздохнул. Удивительно, но он показался мне уставшим и чем-то встревоженным. Бледная кожа словно светилась изнутри, глаза горели неистовым пламенем так, что огни преисподней кому угодно показались бы жалкой свечкой. Черные волосы, как обычно, зачесаны на пробор, а на лице маска холодности. Повелитель все еще оставался привлекательным внешне, хотя красота его уже начинала таять, но все же благородные и тонкие черты просматривались. Я впервые подумал о Темном Лорде как о человеке, но тут же отмел эту мысль. Его давно уже считают чем-то большим. — Что вы читаете? — промямлил я и тут же прикусил язык. Может, он о чем-то думает, а я мешаю? Милорд посмотрел на меня и снисходительно усмехнулся кончиками губ. — «Государь» — творение флорентийского философа Николло Макиавелли, — произнес он и, захлопнув книгу, показал ее мне. Я нахмурился, глядя на обложку. Я впервые о слышал об этой книге. — Ее написал маггл? — спросил я с отчетливым пренебрежением в голосе. Темный Лорд пожал плечами. — Кто знает, Макиавелли жил и умер в шестнадцатом веке, а Международный Статут о секретности ввели в семнадцатом, — спокойно сказал Милорд, вновь положив книгу себе на колени. Он провел рукой с длинными бледными пальцами по корешку точно таким же жестом, как делал я. — О чем эта книга? — спросил я, думая, что Темный Лорд вряд ли будет читать что-то глупое и посредственное. Наверное, он читает о ядах, интригах или еще чем-то таком. — О методах укрепления государства и власти. О том, каким должен быть идеальный правитель, — объяснил он все так же терпеливо, я слушал его, затаив дыхание. Конечно, книга о власти и о правлении, Темный Лорд же желает осуществить переворот и встать во главе страны. Думаю, у него обязательно все получится, и он станет самым сильным правителем за всю историю Магической Британии. Как он сказал в ночь после бала, победителя видно еще на старте. Волдеморт внезапно усмехнулся, глядя на меня. — Да, не только боевую магию тебе нужно подтянуть, ментальная тоже сильно хромает, все мысли видны, как на ладони, — со смешком произнес он, но в его словах не звучало упрека или издевки, скорее, ирония. Я улыбнулся, думая о том, что ментальную магию, действительно, надо улучшить. Она поможет мне лгать. — Кто же будет меня учить? — спросил я с сомнением. Ментальная магия — сложный раздел, не каждому она по силам. — В Магической Британии только два сильных ментальных мага. Я и Дамблдор. Кого предпочтешь? — спросил он серьезно, но его глаза словно смеялись. Я нахмурился. Дамблдор? Серьезно? Хотя, неудивительно, он-то сильный волшебник, победитель Гриндевальда, не добротой же он его сразил когда-то. — Вы окажете мне великую честь, если дадите мне пару уроков, — сказал я с восхищением. Темный Лорд кивнул, явно соглашаясь с моими словами. Я в который раз восхитился силой и энергетикой этого мрачного и сильного человека. Он него веяло древней магией, она текла в его жилах вместо крови и словно возносила его на пьедестал. Волдеморт был чем-то большим, чем просто человек. — Парой уроков дело не обойдется. Для того, чтобы овладеть каким-либо навыком, всегда нужно время. Время и терпение, — произнес с расстановкой Милорд, и я согласился с ним, продолжая за ним наблюдать. Было нечто удивительное в том, что я так просто беседовал с ним, сидел в соседнем кресле. Казалось бы, самый сильный и темный волшебник тысячелетия, а я кроме восторга и радости ничего не ощущаю. С отцом дела обстояли иначе. От Барти Крауча-старшего исходила совсем другая энергетика, не сила и могущество, как от Милорда, а что-то давящее и неприятное. Что-то, что пригвождало к полу и взваливало на плечи непосильную ношу. — Твой отец сильно ошибается в тебе, Барти, — внезапно нарушил тишину Темный Лорд. Я вздрогнул от звука его голоса. — Ты умен, жаден до знаний, стремишься быть достойным человеком, а он не ценит этого… Я удрученно вздохнул, почувствовав себя паршиво как никогда. Я был привязан к отцу, как и всякий ребенок, но от его жестокости и безразличия, от его беспощадных слов, подчеркивающих мою ничтожность, я с трудом его выносил. У нас были сложные отношения. — Знаешь, я тебя понимаю, — внезапно промолвил Темный Лорд, а я с изумлением вытаращился на него, открыл-закрыл рот, поскольку не ожидал такой искренности. Волдеморт глядел на меня с холодным и отталкивающим выражением на лице, он словно вознесся на недостижимый пьедестал, в глазах его вспыхнула самая настоящая ненависть, а лицо наоборот сделалось совсем холодным и словно пустым. Холодок ужаса прошелся вдоль моего позвоночника. Да, теперь я понимал, почему его так боятся. Он еще ничего не сделал, но во всем его облике уже сквозит опасность. Сейчас он напоминал хищную птицу, красивую, великолепную, далекую, но смертоносную. Ох, и не повезет его жертвам. — В единственную нашу встречу мой родитель сказал: «Ты — худшее, что я совершил в этой жизни, ты — моя величайшая ошибка», — леденящим шепотом сказал Милорд, и у меня недобро засосало под ложечкой. — Но посмотри, мы сейчас живы и здоровы, а мой отец лежит в земле, — презрительно промолвил Волдеморт, недобро усмехаясь. Лицо его все еще пугало. — Ваш отец был глуп, — промолвил я дрожащим то ли от страха, то ли от смущения голосом. — Мой же так хотел сына, ждал меня годами, но стоило мне родиться — наградил меня своим именем и позабыл… — я покачал головой с горечью. — Даже в этом наши истории похожи, Барти, — внезапно проникновенно глядя мне в глаза, промолвил Темный Лорд. — Видишь ли, по неудачной шутке судьбы я тоже получил имя отца. — Он презрительно усмехнулся. — Но быстро исправил это недоразумение. Я пораженно молчал, глядя на величайшего темного волшебника. Вряд ли кто-либо знает всю его историю, но почему-то я сомневался, что он родился с золотой ложкой во рту и парой алмазов в руках. Скорее всего, путь его был долог и полон трудностей. Я еще больше проникся к нему восхищением и симпатией. Темный Лорд — величайший волшебник тысячелетия, и я уже готов был служить ему до гробовой доски.