***
1978 год. Магическая Британия.
Незаметно летели месяцы. В сентябре я вернулся в Хогвартс, дабы закончить школьное образование. Меня, ожидаемо, на платформу провожала только мать, но впервые в жизни я не ощущал досаду и злость на отца. Я наконец понял, что его исправит только могила, и то вряд ли. Так или иначе, я вернулся в школу, намереваясь не тратить столь ценное время зря. Как однажды сказал Темный Лорд во время одной из тренировок, время — деньги, а деньги — власть. Поэтому почти с первого дня пребывания в стенах школы я начал тренироваться в заброшенном классе, прикрывая все это желанием хорошо сдать экзамены. На самом деле я выполнял рекомендации Повелителя. Осознание того, что я вот-вот вступлю в организацию, придавало мне сил. Вскоре ко мне присоединился Эван Розье и, к моей досаде, Регулус Блэк, которого я недолюбливал из-за его отношений с Яксли. Как бы я себя ни убеждал, что эта девушка мне безразлична, время от времени я останавливал на ней взгляд, когда она сидела за столом в столовой или же в библиотеке в компании Блэка. Они с Регулусом ходили вместе в Хогсмид, держались за ручки и выглядели как счастливая влюбленная парочка. О, лучше бы они не демонстрировали эти чувства так открыто. Меня тошнило от их взглядов, улыбок и смеха Яксли. Осложнялось дело и тем, что я жил в одной комнате с Блэком и постоянно искал в нем недостатки. И находил же. Наверное, все Блэки с рождения впитывают надменность и высокомерие. Эти качества бурным цветом цвели в Регулусе, но тем не менее он бы любимцем преподавателей, мог очаровывать девушек. Неудивительно, он унаследовал красоту предков, как и леди Беллатрикс. Так или иначе, общество Блэка меня бесило, но я молчал. Зато во время тренировок у меня получалось отыгрываться на Регулусе за свое разбитое сердце и уязвленное самолюбие. Он же этого не замечал. Помню, как мы отрабатывали заклинания левитации предметов, и я от злости и обиды (до этого имел удовольствие видеть, как Яксли на прощание чмокнула Блэка в щеку) потоком воздуха поднял Регулуса в воздух на метр, повернул на спину, а после якобы случайно ослабил чары. Звук падающего тела и вскрик юноши были для меня лучшей наградой. Мстительная усмешка коснулась моих губ, но мне пришлось скрыть ее и кинуться помогать однокурснику встать на ноги. — Лучше бы тебе потренироваться на ком-то другом, — прохрипел Блэк, хватаясь за мою руку. Желание снова толкнуть его на пол усилилось, но я сдержался, рассыпаясь в глупых извинениях. Мы продолжили тренировку, работая чуть ли не на износ. Почти все сокурсники переживали об экзаменах, поэтому наша бурная деятельность осталась без внимания. Вечером того же дня я возвращался из библиотеки, пребывая в мрачном настроении. Пришло письмо от матери, она снова приболела. Осенняя прохлада и дожди всегда плохо на нее влияли. Вот и теперь она слегла, но уверяла, что целитель скоро поставит ее на ноги. Проходя мимо мужского туалета, я услышал приглушенные голоса. Один из них точно был женский. Замерев от изумления — может, показалось, — я остановился и покосился на чуть приоткрытую дверь. Но я был слизеринцем до мозга костей, поэтому приблизился к приоткрытой двери и заглянул в небольшую щель, которую, очевидно, говорившие просто не заметили. Удивление отразилось в моих глазах, но вскоре оно сменилось раздражением. В уборной находились два юных волшебника, в которых я узнал Блэка и Яксли. Регулус сидел на подоконнике, как какой-нибудь грязнокровка. Он курил сигару, тайком принесенную в школу. И как только смог? Вот уж не подумал бы, что примерный юноша и отличник способен нарушать школьные правила и имеет столь пагубную привычку. Блэк был чем-то явно раздражен, взгляд его серых глаз блуждал по уборной, он то и дело прижимал к губам сигару и хмурил темные брови. Его вьющиеся волосы, обычно собранные в низкий хвост и перетянутые лентой, теперь оказались распущены и вихрами клубились до плеч юноши. Рукава белой рубашки засучены, и я с облегчением понял, что он еще не получил темную Метку. Рядом с Регулусом Блэком, непозволительно рядом, стояла Эстель Яксли, держа в руках черную атласную ленту, очевидно, ту, которой он обычно перевязывал волосы. — Ты меня пугаешь, Регулус, — говорила девушка, с волнением глядя на молодого человека. Хотел бы я, чтобы она так же беспокоилась обо мне. Блэк наградил ее мрачным взглядом, снова выдыхая клубы дыма сигары. Ну хоть окно открыть додумался, иначе дым уже давно бы заполнил бы коридор. — Что с тобой происходит? — Она хотела дотронуться до лба юноши, но тот отпрянул от ее заботливых рук, наградив недобрым взглядом. — Ничего, — буркнул Блэк. — Семейные проблемы. — Он горько усмехнулся, а я обратился в слух, отпрянув от щели. Будет глупо, если меня застукают за подглядыванием. Их-то я уже увидел, понял, кто секретничает. А подслушать можно и стоя рядом, не заглядывая в уборную. — Не расскажешь? — спросила Яксли с лаской в голосе. Регулус вздохнул с невообразимой тяжестью, словно на него навалились все беды человечества. — Станет легче. — Меня преследует тень Сириуса, — со злобой в голосе промолвил Регулус Блэк. — Мерлин, иногда мне кажется, что я его ненавижу. — Почему? — спросила Яксли. Мне тоже стало интересно. — Он же сбежал из дома, отрекся от всего, что ему дала семья. — Вот именно! Отрекся от семьи, которая столько ему дала, чтобы поливать ее дерьмом, — процедил Регулус Блэк. — Я случайно встретился с ним в Косом Переулке, чертов предатель. Ведет себя, как маггл, смеется надо мной, усмехается. Сказал, что я ему просто завидую, что он смог освободиться от оков рода, а я буду вынужден жить в золотой клетке. — Твой брат глуп, — заключила Яксли, и я был с ней согласен. — Он не ведает, что творит. — Знаешь, что самое отвратительное? — спросил Регулус, я прям представил его колючий взгляд, обращенный к Яксли. Очевидно, получив отрицательный знак, Блэк продолжил изливать душу: — Матушка, хоть и выжгла его с семейного древа, все еще верит, что он вернется. Я знаю, как она его любит. Я знаю, что она мечтает, чтобы я был похож на брата. — Тебе кажется, — сказала Эстель. Блэк отмахнулся от ее слов, уверенный в своей правоте. — Ты не представляешь, каково это, пытаться стать другим человеком, — вздохнул Регулус. — Сириус всегда был любимцем матери, я же близок к отцу. Мне никогда не стать настоящим Блэком, даже Беллатрикс не особо верит в меня. Я прислушался, услышав имя миссис Лестрейндж. О, перед глазами в ту же секунду встал ее образ, прекрасный, горделивый и недоступный, как далекая звезда, мерцающая в ночном небе. Как же она меня восхищала, как привлекала. Улыбка расцвела на моих губах сама собой. Я вспоминал ее мерцающие глаза, похожие на обсидианы. Видел, как наяву, как блестят ее кудрявые волосы, как ветер касается их и шевелит. Чувствовал запах ее духов. Да, кажется, я помешался на чужой женщине. Хотя нет. Беллатрикс восхищала меня безупречной красотой и грацией, но я не чувствовал к ней любви, поскольку интуитивно понимал — она птица не моего полета. В ней присутствовало нечто хищное и опасное. Понимая, что я услышал достаточно, чтобы понять кое-что, я поспешил в гостиную Слизерина. Во-первых, Регулус ненавидит старшего брата-предателя. Во-вторых, отношения у них, судя по всему, испортились давно. В-третьих, не только у меня проблемы в семье. Почему-то последний пункт меня особенно порадовал.***
Декабрь 1994 года. Школа «Хогвартс».
После прогулки я вернулся в школу, очень вовремя встретив по пути Ребекку Роули, которая могла мне помочь с ингредиентами для зелья. Я, столкнувшись с ней, сообщил, что она забыла в моем кабинете блокнот. Да, никакого блокнота не существовало в природе, но Роули поняла намек. Все же не глупая девушка. Придя в школу, я заявился в свой кабинет, стащил с себя тяжелую теплую мантию, гадая, когда Седрик Диггори сообщит Поттеру о необходимости принять ванну с яйцом. Главное, чтоб он не забыл, иначе придется придумывать что-то другое. А с фантазией у меня имелись проблемы, особенно сейчас, когда страх разоблачения нависал надо мной огромным коршуном. К тому времени, когда дверь кабинета ЗОТИ робко постучали, прошло минут десять-пятнадцать, и все это время мне казалось, что за мной кто-то следит. Я несколько раз проверил свои подозрения, но бесполезно. Ничего я не нашел, магический глаз не мог солгать. Дверь открылась, и в кабинет вошла Ребекка Роули, облаченная в теплые одежды. Ее мантия кое-где была усыпана снегом, который постепенно таял, оставляя на черной ткани безобразные разводы. Роули заперла дверь, я тут же поспешил запечатать ее надежным заклинанием и наложил звукоизолирующие чары на случай, если найдется кто-то, желающий подслушать нашу беседу. Роули, без труда поняв, что я сделал, напряглась, хотя старясь не подавать вида. Страх все же на мгновение проступил на ее бледном лице, но девушка удивительно быстро для своих лет взяла себя в руки. Она прошла вглубь кабинета, к учительскому столу, за которым я разместился. Стук от каблуков ее сапог нарушил тишину. Роули шла ко мне с таким решительным лицом, что я на мгновение снова вспомнил ее отца, Рудольфуса. Он с таким каменным и словно неживым лицом шел убивать и пытать. — Вы желали меня видеть, — уверенно и четко сказала Ребекка, сняв с головы глубокий черный капюшон. Ее рыжие волосы в ту же секунду рассыпались по острым плечам так, что у меня на мгновение дыхание перехватило. От перепада температуры на щеках девушки вспыхнул румянец, придавая ее лицу с резковатыми и дикими чертами особую привлекательность. — Да, — кивнул я. — Видишь ли, нас объединяет общая цель, — сказал я, тщательно подбирая слова. Маска на лице Роули дала трещину, и она воззрилась на меня с неадекватным нетерпением, так бы я охарактеризовал выражение ее лица. Брови с резким изломом приподнялись, пухлые розовые губы приоткрылись, зеленые глаза запылали. — У вас для меня особое поручение? — спросила прямо Роули, подойдя к парте, стоящей напротив моего стола. Она опустилась на стул, держа спину прямо, положила тонкие руки, затянутые в черные перчатки, на стол. — Да, — снова согласился я. — Необходимо достать кое-какие ингредиенты. — Например? Я усмехнулся, услышав вопрос. Да, знакомый деловой тон. Глядя в глаза девушки, я все больше вспоминал ее отца и деда, сэра Сильвия. Лицо спокойное, глаза пылают, а в голове, должно быть, крутятся шестеренки. Я перечислил необходимые ингредиенты, которые так и не смог достать в Хогсмиде, и Ребекка откинулась на спинку стула, расслабившись. Она чуть заметно улыбнулась, точнее, усмехнулась, как будто бы презрительно. — У вас кончаются запасы оборотного зелья, — констатировала девушка, и мне оставалось только кивнуть в знак подтверждения. Все-таки Роули не глупа, мозги у нее работают отменно, главное, чтобы они служили мне, а не кому-либо другому. — Я закажу ингредиенты в Косом Переулке. Все будет сделано в лучшем виде. — Отлично, — сказал я, понимая, что одну задачу я уже решил. — Мне нужно оборудование. — Я поделюсь своим. К счастью, у меня два комплекта лабораторной посуды, — решительно заявила Роули, после чего закусила на мгновение губу, прищурив свои выразительные, подведенные по случаю прогулки и выходного дня черной подводкой, глаза. Она мгновенно преобразилась, стала похожа на лису, может, даже на волка. Ребекка Роули неожиданно подалась вперед, сложив руки в замок на парте, скорее всего, сделала она это, чтобы не выдать дрожь и волнение. — У вас много дел, мистер… Грюм, — с заминкой произнесла Роули, говоря элементарную вещь. Взгляд зеленых глаз сверлил меня, девушка почему-то не моргала, я замечал за ней подобную черту — когда она волновалась, то моргала реже, чем нормальный человек, отчего взгляд ее казался жутким и неправильным. — А я отлично знаю зельеварение и была бы не против посодействовать вам для достижения поставленной цели. Она специально взяла паузу, чтобы я мог обдумать ответ. Я нахмурился, с одной стороны, мне действительно нужен помощник. Скоро начнется второй семестр учебного года, надо привести в порядок учебные планы, составить графики отработок, плюс еще задание Темного Лорда. С другой стороны, я меньше всего хотел, чтобы меня видели с этой девчонкой. Во-первых, это привлечет внимание, скажут еще, что Грюма на старости лет потянуло на школьниц, прости меня Мерлин. Но это не самое страшное. Дамблдор может заинтересоваться, какие у меня дела со слизеринкой. Да и Повелитель всегда говорил, чем меньше людей знают о твоих планах, тем больше шансов на то, что они осуществятся. Я уже готов был ответить категорическим отказом, но Роули смотрела на меня с таким восхищением и нетерпением, что я мгновенно понял, что отвертеться не выйдет. Пусть лучше она помогает под моим контролем, чем без. Ее нужно контролировать. — Хорошо. Оборотное зелье варится почти месяц, а у меня как назло много дел, — сказал я, внимательно глядя на Роули. Та подавила довольную улыбку. Попрощавшись с Ребеккой Роули, я остался один на один со своими мыслями. Я смотрел на то место, где сидела девушка, и видел перед внутренним взором ее лицо. Глаза у нее, конечно, необычного, редкого оттенка. Такие были у ее отца, удивительная вещь, все же, наследственность. Да и сочетание зеленых глаз и рыжих волос незабываемо. Поняв, что мои мысли текут не туда, я покачал головой, поднялся из-за стола, решив нанести визит Снейпу. У него был запас ингредиентов на все случаи жизни. Но меня интересовал только один, самый дорогой и редкий, тот, что достать не так-то просто, поэтому я не заказал его Роули. У аптекарей могут возникнуть вопросы, для чего школьнице шкура бумсланга. Конечно, я мог просто вломиться среди ночи в кабинет Снейпа и обнести его. Но, во-первых, разведку никто не отменял. Как говорил Долохов, разведка — это половина дела. Нужно было убедиться, есть ли в кабинете нужный мне ингредиент, а то получится, что я зря рискнул сунуться в чужую вотчину. Да и нужно посмотреть на чары, которыми Снейп охраняет свои владения от вторжения, чтобы суметь их снять и понять, сколько у меня времени прежде, чем сигнал о вторжении дойдет до хозяина. Снейпа я застал в его кабинете. Он сидел за письменным столом, склонившись над каким-то свитком так, что его длинные черные волосы елозили по бумаге. В кабинете его царил полумрак, ставни были плотно закрыты, несмотря на день. Кажется, Снейп настолько вжился в роль летучей мыши, что предпочитал мрак. Некоторое время я стоял в коридоре за дверью, ведущей в кабинет декана Слизерина и, пользуясь способностью магического глаза видеть сквозь преграды, наблюдал за зельеваром. Тот продолжал читать, не зная о слежке. Иногда он делал пометки на пергаменте гусиным пером, хмуря темные брови. Лицо его отдавало нездоровым зеленовато-желтым, лоб пересекали морщинки, губы были плотно сжаты. Снейп выглядел старше своих лет, впрочем, я тоже. Но я хотя бы в Азкабане побывал, да Империус не прибавляет молодости. Снейп же словно добровольно завернулся в погребальный саван, так я бы назвал его черные одежды. По кому он держит траур, и держит ли? Я помнил его со школьной скамьи, и грязнокровка мне никогда не нравился. Было в нем что-то неприятное, что-то гадкое. Он смотрел каждый раз озлобленно-затравленно, в его глазах пылала болезненная зависимость, когда он глядел на Эванс. Помнил я и то, что Снейп имел злейших врагов в лицах гриффиндорской четверки отморозков, не знающих, где кончаются шутки и начинается угроза жизни. Даже Рабастан Лестрейндж мерк на их фоне. Он хотя бы причинял вред сознательно и редко. Северус Снейп мне не нравился. Безответная и слабая жертва, вечно страдающая и ищущая защиты сильных, человек без имени и чести. И просто предатель. Да, именно предатель. Одному Мерлину известно, как я презирал предателей. Когда Снейп вступил в организацию, Темный Лорд даровал ему безграничные возможности. При его протекции Снейп опубликовал несколько статей в журналах, посвященных алхимии, побывал на международных конференциях. Его учили лучшие мастера зельеварения и все это на деньги организации. И что в итоге? Все плоды достались Дамблдору, поскольку Снейп по какой-то причине забыл того, кто его возвысил. Он мог бы варить зелья для аптек или стать известным научным деятелем, но вместо этого протирал штаны в школе, где девяносто девять процентов учеников не оценит его талантов. Понимая, что наблюдение окончено, я постучал и только после этого, не дожидаясь позволения, вошел во владения Северуса Снейпа. Он нехотя оторвал взгляд от пергамента, поднял голову и посмотрел на меня так, словно я только что назвал его Джеймсом Поттером, с раздражением и ненавистью в глазах. — Профессор Грюм, — протянул декан Слизерина, глядя на меня внимательно, словно пытался прочитать мысли. Впрочем, так оно и было. Я ощутил слабую боль в висках, но тут же мысленно возвел каменную стену. Северус откинулся на спинку стула, поняв, что ментальное вторжение не удалось. — Чем обязан? — Видишь ли, Снейп, зло не дремлет, — начал я в лучших традициях Дамблдора, и на мгновение мне показалось, что предатель хочет закатить глаза. — Не все Пожиратели Смерти получили по заслугам, не все. Да, например я. — Что вы хотите этим сказать? — глядя на меня неподвижным взглядом черных глаз, спросил Снейп. Я тем временем прошел вглубь кабинета и остановился между рядами парт, оперся на посох Грюма, глядя на собеседника мрачным взглядом. Как же ты стал предателем, ублюдок? Тоже, как и Каркаров, решил выкупить свою жалкую жизнь? — Пожиратели Смерти задумались Темным Лордом как некий орден, из которого есть только один выход — вперед ногами. Поэтому бывших Пожирателей Смерти не бывает. Есть только живые-верные и мертвые. Ты, Снейп, к каким себя относишь? — спросил я с кривой усмешкой. Тот побледнел, точнее, посерел. Я думал, что смогу вывести его на эмоции, спровоцировать на что-то глупое и импульсивное, но Снейп сохранил самообладание, только глаза еще больше потемнели да губы сжались в узкую линию, хотя куда уж уже? — Я служу Дамблдору, — сказал Снейп ледяным тоном. Не сомневаюсь, ублюдок, не сомневаюсь. — Когда-то, ты, должно быть, говорил так Темному Лорду, — любезно напомнил я. Сейчас, наверное, он начнет петь что-то про ошибки молодости, про то, что когда-то принял желаемое за действительное, но после разочаровался. Да, разочаровался, когда Повелитель пал и над головой кинжалом нависла угроза смерти. — Я искупил свою вину и теперь нахожусь под защитой Дамблдора, — думая, что имя директора хоть как-то его защитит, сказал Снейп. Но его попытка показалась мне настолько жалкой, что я мысленно представил, как прикладываю его Круциатусом. — Я добывал для Ордена информацию. Крыса, какая же ты крыса, Снейп. Сколько вас было в рядах Повелителя, клявшихся в верности в солнечный день и разбегавшихся, стоило первой грозе накрыть вас? — И тем не менее шрам на твоей руке свидетельствует, что ты Пожиратель Смерти, поэтому я должен обыскать твой кабинет, — сказал я. И тут-то Снейп не выдержал и встал на ноги, сверля меня злым и раздраженным взглядом. На его виске вспухла венка, говорящая о подступающей ярости. — Дамблдор узнает об этом, — процедил Северус Снейп, но я лишь отмахнулся. Почему-то он мне отчетливо напомнил младшего Малфоя. «Мой отец узнает об этом». Ну да, ну да. Дамблдору я найду что сказать. Наплету, что темные силы близко, что враги не дремлют, что творятся странные дела. Я быстро под наблюдением злого, как дьявол, Снейпа, который ходил за мной по пятам, обыскал кабинет и, к счастью, нашел то, что искал. Шкура бумсланга в запасах зельевара действительно была. Кто интересно, временами варит оборотное зелье в стенах школы и для чего? Мысль стащить ингредиент прямо сейчас я отмел. Снейп не отходил от меня и наблюдал так внимательно, словно прятал где-то в шкафу заначку или еще что-то ценное. — Ну, нашли то, что так старательно искали? — с желчью и ядом в голосе спросил Северус Снейп. Я сказал, что ему повезло, думая про себя, что да. Нашел. Покинув кабинет обиженного и оскорбленного, я усмехнулся, думая, через сколько времени после моего ухода Снейп побежит жаловаться Дамблдору.***
Поздним вечером того же дня, когда все уже легли спать, я прогулялся до кабинета Снейпа. Снял простенькие чары, дошел целенаправленно до нужного шкафчика и стащил столь необходимый мне ингредиент. Мои расчеты оказались верны, и сигнал, что защитные чары сняли, дошел до Снейпа только через минут пять, плюс еще время, в течение которого он бежал от крыла учителей до подземелий, где находился его кабинет. Я спокойно покинул место преступления, поднялся на пару пролетов, спрятав одолженный ингредиент в карман мантии. Снейп, видимо, знал какие-то тайны ходы, и я вдруг услышал его взбешенный голос. Пришлось спрятаться в нишу между стеной и гобеленом. — Профессор, — услышал я чей-то скрипучий и противный голос. Я нахмурился, пытаясь понять, кто говорит. — Пивз украл вещь студента. Теперь-то уж директор меня послушает и навсегда вышвырнет мерзкого полтергейста из замка… — Да что мне ваш полтергейст? В мой кабинет залезли, а вы тут… — услышал я взбешенный голос Снейпа, полный бессильной ярости. Я понял, что пора выйти из укрытия, чтобы предатель не проболтался, если он понял, кто обчистил его. Я вышел из-за гобелена в длинной ночной рубашке, поверх которой была наброшена старая походная мантия, опираясь на посох. — Вечеринка в пижамах? — ухмыльнулся я, окинув взглядом завхоза-сквиба, держащего в руках золотое яйцо, и Снейпа. Чуть дальше, на лестнице, стоял Гарри Поттер, судя по всему, он трусливо прятался под мантией-невидимкой и таращился на меня испуганным взглядом зеленых глаз. Его нога застряла в лестнице, видимо, мальчишка попал в ловушку. Чтобы не выдать его, я вновь обратил взгляд к Филчу, которого даже трясло от нетерпения. Рядом с ним сидела его кошка, глядящая на меня желтыми глазами. Я не любил кошек, а эта тварь бесила меня больше всего. — Мы с профессором Снейпом услышали шум, — поспешил объяснить Филч. — Полтергейст Пивз, как всегда, хулиганит. А профессор Снейп обнаружил, что кто-то забрался в его каби… — Замолчите! — прошипел Снейп так, словно насылал на сквиба какое-то опасное проклятье. Я шагнул к лестнице, поглядел волшебным глазом на Снейпа, потом на Поттера, который побледнел пуще прежнего. Видимо, понял, что я его вижу, и теперь опасался. Волосы у него были мокрыми, должно быть, Диггори все же навел его на правильные мысли. — Я верно расслышал? Кто-то проник к вам в кабинет, Снейп? — спросил я, чтобы отвести от себя подозрения. — Неважно, — поспешно сказал тот, подтверждая мои мысли о том, что он, скорее всего, что-то прячет в своем кабинете. Что-то противозаконное. — Напротив, очень важно. Кому понадобилось забраться в ваш кабинет? — спросил я, желая докопаться до врага. Все же предателей я не выносил, какие бы у них ни были мотивы. — Какому-нибудь студенту, — злобно процедил Северус, и от гнева на его виске вспухла венка. — Это не первый раз. Воруют вещества для зелий из моего личного запаса. Варят незаконные зелья. — Стало быть, вещества для зелий? А может, вы чего прячете в вашем кабинете, а? — спросил я с усмешкой. Цвет лица Снейпа из землистого стал кирпичным, жилка на виске забилась сильнее, крылья его носа начали раздуваться так, что сейчас он напоминал загнанного коня. — Вы, Грюм, отлично знаете, что я ничего не прячу, — с тихой угрозой произнес Снейп. — Вы и сами тщательно обыскали мой кабинет. — Такова работа мракоборца, Снейп. Дамблдор приказал приглядывать… — сказал я, и улыбка исказила мое лицо. Почему-то настроение существенно улучшилось. Все же я ненавидел Снейпа, а побесить его — дело чести. — Дамблдор мне доверяет, — возразил он сквозь зубы. — Я не верю, что он мог вам приказать это. — Конечно доверяет. Он вообще людям верит. Дает им возможность начать новую жизнь. А я считаю, есть пятна, которые не смываются. Понятно, о чем я? — спросил я, шагнув к Снейпу и впившись в него твердым взглядом. Раз уж я пока не могу его убить, нужно хотя бы подействовать на нервы. Какая-никакая, а месть. После моих слов Снейп схватил правой рукой левую, как будто запястье вдруг пронзила сильная боль. На мгновение я вспомнил байку, которая ходила среди сторонников Повелителя, будто Пожиратель Смерти чувствует Пожирателя при приближении. Якобы метку начинает жечь огнем. Сам я подобное не испытывал, поэтому не знал, правда это или вымысел. Но Рабастан Лестрейндж верил, что правда. Я рассмеялся, видя перекошенную яростью физиономию декана Слизерина. — Идите спать, Снейп. — Никто не давал вам права приказывать мне! — резко сказал Снейп, отпустив запястье, словно разозлился на самого себя. — Я имею такое же право, как и вы, бродить ночью по школе. — Вот и бродите, — процедил я. На меня вдруг накатила усталость, хотелось поскорее разобраться со Снейпом, обсудить кое-что с Поттером, который стал свидетелем нашей милой беседы. Тут я увидел сложенный лист пергамента, лежащий на полу. — Как-нибудь встретимся еще в темном коридоре… Вы, кстати, что-то вон там обронили. — Я указал на листок пергамента за спинами Снейпа и Филча, они разом обернулись. Каким-то чудом я взглянул на Поттера и увидел, что его лицо исказил страх. Он замахал руками, и по губам я прочитал: — Это мое! Мое! — Акцио пергамент! — поспешил я взмахнуть палочкой, увидев, что Снейп уже поднимает неизвестный лист, он проскользнул между его пальцами и оказался у меня в руках. — Прошу прощения, небольшая ошибка, — невозмутимо произнес я, разглядывая странную находку. — Это мое. Должно быть, случайно выронил… — Поттер, — процедил внезапно Снейп сквозь зубы. — Что? — спросил я, спрятав пергамент в карман. — Поттер! — рыкнул Снейп не своим голосом. Его глаза чуть ли не кровью налились. Странная реакция, однако. Кажется, он терпеть не может спасителя волшебного мира, хотя в школьные годы был дружен с Эванс. Ах, да, Джеймс Поттер приходился ему злейшим врагом. — Это яйцо Поттера. Я узнал и пергамент. Он тоже принадлежит Поттеру. Мальчишка где-то здесь, рядом. В мантии-невидимке. Снейп, уверенный в собственной правоте, вытянул, как слепой, руки и стал медленно подниматься по лестнице, ноздри у него раздувались, как будто он принюхивался. Поттер откинулся назад, кончики пальцев Снейпа, казалось, вот-вот коснутся его. Я наблюдал за этим представлением, если бы я не видел Поттера, то, наверное, хохотал бы. Не каждый день видишь предателя в роли ищейки. — Там никого нет, Снейп! — крикнул я, понимая, что нужно выступить на стороне мальчишки. Внушить ему доверие, так сказать. А что внушает доверие лучше, чем роль героя и спасителя от незавидной участи? — Но я с удовольствием сообщу директору, что первым вам на ум пришел именно Гарри Поттер. — И что? — Снейп остановился в каком-то сантиметре от Поттера, однако рук не опустил. Он повернул голову, взглянув на меня раздраженным взглядом черных глаз. Да, выглядел он комично: в мантии, накинутой поверх пижамы, с растрепанными волосами, стоящий на лестнице с вытянутыми руками. Только колпака не хватает. — А то, что Дамблдору не вредно знать, кто на Поттера точит зуб. — Я, опираясь о палку, все же ходить с переломанной ногой и протезом трудно, приблизился к лестнице, не спуская глаз со Снейпа. — Да и мне хотелось бы кое-что прояснить… Снейп повернулся ко мне лицом и опустил руки. Он все так же хмурился, глаза его были прищурены. — Я только подумал, — произнес Снейп с деланым спокойствием, — что Поттер опять стал бродить по ночам… Такая уж у него несчастная привычка… Его надо от нее отучить… для его же собственной пользы… — Ну как же, за Поттера тревожитесь. Ну-ну… — Мы смотрели друг на друга. Филч предусмотрительно хранил молчание. А его кошка вдруг замяукала, вертя головой. Я с раздражением на нее взглянул, давя желание сломать ей шею. Какие противные звуки она издает. Кажется, кошка уловила запах мыла или еще чего-то. Как бы не выдала горе-путешественника. — Пойду-ка я спать, — кисло проговорил Снейп. Ну, наконец-то, хоть одна здравая мысль за ночь. — Лучшая мысль за всю ночь, — заметил я с усмешкой. — Дайте-ка мне это яйцо, Филч… — перевел я взгляд на завхоза, который вцепился в яйцо, как алкоголик в кубок с вином. — Не дам! Это улика против Пивза, профессор, — возразил наглый завхоз, и мне захотелось и ему шею свернуть. Вместе с кошкой, да. — Это яйцо участника Турнира. Дайте его мне. Скорее! — уверенно велел я, твердо глядя на собеседника. Тот на мгновение засомневался, но яйцо все же отдал. После этого он позвал свою кошку, и они вместе со Снейпом пошли прочь. — Ничего, киска, утром пойдем с тобой к Дамблдору, все ему про Пивза расскажем… М-да, старик, кажется, совсем тронулся со скуки и одиночества. С кошкой разговаривает. Впрочем, если кругом дебилы, и ты один, и кошка собеседник. — Что, Поттер, едва-едва выкрутились? — с усмешкой спросил я, когда мы с ним остались один на один. — Да… спасибо вам, — пролепетал Поттер, который выглядел нелепо и жалко. — Что это такое? — проигнорировав заслуженные благодарности, поинтересовался я, вытащив из кармана пергамент. — Просто карта замка, — отмахнулся Поттер, а я тем временем развернул пергамент и впился взором в карту. На мгновение мне показалось, что у меня едет крыша, но потом я понял, что карта движется. Почему-то сразу вспомнилась подобная карта Лестрейндж-холла, находящаяся в кабинете сэра Сильвия Лестрейнджа. Конечно, я не имел чести лицезреть ее, но Рабастан как-то упомянул об этом. Мол, временами отец прибегает к ней, чтобы поймать сына за распутством, отчего ему приходилось быть осторожным и не крутить шашни под носом у родителя. Я не знал, правдивы ли рассказы Лестрейнджа, Рабастан был склонен к преувеличению и фантазией обладал неограниченной. — Борода Мерлина, — прошептал я. — Нет, Поттер, это не просто карта замка. А весьма полезная штука. — Да, особенно если учесть, что рядом с надписью «Гарри Поттер» имелась другая, гласившая: «Бартемиус Крауч». О, сколько проблем она могла мне принести. — Профессор Грюм, вы не могли бы меня вытащить?.. — раздался жалобный вопрос Поттера, который словно молил меня о спасении. — Что? — Я, вырвавшись из размышлений, поднял взор на Поттера. — Ах, да… — Мальчишка-то в ловушке. Я поднялся по ступеням, взял Поттера за руки и дернул, нога выскочила из дыры, и мальчишка прыгнул на ступеньку выше. Я вручил ему яйцо и после этого снова взглянул на карту, думая, что мне делать. Вещь полезная и опасная. Полезная в моих руках, она давала определенные преимущества. И опасная, если попадет в руки врагов. — Слушай-ка, Поттер, — медленно проговорил я, понимая, что все это время карта была в руках у мальчишки. Если он меня видел, то придется что-то делать. — Ты случайно не видел, кто ходил по кабинету Снейпа? На карте, конечно. — Видел, — признался Поттер, и я едва не застонал от досады. Что ж за время такое, проблемы возникают на ровном месте. — Мистер Крауч. Чудесно. Прекрасно. И что мне делать? Я снова взглянул на свое имя. — Крауч? Ты не ошибся? — спросил я со слабой надеждой. Так, стоп. Мистер Крауч. Он имеет в виду не меня, а моего отца. Да уж, не думал, что когда-нибудь скажу папаше спасибо за скудную фантазию и раздутое самомнение. — Нет. — Ладно, в замке его больше нет. Гм… Крауч… Весьма любопытно… — прошептал я, чтобы хоть что-то сказать. Взгляд мой сверлил карту. О, сколько возможностей для меня откроет эта карта, сколько скрытых резервов. Я буду знать, где и с кем мои враги. — Профессор Грюм, скажите, пожалуйста, зачем мистеру Краучу было забираться в кабинет профессора Снейпа? — спросил внезапно Поттер, видимо, терзаемый любопытством. Он все так же стоял на ступеньку выше и сверлил меня озадаченным взглядом зеленых глаз. Почему-то я мгновенно вспомнил яркие глаза Роули, но тут же отмел это воспоминание. — Я бы так ответил, Поттер, — начал я со вздохом. — Говорят, Грозный Глаз помешался на ловле черных магов. — Да, от нервов я случайно начал говорить о себе в третьем лице, но Поттер, кажется, ничего не понял. — Вот только Грозный Глаз по сравнению с Барти Краучем пустое место. Да, это так. В сравнении с Грозным Глазом мой папаша тот еще ублюдок и урод. Мерлин, Грозный глаз хотя бы сражался, а не плел интриги. И был сильным соперником. Мой отец в сравнении с Грюмом, который столько лет руководил авроратом, тот еще тиран и интриган. — Профессор Грюм, а может быть, это из-за… то есть, может быть, мистер Крауч что-то подозревает… — Что он подозревает? — спросил я, вновь возвращая взгляд на Поттера. — Ну, не знаю… — ответил он. — Последнее время тут происходит много непонятного. В «Пророке» об этом писали… Черная Метка на Кубке мира, Пожиратели смерти, да и вообще… — Да, к сожалению, у парня случаются просветления. Надо бы, чтобы они случались как можно реже. — А ты, гляжу, парень не промах, — сказал я, и мой волшебный глаз вернулся к Карте. — Крауч, возможно, занят именно этим. Очень возможно. Слухи сейчас ходят престранные. Без Скитер, конечно, не обошлось… Многие перепугались. — Я ухмыльнулся. — Если я кого ненавижу, — пробормотал я себе под нос, глядя в левый нижний угол карты, где красовалось мое имя. Имя, ставшее для меня наказанием и проклятьем. Как же я ненавидел отца. Кажется, я испытывал это чувство всю свою жизнь, впитал его с молоком матери. Но память услужливо подсунула мне воспоминания о тех днях, когда я пытался заслужить его одобрение. Однако, поняв, что Поттер может что-то заподозрить, я поспешил сказать: — Так Пожирателя смерти, который разгуливает на свободе… — А теперь, Поттер, кое-что я у тебя спрошу, — перешел я на деловой тон. — Можно мне позаимствовать ее на время? —Конечно! — обрадовался Поттер, и я усмехнулся. — Спасибо, Гарри, — прохрипел я. — Она очень мне пригодится. Ее-то мне, может, и недоставало… Да, действительно, ее мне очень недоставало. Зеркало-проявитель врагов — это, конечно, хорошо. Но с картой замка, с живой картой замка, если можно так выразиться, лучше, и намного. Мы вместе поднялись по лестнице, при этом я продолжал изучать карту, подмечая мельчайшие детали. Помимо воли взор мой остановился на обозначении слизеринских подземелий, а точнее, на имени «Ребекка Роули», рядом с которым красовалась надпись «Мортимер Мальсибер». Судя по всему, они вместе находились в гостиной Слизерина, но почему в такой час они не в постелях? Почему-то это вызвало во мне раздражение, странное и неприятное. Я, ужаснувшись этому чувству, поспешил отмахнуться от него и запереть в глубинах сознания. Чтобы отвлечься, я посоветовал Поттеру стать аврором. Мозги у него работают с переменным успехом. Зато храбрости и безрассудства хоть отбавляй. В аврорате таких любят.