Нам никогда не хватает любви

Перемещение по уровням Нурменгарда не было похоже на путешествие через артефакт. Криденс шагал в студень, секунду другую вязкая стена держала его, а потом таяла. Он выходил из темной ниши в коридор, следующая ниша была тут же рядом. Между двумя порталами торчал массивный тролль в жесткой серой форме. Еще один следовал по пятам. Все происходило в полной тишине. Конечная точка его пути называлась блоком 7С. Седьмая степень опасности. При появлении посетителя стражник у порталов зашевелился и двинулся вперед. Форма сидела на тролле хитиновым панцирем. Казалось, при каждом движении она должна едва слышно хрустеть. А свою официальную мантию Бэрбоун ощущал, как переколдованный в одежду гроб. Черный он ненавидел. Мэри Лу держала этот цвет в фаворе. Гриндевальдцы - тоже. Англичане же носили серую форму, французы – синюю, американцы – зеленую, русские – коричневую. Радуга войны. Недавно Криденс купил новую мантию, пошел на поводу у порыва. Его выбор был будто бы не его. В этот раз взгляд потянулся не к практичному коричневому, а к необычному фиолетовому. Названия точного оттенка Бэрбоун не спросил. Цена не отбила нескромное желание шикануть, абсолютно грешное ведь у него дома висели три старых, но еще добротных мантии. Персиваль сказал: «ее будто специально для тебя шили». Опустил руки ему на плечи. Расправил. Шепнул: «Ты – очень красивый». В той мантии Бэрбоуну было комфортно и легко, но легкость в Нурменгард не понесешь. Тот стражник, что следовал за Бэрбоуном, остался караулить ниши. Его товарищ шествовал с каменной неторопливостью. От необходимости подстраиваться под чужой темп (Криденс должен был шагать след в след, по тем же квадратикам плитки) внутри скручивался тугой узел, не обскури – обычное нервное напряжение. Тварь сидела тихо, ничем себя не выдавая. В черные стены вплавили кристаллы-уловители магии. Были еще защитные линии, которые тянулись от пола к потолку, образуя сияющие дуги. В случае неприятностей, они могли расчленить коридор на герметичные отсеки. Бэрбоун и надзиратель прошли через шесть таких контуров, прежде чем увидели тяжелую металлическую дверь. Значок-пропуск на груди Криденса замерцал. Стражник распахнул дверь легко, будто фанерку, и все еще беззвучно. Внутри справа от входа стоял еще один тролль. Магическое стекло делило помещение пополам. Жёлтые кристаллы, еще более крупные, чем в коридоре, таращились со стен. Они же давали тусклый свет, неприятный для глаз. В центре комнаты напротив друг друга стояли два стула. Гриндевальд уже занял свое место. Криденс сел и посмотрел на старого врага. Магический барьер искажал перспективу, Гриндевальд будто бы находился от него не в нескольких футах, а намного дальше. Темный маг не сильно изменился. Его белые волосы остригли коротко, до сухой колкой щетки. Бледная кожа сильнее обтянула острые черты лица. Глаза запали, правый полностью выцвел и вроде бы ослеп. Худые руки лежали на коленях, запястья вылезли из слишком коротких рукавов серой робы, но ничего беззащитного в этом не было. Криденс скопировал позу бывшего наставника. Уголок бесцветного почти безгубого рта дернулся. Узнаваемо. - Здравствуй, блудный ученик, - в голосе появилась едва слышная хрипотца, горчинка в медовом потоке. – Я вижу, наш мистер Грейвс передал тебе мое приглашение. Бэрбоун не ответил. Против Темного господина работала только одна тактика – молчание: не реагировать на лесть, терпеть издевку, не вестись на посулы. Закрыться, не позволяя князю соблазнов запустить когти в душу. - Полагаю, вы уже нарисовали примерную картину моего замысла, однако вам не хватает нескольких важных деталей. Я мог бы рассказать все Персивалю Грейвсу, но я тщеславен. Я хочу, чтобы мою работу оценил тот, кого я считаю выше себя. Мой чудесный обскур. - Тогда я изложу наши предположения, а вы добавите недостающие куски. - С удовольствием, - Гриндевальд улыбнулся с подначкой. В верхнем ряду не хватало двух зубов, и, демонстрируя щербатый оскал, колдун будто призывал: ну же ликуй, злорадствуй, оцени торжество справедливости. Криденс заговорил нарочито сухо: - В двадцать восьмом году вам нужно было проникнуть в американский аврорат. Для этого требовался колдун, чья магическая сила по конфигурации была близка вашей. У вас имелся помощник с доступом к аврорским картотекам. Он или она подобрали подходящую кандидатуру. Возможно, вариантов было несколько, но вы, конечно, выбрали Персиваля Грейвса. Разгуливать среди волков в обличии их вожака – вполне в вашем стиле. Левый край рта приподнялся. Гриденвальда забавляло неодобрение. Как же дьявол его побери, все было знакомо. Криденс продолжил: - Получив образец крови, вы наложили на мистера Грейвса чары, похитили его и присвоили чужую жизнь. В какой то момент вы превратили его в пса. Скорее всего забавы ради. Потом вас разоблачили и арестовали. Персиваль Грейвс сумел сбежать или его отпустил ваш помощник. Это не имеет значения. О нем все забыли. - Ты не упомянул еще одного важного участника тех событий. О, Криденс, ты всегда так скромен, когда тебе это удобно. - В августе сорок пятого, - с нажимом произнес обскур, – ваша армия была полностью разгромлена, но вам удалось сбежать. Больше года вы скрывались и выторговывали для себя выгодные условия сдачи, при этом готовя очередной дерзкий план. Для его осуществления вам снова потребовался колдун с близким магическим даром и тогда вы вспомнили о Персивале Грейвсе. Допускаю, что у вас сохранился пузырек с его кровью, это облегчило вам поиски. Перед тем как прийти к Альбусу Дамблдору и дать себя победить, вы провели в доках Нью Йорка один магический ритуал. Думаю, вы собирались передать мистеру Грейвсу свою силу, провести обмен душами и подсунуть ищейкам Магического Совета обманку. А пока они успокоенные, верили бы, что все кончено, вы бы собрали новую армию. Но план сорвался. В результате вы в Нурменгаде, Персиваль Грейвс - на свободе, а вместе с ним и нечто похожее на бледную тень. - Ты ошибаешься, приписывая мне планы триумфального возвращения. Моя партия сыграна. В конце войны мой дар визионера позволил мне заглянуть в будущее, и увы, я лишь предтеча. Да, я отдал свою силу, ведь конец партии - не конец игры. Моя магия еще послужит тому, кто сметет старый порядок. Она станет частью тени, которая обречет несовершенный мир на гибель, она же будет озарять путь новому человечеству. - Персиваль Грейвс не примет ни вашу силу, ни ваши идеи. Вы не переломаете его, - обскур подался вперед, руки сжались в кулаки. - Отчего ты так в этом уверен? Мистер Грейвс – честолюбив, властолюбив, он - борец. А знаешь, что часто случается с людьми, которые отвечают ударом на удар. Они упрямо выживают, не замечая ничего, а когда оглядываются то, видят: путь назад отрезан горой трупов. И тогда им не остается ничего другого, как идти вперед на вершину мира. - Нет, - одним словом Бэрбоун выдал и свой страх, и свою любовь. Гриндевальд вскинул голову, будто собирался расхохотаться. Криденс напрягся, готовясь душить злобу, если по комнате и правда покатится громкий издевательский смех. Но Геллерт по прежнему любил обманывать ожидания, в один момент он поменял выражение лица. Взгляд наполнился одобрением, чуть ли не гордостью. - Любой, кто увидел бы тебя сейчас, дважды бы подумал перед тем, как причинить вред мистеру Грейвсу. Как удачно для него и для меня. - Какой ритуал вы провели, передавая силу? - Не ритуал, мальчик мой, а ритуалы. Первый извлек из меня магию. Второй привязал ее к Грейвсу. Третий создал пророчество, - теперь Геллерт расселся вальяжно, закинул ногу на ногу, положил локоть на спинку стула, растопыренная ладонь замерла на весу, как бледный паук. - Багровая тень переоденется в белое, ее поведет к жениху потерянный и соединит их на пороге жизни и смерти. - Именно. Бэрбоун ненадолго замолчал. Он хотел полностью контролировать и голос и мимику. - Мистер Грейвс должен передать вашу силу кому-то третьему? - Моя сила должна перейти к тому, кто будет ее достоин. Разве на твой взгляд Персиваль не заслуживает подобной чести? А как насчет тебя, мой обскур? Твое желание стать великим колдуном все еще с тобой? - Почему вы сразу не влили силу в его тело? Зачем все эти проволочки? - Ты спрашиваешь меня так, будто я все еще игрок. Но я больше не игрок и даже не фигура на доске, я валяюсь где-то в стороне среди поверженных и больше не нужных. Сейчас все решает судьба, на кого она укажет, тот и станет новым Темным Лордом, а она, как всякая настоящая леди, не торопится с выбором. - Как обезвредить вашу магию? Ответ был будто удар: - А как лишают силы обскури? Криденс поймал взгляд темного мага. - Герр Гриндевальд, если я захочу до вас добраться, то стены Нурменгарда меня не остановят. В глаза Геллерта прошмыгнул страх, маленький крысенок, которого тут же загнали обратно. - Ты ничего не добьешься. Между моей магией и Персивалем Грейвсом не протянута ниточка, которую можно разорвать. Они настроены друг на друга на более тонком уровне. На том же уровне находится сейчас моя сила, даже ее проекцию видит далеко не каждый. Допускаю, что обскури сможет побороть и уничтожить мой дар, но это риск для нашего дорогого Персиваля. А, зная тебя, мой жадный эгоистичный мальчик, я готов поспорить, что ты скорее позволишь миру гореть. - Вы сделаете точное описание всех трех проведенных ритуалов. - Сделаю. Ответ звучал незакончено, ведь Гриндевальд ничего не потребовал взамен, будто, правда, списал себя со счетов. Значок-пропуск засветился и холод от блеклого металла просочился сквозь плотную ткань мантии. Время встречи было на исходе. Геллерт обмяк, выдавил из себя усмешку, но она выглядела жалкой, как неоновая вывеска, в которой погасла половина букв. И вместо разудалого «кабаре» получилось невнятное «кре». - Как же мне не хватает людей и их лиц, - темный маг согнул меланхолию в кривоватую дугу ироничной улыбки. - С каким удовольствием я бы сейчас сел в центре шумной площади и смотрел, смотрел, смотрел, поглощая взахлеб чужую жизнь. Сделай это за меня, Криденс, посмотри на людей, пока есть возможность. *** Ворота тюрьмы не открывались прямо во внешний мир. Нужно было еще пройти узкую каменную кишку, которая заканчивалась деревянной дверью. Снаружи мело. Он не сразу увидел Персиваля, а когда увидел, то замер. Сердце ухнуло в пропасть. Колдун вытянул руку, собираясь погладить черного пса, уже доверчиво подставившего голову. — Нет! — закричал Бэрбоун. Дворняга рванула прочь, взметнув задними лапами снег. Грейвс оглянулся. Секунда и он уже был рядом, магия оттеснила метель. — Что случилось? - теплая ладонь коснулась волос, стряхивая снежинки. — Прости, — Криденс закрыл глаза. В груди шевелилось обскури, и говорить было трудно. Персиваль обнял его. Они были одного роста, и Бэрбоун не понимал, откуда взялось ощущение, что он под защитой кого-то большого и сильного. Обскур держался за эту иллюзию, пока тварь снова не залегла где-то под сердцем. Дыхание восстановилось, и тогда он продолжил: — Это все прошлое. Зимой сорок пятого в Лондоне появились проклятые собаки. Тот, кто их касался, рассыпался на куски. Трупы выглядели так, будто сквозь них прошла сетка режущего заклинания с крупными ячейками. Мы тех собак выслеживали и убивали. Это были обычные дворняги. Как правило, добрые, охотчие до человеческой ласки и внимания. Наверно, их можно было расколдовать, или хотя бы попытаться, но я тогда ни о чем не думал, кроме своей усталости. И делал, что приказывали. Метель смазывала время, стирала отличительные черты местности. В круговерти белого, уже не разберешь, что вокруг: запустение маленького заброшенного парка с его старыми деревьями, разросшимися кусками и облезлыми скамейками, медленно тонувшими в растущих сугробах или руины, оставшиеся после бомбежек. Мельтешил снег. Стена, которая отгораживала парк, не спасала от стихии, та будто бы еще больше ярилась, как зверь, загнанный в вольер. Криденс поднял голову, заглянул в настороженные глаза любовника. - А недавно мне приснился сон. Ты стоял посередине пустой улицы, вокруг серыми тенями громоздились разрушенные здания. С неба сыпал не снег, а пепел. К тебе подошла черная собака. Ты дотронулся до нее и развалился на куски. Когда я увидел тебя сейчас… Я подумал, что тот сон был вещим. Глупо. Прости. - Никогда не стыдись того, что боишься за меня. Я тоже за тебя боюсь, - но колдун разжал объятия. Возможно, если бы он держался за Криденса чуть дольше, то утратил бы контроль над своими страхами. Обскур провел ладонью по его щеке. - Давай, поговорим в другом месте, - вспомнились последние слова Гриндевальда, - там, где много людей.