25.05.1902
11 сентября 2019 г. в 21:39
Рассказывать про тебя в моих снах, так уж и быть, не стану. Мог бы написать, что и это предвидел, но образ моей почившей в земле бабки грозит пальцем: пользую дар почём зря.
Просто, пожалуйста, запомни и не отмахивайся: однажды тебе придется научиться — думать на три шага вперёд и предотвращать, а не жалеть о содеянном и лелеять несбывшееся. Ты научишься, разумеется, и будешь в этом хорош. Да чего уж там — как всегда станешь лучшим из лучших.
И полно об этом: миролюбивый тон твоих писем мне слишком дорог.
Ты вспомнил третий закон Ньютона, мой самый любимый. Я до десяти лет посещал церковно-приходскую школу, и пока другим детям-волшебникам рассказывали легенду о Беовульфе или сказки о Камелоте, гер Штейнер вещал о твоем соотечественнике и свалившимся на его голову яблоке.
И ты, и я лучше кого-либо знаем: любое действие рождает противодействие. Помнится, мы ни раз говорили об этом, сминая простыни в моей спальне. Или то было в твоей? Чьи-то доски скрипели под босыми стопами, пока мы как воры крались на цыпочках по полутемному дому.
Аберфорт, правда, знал наверняка, а Батильда лишь делала вид, что не догадывается. И от кого мы прятались, Ал?
Я пару месяцев назад с ужасом обнаружил, что стал забывать. Твой голос, твой запах, даже цвет твоих глаз. Рисовал тебя в памяти, но видел будто сквозь мутное стекло — неясный образ без цвета и контура. Испугался, обрадовался и едва почувствовал себя свободным, как миг блаженного наваждения прошел. Растворился в потоке. Моя память до обидного крепкая. Не в пример твоей.
И, знаешь, ты во многом был прав тогда, в девяносто девятом. Я тебя почти убедил. Следовало стараться лучше. Именно тогда, в тот раз, откусил больше, чем смог.
Но на ошибках учатся. А я слушал тебя порой слишком внимательно.
И пока ты становился самым молодым колумнистом «Трансфигурации сегодня», я без дела не сидел. Загляни в маггловские газеты, их у тебя на пороге во Впадине горой. Вот уже лет двадцать журналисты пишут о Тройственном союзе, и, клянусь, я готов поставить всё свое состояние, что вскоре этот самый Союз зажмут с двух сторон в тиски. Магглы захлебываются огнем и железом в своей гонке вооружений, и уже будет не важно, кто у них там кому сват или брат, или троюродный кузен, когда засвистят снаряды. Бинты и пули, Альбус, а с разворотов передовиц уже улыбаются будущие богачи.
Присмотрись.
От всего ли нас, волшебников, защитит Протего? Не у всех ведь под боком есть ты.
(Я звучу жалко? Скажи мне, что нет. Я собирался злиться)
А пока над нашими головами не взрываются бомбы, живи моментом.
Мы с тобой как-то раз хотели посетить шабаш на горе Броккен. Ты не соврал: девушки там в желаниях вольны. И юноши тоже.
Я прыгал через костер и искал папоротников цвет. Он красиво цветёт и не так прост, как кажется. Свойства отражения и преломления света. Маскировка, Ал. У магглов для этого есть оптика, а у нас папоротник. Рядовые ведьмы пихают его в отвар для глаз по цене в двадцать галлеонов и бальзам для волос за сотню. Знали бы они, волокна какого растения вплетены в Третий Дар.
Я... Прыгал через костер и искал папоротников цвет. Ты, вероятно, очаровывал неприступную мисс Блэк. Видел колдографию в «Вестнике»: Айола Блэк, Альбус Дамблдор и Гораций Слагхорн. До знакомства с тобой не знал, что такое ревность.
Вы трое даёте надежду. Правда. Учите малышню хорошо — даст так часто поминаемый матушкой Бог, жить им в лучше мире, что был дан нам.
Немного пьяный, немного злой, но все еще твой,
Гел.