Кицунэ и Оками

Этот спонтанный поцелуй никак не идет у Ильи из головы. Слишком яркие эмоции он испытал, целуя Рому. И слишком уж охотно Рома ответил на этот поцелуй. И еще, Ромина улыбка, озарившая его лицо, когда поцелуй прекратился. — Не планируй сегодня ничего после вечерней тренировки, — Зобнин хитро прищурился, — Хочу показать тебе кое-что. Илья только кивнул, продолжая крепко прижимать Рому к своему телу. На сей раз лисий прищур совершенно его не смутил, наоборот, внутри что-то сладко заныло в предвкушении чего-то интересного и, скорее всего, зная Рому, чего-то запретного. Но то, что придумал Зобнин в этот раз, не шло ни в какие сравнения с самыми смелыми предположениями Кутепова. Сразу после ужина Рома ни слова не говоря потащил Илью прямиком в лес. Они долго петляли в чаще, пока не оказались на маленькой опушке почти идеальной круглой формы — высокие сосны, плотным кольцом окружавшие небольшое пространство, создавали впечатление некоего замкнутого пространства, сродни колодцу, но это было настолько красиво, что вызывало только лишь чувство невероятного спокойствия и защищенности от всего. — Вот! — Рома, улыбаясь, смотрел на ошарашенно озиравшегося Илью. — На эту поляну никто и никогда не забредет, ни случайно, ни нарочно. Теперь это наше место. Перед глазами Кутепова снова мелькнул пожар лисьих хвостов и… перед ним уже вместо Ромы стоит молодой, красивый лис. «Ну, давай.» — В черных глазах читается нетерпение. Илье не нужно дважды повторять. В мгновение ока он принимает свою природную форму и теперь уже он сам торопит своего спутника: — «Побежали!» Он уже почти стал забывать, что такое настоящая свобода, когда на всем белом свете существует только первозданная красота природы, солнце и легкий ветерок, ласкающий шелковистую шерсть. А теперь с ним еще рядом Рома, пожелавший составить ему компанию, мало того, сам нашедший место, где это стало возможным и, скрывший его от посторонних глаз магией, присущей только Кицунэ. И от всего этого восторг усиливается стократно! С того дня такие вылазки стали для Ильи с Ромой довольно-таки частыми. Они помогали легко сбросить напряжение после изнурительных тренировок, и быстрее восстанавливаться, придавая новые силы. Плюс ко всему, благодаря таким прогулкам они еще больше сблизились и стали действительно почти неразлучны. Илья уже не мыслил своей жизни без Ромы. Он настолько привык к постоянному присутствию Зобнина рядом, к неспешным поцелуям и несмелым ласкам, которые становились более раскрепощенными, когда они находились в природном обличии. Как-то, после такой вот прогулки, лежа на траве, разморенный и счастливый Илья задал Роме вопрос, давно мучивший его. — Ром, про какой долг ты говорил? Зобнин как-то странно посмотрел на него — неужели он действительно не понимает? — Понимаешь, — Начал он после небольшой паузы, — Та ловушка, в которую я попался… короче, это не простой капкан. Он был поставлен не на обычного зверя, а строго на Кицунэ. И из него без посторонней помощи не выбрался бы и взрослый, более опытный, чего уж говорить о таком маленьком и глупом щенке, каким был я? Конечно, взрослый лис вряд ли так легко бы угодил туда, но… в общем, ты реально спас мне жизнь, так что наш Кодекс чести обязывает меня расплатиться с тобой. — И как же ты решил со мной расплачиваться? — В голосе Ильи слышалось любопытство пополам с сарказмом, — Собой? — Что?.. — Рома растерянно посмотрел на Кутепова. — Ты решил, что я… — До него медленно, но верно доходил смысл, произнесенных слов, — Думаешь, что я с тобой только лишь… Зобнин вскочил на ноги. Он тяжело дышал, яростно сжимая и разжимая кулаки. Он злился. Злился на Илью за то, что тот смог подумать про него в таком русле, злился на себя, потому что не может подобрать слов и внятно высказать все, что он думает по этому поводу. Он еще немного постоял, а потом молча развернулся и медленно пошел в сторону базы. — Ром, подожди! — Илья в два счета догнал его и развернул к себе, тревожно вглядываясь в темные глаза, словно пытаясь что-то прочитать в них. — Я имел в виду, что… — Я понял. — Рома уже казался абсолютно спокойным, — Ты достаточно четко дал понять, что думаешь обо мне. Ну что ж, по-своему ты прав — Кицунэ многое решают с помощью секса… почти все. И нашим чарам практически невозможно сопротивляться, но… ты же не человек. И уж тебе ли не знать, что на тебя они не действуют. — Ром… — Я постараюсь больше не тревожить тебя. — Зобнин решительно оттолкнул от себя Илью и, обернувшись лисицей, скрылся в чаще. И действительно, с того момента Рома как будто бы исчез из его жизни. На первый взгляд казалось ничего не изменилось — все те же тренировки, тот же досуг. Они даже продолжали жить в одной комнате, но… вот только того, что Рома рядом, Илья уже не чувствовал — как только они оставались одни, Зобнин переставал реагировать на все, что касалось Ильи. Не отвечал на вопросы, ограждая себя от него наушниками и планшетом, всем своим видом демонстрируя, что безмерно занят. А потом и вовсе уходил из комнаты, возвращаясь лишь тогда, когда Илья уже засыпал. Несмотря на такое Ромино поведение, Илья все-таки не терял надежды достучаться до него, поговорить начистоту и, наконец-то, честно объясниться. Он упорно продолжал возвращаться на их поляну, в надежде, что может встретить там Рому, но все его попытки заканчивались неудачей. Вольные прогулки в одиночку тоже уже не приносили Кутепову такого счастья, как те, когда Рома был рядом. Илья, в бесконечных попытках отыскать своего лиса, все чаще стал забывать о безопасности, убегая с каждым разом все дальше и дальше от зачарованной опушки и все ближе и ближе оказываясь в местах, близких людям. И когда-нибудь его беспечность должна была сказаться — волка стали замечать и в итоге устроили на него облаву. Илья уже прощался с жизнью, отступая к краю обрыва, затравленно глядя на подступающую к нему свору псов и медленно окружавших его охотников, когда вдруг его глаза ослепил до боли знакомый всполох лисьих хвостов. Собаки, как по команде, резко переключились на новую жертву, словно вмиг позабыв про волка. «Беги!» — прозвучало в голове, и последнее, что увидел Оками перед тем, как сорваться с места, это как вся охотничья свора метнулась за удирающей от них лисицей.