5-й год ПБЯ
Высокие тяжёлые двери медленно раскрылись навстречу, и Лея, сделав шаг, одним взглядом вобрала в себя обстановку уютных покоев с высоким куполообразным потолком. — Раньше здесь было больше жизни. Но после смерти Падди Акку присматривать за Варыкино круглый год стало некому, — пояснила ступавшая следом за ней Пуджа Наберри — двоюродная сестра Люка и Леи; она была лет на семь старше близнецов, постоянно жила на Набу и согласилась быть им проводницей; Люк замыкал их маленькую процессию. — Я приезжаю сюда с друзьями на несколько дней раз в год в лучшем случае, и тогда мы живем в домике для гостей, под утёсом, у самой воды. Можете отдыхать здесь, сколько захотите. Повар будет рад узнать, какие у вас любимые блюда. Люк немного рассеянно поблагодарил Пуджу, заворожённый, как и Лея, круглой комнаткой, в которой, судя по рассказам кузины, всё оставалось так же, как двадцать пять лет назад. Галактическая гражданская война подходила к концу. Началась подготовка к мирным переговорам, провести которые, с одобрения адмирала имперского флота Галлиуса Ракса, предложила гранд-адмирал Рэй Слоун, обратившись к канцлеру Новой Республики Мон Мотме. Воспользовавшись передышкой, Хан и Лея вырвались провести несколько дней вдали от всех, но Лея, не желая бросать брата, уговорила Люка лететь с ними на Набу. Он до последнего противился, но потом поддался любопытству, как он сам себя уверял: было интересно взглянуть на дом, где выросла его мать и где они с отцом познали короткое, но яркое счастье. Чубакка после освобождения Кашиика остался пожить некоторое время со своей семьёй, тем более что Хан обещал ему беречь себя и с Набу — ни ногой. Два немного суматошных дня в столице — и вот они в родовом поместье Наберри. — Можно?.. — осторожно спросила Лея, указав на массивный деревянный гардероб со вставками из толстого резного стекла. Пуджа заверила Люка и Лею, что они могут трогать и забирать отсюда всё, что им понравится: — Думаю, тётя Падме была бы только рада, если бы вы взяли себе на память что-то из её личных вещей. Мы ничего не выбрасывали, но и сами пользоваться этим не будем. Лея распахнула дверцы шкафа и, немного порывшись в вещах, достала оттуда лёгкое шёлковое платье, цвет которого переходил от нежно-персикового к розовато-фиолетовому, прижала его к груди и заглянула в стоявшее рядом полноростовое зеркало. — Ты очень похожа на мать, Лея. Тебе это платье пошло бы не меньше, чем тёте Падме, — восхищённо сказала Пуджа. — Такие яркие цвета. — Лея в зеркале встретилась взглядом с Люком, который стоял чуть поодаль. — Я никогда не носила ничего такого же яркого. На Альдераане королевская семья одевалась в белые и бежевые тона. — Ты там наверняка найдёшь и светлые наряды, но яркие краски у нас в моде всегда — что есть, то есть, — кивнула Пуджа, и от улыбки на её круглом лице образовались ямочки. — Я каждый день буду надевать какое-нибудь из маминых платьев, — пообещала Лея и, вернув наряд в гардероб, пошла осматриваться дальше. В отличие от Леи Люк вёл себя скованно в этих небольших покоях, принадлежащих явно не бедной семье. Он не испытывал трепета перед богатством, но и не ощущал себя здесь уютно. Возможно, Лее, выросшей в роскоши и красоте, легче было почувствовать себя как дома. Его не тянуло, как сестру, прикоснуться кончиками пальцев к отполированной глади изножья кровати, провести ладонью по мраморной полке над камином, открыть один из ящичков маленького комода на консоли у окна. Лея тем временем достала из ящичка не украшения, как можно было бы ожидать, а стопочку тоненьких инфопластин. Покрутив их в руках, Лея оглянулась, нашла на прикаминной полке голопроектор и, подойдя к нему, вставила одну из них наугад. Посреди комнаты возникло изображение канцлера Шива Палпатина. Люк и Лея невольно отпрянули, а Пуджа, сделав несколько быстрых шагов, выключила проектор и достала пластину. — Там есть другая. Она перебрала несколько пластин, лежавших у Леи на ладонях, пока наконец не нашла нужную. На этот раз Люк и Лея увидели свою мать, Падме Наберри, которая вдохновенно о чём-то рассказывала невидимой аудитории. — Мы не стали выбрасывать инфопластины с выступлениями канцлера Палпатина, потому что они дополняют друг друга, — пояснила Пуджа. — Это записи выступлений канцлера и тёти Падме в то время, когда она была сенатором. Сборники их речей за несколько лет, и там любопытно то, что они всегда придерживались противоположных точек зрения и выступали за разное. И можно поочерёдно их смотреть, чтобы составить более полную картину политического положения в галактике в те времена… Я просто интересовалась историей, — добавила она, смутившись под внимательными взглядами брата и сестры. — Нет-нет, всё в порядке, — искренне заверил её Люк. — Я думаю, что мы тоже как-нибудь всё это посмотрим. — Да! — Лея подошла к Пудже и взяла её руки в свои ладони. — Это замечательно, что у нас остались такие записи. Я возьму их, если ты не против. В этот момент на пороге комнаты появился Хан. — Если кто-то проголодался, то я видел отлично сервированный столик на открытой веранде. Вчетвером они прошли на веранду, где ещё лежала утренняя тень. — К вечеру сюда придёт солнце, и оранжевые лучи будут греть и не жалить, но завтракать поздним летним утром всё же лучше, укрывшись от пекла, — заметила Пуджа. За завтраком она завела разговор о планах каждого из гостей на мирное время, которое вот-вот настанет. Хан сразу заявил, что в политике и строительстве государства ничего не смыслит, поэтому его пути с Новой Республикой скоро разойдутся, а чем заняться, он найдёт. Лея вздохнула, что работы в ближайший год после подписания мирного соглашения будет невпроворот, поэтому нынешняя передышка как нельзя кстати. — Ну, а ты, Люк? — обернулась к нему Пуджа. — Я думал об этом. — Он бросил короткий взгляд на Лею. — Думал когда-нибудь передать свои знания и навыки джедая кому-то ещё, чтобы древнее учение не сгинуло. — И где же ты найдёшь себе учеников? — продолжала выспрашивать Пуджа. Люк снова перевёл воодушевлённый взгляд на сестру: — Лея! Перед смертью Йода сказал мне, что я не остаюсь последним джедаем, что есть ещё. Я думаю, что он говорил о тебе! Все сидящие за столом переглянулись. — Что? — с мягкой улыбкой вымолвила Лея. — Нет, Люк, как это возможно? Есть разные причины, почему это не могу быть я. Я не чувствую в себе никаких способностей к управлению Силой. — Если не считать, какой силой обладают её желания, — вставил Хан, доверительно наклонившись к Пудже. — Кроме того, — продолжала Лея, — я нужна Республике. Мне некогда будет обучаться. Ну и вдобавок, если бы я попробовала управлять Силой, уверена, Тёмная сторона мигом бы меня окрутила, ты же знаешь, какая я горячая! Лицо Люка вдруг залила краска, и он спрятал глаза. — Да, Лея, знаю, — ответил он наконец и снова посмотрел на неё. — Но для того и существуют медитация и тренировки! Я научу тебя справляться с тёмной стороной внутри себя, и мы вдвоём сможем возродить Орден джедаев. Оби-Ван… Лея накрыла своей ладонью его лежащую на столе руку. — Люк, — тепло сказала она, — Йода точно имел в виду не меня. Если хочешь знать, вполне возможно, что ты действительно не последний джедай в галактике. Лет десять назад я помогала одному отряду повстанцев и встретила двух молодых джедаев. — Они сумели спастись во время Приказа 66? — удивилась Пуджа. — Один из них, Кейнан Джаррус, сумел — да, но он, я слышала, погиб за год до Битвы при Явине. А другой — его звали Эзра Бриджер — стал его учеником незадолго до нашей встречи. Может быть, Йода имел в виду его? — Но почему я ничего о нём не слышал? — спросил Люк. — Генерал Синдулла, под началом которой сражался Эзра Бриджер, рассказывала мне, что тот бесследно пропал после битвы за освобождение Лотала. Но пропал не значит умер. Оставшиеся в живых члены их отряда не теряют надежду его отыскать. Ты собирался исследовать наследие джедаев, ты хотел посетить места средоточия Силы — ты наверняка сможешь помочь в поисках пропавшего джедая. — Я даже не знаю, — понурил голову Люк. — На это уйдут годы. — Ну и последний довод против того, чтобы учить меня, — добавила Лея. — Я слишком стара. — Как по мне — в самый раз! — возразил Хан, который всё это время не забывал угощаться закусками и напитками. — Не в том смысле. Люк, ты же сам рассказывал, что джедаев раньше обучали с детства. Зачем отступать от этой традиции? — Ты предлагаешь мне учить детей? — Да. Из тебя выйдет прекрасный учитель. Люк, у тебя впереди — время, когда война перестанет требовать от тебя использовать свои способности для разрушения. Начни созидать. Пусть новое поколение будет действительно новым. Люк перевёл взгляд на гладь озера. Холодное и чистое, образованное бьющими под водой ключами и талой ледниковой водой с ближайших отрогов гор, оно простиралось у подножия каменистого утеса, на котором стояла усадьба. Разрозненные мысли о том, чем заняться после войны, до этого никак не складывались в единую картину. Но вот наконец пришла ясность. Он собирался путешествовать по галактике в поисках артефактов джедаев — почему бы одновременно не искать и чувствительных к Силе детей? Размышления Люка прервал запищавший в кармане у Хана комлинк. — Да-а-а, — лениво протянул Хан, отвечая на звонок. — Лэндо? Хан жестом показал, что извиняется, поднялся из-за столика и отошёл в сторону. Вернулся он через пару минут с озабоченной миной на лице и рассказал, что Лэндо получил сообщение от своего компаньона в системе Кесселя. Их общий приятель просил срочной помощи: кто-то прикарманил партию коаксиума, которую должны были отправить на Корусант для вновь создаваемого республиканского флота. Если груз попадёт в плохие руки, то баланс сил в Галактике может измениться. — Рано расслабились, — хмурился Хан. — Дело важное, — тут же встал из-за стола Люк, всем своим видом выражая готовность немедленно отправиться на подмогу. Хан добродушно хлопнул его по плечу и усадил обратно: — Нет-нет-нет, даже не думай. Ты, конечно, джедай и всё такое, но, парень, я тоже кое на что способен. И уж в разборках на Кесселе я не новичок. Мы с Лэндо быстренько смотаемся на рудники и всё уладим. Меня там знает каждая блоха в шахте. Одна нога здесь, другая там. Вернусь через пару дней. А вы пока наслаждайтесь местными щедротами. — Когда летишь? — спросила Лея. — Немедленно. Лэндо ждет на Родии… Имперцев оттуда уже выбили, там сейчас безопасней, чем здесь, — добавил Хан, заметив, как изменилось её лицо при упоминании Родии. Он подошёл к Лее и обнял её, положив ладони, возможно, несколько ниже, чем следовало бы на людях. Люк деликатно отвернулся и вызвался проверить гиперпривод «Сокола». Попрощавшись с Пуджей Наберри, Хан и Лея медленно шли к кораблю, держась за руки. Никому не хотелось расставаться. Пока Люк возился с микросхемами, тестируя электрические цепи и реле, до него долетали обрывки разговора. — Ты будешь скучать по мне эти два дня? — Я уже скучаю, постарайся не влипнуть ни в какую историю… — Ну что ты, сердце моё, мы с тобой ещё столько всего не попробовали… — Вот я и говорю: придётся вернуться живым и здоровым. — Ещё разок, перед отлётом? — Тебя ждёт Лэндо. — Хорошо, мы продолжим, когда я вернусь, с этого самого места. — Может, тебе всё-таки взять Люка с собой? — Игривый тон исчез, и в голосе Леи послышалась тревога. — Нет, не беспокойся, мы с Лэндо — сплочённая старая команда. Я больше волнуюсь о том, кто будет приглядывать за вами здесь, на Набу. В снегах ледников, чур, не теряться, в плен к имперцам не попадать, в мусорных коллекторах не прятаться. — Насчёт последнего не тревожься, — заверила его Лея. — Р2 остаётся при нас. Хан остановился, повернулся к Лее, взял её лицо в ладони и, низко склонившись к своей маленькой изящной принцессе, нежно припал долгим поцелуем. — Хан, я прове… — окликнул его выглянувший в это время Люк. Он осёкся и неотрывно молча смотрел на Хана и прильнувшую к нему всем телом Лею, пока наконец она с тихим вздохом не оторвалась от губ мужа и спрятала лицо у него на груди. Хан ласково обнял её и крепко прижал к себе, мечтательно глядя куда-то вдаль.***
Запах её духов. Люк услышал его ещё издалека, спускаясь по тропинке от вершины холма. Еле заметные нотки лаванды и фиалки в воздухе. И совсем немного розмарина. Буквально чуть-чуть, чтобы придать оттенок. Идеальное сочетание. И вот они сидят одни на веранде и молча смотрят на расплывающийся акварелью закат. Красно-оранжевое солнце Набу осторожно касается своей кромкой отрогов горного хребта с противоположной стороны озера, освежающий ветер доносит ароматы цветущих трав. Лея одета в лёгкий светло-бежевый сарафан с белой кружевной вышивкой, который когда-то принадлежал их матери, а на Люке болтается грубая холщовая рубашка, наподобие тех, что он носил, помогая дяде на татуинской ферме. Лея задумчиво берёт из вазы виноград, отламывает от грозди две красные ягоды, подносит их ко рту и сначала осторожно касается губами, потом надкусывает одну ягоду. Яркий сок брызжет ей на ладонь, несколько капель стекают на сарафан и падают на то место, где под тканью угадывается грудь. Лея кусает следующую ягоду, сок продолжает капать… Люк смотрит заворожённо, как мокрое пятно на сарафане увеличивается, и теперь липкий кусок материи, как гипсовый слепок, охватывает выступающий бугорок соска. Сорванная во время прогулки травинка замирает у Люка в зубах, во рту становится сухо, он сглатывает и, поспешно переведя взгляд на скользящий по воде парусник, подсказывает сестре: — Ты испачкалась. Лея смотрит недоумённо, увлечённая вкусом фруктов, потом оглядывает себя, замечает большое пятно на сарафане и прыскает смехом. Она берёт со стола белую салфетку и начинает тереть ею пятно, отчего-то расплывается сильней, а юная упругая плоть под тканью еле заметно колышется от прикосновений её руки. Все эти дни на Набу, оказавшись в мире тёплых красок, расслабляющего воздуха, так непохожего на холодную вечную ночь космоса, Лея носит свободную одежду без нижнего белья. Люк заметил это ещё в первый день, пока Хан был с ними вместе. — На Альдераане почти всегда было лето. Я здесь почувствовала себя как дома. — Лея откладывает салфетку, прекратив бороться с пятном на груди, и снова протягивает руку к вазе с виноградом. Набу и правда напоминает Альдераан; из рассказов сестры Люк узнаёт, что природа двух планет имеет схожие черты. — Но, конечно же, Альдераан был во много раз красивее, — продолжает Лея и и разводит руками, показывая, что ей не хватает слов для описания всех чудесных воспоминаний. — Видел бы ты наши долины! Они утопали в зелени и цветах, по краям возвышались скалы с разноцветными минералами, а с высоты низвергались вниз водопады кристально чистой талой воды с ледников. Может быть, Набу и не столь живописна, но для Люка, проведшего всю жизнь в голой пустыне, родина их матери кажется одним большим оазисом. — Никогда не видел столько зелени, — произносит он, не сводя взгляда с сестры. — А как же Эндор? — удивлена Лея. — Там было не меньше. Люк пожимает плечами и хмурится. Уже полгода он старается не думать об Эндоре: сначала слишком сильная боль от потери отца в тот момент, когда Люк наконец-то обрёл его; потом слишком свежие раны; а когда боль утихла, то воспоминания омрачала бесконечная тьма, пронизанная злобой и ужасом. Тьма, к которой он подошёл тогда так близко, что чуть было не остался в ней навсегда. Теперь он заставляет себя думать об этом как можно меньше. Чёрные дни в прошлом, ситхи ушли в небытие. Оставшись без Императора, противники повстанцев терпят одно поражение за другим, и окончательная победа над Империей становится ближе с каждым днём. — Ты о чем-то задумался? — спрашивает его Лея. Она сидит, облокотившись на стол, подставив под щёку ладонь, и смотрит на Люка, улыбаясь ему самой милой и доброй улыбкой, которую только можно представить. В ней столько тепла и любви, сколько Люк не встречал за всю свою жизнь. Дядя Оуэн и тётя Беру были терпеливы и заботливы, но жизнь в пустыне сурова, нежность из людей выдувают сухие ветра. Они с сестрой редко оставались подолгу наедине в дни боевых действий, и сейчас, когда им выпало провести несколько спокойных дней вдвоём, Люк чувствует себя немного неловко и часто молчит, словно бы у них нет общих тем для разговора. Хотя, конечно, рассказать хочется о многом. Но он молчит и лишь иногда недолго смотрит ей прямо в глаза, и Лея неизменно улыбается — и Люк каждый раз отводит взгляд, а она хохочет и берёт его за руку, повторяя, что у неё лучший брат во всей галактике. — Хан шутит, что теперь, когда у него есть шурин-джедай, ему станет легко торговаться с владельцами грузов, — смеётся Лея, снова дотрагиваясь до ладони Люка. — Но ты не позволяй ему использовать твоё имя в его авантюрах. Люк неуверенно убирает руку и встаёт из-за стола. Проходя мимо сестры, он легко касается кистью её плеча, подходит к каменной балюстраде на краю веранды и смотрит вниз на волны, еле слышно бьющиеся о камни причала. Тень гор крадучись подползает к берегу. Спускается вечер, и назойливая мошкара просыпается, предчувствуя близость ночной прохлады. Лея встает и, подойдя, обнимает его за талию. Он замирает, желая немного отодвинуться от неё и одновременно не в силах сделать это. Люк кладёт ладонь на поверхность остывающего камня, так же, как когда-то делал его отец, стоя рядом со своей возлюбленной, и его мысли путаются в сомнениях и нечётких предчувствиях. Люк вспоминает, зачем и почему прилетел сюда с Ханом и Леей, и уже не уверен в том, какие истинные мотивы двигали им, когда он соглашался отправиться с ними в этот короткий отпуск. Он ёжится, чувствуя как холод медленно поднимается к ним от озера. Люк гонит прочь мысли про Хана, который должен вернуться сюда завтра утром. Его нет уже два дня, но кажется, что миновал всего лишь час. Люк ловит себя на том, что хотел бы, чтобы Хан задержался. «С этого самого места…» — звучит внутри голос друга, и Люк едва заметно качает головой. — Мошкара? — спрашивает Лея. — Пойдём в дом, я уже замёрзла. Люк облегченно отступает, захватывает со стола вазу с фруктами и делает знак дроиду, что можно убирать остатки ужина. Затем он идет к тропинке, петляющей по склону холма. Лея немного обогнала его, но он быстро сокращает расстояние и вот уже поднимается прямо за ней. Почувствовав приближение брата, Лея оборачивается и смотрит на него. Её сарафан с узким лифом расходится внизу свободной юбкой, но Люк без труда угадывает очертания её фигуры под ним. Вот её щиколотки и икры, видны коленки, выше они уже скрываются за краем одежды. Люк мысленно продолжает линию её бёдер, представляет её живот с ложбинкой внизу… Он снова трясёт головой, прогоняя наваждение. — Так сильно донимают? — спрашивает она. — Странно. Меня совсем не кусают. Да их, вроде, и не так много здесь, в лесу наверняка больше. Должно быть, липнут к тебе из-за фруктов, ты сладкий. «Ты сладкая», — чуть не вырывается у него на полном серьёзе в ответ на её шутку. В лесах насекомых и правда очень много. Люк успел прочитать в энциклопедии Набу про густые девственные джунгли с заболоченными зарослями из лиан и кустарников, покрывающие южную часть континента. Где-то там в болотах живут гунганы, Люку попадалась парочка этих существ на Корусанте — создания довольно бойкие. — Ай! Лея оступается и делает два шага назад, Люк перехватывает вазу и успевает поймать сестру за талию правой рукой. Она хватается за его плечи, ткнувшись бедром в низ его живота. Они на мгновение замирают, затем она долго смотрит ему в глаза. На этот раз он не отводит взгляд, как раньше, и еле заметно раздвигает уголки губ. — Хан не присылал тебе сообщений? — внезапно спрашивает Лея и, словно чего-то испугавшись, отталкивается от брата. Не дожидаясь ответа, она поднимается дальше, а Люк остаётся, как вкопанный застыв посередине тропы. Лишь добравшись до верха, к дому с аркой над увитыми плющом колоннами, Лея оборачивается и машет ему рукой. Он тяжёло вздыхает и продолжает подъём, коря себя за… за что? Он ничего лишнего себе не позволял, он держит свои чувства в узде. А то, что они есть… Можно ли избавиться от чувств? Разве что убив часть себя. Лея встречает его у выхода с тропы на лестницу, ведущую вдоль высоких окон дома на мраморную балюстраду. Она делает шаг навстречу и кладёт руку ему на лоб. — Ты такой горячий! У тебя жар? — Прекрати нянчиться со мной, как с младенцем! — грубо отталкивает её Люк, но тут же осекается: — Прости! Я думаю, мне просто надо побыть одному. Он отходит в дальний угол террасы, обращённый к склону горы с другой стороны виллы. Лея качает головой, подходит и берёт его руки в свои ладони. Он стоит с виноватым видом, больше всего опасаясь, что его мысли и чувства откроются ей. — Ты что-то скрываешь от меня, Люк. Прошу тебя, поделись. Тебя что-то тревожит, но ты не хочешь мне говорить… Что-то с Ханом?! — внезапно пугается она. — Лея, нет! С Ханом ничего не случилось, здесь другое, — успокаивает её он. Сказать правду совершенно невозможно. И Хан — он чувствует — жив и здоров. Но надо как-то объясниться. Два слова сами приходят на ум, будто кто-то вовремя подсказывает ему удобный ответ. — Это… Тёмная сторона. Я начал ощущать её присутствие здесь, на планете. С самого первого дня, как мы прилетели. Я не хотел тебя пугать. Но сейчас… сомнений не остаётся. Лея непонимающе смотрит и крепче сжимает его ладони. Люк рад возможности оправдать свою нервозность и сконфуженное молчание. Тёмная сторона — прекрасный повод улететь с виллы. Куда угодно, пусть даже в эти проклятые джунгли, кишащие москитами. — Я должен найти источник Тёмной стороны. — Люк смотрит сестре в глаза, волнение исчезло, осталась решимость. — Переночуем, а утром я возьму спидер и отправлюсь на поиски. С тобой будет Хан. Если я задержусь дольше, чем на неделю, — улетайте. И за меня не волнуйтесь. Люк обнимает сестру за плечи, целует в лоб, замирает, прижав губы к её коже, затем поворачивается и уходит на свою половину дома. Он закрывает за собой дверь, бросается к пылающему камину, хватает из огня тлеющий синим пламенем уголёк и сжимает его в ладони. Кожа шипит и пузырится волдырями, боль пронзает руку, но Люк не чувствует её, его зрачки за завесой слёз расширены. Становится трудно дышать, словно он оказался в сгустке липкого дыма. То, что он посчитал удачной выдумкой, теперь ужаснуло его. В миг, когда поцеловал сестру, он ясно осознал действительное, а не выдуманное присутствие Тёмной стороны. И эта тьма... это зло... было не вовне... не где-то в покрытых лесами горах Галло и не в Лианормских болотах гунганов. Тьма была в ней самой. Тёмная сторона жила в Лее, и он увидел её так же ясно, как видел когда-то в своём отце.