Тень джедая

Перелетев горный хребет, разделяющий единственный континент Набу на северную и южную части, Люк первым делом разбил спидер о толстое дерево. Больше никаких искушений, никакого совместного отдыха. В коротком прикосновении к Лее Люку открылись страдания друзей, гибель Хана, крушение Новой Республики, высокая чёрная фигура, нависшая над их семьёй, и пылающий световой меч в форме алого креста. Увиденное заставило его покинуть свою комнату задолго до рассвета. Он улетел, не оставив координат, бросив на пороге комнаты личный радиомаяк. Ему необходимо было подумать, восстановить внутреннее равновесие, вернуть себе точку опоры — и только потом он сможет попытаться помочь Лее. Рядом с ней нужной безмятежности не добиться. Тёмная сторона. Из рассказов Йоды и Оби-Вана он знал, что Тьма есть неизменный спутник Света, такая же сущность природы. Любой джедай рано или поздно сталкивается со своей Тёмной стороной. Но Лея не джедай. Она не готова. Люк помнил, как трудно противостоять этому зову, настойчивому голосу, который шепчет внутри и убеждает дать волю гневу, страху, вожделению, зависти, гордыне. Как же он был наивен, когда посчитал, что с низвержением ситхов в галактике установилось торжество Света! Сейчас у него будто открылись глаза и Люк увидел истину: две части Силы, две стороны — они будут существовать всегда, вне зависимости от того, есть ли на свете ситхи, джедаи… И перед каждым, кто способен управлять Силой, встанет выбор, и на каждого обрушится искушение пойти по более лёгкому и простому пути. Люк решил остаться в этом лесу надолго — достаточно долго, чтобы Хан и Лея покинули планету. Чем ближе он будет находиться к сестре, тем в большей опасности окажется она сама и все, кого она любит. Сила открыла Люку, что Тьма внутри Леи станет причиной неисчислимых бед, а чувства, которые Люк не в состоянии заглушить, пробудят в ней гены Вейдера. Чтобы отвлечься от горьких раздумий, Люк озадачился вопросами выживания. Скучать не пришлось: плодородные долины Набу щедры и приветливы, но леса по-прежнему суровы и недружелюбны к одиноким отшельникам. На одном из высоких и крепких деревьев Люк построил шалаш из лиан - хорошее место для ночлега и надёжный способ укрыться от встречи с хищниками. Непроходимые джунгли вокруг кишмя кишели фауной, и далеко не все её представители были безобидны. Уже в первые дни Люк столкнулся с гундарком — свирепым зверем, чьей родной планетой считалась Ванкор в системе Узиель. Космические проходимцы использовали гундарков для запрещённых боёв, благодаря чему эти твари смогли расселиться на многих планетах с привычным для них тёплым климатом — будучи сами нисколько не подходящими для местных экосистем. До последнего времени слухи о существовании гундарков на Набу не находили подтверждения, но теперь Люк встретился с одним из них лицом к лицу и использовал Силу для того, чтобы обратить зверя в бегство, не включая световой меч. Присутствие рядом таких соседей заставило его постоянно быть начеку: внезапное нападение могло сулить неприятности даже джедаю. Дни бежали один за другим. Почти всё светлое время суток Люк тратил на поиски пропитания. Он отказался от мяса и собирал пригодные в пищу растения. Их немного в джунглях Набу, но Люк был рад всем возникавшим трудностям. Когда он увлекался работой, то некогда было вспоминать страшный образ, сложившийся в голове. Однако в минуты отдыха и покоя перед глазами стояло одно: нависшая фигура, красный световой меч, падающий в пропасть Хан. Ужасней всего было то, что картина гибели друга не вызывала в нём острого желания броситься на помощь, предотвратить угрозу, не считаясь ни с чем, как это было всего пару лет назад. Он помнил, какие острые чувства испытывал на Дагоба, увидев сквозь тысячи парсеков, что друзьям грозит беда, как рвался вопреки советам мастера Йоды к ним на помощь. Если тогда Люк знал, что пошёл на опасную встречу с Вейдером ради спасения их всех, то теперь боялся себе признаться, что спокойно пожертвовал бы Ханом, чтобы заполучить Лею. Ночами Люк страдал бессонницей, а провалившись в сон, метался в агонии и утро встречал в холодном поту. Однажды он вывалился из своего ночного убежища, и лишь отменная реакция спасла его при падении с огромной высоты: он успел ухватиться за самую нижнюю из толстых веток исполина. Остаток ночи Люк провёл на верхушке дерева, наблюдая как одна за другой в чёрном небе восходят две луны: тёмно-красная и бледно-зелёная, предвестники скорого рассвета. Те же луны светили его отцу, когда он стоял на продуваемой ветрами открытой площадке между двумя каменными колоннами прекрасного варыкинского поместья. Наверное, Энакин смотрел на них, как сейчас Люк, и старался разумом обуздать чувство страха перед грядущей потерей. Осознание надвигающегося ужаса, которое обычные люди зовут интуицией, для джедая выглядело чётким предзнаменованием будущего, неотвратимого и беспощадного. Сейчас Люк всё лучше и лучше начинал понимать отца: тот никогда не желал перейти на Тёмную сторону, ему, казалось, были неведомы сомнения и слабость, но даже такого могучего джедая, каким был Энакин, она сокрушила, выбрав его самое уязвимое место. Эта борьба никогда не прекратится. В галактике не осталось ни одного ситха, но теперь Люк осознал, что в любую минуту способен потерять контроль над собой и тогда его собственная тёмная сторона снова попытается взять верх. Сам Люк не изменит Свету, но Лея… Она талантливее его, пусть и скромно судит о себе на этот счёт, и когда дремлющая в ней Сила пробудится, появится новый тёмный управитель Силы, могуществом способный потягаться с самим Дартом Вейдером. Раз за разом Люк перебирал в голове способы предотвратить катастрофу. Он должен подготовить её как рыцаря-джедая. Он должен научить её противостоять искушениям Тёмной стороны. Но каждый раз, когда он думал об этом, перед глазами возникал образ двух воинов: синий и красный меч, бой в заснеженном лесу, один падает, другой замахивается, готовый обрушить на поверженного врага всю свою мощь. Затем видение застилала темнота. И Люк устало тёр лицо ладонями: ох, как он желал избежать этого своего поединка с Леей! Как сделать так, чтобы она не захотела однажды скрестить с ним оружие, как не захотел он биться с отцом? Следующее утро выдалось особенно хмурым. Серые тучи набежали со всех сторон. С неба хлестал дождь, его холодные капли больно били по рукам и спине. Люк следовал своим обычным маршрутом: сперва на юго-восток, через овраги и топкие заросшие травой поляны. Там он искал чак-корень, столь популярное у контрабандистов сырьё для изготовления ликёра и нюхательных смесей. Для Люка же более ценен был не корень этого растения, а его зелёные листья: они богаты минералами и достаточно питательны, чтобы составлять основу его скудного меню. Один и тот же маршрут он повторял изо дня в день вот уже три недели, каждый раз прислушиваясь к Силе и убеждаясь, что вокруг нет ни единой разумной живой души. Изредка Люк натыкался на следы присутствия гунганов, но они были совсем незначительны: эта раса держится поближе к берегу моря на юге, и так глубоко в леса её представители забредают редко. Гораздо чаще Люк сталкивался с гундарками. Сегодня Люк чувствовал трёх особей, непрерывно идущих по его следу от самого болота с чак-корнем, и ещё нескольких, которые двигались параллельно слева от него. Кажется, это была целая стая, и они обменивались друг с другом резкими сигналами, напоминающими короткое рычание. Его можно легко спутать со скрипом деревьев, качающихся на ветру, поэтому неподготовленное ухо не уловит в лесу ничего подозрительного. Люк не беспокоился о возможном нападении: для крайнего случая при нём был световой меч — гораздо более весомый аргумент, нежели когтистая лапа голодного зверя. На самой северной точке маршрута Люк неожиданно заметил присутствие посторонних. Два человека, в полутора кликах от него. С другой стороны большого каньона. Люк остановился и замер. Попробовал с помощью Силы понять, в какую сторону движутся его гости, и внезапно получил ответ на свою попытку. «Люк?! Люк, это ты?»

***

Лея проснулась поздно. Солнце уже сияло высоко над горами, и его лучи падали на поверхность озера под таким углом, что отражающиеся блики пятнами скакали по потолку её комнаты. Вчера ей долго не удавалось заснуть. Странное поведение брата обеспокоило её. Весь вечер Люк был какой-то задумчивый, казалось, его мысли были где-то далеко, и Лея чувствовала, как сильно он напряжён. Прощаясь перед сном, он поцеловал её в лоб, и внезапно поцелуй отозвался болью где-то в животе. После этого, не в силах найти удобного положения, проворочавшись почти всю ночь с боку на бок, она лишь под утро уснула. Лея набросила на себя лёгкий халат и вышла из комнаты на выложенную мозаикой террасу с видом на сад. Воздух уже прогрелся, и околополуденный зной нежно окутывал её. Лее нравилось тепло, струящееся от нагретых камней. Она посмотрела на закрытую дверь, ведущую на половину Люка, окинула взглядом безмятежные заросли масловых деревьев на склонах гор, синюю гладь воды, испещрённую мелкими барашками волн, и мирные облака на небе, похожие на мягкие ватные шарики или на взбитые сливки сладкого десерта. В эту секунду ей не верилось, что где-то здесь, на Набу, мог находиться Тёмный источник. Жаль, что она не отговорила брата от сомнительной затеи лететь одному в джунгли. — Я думал, принцессы во дворцах спят до обеда, — прозвучал знакомый голос у неё за спиной. — Королевских апартаментов мало, чтобы снова сделать из меня принцессу, — в тон ему без приветствия ответила Лея, но в её взгляде, обращённом к озеру, светилась радость. Хан подошёл сзади и обнял так крепко, словно не видел её несколько лет. — Не говори, что не скучала. Он умел действовать на неё как никто другой. Вроде и хотелось сказать, что вообще не думала о нём, но отчего-то она вмиг развернулась лицом к нему и руки сами обвили его шею. — Как всё прошло с Лэндо? Вместо ответа Хан поцеловал её в ключицу и, поднявшись выше к щеке, добрался до губ. Одной рукой он придерживал Лею за талию, другая рука уже поднимала её ногу и скользила под халат. — Ты его знаешь, — неожиданно выдохнул он, — с ним как всегда. Не обошлось без сюрпризов. Но мы с Чуи справились. — Мы с Чуи? — Уээээаааа! — раздался знакомый рёв из-за угла террасы. Лея отпихнула Хана и запахнула халат. — И ты здесь? Чуи изобразил невинную морду и озадаченно замычал. — Так, а где Люк? — как ни в чём не бывало поинтересовался Хан; похоже, его вообще нельзя было чем-либо смутить. — Он собирался улететь утром по делу, но, возможно, всё ещё спит. — Лея кивнула на закрытую половину брата. Хан, не церемонясь, забарабанил в дверь что есть силы. — Эй, лентяй! А ну, подъём! Приехали старые друзья! Мы поедем сегодня на рыбалку или нет? Дверь к Люку оказалась незапертой и открылась от ударов Хана. Внутри было пусто, в камине лежали остывшие угли, кровать стояла аккуратно прибранной, полотенца для ванной, оставленные на подушке дроидом-дворецким, были нетронуты: судя по всему, Люк ночью даже не ложился. Хан озадаченно пошутил, что малыш Люк не терял времени даром и нашёл себе какую-то набуанку. За завтраком Лея сидела, поглощённая своими мыслями, и почти не слушала рассказ Хана о приключении с Лэндо в рудниках Кесселя. — Лэндо, конечно, хороший парень, но, как это водится, не сказал мне всей правды, — говорил Хан. — У него была доля в предприятии тамошнего заправилы из Синдиката пайков. Он хотел выручить своего приятеля и сделать доброе дело Республике, но в тоже время рассчитывал поживиться перепродажей коаксиума на чёрном рынке через посредников из Синдиката. Я сразу заподозрил, что там не всё чисто, поэтому перед вылетом отправил запрос Чуи, и он подстраховал меня. Лэндо тоже не остался внакладе: мы отстегнули ему десять процентов груза, пусть скажет спасибо и за это. А вот Синдикат затаил обиду. Но с ними можно потом разобраться. Если вспомнить, то один из их лидеров, пайк Дол… Когда-то давно мы с ним вместе перевозили… — Хан, прости, но я совершенно не могу сейчас воспринимать то, что ты мне рассказываешь, — наконец призналась Лея. — Я очень беспокоюсь за Люка. Вчера он почувствовал что-то нехорошее здесь, на планете, собирался на поиски и велел нам возвращаться без него, если задержится. Я думала, он сначала хотя бы встретит тебя… Хан положил ладонь ей на запястье. — Я уверен, Люк скоро вернётся и всё объяснит. На чём он улетел? — Он хотел взять спидер. — Ну, в таком случае это не надолго. Мы дождёмся его. Чуи попрощался после завтрака: он возвращался к себе на Кашиик через космопорт Тида, и Хан с Леей остались на вилле вдвоём. Время в ожидании Люка тянулось неспешно. Когда они были готовы оторваться друг от друга, Хан частенько копался в гиперприводе «Сокола», пока Лея коротала досуг за изучением книг по истории Набу. Она не нашла ничего про те года, когда королевой была Падме, но более ранние хроники ей тоже показались интересными. — Представляешь, в отчётах, описывающих период за два века до битвы на Явине, встречается какой-то Ним Палпатин, — поделилась однажды Лея своей находкой с Ханом. — Как тут сказано, он был выходцем из простонародья, но высоко взлетел и стал влиятельным помощником сенатора. Правда, потом он влип в скандал с растратой общественных денег, и его лишили должности. — Интересно! — Хан приобнял её сзади и заглянул через плечо, рассматривая страницу из книги, где Лея нашла эту информацию. — Считаешь, дальний предок? — Не знаю. Но, главное, смотри вот здесь: до отставки Ним Палпатин успел выгодно выдать замуж свою дочь Лили за наследника одного провинциального поместья, название не указано, на берегу озера, по фамилии Наберри. Хан поёжился. — Не хочешь ли ты сказать, что у вас с бывшим императором общие корни? Это ваше мамбо-джамбо всё тесней сжимает кольцо… — Даже страшно допустить, — рассмеялась Лея и поцеловала Хана. — Но точно мы никогда не узнаем: больше никакой информации о судьбе Нима Палпатина в книге нет. Вечера они проводили вместе. Засыпая в объятиях Хана глубоко ночью, Лея неизменно чувствовала спокойное безмятежное счастье. В какие-то дни она даже забывала о Люке, и на следующее утро немного корила себя за это. На двадцатое утро после возвращения Хан по обыкновению пропадал на «Соколе», где пытался модернизировать компрессор, рассчитывая сократить время, требуемое для подготовки гиперпрыжка. Внезапно он услышал быстрые шаги — Лея чуть не бежала к кораблю и была бледна. Поняв по одному её виду, что что-то стряслось, он быстро вытер машинное масло с рук и пошёл ей навстречу. — Есть новости от Люка? — Ах, Хан, нет — и от этого не легче. На Чандриле творится чёрт знает что. Весь голонет стоит на ушах: мирные переговоры сорваны, в Ханне совершён теракт, погибли люди, в том числе генерал Крикс Мадин и советник Хостис Иж. Ходят также слухи, что среди жертв — коммодор Кирста Агейт, но я только что разговаривала с Мон Мотмой — она заверила меня, что Кирста жива. Сама канцлер ранена в руку, и хоть звучит это несерьёзно, но рана очень неприятная. Курс лечения продлится не одну неделю, и могу гарантировать, это будет расценено другими политиками как слабость. Не говоря уж о том, что нападение на высшее руководство Республики в самом сердце её столицы плохо повлияет на имидж государства в глазах неопределившихся планет и систем. Хан нахмурился. Эти имена он часто слышал от Леи. — Как это вообще могло случиться? — спросил он. — Новая Республика до зубов вооружена, неужели нападавших не отсеяли ещё на подходах? — Самое противное… — Лея взяла Хана за руку, — что нападали те, кого твой отряд освободил на Кашиике из Каземата Ашмида и кого ты вывез вместе с Чуи на Чандрилу. Хан переменился в лице и сжал губы в полоску. — Это была провокация со стороны имперцев, — продолжала Лея. — Судя по всему, они, сдавая вам Каземат, успели перед этим вживить узникам чипы, которые по команде подавляли их волю. К переговорам был приурочен праздник в честь бывших узников Каземата… — Отпуск окончен, я так понимаю, — коротко кивнул Хан. — Мы можем вернуться хоть сейчас. — Не можем. Я говорила тебе, что не улечу без Люка. — Значит, за Люком — и на Чандрилу.

***

Мост не производил впечатление надёжной конструкции. Хан подёргал за длинные канаты, переброшенные через глубокий каньон, которые поддерживали деревянные мостки, и скептически покачал головой. Но деваться было некуда: Лея уверенно вела его вглубь леса, не желая искать обходных путей. Спидеры пришлось оставить, когда началась совсем непролазная чаща, и дальше продвигаться пешком. Судя по некоторым признакам, раньше к мосту с обеих сторон вела просека и дорога была довольно широкой; последнее время она заросла, а мост обветшал. Но стоило Хану начать ворчать о том, что дорога слишком трудна, чтобы быть верной, Лея его осадила: — Если беременная женщина спокойно проходит, то и бывалому космическому волку жаловаться не пристало. Хан встал как вкопанный. Видя, что Лея невозмутимо продолжает продвигаться вперёд, смело перешагивая через лианы и пригибаясь под ветками, он наконец поспешил её нагнать. — Я правильно понял… — Конечно, ты правильно понял. Ты же умный. Хан приподнял брови, осмысляя новость, а затем, пожав плечами, с удесятерёнными силами двинулся следом за женой. Чуть позже Лея объяснила, почему так уверенно идёт в одном направлении: — Я чувствую Люка — так же, как это было на Беспине. Помнишь, я рассказывала?.. Впрочем, — Лея внезапно остановилась, — здесь есть кто-то ещё. Хан резко подобрался, тревога в её голосе заставила его сосредоточиться, в руке молниеносно появился бластер. Хан обогнал Лею и пошёл на пять шагов впереди неё, расчищая путь через заросли. Лея лишь немного подсказывала ему дорогу, советуя взять то правее, то левее. Они вышли к небольшому оврагу с пологими склонами, почти свободными от деревьев и кустарника — тут росла высокая, местами примятая трава. Хан напрягся и поднял руку в предостерегающем жесте. — Смотри, — указал он на землю. — Эти следы явно оставил кто-то очень большой. Кого, говоришь, ты почувствовала? Он едва успел договорить, как справа от них раздался шорох и почти сразу же — свирепый рык. От зарослей на опушке отделилось что-то крупное: Хан краем глаза заметил очертания огромной туши с косматой бордовой шерстью и когтистыми лапами. Он вскинул бластер, но зверь бросился так быстро, что выстрелить Хан не успел, а сумел только в последний миг отклониться вбок, так что удар, подобный каменному молоту, обрушился на него не сверху, а по касательной и отшвырнул его футов на тридцать вместо того, чтобы размазать по земле. Падение выбило из Хана дух — лёжа на траве, он не мог сделать ни вдоха и усилием воли заставлял себя не терять сознание, понимая, что Лея остаётся одна против свирепого зверя. Хан попытался приподняться на локте, но никак не мог принять упора: плечо безвольно припадало к земле, как бывает с разорванной связкой. Перед глазами всё плыло, он видел лишь мелькающие цветные пятна, потом услышал громкий рёв хищника и пронзительный крик Леи. Почти тут же между лиан вспыхнул и замелькал яркий луч, словно кто-то зажёг прожектор и стал наносить им хлёсткие удары. Переложив бластер из одной руки в другую, Хан выстрелил левой наугад. В воздухе разнёсся запах горелой плоти — и это было последнее, что почувствовал Хан, перед тем как свет в его глазах померк и он потерял сознание.

***

— Очень крупная особь, я ещё не встречал здесь таких. — Люк рассматривал мёртвого гундарка с интересом натуралиста-ботаника. — Я замечал их к востоку и на юге, но этот забрёл слишком далеко на север. Люк пнул ногой изрезанную световым мечом тушу и вернулся к Лее, которая пыталась привести в чувство Хана. Она подсунула ему под голову комок дёрна, расстегнула рубашку на груди и положила руку на лоб. — Он скоро очнётся. — Лея закрыла глаза и замерла. Люк поднял бластер, валявшийся неподалёку от того места, где упал Хан, и поставил его на предохранитель. Стрелять вслепую было чертовски отчаянным поступком — но и тут они с Ханом сработали как команда: выстрел друга Люк перенаправил в гундарка, и плазменный заряд добил чудовище. — Зачем вы полезли в джунгли? — строго спросил Люк. — Я объяснял тебе. Здесь присутствует Тёмная сторона. Ходить в этих местах небезопасно. Видишь, что из этого получилось. Люк показал жестом на Хана, который начинал приходить в себя. Лея виновато нахмурилась. У неё с собой в рюкзаке была небольшая аптечка, Лея вколола мужу антисептик и обезболивающее, чтобы повреждённая рука позволила двигаться. Хан открыл глаза и рассеяно смотрел по сторонам. Люк хмуро стал собирать выпавшие из рюкзака Хана вещи. — Мы должны уходить отсюда, пока светло. Вокруг ещё могут быть гундарки. В темноте они атакуют стаями, и даже мне будет сложно противостоять всем сразу. Хан, ты можешь идти? Я помогу вам выбраться. Вскоре все трое двинулись в обратный путь. До спидеров было недалеко, но предстояло перейти шаткий подвесной мост — серьёзное препятствие для человека с травмой плеча. — Где твой спидер? — Лея повертела головой по сторонам в надежде, что Люк оставил транспорт неподалёку. Тот лишь неопределённо махнул рукой и молча побрёл в сторону каньона. Перемена в брате, ещё недавно преисполненном энтузиазма и энергии, поражала Лею. Сейчас она нашла его мрачным и угрюмым. Лицо заросло щетиной, волосы спутались, одежда была грязна. Где он провёл эти дни? Чем занимался? Люк говорил о Тёмном источнике в лесу, но, сколько Лея ни напрягала свои чувства, она не ощущала никакого сгустка Тьмы — ни здесь, ни в целом на Набу. Преодолев каньон, они продолжали идти ещё пару часов и только потом сделали привал. Здесь лес уже закончился, вокруг простиралась степь с редкими одиночными деревьями, под ногами хлюпало болотце. Для остановки они выбрали участок посуше, где кочки поросли белой травой вперемешку с зелёным мхом. Хан под действием транквилизаторов уснул, Лея достала из сумки брикеты с пайком и предложила Люку. Тот отказался и лишь потягивал воду из фляги. — Люк, нам придётся улететь. Столица подверглась атаке, мирные переговоры сорваны. Убиты люди. Мон Мотма ранена. Война продолжается. Люк, угрюмо погружённый до этого в свои мысли, встрепенулся и сел прямо. — Лея, это ужасно! — Мы сейчас нужны там как никогда. Ты спрашивал, зачем мы здесь, — затем что я не могу улететь без тебя. Но если ты не согласен… — Как ты могла подумать! — Люк схватил Лею за руки. — Мы доберёмся до Варыкино к ночи и сразу же полетим. Хан не сможет сесть за штурвал, но я справлюсь. Лея просветлела лицом. — Тебе не придётся справляться одному. Завтра вернётся Чуи. — Вся команда снова в сборе? — мягко улыбнулся Люк. Лея потянулась к нему и обняла. — Вот теперь я вижу прежнего Люка, которого я знаю и люблю. Последнее слово немного резануло слух, но Люк обещал себе не предаваться безумным мечтам. — Команда снова в сборе, — подтвердила она. — Ты нужен нам с Ханом — куда мы без тебя, а пройдёт совсем немного времени, и появится ещё один человек, который будет души не чаять в своём дяде-джедае. Здесь Люк ничего не понял и переспросил: — Подожди, ты вообще о ком сейчас говоришь? — О тебе и о нас, — пояснила Лея, улыбаясь. — Я пытаюсь рассказать тебе, что у нас с Ханом будет ребёнок… Почва зыбкого болотца внезапно будто заходила ходуном, и земля перевернулась, проваливаясь куда-то в пропасть. — Люк? — Лея заглянула ему в глаза. — Ты молчишь? Может, скажешь хоть пару слов? У нас на Альдераане в таких случаях обычно желали здоровья и поздравляли с благой вестью. А на Татуине как делали? Ребёнок. У неё будет ребёнок. От Хана. Ревность обожгла сердце. Люк, конечно, знал, что они проводят вместе ночи, они даже нежно называли друг друга «муж» и «жена», хотя на самом деле всё ещё не были женаты. И ему не приходилось самому себе растолковывать, что это значит, но… ребёнок. Телесное воплощение их близости. Её близости. Не с ним. Он почувствовал, как задрожали пальцы. Он растёт там, внутри неё. Следующая догадка ударила не хуже гундарка, у Люка сбилось дыхание, в глазах помутнело. То чужеродное, что он чувствовал в Лее, — это был её ребёнок. В Лее сидит нечто тёмное. Люк в ужасе хватал ртом воздух… Носитель Тьмы сейчас — лишь эмбрион! Что же будет, когда… Какая невообразимая мощь откроется, стоит этому младенцу сделать первый вздох… — Не надо так волноваться! — засмеялась Лея. — Хан — и тот пережил сообщение о грядущем отцовстве спокойно. Из тебя получится отличный дядя. Лея подсела поближе, схватила руку брата и положила её ладонью на свой живот: — Вот, прислушайся, ты наверняка сможешь почувствовать его там… Вокруг пропали очертания предметов. Солнце, склонившееся к закату, почернело, из облаков полился холодный, почти ледяной дождь… Люк увидел себя на поле, усеянном трупами подростков: некоторые были обезглавлены, у других тела были исполосованы следами широких рубленых ударов. Вдали бушевал пожар, сжирая языками пламени постройки. Чёрный человек возвышался над страшной картиной, в его руке пылал огненно-красный меч с двумя боковыми отводами плазмы вместо гарды, его плащ развевался, на маске играли отблески догорающего пожара, и ад следовал за ним.