с 5-го по 15-й год ПБЯ
Как разборонённая и засеянная земля быстро покрывается всходами после вспашки, так и раны галактики стремительно затягивались, когда ярмо Империи оказалось сброшено и тяготы гражданской войны остались позади. Повсюду возрождались мелкие лавочки, кантины, частные производства, сфера услуг, оживилась торговля. Некоторые планеты после десятков лет запустения наводнились переселенцами-колонистами, крупные исторические центры переживали экономический бум и долгие годы невиданный наплыв туристов. Сразу после подписания Акта о капитуляции Империи и Галактического соглашения Люк отправился на поиски уцелевших знаний об Ордене джедаев, благо теперь можно было не скрываться, разыскивая артефакты древности. Ему сразу же крупно повезло: на одной из планет, где располагались лагеря беженцев, он встретил Лор Сан Текку. Это был известный собиратель джедайских реликвий и легенд, представитель Церкви Силы. В годы господства Империи и гонений на джедаев он чудом сохранил древние манускрипты и книги, а также карты, на которых были указаны места расположения джедайских храмов по всей галактике. Информация, которую предоставил Лор Сан Текка, была бесценной, и Люк с головой окунулся в её изучение. Он не забывал время от времени навещать Хана и Лею на Чандриле, но останавливался в космотелях и встречался с другом и сестрой лишь ненадолго где-то на нейтральной территории. Люк объяснял своё нежелание гостить у них дома тем, что не хотел никого обременять лишними заботами. — У вас и так хватает хлопот с Беном, я прекрасно поживу в номере, — из раза в раз отклонял он предложение Хана побыть у них хоть пару дней. Однажды они сидели в уютной кантине, пропуская по стаканчику джоганского бренди за встречу. Лея немного опаздывала, и Хан с Люком болтали о том о сём в ожидании её. — Тебе надо подумать не только о своих джедайских делах, приятель, — втолковывал Хан, делая знак официанту, чтобы он повторил предыдущий шот. — Есть вещи в этом мире поважнее Силы. — В самом деле? — заинтересовался Люк. Он не ждал от друга разговоров на высокие темы и был приятно удивлён. — Девчонки, — почти шёпотом произнес Хан, словно речь шла о заговоре. Люк поднял на него недоумённый взгляд. — Ну, девушки, женщины… Нет-нет, ты не пойми меня неверно. Я-то уже отлетался. Скажу по секрету, — Хан сделал многозначительную паузу, — с твоей сестрой не хочется даже думать ни о ком другом. Она единственная. Люк согласно вздохнул и опустил голову. — Но! — тут Хан поднял указательный палец и ткнул им в грудь Люка, — ты-то одинок. Орден джедаев никуда от тебя не убежит. А вот та красавица вполне может уйти. Хан показал куда-то за спину Люка и неожиданно развернул его вращающийся стул. За той же барной стойкой, что и они, сидела эффектная зелтронка в обтягивающем трико, выгодно подчеркивающем её богатые формы. У девушки была шелковистая светло-розовая кожа, переливающаяся перламутром в приглушённом освещении бара; упругая линия бёдер начиналась от кожаного ремня на талии; на тонкой, изящно изогнутой шее блестела нитка дорогих бус; безупречный маникюр украшал красивые ухоженные пальцы. Мягким движением зелтронка откинула густые малиновые волосы за спину, полностью открыв для обзора глубокое декольте, задумчиво взяла со стойки бокал с зелёным коктейлем, медленно, еле заметно провела языком по внутреннему краю губ и кротко улыбнулась двум уставившимся на неё болванам. Люк поморщился, а Хан кашлянул и крутанул стул Люка в обратном направлении. Разочарованная зелтронка кисло посмотрела в спину джедаю. — Пожалуй, этот вариант сложноват для начала, — не растерялся Хан. — Но ведь какие-то девушки тебе нравятся? Люк закатил глаза. — Высокие? Длинноногие? Блондинки? Шатенки? Голубоглазые? Тви’лечки? — наседал Соло. Люк посмотрел куда-то в сторону, лицо его вдруг расплылось в улыбке, и он выпалил: — Маленькие кареглазые шатенки. — Найдём и таких! — хлопнул его по плечу Хан. — Только не говорите, ребята, что вы тут без меня обсуждали способы разгона гиперпривода, — заметила подошедшая Лея. Она ласково провела ладонью по спине Хана и быстро, по-дружески чмокнула брата в губы в знак приветствия. — Люк, мне показалось, или ты улыбался до ушей во-он той зелтронке? По-моему, ты ей понравился. Извините, что опоздала: Бен никак не хотел отпускать меня, с трудом уговорила остаться с няней на пару часов. — Есть более интересные темы, сердце мое, — обворожительно улыбнулся Хан и поцеловал Лею. — На самом деле мы решали, как найти Люку девушку. — Чувствую, я сразу попала на нужную волну, — оживилась Лея, подсаживаясь к ним рядом за стойку. — И к какому выводу пришли? Люк страдальчески вздохнул и оставшуюся часть вечера уныло молчал, вертя в руках полупустой стакан. Он устал сохранять внешнюю невозмутимость при дружеских поцелуях с сестрой, устал от равнодушия Хана в такие моменты. Весь вид друга словно говорил: такие чмоки — ничего не значащая привычка, а настоящие горячие, чувственные поцелуи — все достаются ему, Хану. А ещё сильнее Люка раздражало одновременное сознание того, что Хан, вероятней всего, вообще ни о чём таком не думает, и лишь его собственная болезненная фантазия пытается вплести ревность в отношения Хана и Леи. На следующее утро Скайуокер решил на время прекратить визиты на Чандрилу и, не простившись с друзьями, отправился в систему Тириус, где, по слухам, недавно обнаружили развалины старинного джедайского храма. Временный перерыв в итоге растянулся на много лет, и с тех пор Люк в Ханна-сити так и не появлялся.***
С того самого дня, как Лея поняла, что ждёт ребенка, она чувствовала внутри себя безмятежный свет, но иногда его нарушал тёмный поток, который бурно врывался, приводя её чувства в смятение. В такие минуты Лея обычно гладила живот, и тревожное отступало, рассеиваясь, словно несуществующий морок. Она поделилась переживаниями с Люком — тот успокоил её, сказав, что в каждом есть свет и тьма и младенец в её чреве — не исключение. Несколько первых лет после рождения Бена молодую мать ничто не беспокоило в его поведении: у Леи рос здоровый и счастливый малыш. Благодаря домашнему кабинету и голосвязи она успевала сочетать заботы о сыне с участием в политических делах Новой Республики. Сыну было около двух лет, когда Тьма напомнила о себе. В тот день всё было как обычно. Лея уткнулась в голопад, отвечая на письма из вновь образованного республиканского Сената, а Бен сидел на полу в детской и играл с любимой игрушкой — дроидом-пересмешником. У дроида было уморительно серьёзное лицо и форма имперского офицера; на каждую фразу, сказанную ему, он подбирал смешную рифму, и в итоге выходило короткое стихотворение с самым неожиданным смыслом. Бен обожал дроида, готов был возиться с ним часами. Пересмешник часто выдавал что-нибудь невпопад в ответ на детские словечки и досадливо закатывал глаза, что неизменно веселило Бена. Вдруг Лея услышала пронзительный вопль из детской и громкий хлопок. Она со всех ног бросилась к Бену и увидела там не поддающуюся пониманию картину: её сын стоял и вопил что есть силы; в одной руке он держал за волосы отрезанную голову пересмешника, а в другой у Бена был остро отточенный кухонный нож. Лея кинулась к нему, вырвала нож и отбросила в сторону, потом схватила Бена и крепко стиснула в объятиях. Успокаивая его, она краем глаза заметила, как в дальнем углу комнаты мелькнуло нечто странное, вроде облака дыма. В следующую секунду призрачное видение рассеялось, и солнце светило в окно, и Бен улыбался, уткнувшись лицом в завитушки её волос около ушей. — И как он умудрился стащить с кухни нож, — сокрушался Хан вечером, когда Лея рассказала ему про душераздирающую сцену. Хан подошёл к Бену и взял его на руки. Мальчик обвил руками шею отца и прижался к его щеке своим носом. — Ну что, разбойник, — пытаясь сохранять серьёзность, спрашивал сына Хан. — Признавайся-ка, что ты натворил? Бен так смешно улыбался в ответ, что Хан не выдержал и расхохотался. — Мне кажется, нет поводов для беспокойства. Парень просто любознательный — кто в детстве не ломал игрушек! Лея молчала. Она всё думала о том, что ей привиделось в углу. Хотела себя успокоить, но в душе знала: Тьма вернулась. В первые недели после происшествия Лея почти не отпускала Бена от себя, следила за каждым его шагом, спала, положив руку на лоб сыну в надежде защитить его от призрака. Но никаких тревожных проявлений больше не замечала. Семь лет прошли без видимых тревог. Хан не обращал внимания на способности сына к взаимодействию с Силой, и при этом никогда не делал ему замечаний. В конце концов, и Люк умел творить что-то там с окружающими предметами, и жена порой проявляла себя как форменная колдунья. Она была неотразима, Хан её обожал. А Лея подметила, что Бен умеет ловить мысли других людей так, словно произнесённые вслух, слышит сказанное вдали так, будто стоит рядом. Чем дальше, тем больше это начинало доставлять неудобство. Самые личные разговоры тут же становились ему известны. И почему-то по мере взросления сын всё чаще воспринимал их в дурном свете. Лея вспомнила давний разговор с Люком. Когда ребёнок ещё был в утробе, она спросила брата, сможет ли тот обучать племянника или племянницу, если в будущем у него или у неё проявятся способности. Люк ответил уклончиво: разведя руками, пояснил, что предугадать, есть ли в малыше чуткость к Силе или нет, заранее невозможно, а потому что зря об этом говорить. Сейчас все сомнения отпали. Бену необходимо научиться сдержанно применять свои умения и не искать коротких путей, которые подсказывает Тёмная сторона. Лея решила, что пора бы связаться с братом и обсудить с ним возможность учёбы Бена в его школе для одарённых Силой детей, но поговорить сразу им не удалось: Скайуокер опять был в экспедиции. Потом разразился внезапный кризис в Сенате, и Лея и думать забыла, чтобы попробовать ещё раз связаться с Люком. В конце концов, она не горела желанием во чтобы то ни стало отправлять сына куда-то далеко. Она всегда могла сама уберечь его от неприятностей. Однажды утром Лея заглянула к Бену чуть раньше обычного, чтобы успеть повидаться до школы. Бен сидел на коленях спиной к стене, а перед ним… — Бен! Фигура, на этот раз вполне явственная, почти осязаемая, с размытым пятном вместо лица, но одеждой напоминающая джедая Старой Республики, метнулась в сторону и растворилась в воздухе. — Бен… кто… что это было? — Мама?! — удивлённо, но без страха в голосе сказал Бен. — Это… мой друг. Вы ещё не знакомы. Он древний призрак джедая. Мы с ним разговариваем, иногда. Бен рассказал, что знает призрака давно — сколько себя помнит. Тот многому научил его. Научил не бояться темноты и того, кто днём живет в шкафу, а ночью сидит под кроватью; как прогнать мальчишек, которые обижали котёнка в школе; как быть уверенным, когда отвечаешь на вопрос, не выучив урока, — в общем, многим полезным вещам. Настоящий друг, причём ничего не требует взамен. Зовут призрака Сноук. Он сильный, добрый и мужественный. Совсем как папа. Даже, наверное, мудрее папы, потому что папа не всегда говорит правду. А вот Сноук-призрак с Беном честен. Бен дорожил этой дружбой, гордился, что у него есть в друзьях настоящий джедай, пусть даже и не из плоти и крови. Лея посмотрела на сына. Бен стоял перед ней, виновато опустив голову. Не нравилось ей всё это. Рассказать Хану? Он лишь рассмеётся и посоветует не забивать голову мистической ерундой. Помочь им мог только один человек. Лея решила лететь к брату без предупреждения. «Пусть только попробует не обрадоваться», — заявила она Хану. Бен прыгал до потолка: он грезил джедаями, все стены его комнаты были увешаны рисунками и плакатами с Люком Скайуокером, Оби-Ваном Кеноби и другими героями. Учиться у дяди Люка, стать падаваном и потом вырасти в настоящего джедая было его мечтой. — Мам, а вдруг дядя Люк не возьмёт меня в ученики? — встревожился Бен перед самым отлётом с Чандрилы. — Ну что ты, дорогой, как он может не взять тебя, — с ласковым смехом успокаивала Лея сына. В дороге Бен увлечённо играл с Чубаккой в дежарик. (Хан был занят новым проектом с Лэндо, и с ними полетел вуки.) Лея краем глаза наблюдала, как Бен точно анализирует позицию и планомерно из раза в раз загоняет Чуи в угол, но потом неизменно поддаётся и проигрывает грозному сопернику, памятуя о байках Си3-ПиО. Тот любил в красках, с эмоциональными возгласами рассказывать о том, как Чуи однажды оторвал ему обе руки за неосторожный выигрыш. Заметив, что Бен из опаски уступает Чубакке, Лея искренне заверила сына, что вуки обожает его и ни за что бы ему не навредил. Бен внимательно выслушал её уговоры, даже кивал, но всё равно в итоге делал по-своему. За иллюминаторами «Сокола» синими струями проносилась материя гиперпространства. Лея подошла проверить спящего сына. Он раскинулся на лежаке Чубакки с самым безмятежным видом, пока вуки дежурил в кресле первого пилота. Темные локоны мальчика рассыпались по подушке, на пухлых губах замерла мягкая полуулыбка. Лея провела рукой по лбу Бена, откинула упавшую ему на глаза прядь. В её душе нежность и тревога за сына мешалась с надеждой и предвкушением встречи с братом после долгой разлуки.