Sweet dreams

Сеймей освободил запутавшегося в проводах робота-погрузчика и устало вздохнул, провожая взглядом резво умчавшуюся к огромной дробилке машину, которая могла размельчить все, что угодно на этой свалке, кроме этого чертова дождя и его одиночества. Через какое-то время послышался гул и противный скрежет металла, и Сеймей непроизвольно поморщился: он так и не привык к этому звуку после того несчастного случая… Да, когда-то давно у него была собака. «Дружок» — так он его называл. Списанный технический бот, кибераналог полицейской собаки, которого Сеймей смог включить и настроить под себя, загрузив внутрь пиратскую прошивку для механических домашних питомцев. Дружок получился очень ласковым и игривым псом: с удовольствием приносил ему брошенную стальную руку или ногу, копал ямы в самых неожиданных местах, и радостно «помогал» заливисто гавкая и носясь вокруг Сеймея, когда тот доставал из импровизированных ловушек пса погрузчики. Дружок облизывал ему руки и постоянно пытался «забраться на ручки», а потом обижался, если Сеймей отказывал ему в этой малости и издавал странные звуки, похожие на человеческое ворчание, не понимая, что тело Сеймея не сможет долго удержать такого щеночка на руках. Приходилось присаживаться на корточки и объяснять, что сейчас они оба «на работе», а на работе надо работать, а вот дома — да, дома можно поиграть. Зато «дома», в вагончике, пес отводил душу: распластывался на хозяине, пока тот смотрел новости или какой-то сериал, и облизывал его, пока у Сеймея не начинало пощипывать лицо, от постоянного трения латексного языка с человеческой кожей. Или же играл с пушистым хвостом Сеймея, осторожно прикусывая его стальными зубами или придавливая лапой, не позволяя тому двигаться. Один раз Дружок не рассчитал силу сжатия челюстей, и Сеймей болезненно ойкнул, отобрал прикушенный хвост и игнорировал Дружка и его «собачьи нежности» весь оставшийся вечер. Дружок сначала не понял, что он сделал не так, но после того, как ему было отказано в еде, то есть зарядке, он пристыженно приполз по-пластунски к хозяину, ткнулся своей металлической мордой куда-то вбок и заскулил, Сеймей счел необходимым поговорить с домашним питомцем и объяснить, что лучше тому не кусаться, ведь ему больно. Пес понял, что перегнул палку, сунул ему лапу, чтобы помириться, гавкнул несколько раз, призывая не обижаться и после того, как был прощен, до красноты облизал лицо хозяина. Да, Дружок был ещё той «занозой» и наводил немало шороху на его рабочем месте: не считая ям, он повадился опрокидывать незагруженные погрузчики — целенаправленно валил их на бок и потом нетерпеливо гавкая и ожидая, что те поднимутся, как хозяин, и снова с ним «поиграют». Когда Сеймею, вконец, надоело ставить вертикально опрокинутую технику, Дружок был пристыжен и посажен на цепь. Дисциплинарная мера возымела эффект для них обоих. Сеймей не выдержал первым и битых два часа вдумчиво объяснял механическому псу как надо себя вести, чтобы не было проблем и тот мог беспрепятственно носиться по свалке: не приставать к технике, не опрокидывать ее, не рыть ямы. Дружок радостно стучал металлическим хвостом по земле и понимающе кивал — хозяин его простил и больше ему не придется сидеть в одиночестве на цепи! С этого дня Дружок вел себя как воспитанный пёс: не приставал к технике, которая его, кстати, не видела, благодаря стараниям Сеймея, который своего механического пса для них прописал в программе как обычный металлолом, не рыл ям, а часами искал разные интересные «штуки» для своего хозяина. Механический пёс приносил Сеймею интересные детали, разломанные корпуса ботов, в памяти которых могли остаться ценные программы искусственного интеллекта, а порой и самый простой хлам. Все свои трофеи он складировал у вагончика, за что получал похвалу, поглаживания и дополнительные игры после работы. Дружок, как мог, помогал хозяину в нелёгком деле — создании андроида, который не будет отличаться от человека и сможет чувствовать. Работы над проектом предстоял непочатый край и Дружку не было суждено увидеть его завершение. Пес довольно часто глючил, зависая в самых неподходящих местах и Сеймею чудом удавалось его спасти от манипуляторов погрузчиков, которые порывались утилизировать «неработающий мусор», но прежде такие случаи заканчивались хорошо: после диагностики и перепрошивки Дружок становился прежним ласковым и игривым псом, до следующего такого инцидента. Но однажды прибыло сразу много грузовиков с ломом и Сеймей был занят дольше обычного, подписывая накладные водителям и сверяя описи. Он отвлекся на изучение бумаг и не обратил внимания, что Дружок, по обыкновению, не вьется где-то поблизости. А когда последний грузовик покинул территорию свалки, Сеймей осознал, что рядом слишком тихо: никто не гавкает и не носится. Он огляделся, но механического пса рядом не было… Сеймей, со всех ног, кинулся его искать по излюбленным местам питомца, надеясь, что тот привычно не завис, и его опять не попыталась утащить на утилизацию тупая техника, но Дружка нигде не было… И тут он услышал гавканье со стороны дробилки... Сеймей плохо помнил детали того происшествия — настолько его потрясла потеря механического питомца и его единственного друга. Он, конечно, отдал команду к аварийной остановке всех ботов свалки, но было уже слишком поздно: дробилка перемолола Дружка в считанные секунды, как любой другой обычный металлолом. Винить в трагедии было некого: Сеймей сам сделал механического пса невидимым для техники свалки… Ведь по правилам никому, кроме него, на свалке быть «не положено». Ему не положено иметь домашних животных… И вот у него больше нет собаки. Дружка больше нет. После этого Сеймей возненавидел дробилку и постоянно ежился от скрежета металла, который напоминал ему о его потере. Он был безутешен еще очень долго, тяжело переживая утрату. Проект с созданием андроида был заброшен — в одиночку работа совсем не шла. Сеймей отправил созданный прототип в ненавистную дробилку, и окончательно решил, что друзей у него быть не может. Когда боль притупилась, он все же признался самому себе, что не прочь завести новую собаку: уж лучше иметь питомца, хоть и механического и зависающего, чем быть одному-одинешенькому, но больше ему подобных ботов не попадалось... Так и остался один на один с мусором, нереализованной мечтой и одиночеством. Сеймей тяжело вздохнул, возвращаясь от тяжёлых воспоминаний в не менее гнетущую реальность, и попытался абстрагироваться от неприятного скрежета дробилки, навевающего болезненные воспоминания о Дружке, и, внезапно понял, что рабочий день подошел к концу. Он привычно натянул кепку на голову и отправился сдавать форму, чтобы боты к утру привели ее в порядок, а затем решил выйти в город: хоть как-то отвлечься от всепоглощающего одиночества, которое преследовало его столько, сколько он себя помнил. Он принял душ, переоделся, надел шапку, да ещё и кофту с капюшоном, чтобы спрятать свои ушки, прошел через проходную, пискнув пропуском и вышел наружу. Вдалеке под пеленой дождя переливался всеми огнями Лос-Анджелес: некогда в прошлом — город ангелов, а сейчас — гигантский мегаполис-многомилионник, поделенный на сектора, согласно статусу жителей. Воспользовавшись служебным каром, Сеймей достаточно быстро добрался до города, но в центр решил не соваться: опять счастливые парочки соулмейтов, отдыхающие друг с другом будут резать глаз и напоминать ему о его никчемности и отсутствии родственной души. «Что за дебильный мир? Как меня и мой социальный статус может определять наличие или отсутствие родственной души? Я, что, перестаю быть собой?!» — про себя привычно возмущался он, пробираясь в маленьком баре к непонятно как незанятому столику в углу и делая вид, как будто он кого-то ждёт: так меньше внимания к себе привлекаешь. — К вам кто-то присоединится? — вежливо поинтересовалась девушка-официантка, поправляя волосы, под которыми на виске обнаружилась лилия — явно метка соулмейтов, а не простая татушка. — Я надеюсь, но с уверенностью сказать не могу, — буркнул Сеймей на такую наглую демонстрацию своего социального статуса «у меня есть соулмейт, у меня все хорошо». — Принесите мне мяса и пива. — Хорошо, — лучезарно улыбнулась ему девушка, а Сеймей еле сдержался, чтобы не съязвить, что радоваться-то тут особо нечему: да у нее есть любимый человек и она не такой изгой, как он, но все равно работает на низкооплачиваемой работе и живёт в иллюзии, что в ее жизни из-за любви большой и чистой, все хорошо, но ведь это совсем не так. Да, пары соулмейтов имеют юридический статус, но в такой паре каждый отвечает за своего партнёра: если один совершает преступление, то наказание ждет обоих. Если ты знаешь, что твой любимый нарушил закон, то обязан сообщить в полицию, и, тогда, возможно, даже получишь снисхождение в зале суда. Но если станешь покрывать и защищать соулмейта «ради любви», наказание окажется гораздо суровее. «Вся эта ваша херня с соулмейтами — неплохой рычаг по контролю государством над гражданами и над вашими мыслями. Так любовь ли это и высшая ли благодать?» — фыркнул Сеймей, рассматривая щебечущие парочки вокруг себя, попивающие алкоголь и не скрывающие своего счастья. Сеймей скривился: двоякость этого мира его раздражала сколько он себя помнил. Вездесущая реклама, СМИ, кино и книги так расписывали связь соулмейтов, что временами он невольно допускал мысль, что за всеми этими циничными и лживыми масками, демонстрируемыми изо дня в день, должны же быть хоть какие-то искренние чувства. Откуда-то же они взяли эту идею, правильные слова и образы идеальных отношений, не так ли? Хотя, черт его знает... Однако, под натиском этого информационного потока и наблюдением за другими соулмейтами, даже ему хотелось на время погрузиться в этот самообман и не чувствовать себя одиноким, но метка соулмейта так и не появлялась... Ему снова стало противно: хотел же развеяться, а тут опять напоминание о его никчемности. Официантка принесла мясо, вернее его аналог — мясо уже давно не было доступно простому населению, все поголовно питались соей, и пиво. Сеймей решил быстро поужинать и вернуться — лучше уж полежать дома, чем смотреть на эти счастливые рожи.