Чехарда в Торкилстоне

Прошла целая неделя. Исаак не объявлялся и каких-либо вестей от него не было. Ребекка не находила себе места, ее беспокойство перешло в явную тревогу. Она старалась скрывать это от Буагильбера, который движимый своими чувствами не оставлял своих попыток завоевать сердце неприступной Эндорской волшебницы. Ребекка же в свою очередь, прятала свои чувства как могла. Она работала не покладая рук — лечила местных крестьян, занималась домом, готовила еду, убирала дом, варила отвары трав и бальзамы. Через несколько дней она должна была отправиться в Ротервуд на венчание Уилфреда и Ровены, но Исаак не появлялся. Ребекка разрывалась между долгом перед друзьями и тревогой за отца — она отчетливо понимала — с Исааком случилась беда, а возможно его уже нет в живых. Куда ехать? Кого искать? Никто не знал куда поехал старый ростовщик, а те немногочисленные нанятые слуги и охрана уехали вместе с ним. Тем временем, Буагильбер перебрался жить в ее дом, заняв первый этаж вместе со своими восточными слугами и оруженосцами. Храмовник смог легко разглядеть в глазах своей возлюбленной печаль и тревогу, а еще болезненный усталый вид — Ребекка практически не спала ночами, от волнений, а еще она забивала все дурные мысли изматывая себя непосильным трудом. Она уходила из с рассветом и приходила поздно вечером после посещения крестьян и нуждающихся в помощи. Зайдя в свою комнату она без сил валилась на постель. Воспоминания о Палестине все чаще и чаще приходили ей на ум — тогда ей было тяжело, контраст военного быта и нескончаемая кровь вокруг — но ей не было так тревожно и страшно как было сейчас, возможно потому, что Ребекка привыкла видеть смерть каждый день и она знала почему погибают эти люди, она знала зачем она здесь, это был ее добровольный выбор. Так продолжалось какое-то время, пока храмовник не прекратил это — поручив тяжелую работу своим сарацинским слугам, а также настрого запретил Ребекке поздно возвращаться.  — Что с тобой происходит? — низкий голос Бриана заставил Ребекку вздрогнуть и обернуться.  — Ничего — тихо ответила она и присела на постель. Храмовник подошел к ней и присел рядом.  — Ты изводишь себя, думаешь я не вижу — он осторожно взял ее худую руку в свои — Целыми днями пропадаешь с этим отребьем, перестала совсем есть… Ты исхудала и еле стоишь на ногах. Что ты задумала — убить себя? Что случилось? Скажи мне, может я сумею помочь тебе? Он обнял Ребекку очень осторожно, словно она была не живой женщиной, а скульптурой из тончайшего стекла. Его широкие мозолистые руки согревали ее и дарили покой.  — Зачем ты приказал своим сарацинам делать все за меня? — ответила она.  — За тем, что тебе этого делать не следует — сказал Буагильбер, но в голосе его не было досады или недовольства. Он не хотел с ней спорить, по крайней мере теперь, храмовник видел, что Ребекка чего-то боится и тревожиться. Ее опасения дали повод бояться за ее жизнь.  — Мне не сложно… — ответила девушка так тихо, что Бриан насторожился всерьез. — Ребекка, посмотри на меня, пожалуйста — он взял ее за подбородок и внимательно поглядел ей в глаза — Что произошло? Что изменилось? Или это я стал виновником твоей тревоги?  — Нет, что ты — глаза ее были настолько печальны, что Буагильберу показалось, еще мгновение и Ребекка не сможет сдержать слез — мой отец… Он так и не вернулся, я ничего о нем не знаю — где он и куда поехал. Прошло уже столько времени, а от него нет даже письма. Что-то случилось, что-то очень страшное…  — Почему раньше не поделилась своими мыслями и сомнениями, я не враг тебе, сокровище мое, неужели же твой отец совсем ничего не сказала и никак не намекнул? — Бриан тихонько поглаживал девушку по спине и плечам, стараясь успокоить, а потом и вовсе завернул в одеяло и уложил на кровать. Тепло немного успокоило Ребекку, а храмовник стал разводить огонь в камине. На улице лил дождь, небеса были темными, а деревья кое-где стояли уже без единого листка.  — Отец должен был взыскать некоторые долги, если я не ошибаюсь, незадолго до отъезда он хотел это сделать, но потом оставил эту затею, тогда у нас не было времени. И вот теперь он лишь сказал мне, что уедет ненадолго, чтобы решить одно незаконченно дело, требующее его присутствия. Больше ничего… — Ребекка закрыла лицо руками, она не выдержала. Слезу покатились у нее из глаз. Мысль о том, что с Исааком случилось непоправимое, словно душила ее и сжимала сердце невидимой рукой. Неожиданно она почувствовала нежное легкое прикосновение — Бриан уже сидел рядом и гладил ее по голове.  — Все будет хорошо, любовь моя, клянусь Вифлеемской Богородицей, я помогу отыскать Исаака. А сейчас тебе надо успокоиться, поесть и еще — заешь ли ты, где твой отце хранил расписки и бумаги, где записывал свои расчеты и прочие дела? — храмовник старался говорить с ней как можно мягче, он понимал, Ребекке сейчас нелегко.  — Ну, конечно! — воскликнула она — Как же я сама не догадалась! Идем, там в соседней комнате, рядом с моей — это комната отца, там на столе есть большая резная шкатулка — в ней все бумаги. Отец брал ее с собой лишь при больших переездах.  — Лежи, я принесу — Бриан вышел из комнаты и отыскав именно то, что нужно, вернулся обратно. Присев на кровать, они вместе с Ребекка начали перебирать бумаги и расписки, в надежде отыскать хоть какую-то зацепку. ***  — Я буду читать все расписки, может быть тебе покажутся знакомы некоторые имена. Вот здесь, особенно много нормандских имен — Ребекка вытащила из шкатулки несколько свертков со списками должников.  — Сначала я принесу тебе поесть, а потом мы все разберем вместе — Бриан вышел и вернулся вместе с горячим ужином, который ранее приготовил один из его сарацинских слуг.  — Спасибо — ответила девушка — А сам?  — Я уже отужинал, ешь, а то скоро ветром тебя носить будет, никакого осла не понадобиться — Буагильбер поставил поднос на стол. Он наблюдал как Ребекка уплетает жаркое, ему нравилось наблюдать за ней, а еще, так Бриан чувствовал себя чуть ближе к любимой, разделяя с ней быт и те тяготы, которые, как он считал, выпали на их общую долю.  — Вот — ответила Ребекка, дожевывая кусок лепешки, не выпуская из рук списки — Несколько имен, возможно, кто-то тебе знаком. Она нетерпеливо стала зачитывать имена вслух. Бриан мотал головой на каждую услышанную фразу.  — Подожди, как ты сказала? Фиц-Дотрель? — внезапно остановил ее храмовник, имя как будто показалось ему знакомым.  — Да, он задолжал больше всех и отец не раз говорил, что ссужал ему деньги с большой опаской… — Ребекка осеклась, до нее стало доходить, куда мог отправиться ее отец.  — Вот этот самый Фиц-Дотрель мне немного знаком, но который из них должен твоему отцу? Их ведь двое — Доминик и его брат Жак. Этот Жак был при дворе французского короля, отличался дерзкими высказываниями в сторону рыцарей Храма — пояснял Бриан, посмеиваясь, наливая Ребекке теплого молока, а себе отвара с имбирем — Я как-то задал ему хорошую трепку. Шуму было тогда, как сейчас помню, Жак лежит посреди приемного покоя самого короля с битой мордой, но вызвать меня на бой так и не решается, а лишь шипит и мечит отборной бранью, поливая меня и моих собратьев во Христе на чем свет стоит. Никогда не был достойным противником, да, что уж говорить, он и на мужчину мало похож.  — Что это значит? — глаза Ребекки с удивлением посмотрели на храмовника.  — Ну, как тебе сказать — Буагильбер прокашлялся, он не хотел рассказывать детали появления Жака при дворе, но старался объяснить Ребекке как можно мягче, не вдаваясь в подробности — Он их тех представителей мужского пола, кто предпочитает общество мужчин, обществу прекрасных дам.  — А…Ясно… — Ребекку все это покоробило, она внимательно поглядела на Бриана, особенно, после последней фразы  — Нет, моя прекрасная лилия, я не принадлежу к числу этих представителей — он снова хихикнул и отпил отвар — Какие бы слухи не ходили про наш орден, могу поклясться на святом распятии, Бриан де Буагильбер был, есть и остается мужчиной во всех смыслах.  — Так вот, где обитает его брат, я не знаю — продолжил храмовник — Жаль, что сейчас с нами нет Фрон де Бефа, он неплохо знаком с Фиц-Дотрелями. Он мог бы нам помочь.  — Нет, что ты — Ребекка с ужасом поглядела на Буагильбера — Этот свирепый жестокий рыцарь пытался вытрясти последнее из моего отца, такой не погнушается ничем пред своей жаждой наживы. Какой помощи можно ожидать от этого исчадия? Он же словно дикий зверь…  — Не такой уж сэр Реджинальд и бездушный — улыбнулся Бриан, отламывая кусочек лепешки. — Ты хочешь спасти отца? Если он у Фиц-Дотреля, нам придется очень постараться, чтобы возвратить его живым. Если Исаак именно у него в руках. А если нет?  — Что же делать? Я соглашусь на все, пусть даже это будет моя смерть, лишь бы спасти отца — твердо ответила девушка.  — Ну, твоя смерть ничего не даст, кроме горя для меня и твоего отца. — ответил Бриан, присаживаясь рядом с ней — А делать мы будем вот что… *** На следующее утро, когда Ребекка еще спала, Буагильбер приказал двум своим оруженосцам ехать к Фрон де Бефу и уговорить его приехать в Йорк. Слуг он отослал разведать и расспросить простых людей — возможно, отъезде еврея со слугами и охраной кто-то да заметил, а возможно и то, что кто-то что-то мог слышать. Как известно — слухами земля полнится. А пропажа далеко не последнего в городе ростовщика, уж точно не останется не замеченной. Дело принимало опасный оборот, Буагильбер понимал, если с Реджинальдом, которого он хорошо знал и водил с ним дружбу, можно было договориться, то с Фиц-Дотрелями все будет куда сложней. Жак прекрасно помнил старую обиду, а его старший брат, Доминик, ничуть не уступал в жестокости Фрон де Бефу, но друзьями они с Брианом не были. Оба брата представляли собой расточительных гуляк и не ведали ни в чем себе отказа, непомерные долги, а также заложенные не один раз родовые поместья, редко, но все же выручали Фиц-Дотрелей. Последний заем был особенно велик, а возвращать означенную крупную сумму им было не из чего. Но, как это часто бывает, в умных головах не всегда зреют достойные мысли, также произошло с Фиц-Дотрелями — зачем же возвращать долг, если вдруг, по воле Господа, и возвращать-то будет некому. Теперь оставалось лишь набраться терпения и ждать приезда Фрон де Бефа, который мог помочь спасению Исаака, посули Бриан ему приличное вознаграждение.  — Доброе утро, мое сокровище — Бриан был рад видеть посвежевшее личико Ребекки, сегодня она проснулась намного позже, чем обычно. А теперь возвращалась из сарая, надо было задать корм ослу и пустить его погулять во двор. Накануне, усталость взяла свое и девушка все же позволила себе небольшую передышку.  — Доброе утро — ответила Ребекка — А где же твои люди?  — Поехали разузнать кое-что, садись, будем завтракать, а заодно поделюсь с тобой своими мыслями насчет твоего отца — храмовник разливал молоко по кружкам и раскладывал свежие фрукты.  — Бриан, я очень благодарна тебе за… — начала было Ребекка, но Буагильбер прервал ее.  — Не спеши благодарить, я еще ничего не сделал. Это лишь жалкая попытка собрать по крупицам хоть что-то об Исааке. Если все пройдет гладко, а Болдуин не полезет в бутылку, Фрон де Беф прискачет сюда на следующий день и мы сможем что-то сделать. Один из моих слуг уже успел донести мне о том, что твоего отца видели проезжающим по лесной дороге в направлении замка Фиц-Дотрелей. Видимо, должники не захотели возвращать ту сумму, которую они должны Исааку, а может и сами захотят извлечь выгоду, но до сих пор никто так и не выдвинул никаких требований… Я так и думал, что дело этим кончиться. Очень надеюсь, что твой отец еще жив.  — О, боже — Ребекка закрыла лицо руками, но плакать она не могла. — У меня кроме него больше никого не осталось…  — У тебя есть я — ответил Буагильбер, подходя к девушке. Рыцарь обнял ее, стараясь не показывать ей разгорающуюся страсть, которая начинала жечь Бриана изнутри. Он слишком долго ее не видел, все это время, проведенное вместе, даже беда, случившаяся с Исааком, заставляло храмовника испытывать странное чувство радости — нет, он не был рад горю Ребекки, Бриан был рад возможности быть рядом с ней, быть как можно ближе, быть кем-то большим, чем неугодным нерадивым поклонником, навязывающим свое общество беззащитной девушке. Ему хотелось заботиться и оберегать эту нежную красавицу от всего, что было в его силах. Бриан не хотел для Ребекки горькой недостойной участи. Он часто вспоминал их разговоры про Палестину, каждый раз храмовник проникался все большим уважением к Ребекке. Ее терпение, мужество и смелость, пусть даже от отчаяния, заставило его видеть в ней не просто женщину и желанный объект, а нечто большее, то, чего он и сам не мог себе объяснить. *** Прошел еще один день, а потом еще один. Ближе к вечеру на пороге дома появился слуга Буагильбера, рыцарь тут же втащил его в дом за шиворот, не желая слушать объяснения на улице.  — Держи, промочи горло. Вот теперь, говори, что удалось разузнать? — говорил Бриан, усаживая слугу рядом с камином, вручая ему добрую порцию вина. Ребекка присела рядом за стол, ожидая подробностей.  — Мой господин, мне удалось добраться до самих владений Фиц-Дотрелей — начал слуга, еле переводя дух, то и дело отпивая вино мелкими глотками — И разузнать у местных крестьян что и как. Мне рассказали, что как-то вечером в лесу напали на одного купца или ростовщика из Йорка, слуг и охрану хозяин приказал перебить, а старика забрали с собой в замок. Кажется, Жак Фиц-Дотрель, брат хозяина, задолжал этому ростовщику приличную сумму и тот ехал вернуть долг. Да, видать, сора у них вышла крупная.  — Что еще тебе удалось разузнать? — Бриан ходил крупными шагами по комнате туда-сюда, в волнении теребя пояс.  — Хозяин сначала, хотел было договориться о списании этого долга, но старик уперся и ни в какую не хотел соглашаться, грозился судом и что дойдет до самого принца Джона, если Фиц-Дотрель не заплатит по распискам. — продолжал слуга, допивая вино.  — И? — Бриан оперся о стол и наклонился к самому лицу своего слуги, желая, чтобы тот поскорее перешел к главному.  — После такого, Фиц-Дотрель передумал и приказал бросить старика в подвал, чтобы тот набрался уму-разуму. Спустя несколько дней, Фиц-Дотрель снова надавил на еврея, но тот все упирался. Тогда тот взбесился и приказал избить ростовщика и подвесить его на внутреннюю стену в клетке. Услышав последние слова слуги храмовника, Ребекка не смогла больше слушать подробности, она молча открыла дверь и вышла из дома. Холодный ветер трепал ее волосы, дождь щедро поливал, обрушивая все хляби небесные на голову несчастной Ребекки. Она знала, отце ее был уже преклонных лет, хоть и бодрился и старался держаться, умело управляя делами, но разве мог бы он справиться с телесными жестокими мучениями… Ребекка беззвучно плакала, молясь про себя богу, который, возможно сжалиться и пошлет ее отцу легкую смерть, она поминала, об избавлении речи не шло.  — Ребекка — за ее спиной раздался голос храмовника, а его руки легли теплой тяжестью на ее плечи — Исаак жив, по крайней мере, так говорит мой слуга. Скоро к нам приедет Реджинальд Фрон де Беф, знаю, он тебе неприятен, но я постараюсь сделать все, чтобы он помог договориться с Фиц-Дотрелем.  — Хорошо — тихо ответила она, наскоро вытерая слезы — Ты не должен рисковать из-за меня… Что ты хочешь попросить взамен на то, что любезно согласился мне помогать?  — Ничего — немного помедлив ответил Буагильбер — Все, что я делаю, только ради тебя одной. Мне ничего не нужно. Ребекка повернулась и посмотрела в его темные глаза — сейчас они были совсем другими, не такими как в Ротервуде или на турнире, когда его неуемная страсть прорывалась наружу. Дождь лил все сильней, струи воды стекали по лицу храмовника.  — Идем домой, а то ты можешь простудиться — тихо сказал Бриан м взял Ребекку за руку. Она не двинулась и он тоже. Оба они стояли будто вкопанные, не шевелясь, словно боялись спугнуть друг друга. Бриан протянул ей и вторую руку. Дождь продолжал лить. Ребекка протянула ему свою руку в ответ. Оба они молчали, лишь их темные глаза говорили за двоих. Только так они могли признаться друг друг, без опаски, в своих истинных мыслях и чувствах. Дождь превратился в проливной нескончаемый поток влаги, льющийся с небес. Струи под ногами превращались в мелкие реки, размывая почву и устремляясь за пределы двора, растворяясь за горизонтом и во времени, также быстротечно как и сама жизнь. *** Утро выдалось солнечным и на редкость теплым. С первыми лучами солнца, у ворот дома, раздались оглушительные звуки рога.  — Это сонное царство какое-то! — послышался голос Фрон де Бефа, за воротами стоял он сам, спешившись с лошади, а также его люди и оруженосец Буагильбера, Болдуэн. Другой его оруженосец, Амори, отправился выполнять другие распоряжения своего хозяина. Через минуту ворота дома отварились и вся кавалькада, во главе с бароном, въехала во двор.  — Вот уж не знал, сэр Бриан, что ты расположился в такой убогой лачуге или ты стал соблюдать устав твоего ордена? — рассмеялся Реджинальд, видя стоящего на пороге дома Буагильбера. Они обнялись. — А у тебя какой-то озабоченный вид. Получил твое послание, вместе с твоим зазнайкой-оруженосцем. Твой Болдуэн расписал все в таких красках — я уж, грешным делом, подумал, что мой товарищ по оружию попал в настоящую беду.  — Да, это так, но беда приключилась не со мной, а с ней — шепнул Бриан, глазами указывая на Ребекку, которая также вышла во двор, напуганная громкими звуками боевого рога.  — Черт тебя побери, сэр Бриан! — зарычал Фрон де Беф, когда осознал, куда клонит храмовник — Я ехал сюда вместе с самыми лучшими моими людьми, загнав пару лошадей, полагая, что тебе требуется скорая подмога! А оказывается — вот оно что! Помощь требуется этому отродью!  — Тише, прошу — продолжал Буагильбер, отведя раздосадованного барона чуть в сторону — Считай, что помощь требуется мне самому.  — Ты совсем голову потерял? — Реджинальд сверкнул своими черными глазами и нахмурился.  — Видишь ли, дорогой мой друг — вкрадчиво и настойчиво ответил храмовник — Мне никак не обойтись без твоей помощи. Речь идет о Фиц-Дотрелях, с коими ты знаком намного лучше меня. Они забрали к себе Исаака, нашего старого знакомого еврея, отца моей любимой женщины. Так неужели же ты, Реджинальд, не понимаешь, почему я все это затеял?  — Понимаю. — буркнул барон — Даже, если ты и впрямь настолько любишь эту девку, зачем тебе рисковать, да еще меня подставлять Фиц-Дотрелям на ужин?  — Я щедро отблагодарю тебя за хлопоты. Ты знаешь, каким я могу быть благодарным, особенно, если речь заходит о… — Бриан хотел как можно скорее подтолкнуть барона к решению.  — Если речь заходит о взаимной выгоде — усмехнувшись, довершил его фразу Реджинальд. — Пятьдесят.  — Пятьдесят чего? — спросил Бриан.  — Тысяч серебром и еще до того, как я отправлюсь к Фиц-Дотрелю, торговаться за твоего еврея — ответил барон, направляясь в дом вместе с Буагильбером.  — А это еще что такое? — проходя по двору, Фрон де Беф заметил пасущегося осла Ребекки — Не знал, друг мой, что ты дошел до таких крайностей.  — Да это не мое — ответил Бриан, понимая, к чему клонит Фрон де Беф.  — Ну, да! Как же! Я еще от ваших с де Браси зайчиков с петушками, после прибывания у меня в Торкилстоне, не пришел в себя — рассмеялся чернобровый богатырь — Чего же еще можно ожидать от храмовника и предводителя вольной дружины! Кстати, де Браси тоже собирается к тебе на «помощь»?  — Нет, никто ничего не знает. Это не мой осел, Реджинальд, клянусь Богородицей! — ответил Буагильбер подталкивая Фрон де Бефа к дому. Спустя час споров и долгих препирательств с обоих сторон, Фрон де Беф все же согласился поехать к Фиц-Дотрелям и поговорить о пленном еврее. -И еще — добавил Буагильбер, пользуясь расположением друга — Если они потребуют выкуп за еврея — соглашайся. Без всяких условий. Прошу тебя.  — Ты точно с ума сошел, сэр Бриан. А если Фиц-Дотрель запросит больше, чем ты располагаешь? — Реджинальд вскинул брови.  — Мы еще не знаем цену, а ты уже начинаешь торги, сэр барон — усмехнулся Бриан, наливая еще вина Реджинальду.  — Я согласна — выпалила Ребекка, которая до этого хранила молчание и лишь слушала — Я заплачу выкуп. Все, что у нас есть.  — Зачем же. — начал Бриан, останавливая упрямицу, пытаясь предостеречь от необдуманного поступка.  — Я не хочу больше ничьей крови, не хочу распрей и междоусобиц. Я всего лишь хочу вернуть моего отца живым — ответила она, перебив намечающуюся тираду Буагильбера.  — Неплохая мысль за последние пол-часа — кивнул Реджинальд, отрезая ломоть копченого мяса и запивая вином — Вот уж никогда не думал, что доживу до того времени, когда буду помогать евреям!  — Ты это делаешь не бесплатно! — рявкнул храмовник.  — Я бы мог в обще ничего не делать, — возразил барон, осушив залпом кубок с вином — А мог бы и сам, как когда-то, попытаться наварить неплохое состояние на этом еврее, и кто бы мне смог помешать или возразить? Буагильбер посмотрел на барона тем самым непримиримым и неприятным взглядом, после которого Фрон де Беф больше не стал с ним спорить.  — Ладно — смирился Фрон де Беф, сложив руки на груди — Выручу тебя, мы все же друзья и в Палестине не раз спасали друг другу жизнь. Завтра утром поеду к Фиц-Дотрелям.  — Сегодня — настойчиво возразил Буагильбер — Пожалуйста, Реджинальд. Возьми новых лошадей, все, что посчитаешь нужным, но прошу, поезжай сегодня.  — Хорошо, видно дело и впрямь не терпит. Жан, Клеман, едем сегодня! — крикнул барон своим людям — Но сначала, надо сменить лошадей и накормить людей. Успокойся, Бриан, сделаю все, что будет в моих силах. Бриан кивнул и попросил одного из своих сарацинских невольников принести небольшой сундучок. Амет вошел в комнату и поставил сундучок на стол.  — Вот, как договаривались — храмовник извлек два увесистых кошеля из сундучка — Здесь ровно пятьдесят тысяч серебром, можешь пересчитать.  — Я тебе верю, сэр Бриан — кивнул Фрон де Беф — Клеман, забери монеты!  — Благодарю вас за помощь — тихо сказала Ребекка, с опаской поглядев на грозного барона.  — Не благодари меня, еврейка — глаза Реджинальда будто смягчились — По крайней мере сейчас, я не могу тебе ручаться, жив твой отец или нет.  — Даже, если его уже нет в живых, я благодарю вас, тем не менее — голос ее был настолько нежным и густым, что у Фрон де Бефа что-то зашевелилось внутри его жестокого сердца.  — Не меня, а сэра Бриана следует благодарить. Повезло тебе. Видать, действительно в тебе душе не чает, раз идет на такой риск и непомерные траты. Если твой отец мертв — окажу тебе услугу, обещаю привезти его тело, чтобы ты смогла похоронить его по-человечески — последние слова барон произнес как-то особенно странно, нотки печали, до селе ему несвойственной, ворвались в его грубый хриплый голос. Видимо, жестокий норманн вспомнил о чем-то своем, давно забытом. С этими словами Реджинальд вышел из дома, чтобы отдать необходимые приказы своим людям.  — Он не такой жестокий, каким кажется — промолвила Ребекка, глядя уходящему барону вслед.  — Нет, не настолько, насколько может быть человек, который собственноручно зарубил своего отца — ответил Бриан, зевнув, также провожая взглядом выходящего из дома Реджинальда. После обеда Фрон де Беф и его люди отправились во владения братьев Фиц-Дотрелей.