***
Часть 2
Был человеком он неординарным, что, пожалуй, было отличительной чертой всех гениальных людей, хотя таковым он себя не считал. Читал он, в среднем, по четыре (иногда пять) книги в неделю, при этом подчеркивая то, что было важным, и пролистывая страницы, где лилась сплошная вода, с раздражением подмечая, что зря тратит время; также он мог читать несколько книг одновременно, потому что «как иначе, ведь жизнь одна, а историй у людей так много — можно ведь не успеть». Играл он на гитаре, электрогитаре, саксофоне, ксилофоне, губной гармошке и иногда забавлялся с другими музыкальными инструментами. Хотя при этом он не сдал экзамены в школе, ничем не выделялся в хоре и несколько раз провалился с выпуском альбома, не занимал места ни в каких музыкальных чартах; в фильмы приглашали его зачастую на роли инопланетян, странных существ и трансвеститов, так что можно было считать удачей то, что его с такой охотой приняли на главную роль в работу Фредди Меркьюри. А кстати, режиссер этой работы прозрачно намекнул ему сегодня, что «давно мы не виделись, дорогуша», и Дэвид, который все же обладал талантом, получал великолепные отзывы от критиков за свою киношную работу, наконец дождался одобрения и признания после выпуска нового альбома, вынужден был согласиться. Боуи, лицо которого действительно подходило для игры инопланетных существ, да и вообще, разных существ, что выходили из креативных голов сценаристов и режиссеров, повернулся назад, услышав увлекательный для него разговор. Речь шла о войне за независимость Ирландии, и как себя при этом проявила Англия. Он улыбнулся краешком губ, заметив, что Джон, почти клюющий носом в подставку для рук на заднем сидении, был, кажется, совершенно не заинтересованный обсуждаемой темой, и Боуи подумал, что, вероятнее всего, этот разговор был слишком тяжелым для Леннона, чтобы его поддержать. Леннон же, сидящий в одном ряду с двумя операторами и костюмерами, не вникал в горячо обсуждаемые темы вот уже два часа после еще двух часов поездки, часа ожидания, пока все будут готовы и рассядутся по машинам, полчаса поездки на такси до нужного места, три часа сборов с утра, час сна ночью, два часа разборок с хозяйкой дома, который он делил вместе с ней и еще одной барышней, два дня с момента, как он переспал с Роджером Тейлором, полтора месяца, как его взяли в этот фильм, больше двух месяцев, как он врезался в столб и заметил объявление на набор каста, семь месяцев, как переехал в Лондон, и вот, наконец, он, с очками на носу и шляпой на голове, трясся в огромной машине, подпирая рукой голову, чтобы не заснуть, по дороге на съемки, о которых только мечтать мог. Итак, мчались они — а скорее ползли под грузом всего оборудования, вещей и людей — к прекрасному городу (в котором, по личному мнению Леннона, делать было нечего, но он свое мнение держал при себе — сам обалдел) под названием Эвимор, что был почти в центре Шотландии и имел огромный лес-заповедник, из которого и должны были герои фильма Фредди Меркьюри начать свое путешествие. Фильм, кстати, назывался «Картина одного художника», и художником по фильму, кстати, был Джон Леннон. И в фильме его, кстати, звали Адольфо, и Джон как бы невзначай поинтересовался еще на втором дне кастинга: «Это в честь Гитлера, что ли? Спасибо, приятно, умный был чувак», что вызвало холодные взгляды всех присутствующих в прослушивающей аудитории людей и дикий смех Боуи. Итак №2, к середине их поездки, когда уже от сидения ломало спину и болело в попе, они аккуратно затормозили посреди безлюдной трассы, по которой за весь день проезжало, наверное, от силы машин пять — таких же дебилов, как и их каст, в тот момент, когда машина Меркьюри вдруг резко остановилась у обочины, и из нее Фредди с обезумевшим лицом замахал на них руками. Итак №3, ситуация заключалась в следующем: на каком-то там повороте какой-то развилки после какого-то кольца два часа назад, когда они спросили у какой-то бабки с палкой в руке, куда ехать, они, видимо, поехали в другую сторону, потому что бабка слышала плохо, и может быть, даже не знала, что такое город Эвимор. На каком повороте какой развилки после какого кольца никто понятия не имел, но все знали точно: ехать нужно было обратно, и в очень срочном темпе. Пока шли разборки, по чьей вине они потратили два часа своего времени (культурно подобранная формулировка сказанного), Джон, рассматривающий отдельную машину, в которой ехал Фредди, свободную и новую, спросил у Дэвида: — А тебя чего в машинку не взяли? На что получил весьма убедительный ответ: — Чтобы ты от зависти не захлебнулся. И они продолжили свое путешествие дальше.***
Людей Джон любил по редким дням — скажем, по праздникам. Находиться с людьми он любил еще реже — скажем, на Рождество. Так что, когда оказалось, что на эту неделю трейлер ему придется разделить с актером десятого плана, который как раз снимался в первой части их фильма, Джон сказал: «Надеюсь, он переживет эту неделю», и все посмеялись, но, в общем-то, шутки в этом не было никакой. Ко всей прелести, что на другой кровати в расстоянии шага от него теперь будет лежать туловище Саймона семь чертовых дней, так еще и их славный трейлер сломался, и у них не было электричества, а значит, не было и тепла, и уже совсем скоро в трейлере стало «прохладно», как на улице. Они с не самым миролюбивым настроем пошли к менеджеру, который заявил, что смогут починить все это дело только завтра, а сейчас они могут переночевать у кого-то другого в трейлере. Саймон еще около двадцати минут назад собрал свою куртку и спальный комплект под руку и успешно ушел к своему знакомому оператору в нормальные условия, а Джон, радуясь, что останется хоть на одну ночь один, расхаживал по этой будке, чтобы согреться от холода. Когда согреться от холода не удалось, и Джон отчаянно стал перебирать в голове своих знакомых в этом месте, он подумал, что, в общем-то, самым близким другом здесь у него был Дэвид Боуи, если не считать Фредди Меркьюри; но ночевать у Меркьюри он даже в страшном сне не пошел бы. Еще около пяти минут Джон говорил себе, что пусть его хоть молния прошибет и холода дадут восполнение легких, ноги его в трейлере Боуи не будет. После этих пяти минут, когда у него уже руки онемели от холода, он в течении двадцати секунд оказался около двери Дэвида Боуи, скривленный, с перекошенными на носу очками и зажатой пижамой под рукой. Он несколько раз постучался, а когда ответа не последовало, он отворил дверь самостоятельно и бросил: — У меня что-то сломалось в трейлере, холодина жуткая. Так что, либо я остаюсь тут переночевать, — на этом слове он скривился еще больше, — либо можем поменяться трейлерами. Дэвид, пятью минутами ранее откупоривший бутылку водки, чтобы хоть как-то согреться, и выпивший первые пятьдесят грамм, поставил стакан (рюмок здесь не было) на тумбочку и вопросительно уставился на Джона, не веря своим глазам. — С чего ты решил, что можно просто так заявиться ко мне в трейлер? — спросил Дэвид холодно, посмотрев на часы, которые он оставил около своего дивана; если ему не изменяло зрение, то уже было одиннадцать часов вечера, а перед ним стоял чертов Джон Леннон, словно призрак из фильмов ужасов, с пижамой в руке. Он безразлично добавил: — Твой трейлер сломался, но я же не менеджер, чтобы решить эту проблему. Поговори с кем-нибудь. На самом деле, Дэвиду было бы глубоко насрать, если бы Джон остался переночевать у него на одну ночь. Конечно, о такой компании он не мечтал, но не был же он извергом, чтобы выгонять Леннона на улицу. Однако было одно «но», и этим «но» был Фредди Меркьюри, который — какой сюрприз — тоже собирался провести ночь в трейлере Боуи (такими темпами, можно будет проводить конкурс на самый популярный трейлер в этой глуши). А теперь в этой самой халабуде был еще и Джон, и Дэвид нервно поглядывал на дверь, надеясь, что он успеет все разрулить прежде, чем Фредди придет сюда на «дружеский» визит. Они итак уже вызвали предостаточно подозрений, и, честно говоря, Леннон был самым последним человеком, которому стоило стать свидетелем того, как Меркьюри посреди ночи заходит к нему в трейлер. — М, — отмахнулся Джон, обходя Дэвида с правой стороны и осматривая его, более уютный и большой трейлер, с широким диваном и несколькими тумбочками, — я у них уже был, сказали, починят завтра. Смысл к ним снова идти? Беспокоить только. К тому же, я не люблю разборки, ты же знаешь, — широко улыбнулся Джон, небрежно кидая свои вещи на кухонный столик, на котором стояло две чашки. — О. Чай? — спросил он и понюхал одну из чашек, из которой несло водкой; Джон поморщился и усмехнулся. — Это ты так со своим соседом расслабляешься? А где он, кстати? Джон осмотрелся, вдруг подумав о том, что диван в трейлере был всего один, но зато раскладной, и вдвоем там легко можно было уместиться. Хотя, по правде говоря, ему бы не хотелось семь дней ночевать с Саймоном на одном ложе. — Если он вдруг решит не приходить на ночь, то я как раз лягу на его место, — добавил Джон, возвращая чашку для чая на место. Дэвид чертыхнулся, открывая тумбочку и доставая оттуда бутылку; он налил себе еще одну порцию водки, тяжело вздохнул и попытался успокоиться. Джон Леннон был, пожалуй, единственным человеком во всей Англии, который настолько бесцеремонно мог разрушить личное пространство, и которому вообще было плевать на то, что у другого человека могли быть планы, он мог быть уставшим, голодным, или вообще этот человек мог просто, мать вашу, не хотеть видеть Джона Леннона в своем трейлере. Успокоиться не получилось. Он на секунду прикрыл глаза, понимая, что Джон был настолько отбитым по жизни человеком, что заставить его что-то сделать, было чем-то на грани фантастики. — Не знаю я, где сосед, — зло ответил Боуи, разворачиваясь к Джону спиной. — Уверен, он скоро придет. — Ого, — сказал Леннон, наблюдая за тем, как одна чашка опустела. Он присвистнул, скрестив руки на груди. — Ты бы не сильно налегал, завтра уже съемки как-никак. А ты у нас действующее лицо, к чему тебе это? — продолжал говорить Джон, сбрасывая кроссовки посреди трейлера и усаживаясь на уже застеленный белой простыней и бежевым пледом диван. Простыни, кстати, были твердыми и неприятными на ощупь. Он достал пачку сигарет из кармана и закурил одну из них. — Я не налегаю, — отрезал он и тоже вытянул сигареты. — Грамм сто от силы, но согревает здорово. А тебе пора идти. У менеджеров работа такая, их можно в любое время беспокоить, Джон. — Говорю тебе, был я у менеджеров, сказали, завтра починят, — он снова махнул рукой, наконец, снимая с себя куртку и бросая ее куда-то на тумбочку; от этого действия Дэвид чуть не завыл. — А кстати, ты с кем живешь? Боуи, одной рукой державший пачку сигарет, а другой — водку, подумал, что в этой ситуации ни то, ни то ему помочь не сможет. Это был тот случай, когда даже кокс не помог бы абстрагироваться. Он снова посмотрел на часы, пытаясь просчитать, когда — хотя бы примерно — собирался придти Фредди, понимая, что придти он должен был уже прямо сейчас. — Не помню, как его зовут, кто-то из съемочной группы, — бросил он, отрицательно покачав головой и чувствуя, как колотилось его сердце в груди при мысли о том, что дело близилось к катастрофе; ему уже почти слышался голос Фредди, и Боуи не выдержал. — Слушай, а давай я к менеджеру схожу, — ровным голосом сказал он, пытаясь не подать виду и делая затяжку. Он зажал сигарету губами и схватил свою кожаную дубленку со стола, надевая ее на плечи. К менеджеру он идти не собирался, а вот найти Фредди и предупредить обо всем — казалось самым мудрым решением. Джон улыбнулся еще шире и, кивнув Дэвиду, он просунулся чуть дальше на диване, с ногами залезая на него; краем глаза он заметил, что при входе стояла только одна пара обуви, в которую сейчас пытался влезть Боуи. Он пробежался взглядом по закрытым тумбочкам и остановился на одном приоткрытом шкафчике. — Маловато у вас на двоих одежды, — сказал Джон, рассматривая несколько стопочек одежды. — Ага, — отозвался Дэвид уже с улицы, сделав вид, что не услышал эту реплику, — я туда и обратно, — сказал он и вылетел из трейлера, захлопнув дверь и судорожно пытаясь понять, в какой стороне жил Фредди. — Вот же сука. Итак, Дэвид жил без соседа, как уже можно было понять. Жил он без него по одной простой причине — Меркьюри. Уж непонятно было, выделил ему Фредди отдельный трейлер, проявляя невиданных размером заботу, либо же потому, что трахаться в одном трейлере с посторонним человеком было не слишком удобно. Естественно, Дэвид знал, что второй вариант был верным, однако он все же не раз говорил Фредди, что это могло вызвать слишком много вопросов, почему Боуи жил сам. Меркьюри же на это только махал рукой и говорил, что главный актер может себе это позволить. Кстати, Дэвид еще не до конца понимал, почему Фредди не хотел, чтобы они проводили вечера в его собственном трейлере, но история это умалчивала. Дэвид намотал пару кругов по местности, пытаясь рассмотреть в маленьких окошках лицо Фредди, успев изрядно замерзнуть и проклянуть чертового Джона Леннона пару десятков раз, и уже было думал насильно вытолкнуть того обратно в его холодный трейлер, потому что его поиски больше напоминали попытки отыскать черного кота в черной комнате, пока сзади не раздалось громкое: — Дорогуша, ты что это на улице делаешь в такую-то погоду? — Тс, — сказал Дэвид, бесконечно довольный тем, что они нашлись, и оглянулся назад, схватив Меркьюри за руку. — У нас, блять, проблемы… Дэвид быстро объяснил, что произошло, и кто теперь как ни в чем не бывало расслаблялся на его диване, покуривая сигарету. Он также упомянул о том, что даже полный кретин что-то бы заподозрил, увидев только одну сумку и одну пару обуви в трейлере, предназначенном для двоих. Фредди хмуро чесал голову и пообещал что-то там придумать под нервные вздохи курящего Дэвида. Меркьюри быстро поцеловал его в губы, и пожелав спокойной ночи, сказал, что к завтрашнему дню все разрешится. Боуи, дрожа от холода, зашел обратно в свой трейлер, выкинув сигарету на улице, с просто отличным настроением, лицезрев наглое довольное лицо Леннона, который уже восседал в одной футболке и спальных штанах. Дэвид, снимающий с себя ледяную куртку, вздрогнул, ощущая теплоту внутри. — Ну, вечер добрый, — фыркнул он, разуваясь и почти не чувствуя пальцев ног. Дэвид, не обращая внимания на присутствие Джона, стянул с себя и свитер со штанами, быстро переодеваясь в теплую домашнюю одежду. Леннон подметил то, что Боуи, оказывается, был еще худее, чем он предполагал. — Добрый. Водка у тебя не очень вкусная, но я думаю, твой сосед не обидится, что я попробовал: там еще половина бутылки есть, — сказал Джон, когда трясущийся от холода Дэвид стал менять одежду. — Какая есть у меня водка, — перебил его Боуи, пожав плечами. — Сосед сегодня не вернется, он в говно и вряд ли вспомнит о том, что эта бутылка у нас вообще была, — соврал Дэвид, задержав взгляд на лице Джона. — Я уж думал, ты пропал, — добавил он, ухмыляясь невеселому виду Боуи и подпирая себе под голову мягкую подушку. — Я так понимаю, сосед, будучи в говно, еще и вещи все свои собрал, — прокомментировал он, поглаживая рукой простыню. — Я надеюсь, твой сосед не против, что я прилег на его подушку? — Джон покосился в сторону, не заметив второго постельного комплекта. — Ой, или я лег на твою? Сосед, наверное, с собой еще и постельное белье собрал, — сказал он со смехом в глазах, но с серьезным лицом, — вот бы я таким продуманным на пьянки уходил. — Всегда ты своего добиваешься, да? — спросил Дэвид, присаживаясь на стульчик напротив Джона. Он весьма прозаично пропустил слова Джона про соседа, злясь на Фредди за то, что тот настоял на трейлере для него одного, когда он тысячу раз ему намекал на то, что их легко могли раскрыть. В общем, уже было слишком поздно. — Ты о чем это? — невозмутимо поинтересовался Джон, понимая, что с менеджерами разговор не вышел-таки. — Да просто сложилось впечатление, что «не мытьем так катаньем» — это твоя тактика. Джон хмыкнул и протянул пачку сигарет насупленному Дэвиду, который потирал руки, до сих пор пытаясь согреться от холода. — Если ты имеешь ввиду то, что когда мне что-то нужно, я этого добиваюсь, то да, почему нет? Или ты считаешь, что лучше стоять в сторонке и ждать, пока твой шанс достанется другим? — его брови подскочили вверх, и Джон подумал о том, а когда это, собственно, Дэвид кому-либо уступал в своей жизни. — А если намекаешь на то, что я останусь у тебя на ночь, то расслабься, завтра мою херовину починят, и будешь ты здесь один… ну, я имею ввиду, один с соседом, конечно же. — Я считаю, что всего нужно добиваться любыми методами, Джон, — сказал он спокойно и достал сигарету из пачки Джона. — Но есть грань между силой характера и обычной наглостью, — усмехнулся Боуи и взял зажигалку со стола, поднося ее к сигарете; он продолжал игнорировать любую тему, касающуюся его «соседа». Джон кивнул. — А кто эту грань отслеживает? Какая грань есть точная и правильная? Ту, которую ты сам себе построил? — Нет точной и правильной грани, она для каждого разная, — ответил Дэвид, выдохнув дым. — Я не пытаюсь тебе ничего навязать, если ты на это намекаешь. Но тактичность никогда не помешает, в этом бизнесе важно нравиться людям, — Боуи отвел взгляд от Джона на небольшое окошко и, поднявшись со стула, отворил его, чтобы выветрился запах от сигарет. — Хотя я и сам-то очень долго не нравился людям, и не нравлюсь многим до сих пор, да и они мне — тоже, если честно. — Не приуменьшай свои способности. В том, чтобы нравиться людям, ты успешно преуспеваешь, — сказал Джон, думая об отношении Фредди к Дэвиду, и покрутил пачку сигарет в руке. — А если ты под наглостью имеешь в виду мой приход сюда, то поверь, Боуи, — он выгнул губы, наблюдая за передвижениями Дэвида, — меня тоже твое общество не шибко радует, но делать мне нечего. Быть третьим или четвертым в других трейлерах не слишком удобно, знаешь ли, а у тебя сосед все равно ушел пить, — прохладно заметил Джон, неотрывно смотря на него; Дэвид снова присел. — И ты каким-то чудным образом это почувствовал? — спросил Дэвид, не сумев сдержать улыбки. Джон не улыбнулся в ответ. — Нет, твой трейлер ближе всех, — сказал он коротко и тоже покосился в сторону окна, видя свет от луны, падающий на деревья и освещавший одинокую дорожку к лесу. — Ясно, — Боуи кивнул. Он смотрел на Джона и понимал, что дружеской беседы у них построить все равно не выйдет, и предложил: — Час уже поздний, давай спать. Джон, безразлично пожав плечами, отложил очки на тумбочку, завалился на диван, прижимаясь к стенке, положил голову на единственную подушку и накрылся половиной одеяла. — Ложись, не стесняйся, — сказал он, увидев удивленный взгляд Дэвида, который молча наблюдал за всей этой картиной и не до конца понимал, кто у кого находился в трейлере. — Я к тебе ночью приставать не буду. — А я-то думал, ты подушкой задушить меня вздумал, — усмехнувшись, ответил Дэвид, забираясь на кровать. Он внушал себе, что ему стоит пережить всего одну ночь, всего одну короткую ночь, а уже завтра этот кошмар закончится, и человек с самым ужасным именем Джон покинет сие помещение. Через минуту, как раз после того, когда Боуи кое-как устроился на постели, Джон посмотрел на него. — А ты для поддержания романтической атмосферы свет не выключаешь? — раздался голос с правой стороны, и Дэвид, чертыхнувшись, поднялся с дивана, чтобы погасить свет. Когда трейлер погрузился в темноту, он снова лег на диван, при этом чуть ли не растянувшись на полу из-за оставленных посреди комнаты кроссовок Джона под тихий смешок Джона, и подумал о том, что хоть у него в трейлере и топили, но без одеяла так-то прохладно было засыпать. Дэвид закрыл глаза, хотя спать ему не хотелось: лежать вот так вот рядом с Джоном было ощущением более, чем странным, и, честно говоря, вероятность того, что тот действительно во сне мог задушить своего «коллегу», все же существовала, причем очень большая. — Сладких снов, Джон. Надеюсь, твой чертов трейлер починят-таки, — пробормотал Боуи, переворачиваясь на бок, пытаясь уместить свое длинное тело под половиной одеяла, которым он все же решил накрыться. Джон настойчиво потянул край покрывала на себя, когда Дэвид, укрываясь, оголил Джона. Половина одеяла, что была у него, абсолютно не грела, но это было хотя бы что-то, и этим «что-то» Леннон хотел воспользоваться. Он подумал о том, как глупо было не взять постель из своего трейлера, но снова выходить на такой холод ему уж никак не хотелось. Дэвид заерзал на месте, пытаясь подобрать более удобную позу и поместиться под этим куском одеяла, и спустя минуту Джон недовольно поинтересовался: — Так тяготит мое общество, или что за шило в жопе у тебя к ночи появилось? Или ты просто переживаешь, что я замерзну насмерть под половиной одеяла? — На то это и половина одеяла, — хмыкнул Дэвид, с раздражением замечая, что Леннон опять потянул постель на себя. Господи прости, даже в таких мелочах проявлялся жуткий характер Джона, и у Дэвида уже скоро крыша могла поехать от совместно проведенного времени. — Большего предложить не могу, все по-честному. Боуи, ноги которого свисали с дивана и были ледяными от холода, приподнялся на локтях и оглянулся. Он недовольно вздохнул, проклиная то, что у него в трейлере не было соседа, и, сцепив зубы, пододвинулся ближе к той стороне, где улегся «гость», чтобы одеяло без проблем вмещало их обоих. — Если заглянешь в мой трейлер в следующий раз — возьми с собой постель, будь добр, — сказал Дэвид, чувствуя приятное тепло, исходящее от неприятного Джона, который лежал в нескольких дюймах от него. Спать ему почему-то совсем перехотелось, и Боуи вновь вздохнул, уставившись в белый потолок, по которому прыгали тени от листвы за окном. Джон ухмыльнулся при мысли о том, как, наверное, неприятно было Дэвиду лежать рядом с ним настолько близко, но холод делал свое, и Джон задумался о том, что с Роджером он нашел бы способ согреться. А затем вспомнил, что он, вообще-то, не по этим гейским штучкам. — Мне это, как приглашение расценивать, я правильно понял? Ну, если ты так зовешь, то я точно найду повод проведать тебя. Если сосед, конечно, будет не против, — с улыбочкой добавил он, прикрывая глаза. — Спросишь у соседа завтра, если захочешь, — ответил Дэвид и добавил: — Добрых снов, Джон. Джон не отозвался, сладко засопев. Дэвид подумал, какого черта он подобрал слово «сладко» по отношению к Джону, и продолжил рассматривать потолок. Вечер этот казался ему полным сумасшествием.