2002
Понедельник. Звук будильника разорвал утреннюю тишину тёмной квартиры. Хёнвон потянулся и отключил его. Он встал, надел свою мантию министерского служащего. Провёл по волосам своей работоспособной рукой. Хёнвон вышел из камина в Атриуме. Его горло горело из-за пепла. Он двинулся вперёд по Атриуму, направляясь к лифтам, пытаясь не смотреть в сторону лестниц. Внизу Чжухон, как обычно, охранял вход в комнату допросов. — Он уже внутри, — сказал аврор, как только увидел Хёнвона. Кивнув, Хёнвон вошёл в комнату. Минхёк, как образцовый заключённый, сидел на стуле, окутанный магическими серебряными цепями. Они сверкали в свете одинокой тусклой лампы. Хёнвон сел напротив. — Они наконец-то начали кормить меня обычной тюремной едой, — сказал Минхёк, как только Хёнвон присел. Он говорил так, как будто гордился этим фактом. Он был одет в бежево-золотую лёгкую мантию, без верхней одежды, несмотря на холод подземелий. Ряд золотых пуговиц переливался мягким светом на его груди при каждом движении. Казалось, эти два дня не оставили на нём никаких следов. Хёнвон предпочёл пропустить мимо ушей ремарку о тюремной еде. — Я закончил с документами по вашему допросу и сегодня утром передал их в Аврорат. В мой отчёт вошла информация о том, что вы долетели до Хогвартса, принимали участие в Битве и сражались за Орден Феникса. — Я думал, что ты ещё не закончил допрашивать меня. — Я не закончил, но меня всё доконало. — Окей, — сказал Минхёк. — Хос... Авроры сказали мне, что обнаружили следы использования темной магии при обследовании вашей палочки. — Неудивительно. Хёнвон, не отрываясь, смотрел на Минхёка, пока он рабочей рукой доставал чистый чист бумаги из папки. — Авроры знали об использовании Непростительных заклинаний. Я передал им эту информацию и подтвердил факт использования Убивающего заклятия в целях самозащиты. — Это не была самозащита, просто защита. — Но, — продолжил Хёнвон, — я не могу подтвердить, что было использовано другое Непростительное заклинание также в целях самозащиты. Хёнвон не мог скрыть этот факт от Минхёка несмотря на то, как сильно он этого хотел. По закону свидетели должны дать доступ к своим воспоминаниям о событиях, относившихся к расследованию. Через восемь часов ему предстоит пройти через это. Снова пережить смерть брата Юнги. Он вздрогнул, подумав об этом. Его мысли и воспоминания напоминали желе, он не мог соединить все эти куски событий в одну полноценную картину. Картину, которую он при огромном желании хотел забыть, но она напоминала о себе. Только этого ему не хватало ещё, чтобы другой волшебник с помощью палочки доставал эти обрывки его жизни, о которых ему хотелось думать, что они нереальны, что всего этого не было. Отказаться от этой процедуры не представлялось возможным. За Аваду Минхёка просто бы упекли в Азкабан, без всяких допросов. Использование этого заклинания давало виновнику билет в будку поцелуев с дементором. Хёнвону нужно было подтвердить, что Минхёк использовал заклинание против Пожирателя Смерти, иначе меньше чем через месяц от заключённого напротив останется только бездушная оболочка. Хёнвон пытался представить Минхёка без души, с пустым взглядом, направленным в никуда. Эта картина так напрягла его, что листы посыпались из руки. Мурашки пробежали по его телу. Когда-то Хёнвон действительно думал, что у Минхёка в конце концов нет души. Сейчас бы он усмехнулся прошлому себе. Нагнувшись, он поднял с пола упавшие документы. — Я думаю, что мы приближаемся к тому моменту, ради которого и началось всё это расследование. Если только вы не хотите что-то добавить к вашим показаниям. — Мне нечего добавить. Я сражался в битве. Я убил брата Юнги. — И вы были на стороне Ордена. — Да, именно так. — Интересно. Тогда зачем вы пытали Им Джебома Круциатусом, пока он не откусил свой собственный язык? Минхёк не выказал удивления. — Потому что он всегда был хуйлом.1998
— Очнись. Чёрная жидкая смола окутывала его мысли, глаза, кости. Его череп будто сдавили. Он совсем не чувствовал руку. Он был готов увидеть стадион, как только откроет глаза. — Хёнвон, пожалуйста... очнись. Он открыл глаза. Полуденный свет ослепил его. Кто-то приподнимал его за плечо. Кто-то близкий. Он увидел знакомые глаза, острый контур носа. Ничего удивительного в том, что он не узнал Кихёна сразу, все его лицо было в крови и пыли. Другое бледное лицо появилось в поле зрения Хёнвона. Он попытался сжать руку матери в своей, но не мог. Как будто у него совсем не было руки. — Кто победил? — Мы, родной, — мама нежно положила руку на его щеку. Её рука выглядела как лицо Кихёна. — Мы победили, война закончилась. — Но матч? Кихён и его мать переглянулись. Несколько колдомедиков пробежали мимо. Кихён поднялся и побежал следом. Через минуту он шёл к Хёнвону с двумя из них, всё происходило очень быстро. Только тогда, когда колдомедики опустились на землю, осматривая его, Хёнвон понял, что что-то не так, что-то случилось. Он посмотрел на свою руку. Она выглядела так, будто там вообще не было костей. Рука была окрашена в ярко-красный. Его тут же стошнило. Он в третий раз за день потерял сознание. Вокруг него были люди. Они праздновали. Они горевали.2002
— Вы не отрицаете содеянного? — Нет. — Вы сделали это. Вы пытали его. — Да. Хёнвону показалось, что он услышал тяжелое дыхание дементоров. — Почему? — Почему нет? — Зачем вы пытали его? — Я думал, что уже ответил на этот вопрос. — Вы хотите сказать, что вы пытали человека, потому что считаете, что он — цитирую — хуйло? — Частично, да. — Мне кажется, вам стоит изменить свой ответ, будете признаны виновным сразу же. — Почему? — Потому что тогда понятно, на чьей стороне вы сражались. — Разве? — Разве нет? Разве член Ордена Феникса поднял бы палочку на своего союзника? Минхёк, не отрываясь, смотрел в глаза Хёнвона. — Да, если он это заслужил.1998
Хёнвон никогда не хотел быть особенным. Но колдомедики считали его таким, когда он очнулся в палате Святого Мунго. Он стал самым интересным пациентом на пару дней. Лестница раздробила его кости, искромсала мышцы, сухожилия, нервы без возможности восстановления. Магия подвела его. Если бы его кости были просто сломаны, было бы достаточно пары доз Костероста, но вместо этого потребовался двухнедельный курс мельчайших доз зелья, месяцы курса заклинаний и годы в ловушке маггловского аппарата Илизарова, всё для того, чтобы только восстановить форму его руки. Двигать этим дурацким куском мяса — другое дело. Всё нормально. При том, что он слышал, ему вообще повезло, что рука осталась на месте. Колдомедики хотели ампутировать её ещё на поле Битвы. Ему нужно поблагодарить Кихёна за то, что у него всё ещё есть рука. Быть у кого-то в долгу, но не помнить об этом, всё же немного странно. Когда Хёнвон пытался думать об этом, то вспоминал только море Патронусов. Он не особо помнит даже игру. «Травма головы», — говорили медики. «Воспоминания вернутся», — повторяли они. Этого не произошло, но Хёнвон думал об этом как о благословении. Все могло закончиться гораздо хуже. В больничном крыле были люди как он, выжившие в этой войне, но потерявшие больше, чем работу или конечности, они сходили с ума. Промежуток времени между маем 1998 и январем 1999 был странным, время для Хёнвона шло то невероятно быстро, то мучительно медленно. Пока мир менялся, Хёнвон сидел в палате Мунго, существовавший только как кто-то-кто-раньше-был-кем-то или больничной картой №19. Его руку до конца так и не смогли исцелить. Она была бесполезна, но выглядела лучше. Квиддичный сезон начался где-то в феврале. Хёнвон проигнорировал все приглашения прийти, встретиться с сокомандниками, в итоге Кихён что-то сделал, и письма перестали приходить. Даже если не обращать внимание на травму, Хёнвон не хотел туда идти. В чем смысл встречаться с ними? Скорее всего он встретит там только призраков. Среди них больше не было Тэхена и Гаин, Минхёк всё ещё был в отъезде. В какой-то момент Хёнвон просто перестал отвечать на все письма, которые приходили на его имя.2002
Минхёк наклонился вперед, насколько ему позволяли магические цепи. Серебряные лучи света скакали по его мантии. — Кто меня сдал? Джебом? — Там больше никого не было. — Ты уверен? Хёнвон вопросительно посмотрел на Минхёка, хотя знал, что тот ему ничего не ответит. Часы тикали, тик-так. Облокотившись на спинку стула, Минхёк поднял голову, и Хёнвон внезапно увидел его одетым в школьную форму. Видение пропало, как только он сфокусировался на цепях, теперь они свободно окутывали торс Минхёка. — Я хочу Сыворотку Правды. — Извините? — Сыворотка Правды. Мы можем провести допрос, пока я под действием зелья. — Вы говорите серьезно? Минхёк усмехнулся, змея показала свои клыки. Он выглядел так, как будто пытался чего-то добиться. — Абсо-блять-лютно. — Но это значит — — Я знаю, это может обернуться против меня. — Если вам есть что скрывать — — Нечего. Я расскажу всё. Я поверю, что ты поверил мне. Ключи звонко стукнулись о его бедро, когда Хёнвон поднялся с места. Этот звук заставил его вздрогнуть, как будто бы его обдало холодным воздухом. Он проигнорировал озноб и Минхёка, вышел из комнаты. Чжухон обрадовался, увидев его. — Он признался? — Пока нет. Но он попросил Сыворотку. — Для нас это даже лучше, — он улыбнулся, на его щеках появились ямочки. Он сжал руку Хёнвона. — Я всегда говорил, что это только вопрос времени, когда чистокровки поймут, что они обосрались и начнут петь под нашу дудку.1998
Синий луч ударил в него, как молния. Его рука соскользнула с древка метлы, он полетел вперед. Приземлившись на землю, он оттолкнул сломанную метлу от себя. Минхёк перевернулся, закрыл уши ладонями. Это не помогло. Звон в ушах ослеплял его. Он зарычал. У него всегда хорошо получались заклинания и проклятья, но он плохо уворачивался и защищался от них. Он пытался нащупать свою палочку в кармане квиддичной формы. — Фините Инкантатем, — сказал он сквозь сжатые зубы. Не сработало. Колокола всё ещё звенели внутри его головы. Он видел только тёмные силуэты вокруг школы. Минхёк видел их, но не мог сфокусироваться на ком-то. Ему в голову даже не пришло пошевелиться или спрятаться. Он лежал на земле, тяжело дыша. Чёрное небо заставляло чувствовать его уже мертвым, оно давило на него так же сильно, как звон в ушах. Волна людей прокатилась мимо него. Он приподнялся и увидел, как Марк и Джинён тащат за собой Джебома в сторону замка. — Ты был в Армии Дамблдора, — громко кричал Джинён. — Так какого хрена ты делал с первокурсниками в Хогсмиде? — Дезертирство отменяется, — пропыхтел Марк. — Именно. Спасибо, Марк, — Джинён засмеялся, когда друг попытался вырваться из его крепкой хватки. — Но не путайте дезертирство и десерт, ребята!* Все, кто выживет, получат печеньки! Минхёк беззвучно засмеялся, эффект заклятия начал спадать. Он пополз вперед, пытаясь подняться. К тому времени, как он дополз до замка, заклятие окончательно отпустило его. Сердцебиение волшебной палочки глухо отдавалось в его руке. Его собственное сердце начало биться в унисон с сердцем палочки. В пустом холле раздавалось эхо тяжелых шагов. Минхёк вошел туда, не скрывая лица. Его лицо уже защищало его, он мог не бояться Пожирателей смерти. Но его отец и Хёнвон не могли этим похвастаться.2002
Пузырёк дымился. Хёнвон опустил на стол стеклянную пробку. — Вы всё ещё хотите это сделать? — Да. — Это просто самоубийство. Вместо того, чтобы ответить, Минхёк открыл рот. Хёнвон наклонил пузырек вперёд, одна, две, три, четыре капли упали на язык Минхёка. Теперь Хёнвону оставалось только спросить. — Почему вы атаковали Джебома? — Потому что он разрушил лестницу. *(прим пер. игра слов в английском, созвучные слова)