Июнь '86

      До Роузмонта они доезжают уже без происшествий, но и не в столь легком настроении, с каким выезжали из Хокинса. Глядя попеременно то на Уилла, то на его мать, Майк понимает, что иначе и не может быть, но ему всё равно не по себе в этой давящей тишине, нарушаемой лишь звуком шин по дороге. Джойс не включает никакое радио, словно забыв о том, что существуют дикторы и музыка, способные отвлечь от угнетающих мыслей, а Майк не решается ей напомнить. Он просто продолжает смотреть то на Уилла, лбом прижавшегося к оконному стеклу и наблюдающего за проносящимися полями и городами, то на Джойс, барабанящую пальцами по рулю и взволнованно выдыхающую через нос.       Протягивая к Уиллу ладонь, Майк сжимает его пальцы, надеясь как-то привлечь его внимание и поддержать, но тот едва ли реагирует. Он словно закопался глубоко в свои мысли и, возможно, что его даже с посторонней помощью не вытянуть оттуда. Уилер же старается, потому что понимает, что так быть не должно, и, чуть помедлив, спрашивает:       – Разве мы не должны были уже въехать в город?       Джойс его будто не слышит, и на мгновение Майку кажется, что он и вовсе ничего не спрашивал: просто задал этот вопрос в своей голове. И это его пугает, вводит в ужас, потому что гнетущая тишина способна свести с ума. Он пробует вновь, задаёт вопрос чуть громче, и это работает; Джойс вздрагивает, рукой убирает пряди, упавшие на глаза, и оборачивается на мгновение к нему. Она выглядит озадаченной его вопросом, даже слегка смущенной, но отвечает быстро, возможно, даже слишком быстро.       – Да, наверное, должны были. Я даже думаю, что мы въехали, просто… просто я не помню, куда именно нужно было свернуть у знака с названием.       – Ещё не было никакого знака, – подаёт голос со своего места Уилл, даже не отрывая взора от окна.       Майк не уверен, что этот ответ напрягает не только его одного, но он предпочитает никак не комментировать его, он лишь склоняется ниже к сидению Джойс и указывает рукой на бардачок.       – Карта, надо хотя бы глянуть, где мы сейчас.       Джойс кивает, тянется за картой, и Майк в этот момент думает о том, что, будь за рулём его отец, тот определенно начал бы спор о том, что ему не нужна никакая карта, чтобы доехать до места. Тэд Уилер вообще непреклонен, когда дело касается дороги, и сейчас, едя вместе с Джойс, Майк ощущает разницу. Она протягивает ему карту и участливо сообщает, что едут они по шестьдесят пятому шоссе, что Майку и так известно – знак несколько раз мелькал у обочины, и не заметить его было трудно. Полей здесь больше нет, лишь редкие дома и зеленые заповедники, огороженные сетчатыми заборами, и найти Роузмонт на карте не составляет труда, в отличие от реальной жизни.       – Кажется, мы сейчас у Мерриллвилля, – говорит Майк, изучая карту и оглядываясь по сторонам, – а это значит, что через пару перекрёстков будет поворот на Гэри. Там, по девяностому шоссе, вдоль озера Мичиган. Я думаю, что ещё около сорока минут.       Джойс кивает, подбадривающе улыбаясь ребятам в зеркало, и Майк расслабляется – исчезает то пугающее чувство, что принесла с собой тишина. Женщина даже тянется, чтобы включить радио, но на полпути останавливается, отвлекаясь на засуетившегося на своем сидении Уилла. Тот ерзает, словно ища что-то, только Майк припоминает, что у них ничего с собой в салоне не было, чтобы младший Байерс что-то потерял здесь.       – Всё нормально? – тихо спрашивает его Уилер, чуть склоняясь вперед, в надежде заглянуть в глаза.       – Да, я просто не могу найти свою… – Уилл прикусывает губу, будто не уверенный в том, стоит ли говорить, но с ладонью Майка на своем колене он тихо добавляет: – Не могу найти свою глупую книжку.       Он растягивает губы в неловкой улыбке, и Майк отвечает ему тем же; книга, по мнению Уилера, на самом деле глупая – какое-то пособие по астрологической символике, которое Байерс читает лишь тогда, когда ему становится по-настоящему скучно. Сам Уилер тоже порой заглядывает туда, удивляется всему тому новому, что вычитал, но в основном тут же забывает только узнанное. Вот только сейчас Майк несколько смущенно поджимает губы, внезапно не уверенный, стоит ли отвечать что-то на это.       – Кажется, она в рюкзаке, – чуть помедлив, всё же произносит он. – Я не помню, чтобы ты доставал её сегодня.       Уилл удивленно глядит на него, сжимает пальцы и натянуто улыбается, и Майку хочется спросить, всё ли с ним нормально, потому что такое потерянное его состояние немного напрягает, но он вновь молчит. Возможно, что события четырехлетней давности всё ещё как-то давят на него; та его недельная пропажа и её последствия, мучающие Уилла в течение последующего года, потеря реальности и необходимость в столь юном возрасте принимать психотропные препараты. Джойс говорила, что это депрессия, но Майку казалось, что это было что-то большее. Какое-то расстройство, возможно, что даже ментальное, потому что тогда, четыре года назад, Уилл пугал и волновал; он говорил о монстрах и едва справлялся с приступами, он терялся в реальности и проваливался куда-то в себя.       Тогда, после того, как его нашли в самой чаще леса, провалившегося в какой-то склизкий овраг, Джойс сама едва не потеряла разум – порой Майк до сих пор ловит в ней отголоски того её волнения в дрожащих пальцах и нервном покусывании губ. У Уилла подобных отголосков больше и заметить их проще, но Майк старается закрывать на них глаза – с каждым годом младшему Байерсу всё лучше, он уже и не вспоминает о том, что когда-то его мучило. Возможно, что благодарить за это нужно все те таблетки, которые Уилл пьет, а может и время помогло, но Майк просто рад, что того больше не мучают последствия того ужаса, произошедшего в детстве.       – Мальчики, вы только гляньте, – Джойс указывает в окно справа, и ребята дружно оборачиваются, чтобы увидеть обширное зеркало воды, в котором отражается голубое небо и яркое, зависшее в зените солнце.       Озеро Мичиган кажется бескрайним и необычайно тихим, почти застывшим во времени. Майк никогда не видел ничего подобного – он с семьей, бывало, выезжал за пределы Хокинса, но никогда близ подобных огромных озер. Он смотрел на каменистый берег, на ровную водную гладь и ему хотелось прикоснуться к ней, почувствовать, как вода поглотит в себя руку, как пальцы коснуться дна. Вот только шоссе виляет в сторону и озеро вновь скрывается за высокими красными клёнами, и Майку только и остаётся глядеть ему вслед, надеясь, что когда-то удастся побывать здесь вновь.       – Красиво, правда?       Уилл, заметив его интерес, мягко улыбается и выглядит уже куда расслабленнее, чем был несколько минут назад. Он дожидается кивка Майка и рассказывает о том, что помнит, как Лонни однажды останавливался на этом озере с ним; кажется, они ловили вместе рыбу, но Уилл не помнит наверняка – ему было около шести или семи. Он просто помнит Лонни, это озеро, каменистый берег и себя самого. Кажется, что эти воспоминания греют его и, насколько бы сильно Майк терпеть не мог отца Уилла, он не может поспорить с тем, что ему нравится то, что воспоминания эти приносят Байерсу лишь приятные ощущения. Тот выглядит симпатично с довольной улыбкой на губах.       Приезжают в Роузмонт они к обеду, сделав пару лишних кругов, пока не находят среди густо разросшихся кустов шиповника знак въезда в город. Конечно, городом назвать эту деревеньку было нельзя – редкие дома, разделенные милями заросших зеленью участков, узкие улицы и небольшие общественные постройки. Уилл с интересом наблюдает за неспешно проносящимися мимо сооружениями, надеясь вспомнить хоть что-то, и Майку кажется, что что-то ему удается узнать, может лишь припомнить.       – Так, наш дом находится в самом конце улицы, – объявляет Джойс, вглядываясь в таблички с цифрами. – Так странно, людей на улице почти нет…       Едва она это произносит, как из-за поворота показывается компания из троих мужчин. Они о чём-то переговариваются и замолкают, едва завидев автомобиль, а Майк с настороженностью смотрит на них в окно. Те улыбаются и приветливо машут, провожают автомобиль взглядами и, наконец, продолжают свой прерванный разговор, а Уилл поворачивается к матери.       – Такие приветливые, – с пораженной улыбкой говорит он. – Здесь все так себя ведут?       – Если честно, я не помню, милый, – пожимает плечами Джойс. – Кажется, да. Это ведь не так уж и плохо, верно?       Её улыбка кажется взволнованной, но Майк просто списывает это на собственное воображение, которое, после сбитого койота, старается накрутить и обострить ситуацию. Ему просто нужно немного расслабиться и выйти уже из этой машины. Оглядываясь на Уилла, он понимает, что это нужно не только ему одному, и протягивает руку, чтобы сжать пальцы Байерса в своих.       – Мальчики, – зовет их Джойс, и Уилеру кажется, что он знает, что та собирается сказать и о чем попросить, – я принимаю и люблю вас обоих, но… Огаста – мать Лонни, она может не понять и… Будет не лишним, если вы этот месяц будете осторожнее в её присутствии.       – Мы понимаем, мам, – кивает Уилл, оглядываясь на Майка. – Всё будет нормально, не волнуйся.       – Да, миссис Байерс, мы будем очень осторожны.       Она одобрительно им кивает и тормозит, наконец, автомобиль у красивого двухэтажного дома из светлого дерева. Она сверяется с картой и выворачивает руль, чтобы заехать на подъездную дорожку к дому, когда из дверей показывается силуэт женщины.       Огаста Байерс-Лестер не выглядит на свой возраст от слова совсем; ей можно было бы смело дать пятьдесят, но никак не семьдесят один. Её подпоясанное передником белое легкое платье чуть развевается на летнем ветру, а светло-русые волосы, заплетенные в тугую косу и собранные в пучок на затылке, отливают на солнце золотом. Её нельзя назвать старушкой, уж очень подтянутой она выглядит, а добродушная улыбка на её округлом лице и вовсе стирает ещё парочку лет с её возрастной шкалы.       – Джойс, дорогая, – Огаста обнимает бывшую невестку крепко, будто и впрямь скучала по ней всё это время, – я рада тебя видеть. Я рада вас всех здесь видеть.       Следом она заключает в объятия Уилла, и тот улыбается ей несколько неловко, приобнимая в ответ, и улыбается уже шире, когда она отстраняется и обхватывает ладонями его лицо. Она разглядывает внука с восхищением, как это делают все бабушки, пока Джойс достает из багажника вещи. Майк помогает ей, перехватывая из её рук почти все сумки, чтобы не нагружать её лишний раз, и в итоге оказывается обвешанный двумя походными рюкзаками и двумя спортивными сумками с вещами.       – Ох, Уильям, ты стал таким большим, – доносятся до слуха Майка причитания Огасты, пока он ковыляет прочь от машины к крыльцу дома. – Тебя просто не узнать, я ведь помню тебя таким крохой.       – Да, я…       Она прерывает его звонким поцелуем в лоб, и оборачивается обратно к Джойс, когда, наконец, замечает Майка. Её приветливая улыбка не стирается, но становится бледнее, она словно меркнет, пока пожилая женщина подходит чуть ближе. И Уилеру хочется отшатнуться, потому что такая внезапная перемена её настроения пугает, как пугает её тон, который следует потом. И возможно, Майк лишь преувеличивает, поддаваясь своему расшатанному воображению, но ему хотелось бы, чтобы Огаста попросту не замечала его сейчас.       – Джойс, дорогая, я вроде бы просила одного ребенка, а ты привезла двоих.       Улыбка вновь возвращается на её лицо, задорная и легкая, как птичье перо, но Майку не особо хочется улыбаться, как и Уиллу, глядящему прямо на него чуть пристыжено за ответ его бабушки. Возможно, что это должна была быть шутка, Огаста даже смеется, прикрывая ладонью рот, но смеется лишь она одна, остальные только выдавливают улыбки.       – Да, это Майк, – представляет Уилера Джойс, сжимая пальцами его плечи. – Они с Уиллом лучшие друзья, и я подумала, что Вы были бы не против, если они оба погостят у Вас.       – Ну, конечно! – довольно прихлопывает в ладоши Огаста. – Этот дом слишком велик для меня одной, и здесь слишком тихо, я только рада, что будет, кем его заполнить!       Она провожает всех за собой в дом, ведя оживленный разговор с Джойс, а Майк сзади ровняется с Уиллом и глядит на него чуть сконфуженно. Он не знает, как вести себя, внезапно почувствовав, что его не особо рады видеть здесь, но вместе с этим встретили всё же гостеприимно.       – Извини, – забирая у Уилера сумку и рюкзак, произносит Уилл, но в ответ получает лишь покачивание головой. Он ни в чем не виноват и просить прощения ему не за что, да и эта фраза Огасты едва ли несет за собой какой-то негативный смысл, ведь она лишь неудачно пошутила.       – Я приготовила обед и надеюсь, что ты останешься, дорогая, – Огаста поглаживает мягкой теплой ладонью плечо Джойс, провожая её в сторону столовой, пока мальчики оглядывают дом. Тот и впрямь довольно большой; куда больше дома Байерсов, и, возможно, лишь ненамного больше дома Уилеров. Он светлый и теплый, и, как Майку кажется, пропитанный каким-то приятным запахом полевых цветов, возможно, вереском или вербеной.       Они проходят по первому этажу; из прихожей в столовую, потом в гостиную и из неё в библиотеку, и восхищаются тем, насколько здесь красиво и спокойно. Над камином висят венки из красного клёна и пихт, на полке стоят фигурки животных, сделанные из сухих веточек и прутьев, а на столике у окна красивый фарфоровый чайник из старого сервиза и раскрытая книга с очками. На второй этаж они не поднимаются, отвлеченные призывом к столу, но Майку почему-то кажется, что там едва ли будет что-то интересное. Ему кажется, что здесь вообще едва ли будет что-то интереснее этих плетеных фигурок и пропитанных солнцем досок.