Амир

Через три дня в пятницу Стэн заявился к Эмме радостный как ребенок, рассказав, что его идею даже не высмеяли, а взяли за основу нового плана. Впрочем, в ходе рассмотрения этого плана его хорошенько подкорректировало вышестоящее начальство, но суть была проста. К террористам будет внедрен Bond — одна из новейших разработок. Более он ничего не рассказывал, только нахваливал нового киборга. Мол, киборг будет бороться террористами, идущими против киборгов — чем не интересный парадокс? Впрочем, основная суть операции была тайной даже для Стэна, не то что для Эммы. Она туда и не лезла, справедливо считая, что это вообще ее не касается. Работают — и молодцы, а у нее отчеты проклятые… Середина года ознаменовалась очередными проверками от вышестоящего руководства из городской управы, а также приехала парочка гостей из столицы, что никак не добавляло настроения ни начальнику, Игорю Ростиславовичу, ни самой Эмме. Начальник требовал отчеты о проделанной работе почти что ежедневно. Эмма как могла пыталась совместить работу с клиентами и отчеты, в конце концов поняла, что у нее ни фига не получается, и, получив очередной выговор, тупо разревелась прямо на работе. И вроде как можно было бы справиться, если бы не дергали. Если бы не меняли требования каждый час. Если бы не удаляли те файлы, которые она пересылала в течение года, а теперь вот, пожалуйста, вынь и положи целую папку с отчетами за прошедшие годы. Она, конечно, хранила все документы и ничего не удаляла, но пока все это было раскопано в недрах терминала и оформлено так, как нужно, нервов вымотался целый моток. Тем временем дома продолжался ремонт. Амир старался как мог с помощью ограниченных средств сделать все максимально качественно и быстро. Эмма понимала, что если уволится прямо сейчас, то они останутся без денег, поскольку почти вся ее зарплата шла на покупку всего нужного для ремонта. А еще следовало подумать о мебели, когда они закончат со стенами, полами и потолками. В данный момент погрому подверглась кухня, как самое зачуханное место, а на очереди была еще ванная. И суммы, необходимые для покупки новой ванны или хотя бы душевой кабины, плиты, раковины, вытяжки и столика приводили ее в уныние и добавляли поводов для истерики. Хорошие качественные вещи стоили дорого. Можно купить дешевые и некачественные, но через год, а то и через несколько месяцев, придется раскошеливаться заново, и хорошо еще, если не в большем объеме. Вот и сидела она после очередной выволочки зареванная и не знающая, что делать дальше. Шеф лютовал, народ возмущался, верхи требовали отчетность, а Эмме хотелось, чтобы это все закончилось как можно быстрее. И желательно навсегда. Она была бы и рада сменить работу, но пока найдет что-то подходящее, нужно же будет за что-то жить. И вот все упиралось в проклятый финансовый вопрос. В конце концов она справилась со всеми проблемами и, напившись успокоительного, сдала отчеты вовремя. Как обычно, дедлайн начинался или в четверг, или в пятницу, поскольку сказать подчиненным о такой важной проверке в понедельник шефу было очень тяжело. Не решался, видимо, бедненький. Вся следующая неделя пролетела под девизом «выжить любой ценой». Эмма старалась сдерживать естественные порывы написать заявление по собственному желанию и работала как можно усерднее. Хотя работенки добавилось — прилетела целая делегация альфиан, которых с легкой руки шефа вручили именно Эмме для оформления документов. Как будто больше никого из паспортисток нет. Хотя ничего не стоило половину этих ребят отбуксовать к Лайле, но, видимо, крепко она допекла начальника, раз он ей выделил такую нагрузку. Альфиане были повеселее шоаррцев. Довольно вежливые ребята, культурные, спокойные и не скандальные, если бы не одно "но" — они были чертовски тактильными. То есть, заходя в кабинет, здоровались за руку, а в течение всей процедуры норовили ее пощупать, начиная с волос и заканчивая коленками. Это вызывало у Эммы дикое неприятие, и к концу дня она уже была готова убивать за прикосновения. Ну не было у нее той тяги к тактильному контакту, как у других людей и ксеносов. Она втайне радовалась, что не пользуется общественным транспортом в будни, иначе сама бы устроила теракт, лишь бы ее не касались, не трогали и не задевали. В конце концов она психанула и купила здоровую банку мыла, чтобы мыть руки после каждого посетителя. Мало ли какие микробы они на себе перевезли, путешествуя по космосу. К сожалению, это было единственное, что она могла себе позволить в условиях рабочего офиса. Вот если бы там был еще душ… но мечтать не вредно. В целом, середина лета выдалась дико напряженной. Эмма ждала и не могла дождаться своего отпуска, запланированного аж на сентябрь, но порой ей казалось, что до сентября она не доживет. Когда закончились проверки, все вздохнули спокойнее. И Эмма, и начальство, и другие паспортистки, получившие не меньший напряг, и даже полицейские, регулярно получавшие тревожные сведения от своего засланного Bond’а. Однажды Стэн заявился к ней с коробкой конфет, точно таких же, как она ему дарила. Эмма даже подумала, что теперь эти конфеты станут символом их странной и несколько кособокой дружбы. — Вот скажи, как думаешь, Bond может сорваться? — задал провокационный вопрос полицейский, распечатывая шуршащую обвертку и раскладывая коробочку на две половинки. Эмма заинтересованно заглянула внутрь, рассматривая выполненные в виде розочек шоколадные конфеты. — Знаешь, я уже ничему не удивлюсь. Тут вон меня еле не сорвало от альфиан… я думала, что кого-то из них убью, если попробуют меня коснуться, — пожаловалась женщина, вынимая первую конфету. На вкус она оказалась очень даже неплохой, еще и с ликером внутри. — Ну тогда пошла бы к моим коллегам по делу об убийстве ксеноса и нарушении мирных договоров, — усмехнулся Стэн и пригладил поседевшие волосы. Уж кто-кто, а Эмма не была прирожденной убийцей. Ругаться она могла сколько угодно, но такой типаж женщин он знал. Лишь грозятся и говорят подобный бред в шутку. Настоящий убийца (если он не больной на голову маньяк) никогда ничего подобного не скажет. — А все-таки? — продолжил допытываться он, тратя свой законный перерыв на столь странный разговор. — Стэн, подумай сам, что видит тот несчастный Bond? Теракты, убийства невинных, в том числе и детей. Скажи, сколько солдатов сошли с ума на войне? А сколько киборгов сорвались и были уничтожены без всяких разборок? А сколько сбежали, не выдержав всего этого кошмара? Вот и Bond не выдерживает. — За все время его задания он прислал всего два сообщения, — Стэн задумчиво отпил предложенный лимонад и повернул голову в сторону резко распахнувшейся двери. На пороге застыла Нинель, едва не уронив планшет на пол. — Ой, извини, Эмма, я поболтать хотела… а ты занята… — девушка захлопнула дверь с такой скоростью, что хозяйка кабинета не успела и слова сказать. — Ну вот, теперь пойдет рассказывать всем, что у меня роман с полицейским… — уныло пробормотала Эмма, глядя на коричневую дверь и мечтая, чтобы вместо всех этих баб были киборги. Спокойные, молчаливые и не разносящие сплетни. — Да я сам виноват, даю пищу для сплетен, — Стэн кивнул на выход и равнодушно пожал плечами. — Но тебе-то что с того? Собака лает, а флайер летит. — Да ничего. Неприятно просто, — Эмма передернула плечами и вернулась к конфетам. Обед выдался неплохим, если так посмотреть. А учитывая, что они с Амиром оклеивали обоями потолок и отлично сгоняли калории на ремонте, то конфеты пришлись на ура. — Так что там с сообщениями? — Ах да… Ну, он написал, что со связью проблемы и будет действовать по инструкции… — Стэн поморщился, припоминая сухие строчки в вирт-окне. — Я уж не знаю, какие ему там инструкции дали. Меня в это не посвящали… А из-за второго сообщения мне показали и первое. Во втором говорилось: «Я так больше не могу». Знаешь, хоть он и киборг, мне его по-человечески жалко… Эмма тихонько отхлебнула кисловатый лимонад, стараясь не подавиться и переварить услышанную новость. — Стэн… он же… ты понимаешь, что он играет роль человека? И не просто человека, как я, например, дурочка за терминалом… А играет роль убийцы, взрывателя, потрошителя… Это очень тяжело. Если у него есть хоть капля разума, я сомневаюсь, что он не сошел с ума. Полицейский молчал довольно долго, раздумывая над словами подруги и болтая лимонадом в стакане. Наконец он грузно поднялся. — Я понял тебя. Но я не знаю, что там происходит. Теракты на две недели прекратились. Надеюсь, Bond найдет их базу, и мы ее уничтожим. — Скажи, что с ним будет после… всего? — Эмма подняла просительный взгляд на полицейского. Почему-то ей казалось важным это узнать. — Его утилизируют. Как сорванную машину, — сквозь зубы процедил Стэн и вышел, не попрощавшись. Расточительность по отношению к киборгам Эмма не понимала. Довольно дорогостоящих кукол ломали направо и налево, так, словно бы они стоили сущие копейки. Но с другой стороны… возможно, они правы. Искусственный интеллект, познавший убийства, кровь, боль, муки и пытки, вряд ли сможет оставаться прежним и выполнять свою работу в будущем так же идеально, как до этого. Она решила прояснить этот вопрос с Амиром как с обладателем именно что искусственного интеллекта. То есть с тем, кто единственный мог дать ответ на ее вопрос, не посмеявшись и не опозорив ее. Дома Амир внимательно выслушал сбивчивый рассказ хозяйки, путающей одно с другим, но смысл уловил. — Ты хочешь сказать, что киборг сорвался от невыносимых условий? — переспросил он, внимательно глядя на Эмму. Та действительно слегка похудела за время перестановок, ремонта и трудностей на работе. Да и ранее кругловатое лицо слегка истончилось, став более овальным. Вроде как и хорошо — хозяйка худеет, вот только беда в том, что не благодаря его стараниям, а практически вопреки. — Я хочу сказать, что они сами создали монстра. Нового фактически киборга с множеством полезных программ отправили в руки террористов, и один бог знает, чему они его там научат и что заставляют делать, — горько выдохнула Эмма, глядя на своего киборга с какой-то затаенной нежностью. Она никогда не могла бы подумать, что будет так переживать за киборгов. Тем более за незнакомых. — Эмма, это не твои заботы. Киборгов люди специально сделали именно для такой работы. Жизнь киборга не настолько ценная, как жизнь тех людей, которые уже пострадали в терактах и могут пострадать, если полиция не сделает свою работу, — Амир потянулся к хозяйке и ласково обнял. Это хорошо, что она думает. Переживает. Осознает, что они все живые. В том числе и киборги, которых люди предпочитают не замечать или презирать, а теперь еще и ненавидеть. Смешно, право слово, киборг спасает людей и киборгов от террористов, а в награду получит лишь смерть. — Я понимаю… Но это нечестно. Спасатель, который вытащил человека из завала, получит награду. Пожарный, потушивший горящий завод, получит медаль и премию. Полицейский, поймавший маньяка, получит премию и повышение на службе. А киборг, работающий на благо всех людей, получит смерть. Никто бы не захотел работать спасателями и полицейскими, если бы их награждали смертью, — Эмма устало помассировала виски. В голове многое не укладывалось. И то, что Стэну это не нравилось, она понимала. Как и то, что он ничего не мог изменить. Он и так делал много того, что по идее не положено делать обычному полицейскому. Эмма знала, что Стэна считают слегка свихнувшимся на киборгах после смерти жены. Но он был на хорошем счету у начальства и потому продолжал работать, несмотря ни на что. Правда, дела ему поручали простые, чаще всего и вовсе отправляли патрулировать город, чтобы был при деле и на виду. Не понижение, но довольно унизительно для человека, хорошо и честно работающего. Да, ему выделили киборга, но что толку? Эмме до жути хотелось помочь всем тем, кто остался за бортом. Но увы, она знала, что возможностей для этого у нее нет. Ни денег и времени, чтобы основать новый ОЗК, ни средств на выкуп киборгов, ни способов помочь как-то еще. У нее даже нет харизмы и обаяния, чтобы уговорить других людей. Она может лишь переживать и корить себя за так и не сделанные шаги. За смерть Тома (ведь никто после тестирования живым не возвращался), за того неведомого чужого киборга, которого убьют просто так, на всякий случай, предварительно выкачав все данные. За то, что она слюнтяйка, не способная даже с собственной жизнью разобраться, не то чтобы отвечать за чужие жизни. — Не кори себя, — Амир вытащил из морозилки рожок мороженого и вручил хозяйке. Сладкое слегка поднимает настроение и помогает отвлечься от глупых мыслей. — Ты не можешь спасти всех. Ты не можешь помочь всем. Зато ты можешь поддержать Стэна, чтобы ему лучше работалось. На самом деле визиты полицейского изрядно смущали Амира. Особенно тот факт, что полицейский был человеком. Настоящим живым человеком, имеющим свое жилье, стабильный доход, своего киборга. И вполне способного сойти за респектабельного мужчину. Киборг пока что сомневался, но зная о разговорах хозяйки с чужим мужчиной, начинал подумывать, что здесь что-то нечисто. Ревность — чувство незнакомое и довольно неправильное. Он всего лишь игрушка. Кукла. Он выполняет приказы и делает так, чтобы им обоим хорошо жилось в этой квартире. Он старается сделать все как можно лучше. Но… разве ему положено чувствовать хоть что-то, отличное от готовности выполнять приказы? Амир чувствовал. Но не мог же он сказать хозяйке — не общайся со Стэном, мне это неприятно? Вот-вот. Потому он молчал и терпел, вкладывая все силы и возможности в обустройство уютного дома. Чтобы Эмма видела, что полицейский хмур и частенько небрит, а дома чистенький, бритый Irien, старый, но способный на многое. Разум говорил, что хозяйка ничего такого не чувствует к Стэну. Даже не думает, ведь все ее мысли сосредоточены на киборгах и на том, какое она ничтожество, что никому не может помочь. Чтобы это понять, не нужно быть телепатом, достаточно посмотреть ей в лицо. Но вот в душе крутилось сплошное смятение. Амир знал, что ему не на что претендовать, был рад, что хозяйка его не использует как должно… но и грустил, потому что у них не было практически никаких точек соприкосновения. Он был неинтересен Эмме, как ни крути. Не ее типаж, не в ее вкусе. Иначе почему бы она так до сих пор ничего не приказала? Полгода жить с киборгом под одной крышей и ничего… Ни намека на эротику или что-то подобное. Впрочем, ничего подобного она не намекала и полицейскому, скорее всего. Irien подавил все свои глупые подозрения и пошел вычищать разгромленную кухню. После покраски окна и поклейки обоев пол там был кошмарным. А хорошая работа, как известно, гонит неправильные мысли.