Broken Doll

Чуя убирал утренний кавардак полтора часа. У него просто в голове не укладывается, как в свои двадцать два года, можно быть настолько несамостоятельным. Рыжий серьёзно был готов убить его на месте, а потом он взглянул на его неудавшиеся блинчики. Он хотел сделать не просто круглыми… Это что-то похожее на косоногую балерину, тут пуанта, которая больше смахивает на мужской половой орган, пачка напоминает обычный треугольник. Но даже так… У Чуи на сердце потеплело, он почувствовал себя десятилетним мальчиком, который просыпается от запаха маминой стряпни. Правда, мамина стряпня никогда гарью не пахла. Так, там же ещё что-то к потолку прилипло. Дазай сегодня был одет как-то по-другому… Как-будто на похороны, только рубашка белая. Вроде и мрачновато, но… Чуя поймал себя на мысли, что шатен выглядел безумно брутально. Эти бинты… И чёрный пиджак… Так, Накахара! Давай три лучше! Осаму и не собирался в Академию, он вчера продлил себе отпуск из-за дел в мафии. Чуе об этом знать необязательно, это может сильно оттолкнуть. Если понадобится, то для Накахары он будет самым милым домашним котом, он сделает все, чтобы не испортить рыжего гнилым миром. Шатен садится в черную тонированную машину, с подменными номерами. Ни выглядят как японские, но если кто-то попытается их отследить, то наткнется на ржавую развалюху где-нибудь в Мексике. Нужно немного поработать над внешним видом. Рука тянется к бардачку и достаёт оттуда моток бинтов, небольшие манипуляции и вуаля. Теперь одна сторона лица перекрыта, небольшой штрих, а так меняет человека. Днём он перережет не одно горло. А вечером, словно верный пёс, вернётся в квартирку к своему чуду. На очередных переговорах, где нужна хитрожопость и ум Дазая, как обычно не обошлось без перестрелки. Когда ему было пятнадцать, глаза загорались от вида пистолета, а сейчас это уже настолько наскучило, что один раз он чуть не уснул. Слишком много возни, ему так не нравится. Он не даёт себя и поцарапать лишь потому, чтобы у Чуи не было лишних вопросов. Ведь как показала практика за эту неделю. От рыжего не укроется ничего. Он словно видит тебя насквозь, если ты привираешь. Знал бы об этом качестве Огай, оторвал бы Чую с руками и ногами прямиком в исполком. Счастье любит тишину. По дороге домой он заезжает в магазин. Шатен уверен, что на уборку на кухне, Чуя потратил безумно много времени. Не, убирать там было не особо много, просто рыжий сделает это чуть ли не под микроскопом. Хочется его чем-то побаловать. Если возьмёт что-то сладкое, рыжий откажется. " Мне за фигурой следить надо, какие безе?!» Цветы слишком палевно, не так поймёт. " Я тебе баба что ли?» Да… Чуя огрызается даже на учителя: -{ Игрушка… Он ведь не маленький. Хотя… Дазай каждое утро видит, как Чуя обнимает одеяло, он очень хочет оказаться на месте этого куска ткани, но с этим он ещё подождёт. Как итог он покупает плюшевую акулу. Еле как доволочив ноги до квартиры, Дазай ждёт только одного. Улыбки Чуи.  — Чуя, иди сюда.  — Чего? — рыжий выходит в коридор с полотенцем на плече и мыльными руками. Вместо лица шатена он видит акулу и улыбается.  — Чуя-кун, спасибо, что убрался на кухне, теперь я буду с тобой спать! — говорит Дазай за акулы, меняя голос на писклявый.  — Осаму, сколько тебе лет, а?  — Двадцать два, и я в самом расцвете сил! — он резко подымает акулу над головой и чувствует, как что-то хрустнуло в спине. Его лицо отображает всю вселенскую боль, но это неважно. Он слышит как Накахара громко смеётся, прямо заливается смехом.  — Тебе пояс из собачьей шерсти и мазь принести?  — Да, только это сначала забери, — Шатен отдаёт ему акулу и ждёт помощи в коридоре. Накахара только кажется хрупким. Дазай никогда бы не подумал, что тот, сможет дотащить его до кровати. А что происходило потом, Осаму помнит как во сне. Чуя помог ему снять пиджак и рубашку. Потом положил на живот, разрезал бинты, а потом ушёл за мазью и поясом. У Дазая только от этого уже становилось тесно в штанах, а ведь рыжий толком ничего не сделал. Это ненадолго. Чуя пришёл со всем необходимым и своими тонкими пальцами стал натирать бедную поясницу. Шатен краснел первый раз в жизни. Руки и Чуи такие тонкие, движения плавные и заботливые и прямо там где это нужно было. — Дазай, а можно вопрос? — А где твоя поднятая рука? — усмехнулся Шатен — дай угадаю, тебе интересно откуда эти шрамы? — Как ты узнал?  — Ты не первый кто задаётся этим вопросом.  — Ну так и много кому ты ответил?  — Только тебе отвечу. Я сделал их сам, три сотни попыток вскрыться, около пятидесяти повешений и двенадцать попыток застрелиться. Руки резко замирают и их потряхивает. -… — Если тебе противно, я пойму, — Осаму привстает на локтях, но его тут же возвращают обратно — Вовсе нет! Мне не противно, просто… Я в лёгком шоке. Ты настолько не хочешь жить? Почему?  — Об этом я тебе как-нибудь в другой раз расскажу. Тяжёлая для меня тема на самом деле… Может ты что-то расскажешь?  — Да… Я бы хотел уже вернуться в академию, не хорошо, что я живу здесь уже так долго. Я ведь так и жиром заплыву!  — Ты? Жиром? Не смеши меня. Анорексичка быстрее вес наберёт, чем ты.  — Да ну тебя! — рыжий наматывает пояс.  — Хорошо, я тебя понял, со следующей недели пойдёшь, а то нехорошо так посреди недели. — Угу… А как там насчёт дела с этими девочками?  — Я тебе не говорил? Ты теперь занимаешься один у Хироцу. Всю группу отправили в колонию.  — Не слишком ли жёстко?  — Слишком жестоко обошлись с тобой, чтобы все так оставлять.  — Да я бы простил им…  — А вот я нет! — Дазай хотел рыпнуться, но спина остановила, а ещё рыжий стал поглаживать ноющую поясницу. Вообще, Осаму уже давно привык к боли. Мафия вещь непредсказуемая. Сегодня ты сидишь как планктон, перебирая отчёты, а завтра ты активно участвуешь в перестрелке. Все потихоньку накапливалось и такое резкое неаккуратное движение стало точкой отправления.  — Совсем уже старичок, гроб заказать? Давай стаканчик принесу, челюсть вставную выплюнуть, — рыжий опять хихикает и Осаму улыбается вместе с ним, а потом упирается лишь ради приличия. — Этот старичок ещё ого-го какой! Да за мной все девушки Йокогамы бегают.  — За учителем литературы?  — За преподавателем филологических наук, балда!  — А можно тогда откровенный вопрос?  — Ну давай, удиви меня.  — Сколько у тебя было девушек? — всего пять слов, а режут, как тесак. Что ж, Чуя, если ты хочешь, чтобы Дазай был с тобой открытым, то будет по твоему.  — Хм… Интересно. Около пятнадцати наверное. Не знаю, точно не считал. — рыжего как будто током бьёт.  — Так много?!  — Пустяки… Важно не поцеловать сто девушек, а сто раз одну. А у тебя сколько?  — Н-не было ещё никого…