Broken Doll

Я думаю, что бесповоротно в Тебя влюблен. Дазай так не хотел именно сейчас сталкиваться с голубыми глазами. Было интересно, что в них сейчас играет. Негодование? Разочарование? Обида? ЧТО? Стоит всего лишь посмотреть, но даже это простое действие оказывается нереально сложным и невозможным. Он признался в своих чувствах, но что дальше? Полный провал? Всё? Финита ля комедия? Столько вопросов и так мало мужества найти на них ответы. Осаму сам себя сейчас не узнает и не принимает. Он стал слишком мягким. Слишком тёплым. Это не тот человек, что буквально не так давно мог просто ради прикола в голову человеку выстрелить. При том, всего лишь посмеяться потом. К парням и девушкам в плане романтическом, он относился не очень. Хотя, это даже мягко сказано. Для него все заканчивалось на продажных барышнях или уж на совсем худой конец женоподобных парнях. Просто дешёвые, а иногда не совсем, дырки. Их можно не целовать. С ними можно без прелюдий. Можно даже не подготавливать. Просто сделать всё, что хочется твоей душеньке и не вспоминать потом. А после содеянного не извиниться и просто уйти. Раньше его жизнь была пронизана яркими мгновениями. Пьянка. Курилка. Убийство. Бомбежка. Бар. Сон. Но сейчас все иначе.  — «Времена меняются!» — это был девиз, под которым он жил теперь. И не важно, что он услышал её в рекламе женских прокладок.  — Вау… — именно это выдал рыжий на такое скомканное признание. Чуя сначала подумал, что это была просто нелепая шутка и даже хотел улыбнуться, но Дазай сейчас явно на клоуна не смахивал. Он опустил глаза, прячась за пушистой чёлкой. Словно… Щеночек, который нашкодил. Чуя поймал себя на том, что отныне любит щенков. Спустя несколько секунд, кофейные глаза стали всматриваться в голубые омуты. Словно изучая и вылавливая каждую искорку настроения.  — Вау? — решил спросить Дазай. Нет, он все прекрасно расслышал, но такой реакции он ждал в самую последнюю очередь. — я не прошу встречаться со мной или прыгать в постель, просто общайся со мной как прежде.  — Осаму, я не думаю, что смогу тебе ответить… — ну всё, похоже финита… — Сейчас. Я не смогу тебе ответить сейчас, но дай мне немного времени. И, конечно, же нет. Я не перестану с тобой общаться. Это уже совсем крайность! — Накахара улыбнулся. Так светло, что Дазай захотел себя поджечь. Эта улыбка давала хоть какую-то надежду, что не все потеряно. Осаму с характером Чуи ожидал чего угодно. Пощечины. Гору ругательств. Звонок маме и прочее. Чуя только выглядел мило, а на самом деле та ещё блядина, к которой Дазай привык. Слишком сильно по видимому… Несмотря на то, что сейчас февраль они сидели на лавке явно больше часа. Такие непринуждённые беседы грели сердца обоих. Они столько не болтали даже, когда Чуя жил у Дазая. За время, что они провели вместе, Чуя понял для себя, что шатен весьма открытый человек, если он будет тебе доверять. Прошлый Осаму на такую характеристику бы пальцем у виска покрутил и дурку вызвал… Они приходят в палату только тогда, когда уже начинает темнеть. И заходят они под пристальный взгляд дежурного врача. Это была полная и маленькая женщина, которая, кажется, озлоблена на всех в этом мире. Поэтому Дазай стал играть грязно. Он улыбнулся ей нежной и фальшивой улыбкой и подмигнул. За такой жест девушки раньше чуть ли не ноги разводили, а эта и подавно их пропустила в отделение, лишь закатив глаза и цыкнув.  — Прошу Вас, можете не рассказывать о нашем позднем приходе Мори-сану? — все также мило улыбаясь спросил Дазай, явно ожидая только согласие.  — Идите уже по палатам, черти, — она попыталась наехать на них лишь для того, чтобы поддержать свой «имидж», а так, когда парни были у неё уже за спиной, женщина совсем немного улыбнулась и достала новый журнал для садоводов. Когда оба уже были в палате, Чуя внезапно вспомнил, что забыл отдать трость той тётке. Их палата была на третьем этаже, а это означало то, чтобы отдать эту палку Чуе надо было доковылять туда с этой палкой, а потом прихрамывать обратно.  — Блин, трость не отдал…  — Зачем её надо было отдавать? У тебя ведь нога ещё болит, — шатен вскинул бровь и невольно обернулся на Накахару.  — Я её брал только на одну прогулку. Вдруг есть где-то в отделениях человек, которому она будет нужнее.  — Что за чушь? Ты думаешь тут одна трость на всю больницу что-ли? — усмехаясь, Осаму сел на свою койку.  — Оу, ну да… Логично, — слишком быстро согласился рыжий и улегся на кровати. Тут же зазвонил его новый телефон. Старый, увы, беспощадно сгорел в день всех влюблённых.  — К тебе мама приезжала?  — Да, она сорвалась с Германии, когда узнала про случившееся. Она, кстати, и тебя привезла кое — что. Открой тумбочку, — у Осаму, как у кота проснулось любопытство и он тут же открыл белый низкий шкафчик. Там лежали шоколадные печенья, кружка, тарелки, а также какой-то конверт, — а это что? — сунув печенье в рот, он взял конверт, на котором аккуратно в ручную было написано «При Чуе не читать».  — Что это? — Чуя даже привстал, опираясь на кровать.  — А, это счета за квартиру, нужно будет оплатить, как выпишусь.  — Оу, а я то думал, что-то интересное, — явно потеряв интерес к конверту, Чуя взял книжку, лежавшую на его тумбочке. Издание повидавшее виды и жизнь и, кажется, старо как свет. Классика жанра. На старенькой обложке чёрными буквами было выведено название «Титаник». Страничка за страничкой, глава за главой и вот наконец мы имеем не прочитанную книгу, а спящего Накахару. Рыжий уснул с книжкой на груди, мило посапывая и бурча под нос. Безумно милая картина, особенно, когда за окном вечереет и закат закрадывается в их палату, где только они вдвоём. Оранжево-розовые уходящие лучи, красиво стелятся по одеялу, плавно переходя на слегка обнаженную грудь рыжего, идут по молочному лицу и играются на медных волосах как будто прощаясь, но обещая вернуться. Красиво и эстетично, но Осаму помнит про конверт. Других светильников, кроме ламп на потолке, в палате нет, телефон кажется героически погиб в пожаре, поэтому приходится поднять свой драгоценный зад и подойти к окну, чтобы прочесть. " Здравствуй Дазай Осаму, Если ты это читаешь, значит ты в полном сознании и надеюсь, что соображаешь, кто тебе пишет. Как мать хочу поблагодарить тебя за твой подвиг, совершенный в пожаре. Наша семья твой вечный должник. Ты можешь попросить все, что хочешь, не стесняйся. Деньги не такая уж большая проблема. Но я бы не писала тебе, лишь за тем, чтобы поблагодарить. Красота в глазах смотрящего, Дазай. Так вот я смотрю в твои глаза и вижу там Чую. Знаешь что ты сказал перед тем как отключиться в скорой? — «Где мой Чуя? Чуя! Где мой Чуя?!» — это то, что ты выдал громко насколько смог, на тот момент. Врачи хоть и посмеялись, но вот я стала переживать. Неужели моё дитя от меня стал что-то скрывать? В тот момент я прекрасно поняла почему ты тогда настоял оставить Чую у себя. Я, наивная, думала, что то были лишь дружеские порывы. Но оказалось, как видишь иначе. Так вот, что я хочу сказать, Дазай Осаму. Не. Вздумай. Ты не можешь встречаться с моим сыном. Общайтесь, но не более. Я против таких отношений. Это неестественно! Ты загубишь ему всю жизнь, своей романтикой. Я узнала о тебе все, что можно было. И точно знаю, что обычно ты ищешь спутников на один раз, но запомни. Мой сын — не твоя подстилка! Озаки Коё. " Руки невольно трясутся, а потом сильно и отчаянно сжимают бедную бумагу. Дазай хотел бы хорошенько ударить по подоконнику или кому-нибудь, но боялся разбудить рыжего, что мирно спал с книжкой. Ни за что. Осаму никогда его не оставит. Осаму как можно быстрее и тише рвёт письмо вместе с конвертом в мелкие обрезки и выкидывает нахуй в форточку. Шатен несколько раз себе обещает встретиться с госпожой Озаки и вынести ей весь мозг. Обрушить на неё весь свой гнев и всё негодование.  — Осаму, всё нормально? — доносится сзади сонный голос Накахары.  — Всё отлично, солнышко~ спи сладко, а то волчок покусает, — как обычно Дазай прикрывает истинное лицо маской дружелюбия и полного порядка. Нельзя Чуе знать об этом письме. Осаму хоть и стал теперь недолюбливать Озаки, но не позволит Чуе поругаться с собственной матерью. А рыжий именно бы так и поступил. Дазай точно стал уверен, что чуть чего и Накахару примет его сторону и флаг.  — О Господи, не называй меня так, а то у тебя прямо из макушки голубой огонёк загорится — переворачиваясь на живот Чуя снова отключается, оставив после себя шутку, от которой Шатен, действительно улыбнулся. Кинув кофейный взор, на все ещё кружащие по улицам ошметки от письма, Осаму тихонько подошёл к койке Чуи и выудил книжку у него из рук. Шатен смотрит сначала на обложку, потом на рыжего и одобрительно хмыкает. Неплохой читательский вкус, черт возьми. Книгу он положил на тумбочку и пошёл обратно, лежать ничего не делая на кровати. Пригубив ещё одно печенье, Дазай замечает, что на соседней койке опять какие-то телодвижения. Рыжий перевернулся на бок, а слышно скрипение кровати на всю палату. Вот ведь шило в одном месте, даже во сне спокойно не лежит. Всё те же закатные лучи остановили свое внимание на губах рыжего. Собственно туда же теперь смотрит и шатен. Чуть пухленькие губы, которые к тому же покусали и они не успели затянуться, слишком красиво сейчас выглядели. По крайней мере в глазах Осаму. И тут в голову приходит неебически невъебенная идея. Сейчас или никогда Осаму кажется, что сейчас его слышит вся Япония, поэтому очень аккуратно он, буквально, сползает с койки и бесшумно подходит к соседней. Также тихо приседает на уровне лица рыжего и мешкается. А вдруг проснётся? И что потом? Позвонит Коё-сан и та приедет с ремнем в руках и целой речью ругани? Бред какой-то. Дазай берет сам себя на понт, вот сумасшедший! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, верно?.. Неполноценный аккуратно приближается к чужому лицу и сухие губы невесомо касаются чужих, что с металлическим привкусом. Но даже так. Покусанные, но самые лучшие. Шатен сразу же резко отстраняется, как током ударенный. А потом внезапно понимает, что ему этого мало.  — «Ничего ведь не случилось, можно ещё один раз. Ещё разочек.» И снова он его легко целует, и снова также быстро отстраняется. И снова. И снова… Это снова повторялось ещё семь раз. Ещё семь раз литератор сказал себе «Ещё разочек». И на восьмой он чувствует чью-то тонкую ручку у себя на щеке и так же ответный поцелуй, только более настойчивее. Покусанные губы сминают тонкие и сухие и ухмыляются в поцелуй. Чуя пытается взять инициативу на себя, но Дазай быстро понимает что к чему и с чмокающим звуком проникает в ротик Накахары. Проводит языком по ровному ряду зубов, щекочет нёбо, а потом сплетается с чужим в медленном вальсе. Чуя неопытен и Дазай почему-то обещает сам себе, что всему его научит. Губы начинает саднить, а лёгкие покалывает так, что кажется будто это не орган, а мешок с иголками. Им приходится оторваться друг от друга и то, что видит Дазай, разомкнув глаза, приличным не назовёшь. От слова совсем. Между ними растянулась тонкая ниточка слюны, которая тут же рвётся. Но это мелочи. Главное в этой картине это раскрасневшейся рыжий, который почти слился со своим цветом волос. Он дышит тяжелее чем обычно и самое главное… Смотрит аккурат в кофейные гущи Осаму.  — Так… Это твой ответ, Чуя? — шатен спрашивает с некой надеждой в голосе и смешно сводит брови у переносицы.  — Да, Дазай. Это мой ответ, — рыжий улыбается и так тепло это делает, что Дазай и сам улыбается, ещё раз вовлекая Накахару в поцелуй. * неделя после выписки* Ради этого разговора Дазая пришлось купить новый телефон. Конечно, он бы и так понадобился на замену сгоревшему, но он мог без него и ещё неделю потерпеть. Длинные пальцы стучат по экрану и набирают уже давно заученный номер. Сразу же без промедления нажимается кнопочка с зелёной трубкой. 1.2…3…4…5… — Ало? — женский голос доносится с того конца. Он звучит деловито и формально, аж тошнит.  — Здравствуйте, Озаки-сан, я думаю Вы знаете кто это. Чуя рядом с Вами? , — у женщины по телу бегут мурашки, а губы поджимаются в тонкую красную полосочку. Она из кухни смотрит на сына, который, закутавшись в плед, смотрит какое-то глупое шоу по телевизору. На всякий случай она выходит на балкон.  — Говори, Дазай, — едва ли не цедит она, а в голосе слышны ноты металла и недовольства.  — Я думаю Вы сами в курсе почему я звоню. Нам нужно встретиться и обсудить один вопрос.  — Мне с тобой обсуждать нечего, я думала ты меня понял.  — Коё-сан, я разве так много прошу? Одна встреча.  — Ещё раз повторяю, Осаму, для такого как ты. У тебя с моим сыном ничего не может быть! —женщина сжимает в руке бортик балкона.  — А если уже было?  — Что?..  — А Вы думали? Что мы в больнице просто так лежали? — Дазай гаденько улыбается.  — Да как ты можешь?.. ¯ Могу рассказать Вам все в мельчайших потребностях, если встретитесь со мной.  — Через два часа. В «Адской Овечке», — на этих словах женщина сбрасывает трубку, а Дазай довольный собой суёт телефон в карман. ***  — Чуя, я уйду ненадолго, справишься?  — Да, а куда ты?  — - Не закудыкивай дорогу. У начальника появились вопросы по последнему отчёту за полгода. Мне придётся срочно уладить дела. Ужинай и ложись спать, солнышко. Не засиживайся допоздна. Люблю тебя! — все это время Коё собиралась на ходу и после последней фразы дверь за ней закрылась. Рыжий сразу же берет телефон в руки и набирает сообщения литератору Кому: Каштанка «Блин, мама куда-то уехала, а скоро ночь на дворе: '(» Дазай вздрагивает от слишком громкого уведомления, а потом щуриться от яркого экрана. М-да, к новому телефону надо ещё привыкнуть. Улыбка тут же расползается по лицу при виде от кого сообщение. Кому: Персик. «Хочешь сказать, что ночевать один боишься? Я думал ты уже большой мальчик: 3» Кому: Каштанка «Не боюсь, но было бы неплохо, если бы ты пришёл: 3» Кому: Персик «Прости, у меня сейчас дела. Мои студенты накосячили с работами на конкурс. Сижу исправляю: -[» Чуе врать хочется в последнюю очередь, но это ради его же блага. Кому: Каштанка «Всё какие-то занятые резко под вечер. Ладно, не буду отвлекать: -*» *** " Адская Овечка» — это удачный ресторан для Коё. Цены не кусаются, все деловые встречи кончатся выгодно для неё и весь персонал её уже знает и любит. Женщина приезжает раньше Осаму и сразу же подходит к бармену.  — Сюда придёт молодой человек и будет сидеть со мной. Мы закажем кофе, в его кружке должно быть вот это, — он положила на стол белый пакетик с неизвестным содержимым. Бармен кивнул и положил его себе в карман.  — Будет сделано, Озаки-сан. Коё и не сомневалась. Она занимается уже привычный столик и гордо выжидает одного наглеца, что оторвал её в выходной. Через двадцать минут является сам зачинщик. Он вешает светлое пальто на вешалку и садится напротив Коё.  — Нехорошо заставлять даму ждать, — строго выдаёт она.  — Если бы дама не пришла рано, ей бы не пришлось ждать, — один ноль в пользу Дазая. — Довольно колкостей. Дазай, я… — Знаю, Вы против того, чтобы у нас с Чуей были романтические отношения, но спрашивали ли Вы его мнения? Мне кажется маловероятно. Вы ничего не спросили, прямо как тогда, когда по своему желанию отправили его на балет.  — Если бы я его не отправила, он бы не достиг таких результатов.  — А какой ценой? Никаких друзей. Никаких гуляний. Чёткий распорядок. Бесконечное соревнование за место под солнцем у учителя. Растяжки от которых в глазах темнеет. Разве таким должно запоминаться детство? Юношество? В балетной пачке под крики учителя? Коё сжимает кулаки и опускает голову.  — А у самого то что было? — цедит она.  — Не секрет. Да, моё детство прошло среди убийц, наркоманов, шлюх и прочей шушары. Я смотрел на пытки в карцере, вместо детских площадок. Но тем не менее, мне хотя бы есть что вспомнить. Как отец водил в цирк, где потом вскрыли чёрный рынок. И я отлично помню, как встретил Чую в первый раз… — Красивые речи, но прошлого уже не вернуть, как бы мы не хотели. Какая гарантия, что ты не сделаешь ему больно морально или физически?  — Вы думаете я паду так низко, что подыму на него руку?  — Мафия не знает границ. Родные. Близкие. Любимые. Все будет как одно лежать трупами под ботинками Мори, потому что так надо организации.  — Откуда Вы знаете о Мори-сане?  — Да потому что на себе все это почувствовала! Я сама была когда-то в мафии! — вот такого каминг аута Осаму не ожидал точно. Казалось женщина расплачется прямо здесь и сейчас. Хорошо же она почистила все за собой, что даже глава исполкома не в курсе кто такая Коё Озаки для мафии.  — Значит всё это время Вы не хотели наших отношений с Чуей не потому что они однополые, а только потому что я выходец мафии?  — Мне будет все равно какого пола будет любимый человек моего сына. Дазай сидит и откровенно посмеивается.  — Захлопнись, Осаму!  — Озаки-сан, кто-то сравняет семью и всю свою жизнь ради мафии. А я… Сравняю мафию ради одного Чуи. А кофе им так и не принесли. *** — Чуя, не надо всё так аккуратно складывать. Всё равно через час все выкладывать, — Осаму стоит на пороге комнаты Чуи и уже какой раз ругается, что лишние усердия тут не за чем.  — Вот именно! Целый час. Скумбрия, не мешай. Ты либо помогай нормально, либо не стой над душой и иди…  — Ну? ~Куда мне идти? — Дазай знал, что если Чуя скажет свое коронное «Нахуй», то получит по шее от матери и лекцию по поводу того, что таким образом он оьесценивает её воспитание.  — Иди сделай мне чай.  — Ахахахах, хорошо сейчас сделаю. Тебе с молоком? — Осаму прекрасно знает, что рыжий ненавидит молоко в чае.  — Фу, нет, — дважды оглянувшись, Дазай шёпотом говорит и улыбается.  — Пидора ответ.  — СУКА! — в шатена летят старые пуанты и тот смеясь идёт наливать чай. А потом на пороге появляется Коё со сложенными на груди руками.  — Прости, мам~  — Юноша, я тебя мылом скоро кормить буду. С учителем литературы отношения заводишь, а сам такими словечками разбрасываешься. Не стыдно?  — Ну простиии~- Чуя натянуть улыбается отлично зная, что мать недовольна, но не злится.  — Господи дурдом. Тебе ещё много?  — Прилично. — Почему Дазай не поможет сложить?  — Он складывает все через одно место!  — Боже, на кого я тебя оставляю… — На самую лучшую няньку! — Дазай приходит с кружкой чая в руках и отдаёт рыжему. После того разговора Коё все очень сильно переосмыслила и всё — таки разрешила им с Чуей встречаться. С недовольным лицом, конечно, отпускал сына на свидания, которые затягивались до часу ночи, но ничего не говорила, потому Чуя был счастлив рядом с Дазаем. И сейчас её дорогой сыночек собирает вещи для того, чтобы покинуть её гнездо и съехаться с Дазаем. У женщины на душе кошки скребут, но после того самого разговора она взяла для себя правило. Если Чуя счастлив — она тоже счастлива. *** Много сумок стоят в коридоре и в гостиной, брошенные и не распакованные. Чуя и не думал, что у него столько вещей, что Дазаю придётся два раза ездить на другой конец города за ними. Они сидели на той части студии, где была барная стойка. Осаму достал два фужера, виски, коньяк и вино.  — Ну и? Что будешь? — спрашивает Осаму, наблюдая за тем, как Чуя разглядывает этикетки.  — А точно можно? — сомневается рыжий. Последний раз он пил с первым преподавателем и то потом за это влетело.  — О нет! Я позвоню и расскажу все твоей маме!  — Да хорошо! Я вино буду.  — Прямо как в воду глядел. Красное грузинское вино. Пей и вырастешь джигитом!  — Я тебя растишкой оболью, понял? Какой это бокал по счету? Вроде седьмой или семнадцатый. Чуя уже не соображает, а вот Осаму, который пил вискарь с колой выглядит огурчиком. Огурчики. Хочется закусить чем-то. А что похоже на огурчик?  — А что похоже на огурчик? — Чуя задаёт вопрос с совершенно серьёзным, насколько это сейчас было возможным, лицом.  — Ну много чего… Хуй например. — Хуй? Извращенец.  — Чья бы корова мычала!  — Ну ори ты, соседей разбудишь. Сумки они решают разобрать завтра, собственно как и сделать генеральную уборку . Сходив вместе в душ, они засыпают без задних ног. Но зато как просыпаются ~ Рыжий начинает покидать царство Морфея из-за того, что его шею очень настойчиво выцеловывают.  — Осаму, не надо. Мне щекотно, — рыжий хоть и бурчит, но с улыбкой на лице. Он поворачивается к Осаму лицом и целует носик.— Доброе утро.  — - Доброе утро, солнышко ~ Чуя смотрит на настенные часы и видит не воодушевляющие цифры.  — Осаму, черт бы тебя побрал. Всего полвосьмого. Зачем так рано, у меня занятия только в десять, а у тебя и того в двенадцать.  — Правда? Прости, я перепутал время, — ничего он не перепутал и Чуя это прекрасно знает. Было бы правдой Дазай не улыбался бы так довольно. Словно кот, объевшийся сметаны, честное слово.  — Ладно, раз уже проснулся, то пойду готовить завтрак.  — Уууу, даже со мной не поваляешься?  — Как-нибудь в выходной, чернокнижник, — улыбается рыжий и встаёт, потягиваясь. Немного помятый и сонный он идёт, хотя нет, проплывает на кухню. На нем надета просторная белая майка с большим вырезом на спине и продолговатой задней частью. Что-то вроде шлейфа, но по длине он чуть ниже филейной части. А вот на самом филейной части красуется обтягивающие чёрные боксеры. Дазай проводил его взглядом, вздохнул, потянулся на кровати и только потом пошёл умываться. Две зубные щётки в стакане, различные средства для укладки волос, все это говорит об отношениях. О том, что твоё сердце занято. О том, что умрёшь ты с кем-то… В один день.