Блинчики с джемом

Хенсын болеет редко. Редко настолько, что Чонгук уже успел забыть, каково это: сидеть над кроваткой сына, контролируя его температуру и заставляя Тэхена, уставшего и невыносимо грустного, пойти спать. Поэтому услышав детский плач, вызванный болью в простуженном горле и ломотой в костях, даже немного пугается, отрываясь от блокнота с эскизами. Альфа идет в детскую спальню с легкой паникой и болью в груди: ему очень тяжело видеть обычно энергичного сына таким потухшим. Хенсын сбрасывает с себя одеяло, слабо отбиваясь ножками от Тэхена, тщетно пытающегося его укрыть, и хнычет, растирая покрасневшие глаза кулачками. Омега выглядит так, будто готов вот-вот расплакаться сам, и Чонгук понимает, что самое время вмешаться, пусть его и просили этого не делать, злясь за оплошность. — Хенсын-а. Мальчик реагирует на голос отца сразу же, убирая ладошки от припухшего от слез личика, и тянется к нему, пытаясь встать на кровати. Чонгук поднимает его, мягко улыбаясь, и аккуратно укладывает явно болящую головку на плечо, начиная укачивать, как в младенчестве. — Ты выпил таблеточки? — альфа говорит тихо, почти шепчет, действуя на ребенка успокаивающе. Хенсын тянет хриплое «не хочу», сжимаясь, и утыкается носиком в шею отца, пытаясь добиться максимального комфорта. Чонгук едва заметно кивает Тэхену, обнимающему себя обеими руками, и просяще обращается к сыну, готовому провалиться в сон: — Давай ты сейчас выпьешь таблеточки, поспишь, а потом мы сходим на тот аттракцион, помнишь, на который нас в прошлый раз не пустил папа. Хенсын открывает затуманенные глазки, задумавшись и выпятив губы, и, просипев едва слышное «хорошо», открывает рот, принимая условия. Тэхен помогает сыну запить горькие лекарства, целуя надутые щечки, и отходит к окну, крепко сжимая полупустой стакан. Солнечная погода, идеально подходящая для запланированной ранее прогулки, лишь заставляет хмуриться. Хенсын засыпает через пару минут, и Чонгук аккуратно укладывает его в постель, накрыв одеялом. Альфа тяжело вздыхает, закутав сына со всех сторон, и подходит к мужу, немного дрожащему. — Если ты еще раз позволишь ему кушать мороженое на улице, наплевав на ветер, я тебя убью, понял? — Тэхен шепчет почти неслышно, но весьма грозно, заставляя Гука напрячься из-за ощутимой вины. — Прости, — и нежный поцелуй в затылок. — А на те горки я его все равно не пущу, как хочешь выкручивайся. Чонгук лишь кивает — выкрутится.