***
— О чём задумался, котёночек? — спросил Чуя, посмотрев в глаза Ацуши. — Хватит называть меня котёночком, у меня имя есть вообще-то. — пробурчал Накаджима — Ну, а даже если так, то насчёт всей этой хрени с объединением организаций и о Достоевском. Нет, серьёзно, какая между нами связь? Хотя… Может быть я получу ответы на эти тупые вопросы. — Так… Успокойся и выдохни. Даже если ты как-то связан с ним, то ты всё равно остаёшься всё тем же Ацуши Накаджимой — ничего не поменялось. Он ведь никак не повлиял на тебя как на личность. Вот и всё, просто выдохни. Да и твоё агентство само виновато, что упустило такого сотрудника — лучшего и хорошего человека. — ответил Накахара. — Пожалуй ты прав. Спасибо тебе, Чу. — поблагодарил Ацуши, обняв рыжего. — Ацу, когда ты уже поймёшь, что я никогда не ошибаюсь. В любом случае, всегда пожалуйста. — сказал Чуя, улыбнувшись напарнику.***
На следующий день И вот наступил этот день. Детективы с неким подозрением смотрят на мафиози, в основном на Ацуши, не совсем узнав бывшего коллегу. Однако наконец это тишина заканчивается… — Давно не виделись, Фукузава. Слышал, что у тебя сотрудников поубавилось. Кстати, позволь представить тебе моего нового сотрудника — Ацуши Накаджима. — сказал Мори, а на лицах у членов детективного агентства был написан шок. «Он жив? Но как? Мы же точно нашли мёртвое тело. Что вообще произошло?», — именно эти мысли крутились в голове Дазая. — Ну я же говорил… — шепнул Кенжи на ухо Куникиде, вспомнив их старый разговор. — Боже, вы как будто призрака увидели. Довольно таки интересная реакция, отрицать не буду. — лишь хмыкнул Ацуши.***
Всё вроде бы закончилось даже успешно, действовать решили ночью, однако все детективы только и обсуждали Ацуши. — Но как? Что произошло с ним, что Ацуши решил вступить в мафию? — спрашивала Кёка, даже в некотором роде себя. — Мы сами в этом виноваты… Мы довели его до такого состояния, что Ацуши решил присоединиться к ним. — вздохнул Куникида, — Но может быть, мы сможем подтолкнуть его на правильный путь? — Нет! Поверьте, Ацуши сам выбрал такой путь, сам принял решение. Это не тот случай, чтобы угрожать смертью, если человек не захочет вступать в ряды мафии. Ацуши сам так поступил, он сделал свой выбор. Хотите участвовать в этом спектакле — пожалуйста! Но меня в это не втягивайте. — возразил Дазай, после чего ушёл.***
Ночь. Сегодня холоднее чем обычно. Ацуши смотрел на белоснежную луну, именно она пленила взгляд парня. Но вдруг Накаджима услышал чьи-то шаги, из-за чего он сразу повернулся, увидев Дазая. — А, это ты. Так-с, у нас по плану разведка, но большой факт того, что враг может выйти на нас. Ну что ж, приступим. — сказал Ацуши. — Слушай, я тут хотел поинтересоваться, что тогда вообще произошло? В смысле, ты ведь не умирал, верно? — спросил Осаму. — Стоп, вы подумали, что тот человек — это я? Господи, как глупо… — усмехнулся Накаджима, — Это долгая история, если коротко, то я и не умирал, просто тот эспер обладал способностью перевоплощения, ну, а Чуя смог отличить фальшивку от меня, убив его. Вот и всё. Парни так бы и продолжали мирно идти, прислушиваясь к каждому шороху, если бы люди с автоматами не преградили им путь. Ацуши замер на несколько секунд, но потом быстро соорентировавшись, снял с себя перчатки и отдал их шатену. — Не спрашивай, просто послушай меня. Когда увидишь, что всё будет плохо, останови меня. — коротко сказал Накаджима, а Дазай лишь кивнул головой, не совсем понимая, что задумал черноволосый. Ацуши подошёл ближе к врагам, наверное хладнокровие и спокойствие парня удивили всех и каждого. — Безумие — правда, остальное всё — ложь. Ох, тёмные силы не введите меня в дрожь. — прошептал Накаджима, после чего глаза становятся кошачьими, руки и ноги превращаются в тигриные лапы. Полоски на шерсти становятся тёмно-бордовыми, всё тело покрывается кровавыми узорами. Ацуши бежал на врагов, попутно убив всех, кто хоть как-то задел парня. В глазах лишь виднеется маниакальный огонёк, а в улыбке видно самое настоящее безумие. «Что за…? Это что, «Порча»? Погодите-ка… Фёдор. Это же его способность, но вот только… Слияние способностей? Да, похоже на то. Но какая связь между Ацуши и Достоевским? Она ведь должна же быть.» — думал Дазая, наблюдая за Накаджимой, после чего подбежал, поняв, что пора. Дотронувшись до него, Ацуши вновь стал нормальным, кашляя кровью. — Спасибо… — прохрипел Накаджима, стараясь не потерять сознания. — Ацуши, ты меня слышишь? Ты в порядке? Что это вообще сейчас было? — задавал вопросы шатен. — Дазай, угомонись пожалуйста. Со мной всё хорошо, не волнуйся. Это слишком долго объяснять, проехали. Моя регенерация скоро подействует, так что мне станет лучше. Поэтому, сейчас можешь меня понести? — Конечно, надеюсь, что потом ты мне объяснишь эту хренотень, — кивнул головой Осаму, взяв Ацуши на руки, однако Накаджима успел заснуть за эти несколько секунд, — Хех, соня, ладно спи, пока есть время. Но вдруг Дазай почувствовал, как что-то острое вонзилось в его шею, этим чем-то оказался шприц. Осаму сразу упал на траву, глазах постепенно темнеет, всё плывёт. «Ацуши… Прости меня…» — лишь пронеслись мысли в голове Дазая, прежде чем шатен потерял сознание.***
Ацуши проснулся, щурясь от непривычного белого света, что невыносимо бил по глазам. — Заметь, ты не связан, — чей-то голос убаюкивающе прозвучал рядом, Накаджима привстал, увидев Достоевского, — Здравствуй, Ацуши. — Зачем я здесь? — лишь спросил парень, пытаясь скрыть свой страх и шок от всего происходящего. — Не бойся, я не трону тебя. Просто поговорим. Может быть чаю? — предложил Фёдор, на что Ацуши положительно кивнул. На удивление для Накаджимы чай был быстро подан, однако Ацуши всё ещё не мог понять, что же связывает его и Достоевского? Случай из детства? Но какой? И когда это произошло? — Продолжаем разговор. Знаешь, довольно-таки непривычно видеть тебя спустя столько лет. В последний раз мы виделись шесть лет назад. В чём-то ты конечно изменился, но в то же время остаёшься тем же мальчишкой. — сказал Фёдор, после чего вздохнул, — Точно, ты меня практически не помнишь… Подожди, ты всё так же носишь мой кулон, это даже мило. Но вдруг, словно молния, Ацуши вспоминает, что было много лет назад. Ведь воспоминания не скрыть и не забыть.***
Семь лет назад Достоевский шёл размеренными шагами по окраинам Йокогамы, направляясь к своей цели. Да, приезд в Японию поначалу не был в планах, но вот только задание важней. Уже много лет говорят о неком человеке-тигре, чья способность несомненно является редкой среди эсперов. Да, Фёдору поручили проводить эксперименты и наблюдать за этим человеком. Постучав в дверь, спустя несколько минут ему открыл дверь директор приюта. — Фёдор Достоевский, верно? Пройдёмте, оформим документы. — сказал мужчина, ведя за собой Фёдора.***
Оформление документов заняло немного времени, но казалось, что прошла целая вечность. — Вот и всё. Однако хочу предупредить вас, будьте поосторожней с ребёнком, он может быть опасным монстром, если вы конечно понимаете о чём я говорю. — Ничего, всё пройдёт гладко. — ответил Достоевский.***
Солнце восходит над Йокогамой. Лучи освещали улицы и некоторые переулки. Как только свет коснулся крыши одного из приютов, там сразу пронеслись звуки ударов. Очередные побои были нанесены одному из воспитанников. Один из сотрудников бил несчастного ребёнка палкой, каждый удар оставлял на теле мальчишки синяки, тёмные и жуткие. На лице был всего лишь маленький и слегка заживший синяк. В тот момент мужчина промазал и ударил Накаджиму не по предплечью, а именно по щеке, мальчик отлетел на землю и потерял сознание. Все не на шутку испугались, ведь это было впервые. Наказание мальчик получал сейчас за то, что случайно уронил чистое белье на грязный пол… Как раз таки в это время Фёдор проходил мимо и сразу же заметил мальчишку без сознания. Достоевский сразу подбежал к Ацуши, пытаясь привести ребёнка в чувства. — Что вы творите?! — возмущался сотрудник приюта. — Пытаюсь привести его в чувства, если не видно! — прошипел Фёдор, перевернув Ацуши на спину, — Есть что можно подпихнуть под ноги? — Коробка подойдёт? — спросил мужчина, на что Достоевский лишь кивнул, после чего взял коробку и пихнул её под ноги Накаджимы. Сотрудник ещё пару секунд тупо наблюдал за этими по-видимому полезными для здоровья Ацуши манипуляциями и метнулся к окну, чтобы впустить в помещение потоки свежего воздуха. Достоевский тем временем обследовал голову мальчика на предмет повреждений после падения и, не заметив ничего подозрительного, стал расстёгивать тугой воротничок рубашки Ацуши, чтобы обеспечить доступ кислорода и прощупать пульс. Фёдор снял с себя часы, пытаясь нащупать у Ацуши сонную артерию и определить пульс. Веки мальчика начала подрагивать. Ещё через мгновение Накаджима распахнул глаза и непонимающе уставился на Достоевского. — Пульс в норме. — спокойно ответил Фёдор, глядя на ребёнка с мягкой улыбкой — Пока что не двигайся. И скажите, когда вы, молодой человек, в последний раз ели? Накаджима лишь смущённо отвёл взгляд в сторону, пытаясь не привлекать больше к себе дополнительного внимания. — Всё с тобой ясно. Так, вставай и пойдём со мной. — сказал Достоевский, протянув Ацуши руку. Накаджима поначалу пытался всеми силами убедить, что никакая помощь ему и даром не сдалась. Но жизнь — штука интересная и непредсказуемая. Именно поэтому в конце концов мальчик успешно сдался и согласился. И вот, Фёдору всё же удалось вызвать такси. Дорога предстояла долгая, а вот внешний вид Ацуши оставлял желать лучшего — от обморока мальчишка очнулся настолько бледным, что у Достоевского невольно возникли опасения за его здоровье. Но Ацуши успешно что-то пробурчал про то, что ему просто нужен свежий воздух. Однако на протяжении всей дороги мальчик всеми силами пытался не заснуть, мальчика ощутимо укачивало, поэтому он стискивал руки на коленях и периодически зажмуривался. — Пожалуйста, перестань так делать. — спокойно сказал Фёдор — Попытайся расслабиться, а то если продолжишь в том же духе, сделаешь себе же хуже. — Извините, а можно задать вам вопрос? — робко спросил Ацуши. — Задавай. — Вы ведь не из Японии, верно? Ваш акцент выдаёт вас, да и на среднестатистического японца вы не очень похожи. — заметил Накаджима. «Хм, смышлёный малый.» — подумал Достоевский, бросив взгляд на ребёнка. — Да, верно… Слушай, тебя же Ацуши зовут, да? — Угу, Ацуши Накаджима. — сказал мальчишка, кивнув головой.***
Наконец придя домой, всё начало идти более менее гладко. Ну это если не считать того факта, что Ацуши кое-как дошёл до дивана и сразу же уснул. Однако спустя какое-то время мальчишка проснулся из-за того, что Фёдор его разбудил, даже сделал это как-то мягко, не так как это делают работники приюта или директор. На удивление для Ацуши обед прошёл спокойно. Однако Накаджима практически всё время молчал, ну оно понятное дело — смущался. Лишь под конец Ацуши дёрнул Достоевского за плащ, пытаясь что-то сказать. — П-простите, а как вас зовут? — промямлил мальчик, смутившись. — Фёдор Достоевский. — Ваше имя слишком сложное. Можно я вас буду звать Федей? Всё же хорошо, Федя-сан? — спросил Ацуши, на что Достоевский положительно кивнул.***
Когда пришло время возвращаться в приют Ацуши крепко обнял Фёдора, чего тот не ожидал. — Спасибо вам. Федя-сан, мы же ещё увидимся, да? — Обязательно. По крайней мере в течении этого года. — ответил Достоевский, после чего повёл Накаджиму в приют. «Этот год будет во истину интересным» — лишь подумал Фёдор.***
После этого случая Ацуши каждый день ждал прихода Фёдора в приют. Достоевский для него — первый и единственный друг, он не похож на остальных людей, которых мальчик когда-либо знал. Нет, Фёдор другой, он выше и лучше всего этого. Да и Достоевский стал привязываться к этому ребёнку. Если раньше по большей части он воспринимал Ацуши как должное, то, что просто нужно сделать, то сейчас это уже забота и привязанность, сострадание и… Любовь? Да, пожалуй так, Фёдор любит Ацуши, как любящий отец или заботливая мать своего сына. «Ацуши не похож на своих сверстников. Он другой — этот ребёнок чист, он ещё не познал жестокости и несправедливости этого мира. Если его бьют и унижают, он лишь слабо улыбнётся, встанет и пойдёт дальше. Живя в такой жестокости, Ацуши не впитал в себя всю жестокость, он остался светлым и чистым человеком.», — размышлял Достоевский, расчёсывая волосы Накаджимы. — Федя-сан? Можно задать вопрос? — спросил Ацуши. — Да, что интересует тебя на этот раз? — Мы друзья? Если да, то мы всегда будем ими? — задавал вопросы Накаджима, посмотрев лиловыми глазами на Фёдора. — Да, мы всегда были и будем друзьями. Запомни, я всегда за тебя и на твоей стороне. — Тогда другой вопрос. Вы из России? — Верно, но как ты догадался? — спросил Достоевский. — Вы не из Японии, слишком тепло одеваетесь, как будто бы не привыкли к местному климату. Следовательно, вы из страны, которая расположена скорее всего в прохладный и даже холодных климатических поясах и типах климата. Я сначала подумал, что вы с Аляски, но вы слишком холодно одеты для такого места. И потом я решил внимательнее приглядеться к вашей одежде. Я заметил, что ваша шапка очень похожа на один из головных уборов, что носят именно в России. Ну вот как-то так у меня получилось. — ответил Ацуши. — Ты не совсем прав насчёт климатических поясов. В России есть и умеренно-континетальный тип климата. Хотя соображаешь ты хорошо. — Я тут заметил, что вы любите играть на струнных инструментах. Мне очень нравится как вы играете… Федя-сан, не могли бы вы научить играть на чём-нибудь? — тихо спросил мальчишка. — Конечно, посмотрим, что тебе может подойти. Так, виолончель и контрабас тебе не подойдут, поэтому твой идеальный вариант — скрипка. — сказал Фёдор, после чего ушёл в другую комнату и вернулся с инструментом в руках. После определённого курса теории по музыке Достоевский начал учить Ацуши держать скрипку со смычком, ну и собственно самой игре. — Так, остановись. Не сжимай ты так этот несчастный смычок. Пойми, с инструментом нужно обращаться мягко, спокойно и нежно. Как будто бы ты гладишь ребёнка по головке. — говорил Фёдор, после чего погладил Ацуши по голове. — Что ж, продолжим? Накаджима лишь положительно кивнул, после вернулся к музыкальному инструменту.***
Так проходили дни, недели, месяцы. Эти двое проводили много времени вместе, не всегда в приюте, а даже в разных местах. Ацуши каждый день ждал Фёдора, пытаясь не помереть от ожидания. Ему было всё равно где они проведут время на этот раз, пускай это будет даже приют, это совершенно не важно. Достоевский многому учил Ацуши. Хотя по правде говоря некоторые их занятия произошли из-за инициативы Накаджимы. Например, один раз мальчик попросил хотя бы немного научить его русскому языку. Или в другой раз во время прогулки загородном Фёдор начал учить Ацуши стрельбе из лука. Поначалу получалось довольно неуклюже, но потом у Накаджимы даже появились кое-какие успехи. Ацуши продолжал играть на скрипке, что у него даже неплохо получалось. Ацуши любил проводить время в квартире Фёдора, там всего пахло ароматным травами и чем-то приятно сладким. И не важно, что они делали — читали книги, учили русский или играли на скрипке. Ацуши всегда нравилась еда, которую готовил Достоевский. Особенно русские блинчики, они были совершенно не похожи на японские, но этот факт не делал их менее вкусными. Ацуши никогда не хотел отпускать Фёдора, Накаджиме бывало страшно лишь от одной мысли, что Достоевский когда-нибудь уйдёт…***
Однажды Фёдор проснулся ночью из-за звонка. — Алло, да? — спросил Достоевский, ещё не до конца проснувшись. — Фёдор Достоевский, верно? Ацуши Накаджима… Он… Я не знаю как это произошло, но его чуть не убили этой ночью… Большая потеря крови и боюсь он может не выжить. — голос директора приюта дрожал. Фёдор находился в некотором трансе пока всё выслушивал. После таких известий сонливость резко пропала и он скачил с кровати, после чего начал одеваться, попутно продолжая разговор по телефону. — Адрес больницы, я сейчас же подъеду. — лишь проговорил Достоевский.***
Фёдор бежал по коридорам больницы, пытаясь хоть что-нибудь понять и узнать, но вдруг его остановил мужчина в белом халате. — Фёдор Достоевский, я прав? Что ж успокойтесь, и давайте спокойно поговорим. У мальчика большая потеря крови. Нет, безусловно у нас есть кровь для переливания, но её мало, очень мало. Скорее всего Ацуши не выживет. — сказал доктор, а по лицу Достоевского текли слёзы. — Берите столько, сколько надо. — сказал он, закатав рукав рубашки. — Оу, это замечательно. Тогда пройдёмьте, нам всем нужно подготовиться.***
Всё прошло хорошо, Достоевский даже немного не верил, что всё прошло так гладко. Сейчас он просто сидел рядом с Ацуши, согревая его холодные и бледные ручонки. — Федя-сан? Всё в порядке? — лишь спросил Накаджима. — Да, всё хорошо. Ты здоров и это главное для меня. — ответил Фёдор.***
Но вот год подходит к концу. Скоро им придётся расстаться. Достоевский понимает и знает это, ничего не сказав Ацуши. Однако осталось одна вещь, которую нужно сделать — контракт эсперов. Накаджима не особо вник в слова Фёдора, он не понял до конца кто такие эсперы, но Ацуши услышал, что эта процедура поможет им быть всегда вместе. — Я клянусь, что буду вечно с тобой. До последнего вздоха, нашего общего вздоха. — в один голос сказали Ацуши и Фёдор, держась за руки, после чего на руке каждого появилась метка. — Мы навеки будем вместе? — тихо спросил Накаджима. — Да, навеки и навсегда.***
И вот, последний день в Йокогаме — день рождения Ацуши. Да, как бы это не было грустно, но время летит слишком быстро и подходит к концу… — Федя-сан! Я так рад, что ты всё же пришёл! Спасибо! — Накаджима бросился на Фёдора с обнимашками. — С днём рождения, Ацуши. Куда хочешь пойти? — спросил Достоевский, взглянув на мальчишку с мягкой улыбкой. — Давай пойдём к тебе домой. Я хочу провести этот день с тобой. — тихо ответил Накаджима.***
— Ацуши, протяни руки, закрой глаза и не подглядывай. — сказал Достоевский, после чего мальчик послушал своего друга и сделал всё так, как он просил, — Ну всё, можешь открывать глаза. С днём рождения. Накаджима открыл глаза и увидел в своих руках плюшевого тигра. Глаза мальчика наполнились слезами радости. — Спасибо тебе! Спасибо! — лишь сказал Ацуши, обняв Фёдора. — Что ж, нас ждёт тортик. Пойдём на кухню. И вот, Ацуши пристально смотрит на торт, не отводя от него свой взор. — Давай, загадай желание и задуй свечи. — подбодривал Достоевский. «Хочу, чтобы мы были всегда вместе и рядом» — подумал Накаджима, после чего задул свечи.***
Фёдор вернул Ацуши обратно в приют, однако на душе у Достоевского скреблись кошки. Ему ужасно не хотелось расставаться с Ацуши, но увы, судьба порой — штука жестокая. — Мой мальчик, послушай меня. К сожалению, я вынужден уехать обратно, домой. — начал Фёдор, а на лице у мальчишки появились слёзы, — Тебе не идут слёзы, не плачь. Мы скоро увидимся, я заберу тебя к себе и мы будем жить вместе. Знаю, разлука будет ранить тебя, поэтому вот тебе ещё один подарок. Достоевский достал маленькую коробочку, в которой лежал кулон. Фёдор надел на шею Ацуши эту вещицу. — Это кулон? — спросил Накаджима. — Да, прочитай надпись. — До скорой встречи. Твой Ф. Дост. — прочитал Ацуши. — Что ж мне пора. Запомни, как бы тебе не было трудно, ты должен продолжать бороться и никогда не сдаваться. Потому ты сильный человек, Ацуши. Что ж, я не говорю тебя прощай, я говорю — до свиданья, Ацуши. — Достоевский крепко обнял мальчика, после чего ушёл. «До скорого свидания, Федя-сан. Мы обязательно увидимся. Я буду сильным, я обещаю», — лишь подумал Ацуши, смотря куда-то в даль.***
Настоящее время — Я всё помню. Надо же, какое странное понятие слова «скоро» — прийти спустя шесть лет. — сказал Ацуши, даже как-то бросив обиженный взгляд на Фёдора. — Я не мог, если бы мог, то так бы и поступил. Но зато сейчас мы вместе — разве это не здорово? — спросил Достоевский. — Нет, это конечно здорово, но… У меня есть вопросы. Первое — какой смысл был в том, чтобы использовать на мне контракт эсперов? И второе — из-за того случая, ну когда мне перелили твою кровь, я обладаю такой «Порчей», верно? — задавал вопросы Ацуши. — Если бы я так не поступил, то ты бы умер из-за того, что контрактом не пользовались. Да, насчёт второго ты абсолютно прав, твоя так называемая тобой «Порча» — это слияние наших способностей. — ответил Фёдор, — Ацуши, пойми, ты полностью чист. Ты свет во плоти, я ни за что не сделаю тебе плохо. Я очищу мир от грешников, но ты останешься жив, потому что ты — другой, ты чистейший человек. «Он наверняка хочет найти книгу, это сто процентов. Достоевский убьёт всех на своём пути, кроме меня… Я не могу допустить того, чтобы Чуя умер. Я должен найти решение…» — размышлял Ацуши, пытаясь что-то придумать. — Фёдор, я помогу тебе. Ты ищешь книгу, но как я понимаю особых результатов нет, верно? Я являюсь проводником к книге, так что с моей помощью поиски пойдут куда быстрее, верно? — сказал Накаджима, на что его собеседник лишь кивнул, — Но у меня есть несколько условий. Первое — ты можешь сколько угодно раз ранить Чую Накахару, но ты не должен его убивать. Второе — подстроить мою смерть, чтобы все думали, что я погиб и забыли про меня. И третье — я хочу забыть всё, что было со мной. Мне больно ото всей этой сплошной лжи, предательства и разбитого сердца. Поэтому, сотри мне память с помощью контракта эсперов. — Что ж, я согласен со всеми твоими условиями. Как я понимаю, достаточно лишь одного свидетеля твоей «смерти». Накахара, подойдёт? — Да, он достаточно глуп и наивен, чтобы поверить своим глазам. По рукам. — ответил Ацуши, заключив рукопожатие с Достоевским.***
Чуя вбежал в помещение, он лишь увидел раненого Ацуши, казалось, что Накаджима сейчас умрёт. Накахара подбежал к своему напарнику, чьё тело было холодным и бледным, а в некоторых местах виделись кровавые пятна. — Ацу… Нет, прошу, не умирай! Не бросай меня, пожалуйста! — рыдал Чуя, придерживая руками Накаджиму. — Чу, пожалуйста, беги! Я лишь задержку вас на некоторое время. Если ты сейчас заберёшь меня, то я буду лишь обузой. — крикнул Ацуши. — Нет! Нет, я не могу тебя бросить! Своих в беде не бросают. Давай, вот так, мы вместе выберемся. — Накахара попытался поднять напарника, но у него это слабо вышло. — Чуя, хоть раз, послушай меня! Я чувствую, что медленно умираю, будет без разницы где я помру — здесь или в больнице! Никакой разницы нет! Я лишь хочу вам помочь, хочу тебе помочь! Но всё что я сделал за всё это время — приносил тебе только одну боль. Но возможно, хотя бы так, я наконец помогу тебе! Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем быть счастливы вместе… Я хочу сказать тебе… Прости меня за всё, Чуя… — Ацуши ещё несколько секунд находился в сознании, после чего наконец закрыл глаза. — Пульса нет… Не может быть… Ацу! Нет, не оставляй меня одного! — продолжал рыдать и кричать в пустоту Накахара, однако его голос лишь отдавался эхом. «Ты… Просто… Спишь… Не так ли? Спать — нормально, чтобы функционировать… Ничего нового… Тогда почему? Почему боль в моей груди настолько сильна? Почему мои слёзы… Не могут остановиться?», — лишь эти мысли крутились в голове Чуя, обнимая ледяное тело напарника. Однако Накахаре удаётся, хоть это безумно тяжёло. Он оставил Ацуши… Сердцу хочется кричать, разорваться, сгореть… Но исправить ничего нельзя… Уже ничего нельзя.